- Вовсе не чушь! - оскорбился Петрик. - Скажешь, не было у тебя новенькой двадцатки? А когда я спросил…
- Вот чудак! - сделал Марцин слабую попытку замять дело и сказал, улыбаясь через силу: - Выходит, ты совсем еще маленький, шуток не понимаешь. Я ведь пошутил, мама! И вообще, к чему этот разговор? Мне к завтраму книгу надо дочитать по внеклассному чтению, - затараторил он, и слова потекли стремительным потоком, будто внутри у него отвернули кран. - В библиотеке на весь класс три экземпляра… Книжка толстая… Я ждал-ждал, наконец дождался… А за мной очередь еще длиннющая!.. Мамочка, ты ведь знаешь Скочелёву… Двойку влепит, и опять я буду виноват, а разве дают мне дома спокойно почитать… Вообще…
Марцин вдруг замолчал: в дверях стоял старший брат и смотрел на него насмешливо. С каких пор он стоит там и что слышал?
Мама побледнела, или, может, это отсвет белого тетрадного листа? Но почему у нее такой испуг в глазах? Случилось разве что-нибудь?
- Покажи деньги, - говорит мама спокойно, но Марцин знает, что означает это спокойствие. - Покажи сейчас же! - повторяет она.
- Не могу, - коротко отвечает Марцин.
Ему ясно: замять дело не удастся.
- Мамочка, он правда не может, - подтвердил Петрик, смутно чувствуя, что атмосфера накаляется. - Он купил пятнадцать жвачек.
- Пятнадцать?! - ужаснулась мама.
- Вот так аппетитец! - бросил Вацек. - Откуда у тебя деньги?
- Не твое дело! - огрызнулся Марцин. - Не ты мне их давал.
- Я еще не спятил, чтобы деньги выбрасывать псу под хвост. Жевательная резинка… - Оседлал Вацек своего любимого конька, собираясь целую лекцию прочесть о вреде жевательной резинки, которую Марцин слышал неоднократно, но, увы, никаких полезных выводов не извлек. К счастью, его перебила мама:
- Я спрашиваю, откуда у тебя деньги?
- Да так, были, - уклончиво ответил Марцин.
- Еще вчера ведь не было: ты четыре злотых выклянчил у Петрика, - вмешался Вацек.
- Господи, ты в гроб меня решил вогнать! - вскричала мама. - Я с ума сойду! Погоди, все отцу расскажу, он тебе задаст! Говори сейчас же, где взял деньги?
- Один товарищ дал…
Дело принимало нежелательный оборот. Марцин знал: отцу мозги не запудришь.
- Товарищ дал? - повторил Вацек издевательским тоном. - Мама, ты слышала, чтобы у мальчишек такие деньги водились? Я лично нет.
- Я тоже, - со вздохом прошептал Петрик.
- Что за товарищ? Как его зовут? - допытывалась мама.
- Костик Пшегонь. Может, адрес дать? Пожалуйста: Волчья улица, дом 19.
- Тот самый дохляк, который был как-то у нас? Интересно, откуда у него деньги? Вид у него такой, будто ест он раз в сутки и то недосыта… С чего это он так расщедрился?
- Не твоего ума дело! Нечего в чужом кармане деньги считать.
Марцин готов был в эту минуту избить брата, связать и бросить в подвал, в подземелье. Он даже зубы стиснул, и на скулах у него заходили желваки.
- Зачем тебе столько жевательной резинки? - продолжала допытываться мама, заламывая правой рукой пальцы на левой, от мизинца до большого и обратно. Это служило у нее признаком сильного волнения.
Марцин молчал.
- Зачем, я спрашиваю? Не станешь же ты утверждать, что тебе понадобилось столько этой гадости.
- Гадости!
Она же ровно ничего не смыслит в этом! Сначала попробовать надо, а потом говорить. Бесполезно и разговаривать с ней на эту тему. Да еще при Вацеке, который цепляется к каждому его слову. А мама во всем ему верит. В создавшемся положении остается только один выход - ни в коем случае не признаваться.
- Этого я не могу сказать… - выдавил он.
- Почему?! - с отчаянием в голосе спрашивает мама.
- Не могу - и все! У меня тоже могут быть секреты. - На "тоже" Марцин сделал ударение и посмотрел многозначительно на старшего брата. - Можете четвертовать меня, привязать к лошадям и разорвать на части, все равно не скажу!
- К лошадям? К тем, что ли, быстроногим жеребчикам, которые носятся разнузданные по школе и гогочут? Погоди, даст вот отец ремня, как миленький заговоришь.
- О господи! - мама встает со стоном. - Опять желудок заболел. В самом деле, пусть отец с ним разбирается. И в кого ты такой уродился? - Это относится к Марцину. - Почему не стараешься хорошо учиться, как Вацек? Не помогаешь по дому, как Петрик? Вечно носишься как угорелый, пропадаешь неизвестно где и с кем. Подумай, что из тебя получится в жизни? Сколько раз я просила по-хорошему: перестань жевать эту гадость, не трать деньги зря! Но тебе хоть говори, хоть нет: как об стенку горох!
- Он, как пьяница, жить без этого не может, - вмешался Вацек. - Конченый человек! Чтобы избавиться от дурной привычки, силу воли надо иметь.
- Вот именно! Я то же самое говорю, - сказала мама и схватилась за живот. - Опять начинается приступ! Я еще утром на работе почувствовала себя нехорошо. Директор стал такой нервный! А теперь еще Марцин расстроил меня! Вот увидите, я скоро совсем слягу…
- Мамочка, ложись в постель, - уговаривал Вацек, - я грелку сейчас налью и твои травы заварю.
- Я, я грелку принесу! - Петрик опрометью кинулся в ванную.
Марцин остался один. Он чувствовал себя преступником, которого приговорили к слишком суровому наказанию.
Разве виноват он в том, что мамин директор нервный? И кто сказал, что он плохо учится? Вот и сейчас корпит над этой злосчастной книжкой, хотя она совсем неинтересная. Не то что "Остров сокровищ" или "По следам снежного человека".
- …Не похоже, - доносится голос Вацека из соседней комнаты. - Грязный, лохматый… кожа да кости… не исключено, что с дурными наклонностями. И Марцина втягивает…
- Ты прав, - говорит мама. - Все из-за того, что в плохую компанию попал.
Марцин стиснул зубы, сжал кулаки. Если бы не мама, не ее больной желудок, задушил бы этого Вацека.
* * *
"Была не была, все выложу отцу в воскресенье! И про самовоспитание скажу… И жвачку брошу жевать. Подумаешь, жвачка! Эти три - последние-распоследние. А потом - все, конец!"
И чтобы хоть немного скрасить жизнь, Марцин достал из кармана и распечатал жевательную резинку. Потом опять заглянул в книгу, но только что пережитые неприятности мешали сосредоточиться.
"Чем маме Костик не потрафил? "Плохая компания"! Костик - парень мировой! Узнала бы мама его получше, он наверняка бы ей понравился: и жвачку не жует, и по дому помогает, и учится хорошо. Даже эта вредина, Скочелёва, и та как-то сказала про него: "Серьезный мальчик!" И друг настоящий. Не на словах, а на деле. Не то, что некоторые".
Мысленно Марцин стал перебирать своих одноклассников. Пожалуй, только Немек Бартович дал бы взаймы и не приставал с отдачей. Но они с Немеком в последнее время раздружились. И вообще, он очень изменился с тех пор, как разошлись его родители. У него теперь два отца: родной и неродной. И денег вдвое больше, потому что оба дают. Но, видать, Немека это нисколечко не радует, он неразговорчивый стал, замкнутый. Знай себе зубрит да пятерки огребает. Странно, почему резинка так быстро стала безвкусной? Прямо как замазка.
Марцин вытягивает изо рта резиновую нить с полметра длиной и опять втягивает в рот.
Подойдя к столу, Петрик с нездоровым любопытством наблюдает за манипуляциями брата.
- Марцин, дай одну! Ну, пожалуйста! - канючит он.
- Вот как дам по губам! - бросает, не глядя, Марцин.
Перед карманным зеркальцем он расчесывает свою густую шевелюру и целиком поглощен этим занятием. Марцин способен забыть дома что угодно, только не гребенку.
- Дай хоть половинку, попробовать, какая она на вкус!
- Отвяжись!
- Мама правду сказала: бесхарактерный ты. Тряпка! - выпаливает Петрик, из предосторожности отступая к двери. - Жадина! У самого вон сколько жвачки, а ему половинки жалко… Жадина!
- Ты у меня сейчас получишь! - угрожающе поднимает Марцин толстую книгу, и Петрик моментально скрывается за дверью.
"Никакой я не жадина, - оправдывается Марцин сам перед собой, - эти две лишние мне необходимы, чтобы закалить волю. Не жевать жвачку, когда ее нет, всякий дурак сумеет. А вот когда она есть, руки сами тянутся достать ее из кармана, развернуть и в рот положить. Тут-то и нужна сила воли. Захочу и буду как мамин дедушка, этот, как они говорят, "благороднейший человек с железным характером". - Марцин взглянул на выцветшую фотографию в простенке между окнами. - Жалко, что он в конфедератке, не видно, какая прическа у него…"
7
Вид у Костика был такой разочарованный, когда Марцин отдал ему только пять злотых, что Марцину стало не по себе.
- Остальное в понедельник отдам, - промямлил он, - потому что… понимаешь, в нашем киоске по пять штук только продают, пачками… - напропалую врал он, зная, что Костик никогда жевательную резинку не покупает. - Знаешь, Казик прямо остолбенел, когда я ему жвачку отдавал. Не ожидал, что отдам так скоро. А Бирюк хапнул и пригрозил еще, что припомнит мне это. Потеха, верно?
- А с этими тремя что ты собираешься делать? - спросил Костик, упустив из виду, что Марцин не только проигрывает жвачку, но и сам ее жует.
- Не знаю… А тебе обязательно сегодня нужны деньги?
- Да нет… Но сам знаешь, деньги всегда нужны, - уклончиво ответил Костик, рассчитывавший выпросить у матери еще два злотых и сходить в кино.
* * *
Суббота - самый приятный день. Уже с утра живешь ожиданием вечера - единственного в неделю, когда можно сказать себе: "Завтра не надо идти в школу". И кажется, свободного времени - вагон, делай что хочешь. Уроки, само собой, откладываются на потом, хотя родители на этот счет придерживаются другого мнения. Но надо быть последним слюнтяем и недотепой, чтобы не отбояриться в субботу от уроков. И лишь в воскресенье вечером, когда невозможно оторваться от интересной книжки или нестерпимо хочется заняться чем-то, не имеющим никакого отношения к школьным занятиям, начинаешь жалеть, что не послушался и не сделал уроков накануне.
Досконально изучив витрину спортивного магазина, Марцин с Костиком отправились на Центральный вокзал. Костик то и дело спрашивал, который час: беспокоился, что поздно вернется.
- Заладил: "который час" да "который час"! - разозлился Марцин. - Ты что, забыл, что сегодня суббота?
- То-то и оно, что не забыл! - оправдывался Костик. - Мама по субботам делает уборку и готовит обед на воскресенье.
- Ну и что? Подумаешь! У нас та же картина! Но при чем тут я? От этой неблагодарной работы я давно уже научился отлынивать. И ты не давайся, не то заездят совсем. У тебя старшая сестра есть, пусть она и вкалывает! Нечего ей на тебя все взваливать, как тогда с бельем. Не будь дураком! Должна же быть на свете справедливость!
Костик вздохнул.
- Эх, ты, маменькин сынок! Паинька! Чем вздыхать, айда лучше на перрон! Там всегда есть на что поглядеть.
- Ладно, - согласился Костик, - только потом сразу же домой. А то, если Алиция отправилась на свидание, маме придется самой все делать.
По широкой лестнице они спустились в зал, где билетные кассы. Ну и столпотворение! Дверь на перрон настежь. Все снуют туда-сюда, спешат, суетятся. Мальчики отошли в сторонку, к газетному киоску, чтобы их не затолкали, и с замиранием сердца следили оттуда за автоматическими дверями отходящей электрички. Им казалось, вот-вот кого-нибудь прихлопнет, но в последнюю минуту напиравшая толпа отступила, а стоявшие одной ногой на подножке каким-то чудом втиснулись в битком набитый вагон.
- Глянь-ка, Томаш идет! - толкнул Марцина Костик.
И в самом деле, к киоску с чемоданом в руке подошел географ, не заметив ребят. К нему подбежала какая-то женщина.
- Добрый день! - сказала она. - Что вас вынуждает покинуть любимую столицу?
- Добрый день! Да вот решил немного проветриться. В Италию собрался, дочку проведать. Давненько мы с ней не видались.
Под натиском выплеснувшейся из поезда толпы пассажиров географ и его знакомая придвинулись к ребятам. Марцин с Костиком юркнули в толпу и выбежали на улицу.
- Ну что? Скажешь, нюха у меня нет? Не зря я затащил тебя на вокзал? - торжествовал Марцин. - С географией теперь до конца года покончено! Томаш вернется нескоро. Билет в Италию бешеных денег стоит. Надо же, ни словом не заикнулся, что в такое дальнее путешествие отправляется.
- Сказал бы, никто бы не стал географию учить, - резонно заметил Костик. - А так смотался потихоньку, и к понедельнику ребята все равно вызубрят. Небось полвоскресенья будут по карте путешествовать.
- Фиг с маслом! Я лично не буду! И ты тоже! Бирюк! А, Бирюк! - закричал вдруг Марцин, увидев Бирюковского, который шел ко Дворцу культуры.
- Чего глотку дерешь? - приостановился Бирюк, всем своим видом показывая, что не намерен долго разговаривать.
- Сколько за хорошую новость дашь?
- Три раза по шее. И еще разок впридачу! Ну, говори скорей, я в бассейн опаздываю.
- А я и не знал, что ты ходишь в бассейн, - удивился Марцин.
- Много будешь знать, скоро состаришься! Выкладывай свою новость!
- Томаш уехал. Географии не будет до конца года.
- Откуда ты знаешь?
- Мы с Костиком только что с вокзала - его на поезд проводили, - не моргнув глазом, врал Марцин. - Чемоданище у него не в подъем! Наверно, на все лето укатил. К дочке, в Италию.
- Правда? - обрадовался Бирюковский. - А вы не разыгрываете меня? Костик, дай честное слово!
- Честное слово! Томаш сам сказал.
- Тогда почему же он не сказал ничего на последнем уроке?
- А зачем ему говорить? Он и с нас слово взял, что мы никому не скажем до понедельника, - заливал Марцин. - Чтобы ребята назубок знали материал.
- А вам почему же сказал? Вы что, и так все знаете? - спросил с насмешкой Бирюк, все еще не веря такому счастью.
- У него другого выхода не было: мы на перроне его застукали. Он стоял с какой-то женщиной и рассказывал, что в Италию едет проведать дочку, с которой десять лет почти не виделся и очень соскучился по ней. А когда прощался, у него на глазах слезы были. Ей-богу, не вру, не сойти мне с этого места… Как-никак Италия далеко, и у него слезы так и…
- Ну да?! - поразился Бирюк. - Слезы, говоришь? Сколько лет его знаю, никогда не видел, чтобы он плакал. Я думал, он железобетонный, и вдруг - на тебе: слезы… Ну спасибо, что сказали! Завтра на весь день на Вислу закачусь. Привет!
Когда Бирюковский ушел, Костик в недоумении пожал плечами.
- Зачем ты про слезы наврал?
- Для большей убедительности. И потом, так трогательней, разве нет? Впрочем, я не дам голову на отсечение, что он действительно не плакал, когда со своей знакомой разговаривал. Представь себе: единственная, любимая дочка, с которой он не виделся столько лет! Может, их разлучила война, понимаешь? И только теперь, экономя буквально на всем, деньги скопил на билет. Билет туда - ого! - сколько стоит! Бедняга, отказывал себе даже в последнем куске…
- …жевательной резинки, - докончил Костик.
- Что? Что ты сказал? Он жвачку жует, ты видел? - Марцин остановился как вкопанный посреди тротуара, но, взглянув на приятеля, который постучал себя пальцем по лбу, рассмеялся. - А что, разве всего этого не могло быть и на самом деле?
* * *
По субботам на обед у Костика бывали обычно борщ с колбасой и мелко нарубленными яйцами. Еда, прямо сказать, не слишком изысканная. Но, если с борщом умять несколько ломтей хлеба, вполне можно насытиться, и Костик не роптал. А если мать успевала еще почистить и положить туда картошки, он и вовсе был доволен. Но сегодня сразу стало ясно: в борще картошки нет. Мать мыла окно на кухне. Зато от борща аппетитно пахло чесноком. Значит, варится большой кусок колбасы.
Бросив портфель на диван, Костик прошмыгнул на кухню и - к плите, где стояла кастрюля на медленном огне. Приподнял крышку: чесноком пахнет, а колбасы-то нет!
- Без колбасы-ы-ы!
В голосе Костика прозвучало такое разочарование и горе, что мать засмеялась, не прекращая вытирать окно.
- Авось с голоду не помрешь. Покроши в борщ два яйца вместо одного.
- Яйцо вместо колбасы? - задумался Костик. - Этого, пожалуй, недостаточно.
- В магазине очередь была, а я не могла стоять, потому что решила сегодня окна вымыть.
- Значит, я тоже буду мыть? - упавшим голосом спросил Костик.
- Не беспокойся, лодырь! В комнате вымоет окно Алиция, а ты полы натрешь и половики вытрясешь. Но сперва, как пообедаешь, сбегай в мясной магазин, купи чего-нибудь на ужин. Ну, мой руки и садись есть.
Дважды приглашать Костика к столу не было нужды. Борщ, густой от шкварок и яиц, хотя и без колбасы, пришелся ему по вкусу.
"И зачем мама вечно себе работу придумывает? - размышлял Костик. - Окна еще совсем чистые! К празднику недавно мыли. Подумаешь, чуточку мухами засижены! Или взять хотя бы полы, ну к чему их каждую неделю натирать? Кому это нужно, чтобы они блестели, как зеркало? Все равно опять затопчут, а окна мухи засидят. Купить к обеду мясо, по-моему, гораздо важней".
Костик доедал суп, когда в дверь позвонили. Это не Алиция - у нее свой ключ есть.
- Поди открой, - велела мать и слезла с табуретки.
Вид у нее недовольный: кто же любит, когда во время уборки заявляются гости?
В дверях стоят Малиновская, известная в доме склочница, и - к великому удивлению Костика - пани Ковальская, помогавшая ему катать вчера белье.
- Дома есть кто-нибудь? - спрашивает Малиновская, хотя в открытую дверь ей видно мать на кухне.
- Дверь сама не открывается, - нелюбезно буркает Костик, оскорбленный тем, что его присутствие не считается.
- Хорошо, что ты дома, - загадочно говорит Ковальская.
Мать, не снимая фартука, появляется на пороге кухни.
- Что угодно?
- Мне угодно, чтобы вы вернули мое белье. И предупреждаю заранее: без белья я отсюда не уйду, - решительно заявляет Малиновская.
- Это какое-то недоразумение, - спокойно говорит мать. - С чего вы взяли, будто я знаю, где ваше белье?
- И у вас еще хватает нахальства спрашивать об этом! - кричит Малиновская.
- Тише, тише! - пытается успокоить ее Ковальская.
- Повторяю, это недоразумение.
- Ничего себе недоразумение! Три новых скатерти! Четыре простыни! Два пододеяльника с прошивкой. И семь цветных наволочек, совсем новеньких. Небось знаете, что цветное белье сейчас в моде!
- Моды меня мало интересуют, - все так же спокойно отвечает мать, хотя шея у нее покрывается красными пятнами. - И вообще, какое вы имеете право врываться в чужую квартиру и повышать голос?
- Ах, вот как! И я же еще не имею права голос повышать! - орет Малиновская. - Не надо чужую собственность присваивать, тогда и врываться никто не будет!