- Тише! Тише! - безуспешно взывает пани Ковальская. В дверь просовывается голова дворничихи. Слышно, как открываются двери соседних квартир. - Успокойтесь, сейчас все выяснится!
- Нечего выяснять, и так все ясно! Сняли с чердака чужое белье, и не какое-нибудь старье, а совсем новенькое…
- С чердака? - хватается за голову мать. - Да, дочка снимала вчера белье. Пожалуйста, можете сами убедиться, вот белье.
Мать устремляется в комнату и рывком разворачивает белье. Пятна у нее на шее становятся багровыми.
- Моя скатерть! Моя простыня! И пододеяльник с прошивкой мой! И наволочки мои! Все мое! - хватая одну вещь за другой, приговаривает Малиновская.
- Невероятно… - шепчет мать и без сил опускается на диван.
При этом она случайно садится на простыню, и Малиновская бесцеремонно ее выдергивает.
Ковальская между тем рассказывает: вчера ей показалось подозрительным, когда она у Костика увидела пододеяльники с прошивкой и цветные наволочки. Она знала: точно такие у Малиновской. И, встретив ее сегодня в магазине самообслуживания, сказала ей об этом.
- У меня сразу все внутри оборвалось! Вот тут! - говорит Малиновская, тыча себя в кофту, туго натянутую на груди. - Забыла даже, зачем в магазин пришла. Бегу на чердак, а белья моего нет. Какое-то старье висит, латаное-перелатаное, непростиранное…
- Тише, не волнуйтесь, - успокаивала Ковальская разошедшуюся Малиновскую. - Мальчик, который приходил с бельем, - она показала на Костика, - не захотел назвать свою фамилию. Но товарищ Костиком его звал. Мы спросили дворника, а он говорит: "Костик? К Пшегоням идите". Вот мы и пришли.
Костик с самого начала смекнул, что произошла роковая ошибка.
- Ты один ходил на чердак? - с трудом произносит мать.
- С товарищем… - помедлив, нехотя отвечает Костик. - На чердаке лампочка перегорела, пришлось свечку зажигать. Простите, пожалуйста, я ошибся, - обратился он к Малиновской.
- Ошибся?! - прошипела Малиновская и, схватив в охапку белье, направилась к двери. - Почему я никогда не ошибаюсь?
- А наш мешок вы тоже забираете? - поинтересовался Костик.
Малиновская покраснела.
- Ах, совсем голову потеряла! - и с этими словами она вывалила белье на диван. Несколько штук упало на пол, и Костику волей-неволей пришлось их поднять. Мать, она едва держалась на ногах, прислонилась к притолоке.
Тут отворилась дверь, и вошла Алиция.
- Мамочка, что случилось? - испуганно воскликнула она при виде ее лица.
- Случилось то, что из-за вашей "ошибки" меня чуть на "скорой помощи" в больницу не увезли! - крикнула уже с лестничной площадки Малиновская.
- Было три больших валка, - стал деловито объяснять Костик, закрыв дверь за непрошеными гостьями. - Владелица катка может подтвердить. Так вот, я тридцать злотых заплатил плюс обещанное вознаграждение, ну ладно, пусть это пойдет на возмещение… как это… морального ущерба.
- Какой ужас! - Мать со стоном приложила обе руки к вискам, будто у нее страшно заболела голова. - Видишь, Алиция, что ты натворила?
- При чем тут я?
- Ведь я просила тебя снять белье с чердака, а ты Костику перепоручила. Он снял чужое, и вон что вышло! И так неприятно, а тут еще, как назло, Малиновская замешана. Теперь полгода будет по всему дому языком трепать.
- Костик, у тебя что, глаз нет? - накинулась на него Алиция. - Вы что со своим дружком вытворяете? Мамочка, это товарищ оказывает на него плохое влияние. Совсем отбился от рук. Сегодня я видела их обоих на вокзале.
- А сама что там делала?
- Это никого не касается! Сколько раз тебе мама говорила, чтобы ты после школы сразу шел домой? Полы натер?
- Как же, натер он! Только пообедать успел. А что это за товарищ?
- Так, парень один из нашего класса. Нормальный парень.
- Знаю, что нормальный, а не полоумный! Как ты с матерью разговариваешь?
- Нормально! Ты спрашиваешь, я отвечаю.
- Если я еще хоть раз услышу от тебя слово "нормально", ты у меня получишь, понятно? Как его зовут?
- Ну… Солянка.
- Это что, фамилия или имя?
- Ой, извини! Его Марцином зовут.
- А, кажется, я что-то о нем слышала на родительском собрании, - вспомнила мать. - Не то плохо себя ведет, не то двоечник.
- Учится нормально, как все.
- Слышишь, мама? Он считает, двойка - это нормально. Покажи лучше свой дневник.
- Мама, я в магазин сбегаю, а то мясо расхватают, - вывернулся Костик.
- Ну беги. Только поскорей. Поговорим потом.
- А паста для пола есть?
- Есть! Смотри, чтобы тебе плохой кусок не подсунули и не обвесили.
Костик обиделся. Каждый раз одно и то же! Будто он маленький. Хорошо, хоть с дневником пронесло. А пока вернется, авось мама забудет. Скочелёва записала ему в дневник замечание за разговоры на уроке. Опять была бы выволочка! А так он купит мясо, заодно посмотрит на афишах, что где идет. Географию завтра можно не зубрить - вот лафа!
8
Отец приехал рано утром. Марцин, разбуженный звонком, прямо из постели скакнул в переднюю и бросился ему на шею. Щеки у отца были колючие, но, несмотря на усталость, он улыбался.
- Сынок, приготовь-ка ванну. Только не очень горячую. Выкупаюсь и - в постель! Надо хоть немного, вздремнуть. Знаешь, Марыся, в гостях, как говорится, хорошо, а дома лучше.
Марцин, напуская воду, слышал: отец с места в карьер заговорил о свекле.
- Есть хочешь? - спросила мама.
- Чаю выпью с удовольствием, но сперва ванну приму.
Мама велела мальчикам отправляться в постель. Петрик канючил, чтобы ему разрешили полежать рядом с отцом. Ароматно запахло крепким чаем, мама принесла на тарелочке кусок сладкого пирога.
Отец с блаженным выражением полулежал на подушках.
- Дом… - проговорил он. - Ну что может быть лучше дома?..
Марцину расхотелось спать. Он взял книжку и стал читать. Вдруг до него донеслось:
- …сладу никакого нет… Плохая компания… Деньги неизвестно откуда… Может, какие-то темные делишки… Ему твердая рука нужна. Сам знаешь, к чему это может привести при его слабохарактерности и слабой воле…
- А ты не преувеличиваешь? - усомнился отец.
- Что значит "преувеличиваю"! Тебе безразлична судьба собственного сына?! Когда в милицию заберут, будет поздно. Вацек тоже разделяет мои опасения. Ты слышал, недавно мальчишки киоск ограбили? Ровесники Марцина. У него сейчас самый опасный возраст. Ему мужская рука нужна, а тебя никогда дома нет!..
- Марыся, ну зачем ты мне это говоришь? Сама знаешь, в командировки езжу я не ради собственного удовольствия. И зарплату мне прибавили благодаря тому, что умею поставить дело на периферии. Работа у меня, прямо скажем, не из приятных. Вечно в разъездах, по гостиницам, по столовкам… Собачья жизнь… А попадешь наконец домой, ляжешь отдохнуть, тут ты начинаешь меня пилить.
- Юзек, трудно мне с ними одной. Все ведь лежит на мне! Ну ладно, прости меня. Спи!
- Высплюсь и поговорю с ним, но дай сперва дух перевести.
Мама тихо закрывает дверь. Слышно, как она прошла на кухню. Обычно она встает раньше всех. Домашних дел никогда ведь не переделаешь. Марцина начинают мучить угрызения совести, но это продолжается недолго. "Вацек тоже не больно-то много помогает, - думает он, - сокрушается только, крокодиловы слезы проливает, что ей приходится все самой да самой. Петрик, тот, правда, усердствует, да все невпопад, ну какая польза от его стараний? И зачем рассказывать отцу какие-то небылицы? Дался им этот характер! А "трудный возраст" при чем тут? Разве нельзя сказать просто, по-человечески: шестой класс - самый трудный. Это всем и каждому известно".
* * *
Не успеешь опомниться, понедельник тут как тут! Прикатил на всех парах! Остальные дни по сравнению с ним ползут, как черепахи.
Понуро плетутся ребята в понедельник утром в школу. Долгожданное воскресенье, сулившее столько радостей, не оправдало и половины возлагаемых на него надежд. А для кого, вместо удовольствий, нежданно-негаданно обернулось и неприятностями.
У Марцина с Костиком утром в раздевалке физиономии были довольно-таки кислые.
- Все болит, - пожаловался Костик. - Полы драил в воскресенье. - И, поймав удивленный взгляд товарища, продолжал: - В субботу страшный скандал был: оказывается, белье мы сняли чужое. Мама разнервничалась, а моя мама, когда нервничает, берет книгу и читает. Часа два почитает и успокоится, зато потом приходится делать все в бешеном темпе.
- А смыться? Или чтоб сестра?..
- Думаешь, это так просто? Из-за нашей промашки пришлось опять идти с Алицией катать белье. И опять платить, - мама сказала, что из моих денег вычтет, чтобы в другой раз повнимательней был…
- В кино ходил?
- В кино! - с горечью повторил Костик. - На какие шиши?
- Сейчас долг верну. - Марцин стал шарить по карманам. - Десять злотых дали… Просто курам на смех… А я-то рассчитывал, отец деньжонок подкинет. Подкинул, как же! Мне тоже втык сделали. Но я успел перед тем в парк смотаться. Встретил там Собирая. А после обеда отец как напустится! А мама знай подливает масла в огонь. Но я выкрутился все-таки. С отцом еще можно договориться, а вот мама - это тяжелый случай…
- По собственному опыту знаю, - заметил Костик.
- Отца смягчило, что я пользуюсь доверием товарищей, раз мне поручили купить учителю подарок…
- Какой подарок?
- Понимаешь, Петрик засек, как я жвачку покупал. Признаться дома, что я проспорил, - это исключается. Тогда мне просто каюк, крышка! И денег не видать как своих ушей. Вот я и сказал: географ в Италию уезжает, и мы решили преподнести любимому учителю подарок. А так как он жвачку жует…
- Томаш? Жвачку?
- Папа тоже очень удивился, но мама сказала: среди учителей попадаются разные чудаки. Тогда папа говорит: "Могли бы что-нибудь пооригинальней придумать, например сувенир для его дочки". Но я сказал, мы не знаем, сколько ей лет…
- Ну и заврался же ты! - покачал головой Костик. - А вдруг твой отец встретит Томаша?
- Исключено! Рим - не ближний свет! А насчет вранья учти: не соврешь - не проживешь. Узнай моя мама, что я на деньги спорю - выигрываю или проигрываю, это ей безразлично, - и прощай спокойная жизнь! Понимаешь, у нас в семье один предок в карты просадил состояние… Костик, ты математику сделал?
- Елки-палки! Совсем забыл! В субботу в очереди за мясом простоял, потом с бельем проваландался, потом ужинал… А в воскресенье мама в раж вошла, совсем меня загоняла: полы мазал мастикой, натирал.
- А сестра? Слушай, Костик, не будь козлом отпущения!
- Не волнуйся, сестра гладила целый день и белье слезами обливала - не пришлось водой сбрызгивать. Она очень переживает…
- Что переживает?
- Не знаю. Мама сказала: "Я знаю, ты переживаешь, но лучше сейчас поплачь, чем всю жизнь потом мучиться с бесхарактерным человеком".
- Заладили: характер, характер! Хотел бы я знать, что они под этим подразумевают?
- Я тоже. По-моему, парень, который ухаживал за Алицией, ничем не хуже других. Парень как парень. А маме не нравится, что он курит. Только он на порог, она окна настежь, будто боится задохнуться. А после его ухода каждый раз говорит Алиции: "У него, кроме штанов, что на нем, ничего нет и не будет: все прокурит, протратит на сигареты". Ну, Алиция и разорвала с ним… или порвала, не знаю, как правильно сказать…
- А я видел, наш Вацек с Чубуком из десятого класса в уборной курили.
- Вот сторож застукает, он им задаст!
* * *
Первый урок прошел благополучно, а перед началом второго - тоже истории - в класс забежала Скочелёва и объявила:
- Я иду в восьмой класс. Вы, конечно, знаете: завтра у них первый экзамен. Вместо меня с вами позанимается пан Томашевский.
- Томашевский?! - послышались отовсюду удивленные голоса. - Какой Томашевский?
- Видно, на вас жара плохо действует, - сказала историчка. - У нас в школе, как известно, только один Томашевский. А вот и он!
Марцин вылупил глаза. Ему казалось, он видит страшный сон.
Учитель приостановился в дверях, пропуская Скочелёву, и вошел в класс. В светлом летнем костюме, посвежевший, загорелый, он благоухал одеколоном, и по нему видно было, что он на славу отдохнул.
- Ну погоди! Я тебе покажу Гагарина с Терешковой и все звезды в придачу! - шипел Бирюк, грозя Марцину обоими кулаками, а Собирай даже побледнел от ярости.
- Бирюковский, я вижу, тебе мало было перемены, - заметил географ. - Может, ты с большей пользой применишь избыток энергии у доски? Прошу!
И учитель театральным жестом пригласил его к доске, где висела карта.
Как и следовало ожидать, Бирюк получил двойку. Томашевский, казалось, обладал каким-то удивительным чутьем, которое безошибочно подсказывало ему, кто вчера занимался более интересными и важными делами, нежели повторять, по карте низменности и возвышенности, административное деление страны, искать, где развита промышленность, а где сельское хозяйство.
И Бирюк, и Чушка, и Костик оказались жертвами рокового недоразумения. А в самом конце урока, когда Марцин уже начал надеяться, что пронесет на этот раз, он услышал свою фамилию.
Вместо ответа на вопрос о минеральных ископаемых Келецко-Сандомирской возвышенности он бойко перескочил через Вислу и начал распространяться о посевах сахарной свеклы, искусственных удобрениях и всем, что знал со слов отца и о чем мог говорить хоть целый час.
Но этот номер не прошел. Томаш безжалостно оборвал его и попросил отвечать на вопрос.
От растерянности, что не удалось провести учителя, Марцин забыл даже то немногое, что знал, и не произнес больше ни звука.
- Гм. Скажи честно, Солянский, ты не повторил материал? - спросил Томаш. - Небось даже в учебник не удосужился заглянуть? А учебник-то у тебя хоть есть?
Томаш попал в самую точку. Марцинов учебник географии постигла горестная участь: его основательно потрепал заглянувший к ним в гости Бобик. Видно, песик тоже недолюбливал географию. Но, зная беспощадный нрав Томаша и не сомневаясь, что двойку он все равно ему влепит, Марцин решил умолчать об этом печальном факте. И вообще, с какой стати он должен говорить правду, если призывающий его к этому сам бессовестно врет? Ведь в субботу Марцин своими ушами слышал на вокзале - и Костик может подтвердить, - как учитель говорил, что едет в Италию к дочке, с которой давно не виделся. Как же так? Выходит, взрослым можно врать без зазрения совести, а от него требуют, чтобы он правду говорил. Дудки! Не на такого напали.
- Честное слово, пан Томашевский, я все воскресенье учил географию. Проснулся, выпил стакан молока и сразу - за учебник! - так и сыпал Марцин. - Читал, повторял, правда, не вслух, а про себя, потому что папа рано утром вернулся из-под Люблина… Ездил смотреть, какие в этом году виды на урожай сахарной свеклы. Ведь скоро начнется свеклоуборочная кампания.
Учитель кивал головой. Теперь ясно, откуда у его ученика такие глубокие познания по части сахарной свеклы.
- …и повторял раздел за разделом, потом папа встал и предложил сходить со мной и моим младшим братом в зоопарк, но я отказался, потому что понимаю: учеба важней. И так до самого обеда занимался географией, а после…
- Странно, - сказал учитель, - очень странно…
"А не странно разве, что вместо того, чтобы в Италии быть у своей дочки, ты здесь торчишь", - подумал Марцин и сказал вслух:
- Конечно, странно, но бывают вещи и постранней. И я несмотря на мамины уговоры пойти погулять или в кино…
- Это правда, я видела его вчера в "Авроре"! - закричала Эвка.
- …но сразу же после кино опять засел за географию и даже другие уроки приготовить не успел. Вот видите: математику не сделал! Целый день географию учил, наверно, переутомился…
Учитель с загадочным видом кивал головой и, ни слова не говоря, вывел четким почерком жирную двойку в журнале.
После звонка девочки порхнули к двери, но не успели выйти, как в классе началась свалка.
Первым на Марцина набросился коренастый крепыш Бирюк, к нему присоединился Собирай, тоже силач не из последних. Но Марцин не дал захватить себя врасплох. Костик тоже моментально сообразил, где его место. В воздух взлетела чья-то сандалия, затрещал по швам чей-то свитер. Но все это перекрывали глухие звуки ударов и восклицания:
- Вот тебе за Италию! Получай! За Италию, в которую поехал Томаш!
Клубок переплетенных тел с выныривающими и вновь исчезающими руками, головами, ногами быстро перемещался к двери. Не разбираясь, в чем дело, к тем и другим спешили на выручку сторонники.
Вдруг откуда-то из этого замысловатого переплетения конечностей раздался громкий голос Собирая:
- Бирюк! Отбой! До меня дошло! Отбой!
Сказано это было очень кстати: в класс, опережая учительницу, с воплями вбежали девочки.
- Дерутся! Мальчишки дерутся! Здесь! В нашем классе!
В мгновенье ока ребята были на ногах. Костик, потерявший в бою сандалию, поспешно укрылся за партой. Марцину подставили фонарь под глазом. Бирюк слизывал кровь, сочившуюся из рассеченной губы.
