В кухню заходит Георгий, присаживается на табуретку.
– У тебя чудесные дети, тетя Тамар, только немного шумные…
– Здоровые дети и должны быть шумными… А что твои дела?
– Мои дела как сажа бела… Если мы не найдем или не выкупим этот потир, я просто не знаю, как буду смотреть коллегам в глаза. Они взяли меня в свою команду вопреки мнению администрации, чисто благодаря авторитету Валентина Прокопьевича. Он за меня фактически поручился…
– Но ведь они-то не обвиняют тебя…
– Прямо, конечно, нет. Но ведь они не могут не думать…
– Я полагаю, тебе просто мерещится.
– Возможно. Теперь я понимаю, как люди сходят с ума…
– Георгий, ты должен взять себя в руки и успокоиться.
– Да, конечно. У вас навалом своих проблем, а тут еще я… Я пойду…
– Останься к обеду.
– Нет, спасибо, у меня совершенно нет аппетита.
Дети шумно прощаются с Георгием. Старший выскальзывает на лестницу вслед за ним.
– Дядя Георгий, я провожу тебя.
– Спасибо, Тахир.
Идут медленно, опустив плечи, одинаково загребая ногами опавшие листья. Следом печально плетется маленькая лохматая дворняжка, похожая на грязный ершик для чистки бутылок.
– Дядя Георгий, я все понимаю, – говорит Тахир. – Тебе надо доказать, что ты эту чашку не брал…
– А откуда ты знаешь, что потир – это чашка? – Георгий даже останавливается от удивления.
– Знаю. Я еще много всего знаю, – Тахир лукаво улыбается. – И я тебя прошу: ты не думай, ты мне просто поверь. Она скоро найдется. Совсем скоро. И все узнают, что ты – ни при чем.
– Тахир! Мальчик, ты что-то скрываешь от меня?!
– Так надо. Ты просто поверь… И вот еще что. Помоги мне сейчас поймать вот этого песика.
– Что?! Вот этот ужас? Зачем?!
– Я его домой возьму. Помою, совсем красивый будет.
– Только собаки у вас там и не хватало. И что Тамар скажет?
– Мама животных любит. А мне действительно очень не хватает собаки.
Присаживаются на корточки и начинают умильно звать:
– Песя! Песя! Песя! Хорошая собачка! Поди сюда!
Собачонка останавливается, подозрительно смотрит на них, но не убегает.
Парк передвижных аттракционов в саду на окраине рынка. Играет музыка, крутятся карусели, визжат малыши, с гулким грохотом носятся по поднятым в воздух рельсам разноцветные вагончики. По автодрому, огороженному черными шинами, ездят сталкивающиеся между собой гоночные машинки. На пестро расписанной эстраде толстый клоун с большим воздушным шариком развлекает столпившихся возле эстрады детишек. За эстрадой готовится к выступлению детский ансамбль – мальчики и девочки в народных костюмах. Тепло. Все вокруг усыпано желтыми листьями. На лотках продают всякие разноцветные сувениры и вкусности. Детишки тянут родителей к лоткам и аттракционам, взрослые тянутся к огромному шатру с рекламой пива "Балтика". За будкой с надписью "Касса" прячутся Сережка и Шпень. Родион прохаживается поодаль и делает вид, что рассматривает разноцветные свистки. Тахир и Анка раскачиваются на качелях-лодочке. Анка цепко оглядывается вокруг, Тахир смотрит на Анку. У ограды парка на автобусной остановке стоит Мотыль с бутылкой пива в руке.
– Вон он!!! – Шпень указывает пальцем на высокого, худощавого человека в низко надвинутой на глаза черной шапочке. – Точно – он, Птица! Видишь, оглядывается… Ну, я пошел?
– Погоди! Стой! – Сережка хватает мальчишку за плечо. – Видишь, вон там за ним идет один, в сером плаще… А вон – еще. Они вместе…
– Откуда ты знаешь?
– Глаза разуй! Ты что, фильмы про бандитов не смотришь?
– Не, не смотрю. У меня батя телевизор пропил.
– А-а, ну тогда ладно. В общем, они – прикрытие этого Птицы. Или, наоборот, приглядывают за ним, чтоб не сбежал. Видишь, проверяются… Наверное, от заказчика…
– Ну, я пошел?
– Опасно, Шпень. Может, подождать, когда он будет один?
– Да ну! Может, он теперь один вообще не ходит?
– Ну, давай. План ноль один дробь восемь.
Шпень выходит из-за будки с кассой. Сережка отступает в тень деревьев, к нему тут же подбегает Родион.
– Не суетись! – сквозь зубы цедит Сережка.
– Сережка, тут такое дело… Это Птица, да? Но я его откуда-то знаю!
– Откуда ты-то его можешь знать?!
– Не могу вспомнить, эта его шапка мешает… Если бы он ее снял…
– Ну ладно, иди на свою позицию. План ноль один дробь восемь.
– А это какой, Сережа? Я забыл…
– Бестолочь очкастая! – шипит Сережка. – Иди на место и смотри в оба.
Шпень попадается на глаза Птице. Тот моментально "делает стойку", оборачивается к напарникам, подает какой-то знак.
"Ага! – удовлетворенно бормочет Сережка. – У них тоже свой план. Но посмотрим, кто кого…"
Шпень неторопливо идет к автобусной остановке, замечает Мотыля, независимо протягивает руку для приветствия. Мотыль, ухмыляясь, пожимает ладошку Шпендика. Мальчишка отбирает у него бутылку пива, делает большой глоток. Мотыль шутливо стукает его по затылку, забирает пиво назад. О чем-то разговаривают. Мотыль угощает Шпендика сигаретой, потом достает из кармана деньги и демонстративно отсчитывает мальчишке несколько бумажек. Шпень прячет деньги в карман. В этот момент к остановке подходит автобус. Мотыль, почти не глядя назад, запрыгивает в него, машет Шпендику рукой. Один из сопровождающих Птицу людей огромными прыжками, расталкивая возмущенных людей, несется к автобусу. По пути задевает столик с сувенирами. Свистки, авторучки, накладные носы сыплются на дорожку. Человек успевает вскочить в автобус.
"Так, одного Мотыль уведет, – бормочет Сережка. – Если понял, что они вместе. Шпень должен был ему сказать. Осталось еще двое. Значит, план ноль один дробь пять…" – Сережка подает знак.
Птица и его оставшийся напарник, не скрываясь, проталкиваются поближе к Шпеню. Анка и Тахир спрыгивают с еще не остановившихся качелей и бегут к забору. Родион заходит сзади.
Шпень, словно не замечая опасности, быстро нагибается, подбирает связку накладных красных носов, вежливо улыбаясь, возвращает их молоденькой продавщице, при этом два носа, как бы сами собой, оказываются у него в кармане.
Птица хватает Шпеня за плечо, вытаскивает из толпы, прижимает к ограде:
– Попался, гаденыш!
Его напарник идет к стоящей неподалеку темной иномарке, садится за руль и подгоняет машину поближе месту "беседы". Потом выходит наружу и прислушивается, контролируя ситуацию.
– Дяденька, пусти! – верещит Шпень. – Не убивай! Я отдам чашку! Только не убивай!
– Ты знаешь, где Мотыль ее прячет?!
– Не знаю, он не говорит! Но я узнаю, ты только не убивай! Давай договоримся…
– Что-то ты крутишь… А ну, поедем с нами, там разберемся! Посидишь у нас, расскажешь, как на Мотыля выйти, а я уж сам с ним договорюсь.
– Не, не поеду! Не поеду с вами!
– Поедешь! – Птица, недолго думая, взваливает Шпендика на плечо. Шпендик отчаянно извивается и вопит. Напарник Птицы подходит сзади и быстро нажимает какие-то точки на шее мальчишки. Шпень сразу обмякает.
– Бумажник у меня в толпе спер, паршивец, и напарнику передал, – объясняет Птица оборачивающимся людям. – Сейчас вот отвезу в милицию, пусть там разбираются. С таких лет и такие наглые…
– План ноль один, дробь один! – вопит Сережка и кубарем бросается в ноги Птице. Птица не падает, но ослабляет хватку. Шпень как-то вывертывается и падает на землю на четвереньки, ошалело крутя головой. Видно, что он не совсем осознает происходящее. Родион хватает с лотка сразу два свистка, сует их в рот и оглушительно свистит.
– Милиция! Вай! Где милиция! – вторит ему Тахир.
В толпе начинается недоуменное коловращение.
Анка хватает Шпендика за руку:
– Бежим! Я знаю, куда спрятаться!
Птица с напарником бегут за Анкой и Шпендиком. Анка тащит Шпендика к эстраде. Толстого клоуна уже нет, на скамейке переодеваются танцоры, а на эстраде выступает совсем маленький мальчик-жонглер. Женщина-руководительница внимательно следит за его выступлением и шепотом что-то подсказывает. За кулисами эстрады толпятся другие циркачи. Ахают, увидев Анку и Шпеня, который почти теряет сознание.
– Анка, ты откуда?!
– Почему ты не переодеваешься? Ты что, не будешь выступать?
– Мария Николаевна заругается!
– А кто это с тобой?
– Это наш, цирковой, – задыхаясь, говорит Анка. – За ним гонятся, хотят убить. По правде. Надо его прикрыть и спрятать. Вон они!
Дети-циркачи делают круглые глаза, но вид Анки и особенно самого Шпеня убеждают их в серьезности происходящего. Старшая девочка-гимнастка подает несколько команд, и дети бросаются по дорожке навстречу Птице и его напарнику. Некоторые идут колесом, кто-то размахивает разноцветными лентами, тоненькая девочка завораживающе крутит сразу четыре блестящих обруча. На дорожке и вокруг останавливаются люди, улыбаются, показывают пальцами на расшалившихся циркачей. Маленькие дети в восторге подпрыгивают и хлопают в ладоши. Птица и его напарник тоже поневоле останавливаются. Высокий мальчик в черном плаще со звездами подходит вплотную к Птице.
– Извините, у меня тут реквизит сбежал, – вежливо говорит он и достает из кармана Птицы живую белую крысу.
Птица испуганно отпрыгивает в сторону. Его напарник, грубо расталкивая детей, пытается пройти вперед, но на его пути мгновенно возникает пирамида из совсем маленьких детишек в блестящих купальниках, изображающих космическую ракету.
– Наш налод – поколитель космоса! – гордо возглашает самый верхний малыш под аплодисменты собравшихся на дорожке людей.
Птица и его напарник, ругаясь, пытаются выбраться из пестрого водоворота. По бокам толпы прохаживаются Сережка, Родион и Тахир и внимательно наблюдают за их попытками.
Тем временем Анка подводит Шпеня к большому фанерному сундуку, откидывает крышку.
– Сиди здесь и не высовывайся, – говорит она. – Реквизит весь разобрали, места тебе хватит. Мне еще самой переодеться надо. А когда все кончится, я тебя вытащу.
Шпень сидит в абсолютной темноте, слышит приглушенные неопределенные звуки: музыка, смех, голоса.
Вдруг крышка осторожно приоткрывается и снова захлопывается. Потом открывается уже по-настоящему. В сундук заглядывает лукавая мордочка малыша-арлекина, который дразнил Сережку. Некоторое время он внимательно разглядывает Шпендика, потом серьезно спрашивает:
– А ты точно из наших, из цирковых?
– Точно, – не колеблясь, подтверждает Шпень. Непослушной рукой роется в кармане, достает пару красных поролоновых носов. – Вот! Один тебе, другой – мне! – Он надевает нос. – Мы с тобой одной крови, ты и я!
– Спасибо, – улыбается малыш и тоже надевает нос. – Те, которые за тобой гнались, ушли. Сейчас у Анки номер кончится, и я ее мигом сюда приведу… Я-то сразу понял, что ты наш. Это другие сомневались…
Вся компания медленно идет по набережной Невы, в районе Летнего Сада и Лебяжьей канавки. Нева уже по-осеннему черная, тяжелые волны лениво облизывают плюшевые, поросшие зеленой тиной камни набережной. По набережной неторопливо гуляют спокойные, хорошо одетые люди. Слышна иностранная речь.
– Чего мы сюда-то приперлись? – спрашивает Шпень, застегивая куртку и поддергивая штаны. В центре он явно чувствует себя неуютно.
– Конспирация, – объясняет Сережка. – Родиона предки достают: с кем связался? Мы с Анкой вообще на тренировках. Да и Птица с друзьями в этом районе нас караулить уж никак не станет. Ты головой-то подумай: компания у нас довольно заметная…
– Красиво здесь, – задумчиво говорит Тахир.
– И это тоже, – неожиданно покладисто соглашается Сережка. – Приобщаемся, так сказать, к прекрасному.
– Шпень, – застенчиво говорит Тахир. – Родион говорил, тебе стихи нужны… для этого… для вхождения в контакт…
– А то! – оживляется Шпендик. – Ты придумал, да?
– Какие еще стихи? – влезает Сережка.
– Вот, – объясняет Тахир. – Мы же не знаем, про что ему точно нужно. Поэтому я постарался в общем, чтоб можно было вставить. Смотри:
"Наш та-та-та так хорош,
Что ты мимо не пройдешь!"
И еще:
"Если что-то не купил,
Всю удачу погубил!"
– Ништяк! – восхищается Шпень. – Здорово. Дяде Пете точно понравится. Повтори еще раз, я запомню.
– Какой "та-та-та"? – Анка пренебрежительно пожимает плечами. – Бред какой-то!
Тахир мучительно краснеет.
– А ты ей другое прочти! – шепотом советует Родион. – Тогда она заткнется.
– Помолчи, пожалуйста, прошу! – также шепотом отвечает Тахир.
– Ну ладно, – Шпень вздергивает узкие плечи, шмыгает носом. – Чего теперь-то?
– Теперь операция подошла к завершающей фазе, – бодро говорит Сережка. – Люди в черном взяли след. Спайдермен вышел на охоту. Зорро всегда за справедливость и все такое прочее. Главный гад живет в гостинице "Астория". Номер установить не удалось, но зато мы засекли его лично. Они с Птицей выходили отдельно, зато один из подручных ушел наверх вместе с ним. Родион болтал с киоскершей и видел. Рожу главного гада все запомнили?
– Они с подручным говорили по-английски, – вступает в разговор Родион. – Я не все понял, но, по-моему, подручный обращался к нему "мистер Стоун".
– Молодец, Родион! – радуется Анка. – Тогда мы можем узнать и номер, в котором он живет. Спросим там внизу: как нам позвонить мистеру Стоуну? Наврем чего-нибудь, она и скажет номер.
– Вот вы оба и будете врать, – Сережка указывает на Анку и Родиона. – А мы на улице постоим.
– Почему я? – нерешительно спрашивает Родион. – Я вообще-то боюсь с незнакомыми людьми разговаривать.
– Выхода нет, – категорически сообщает Сережка. – Не посылать же Анку одну. Ты очкарик, внушаешь доверие. Анка девочка. Тахир – кавказ, не подходит. А в нас со Шпенем этой… интеллигентности не хватает. Нам не поверят, наоборот, насторожатся. А нам это не надо.
– Это почему это у меня этой… ну, ее не хватает? – вяло возмущается Шпень.
– Я тебе потом объясню, – обещает Сережка. – А сейчас пошли. Тут недалеко, за полчаса дочапаем.
– Ну хорошо, – все еще сопротивляется Родион. – Узнаем мы номер или даже телефон. А дальше-то что?!
– Дальше будем действовать по обстоятельствам! Наша задача какая? Договориться о встрече, на которой мы им – чашку, а они нам – деньги. И чтоб Мотыль поверил, что все всерьез. А в самый последний момент – забрать чашку и тикать со всех ног в музей или еще куда. Ну и желательно что-нибудь такое придумать, чтобы Шпеня не очень подставить, чтоб его потом Мотыль под горячую руку не прибил…
– Да он не прибьет…
– Все равно. Например, мы с Тахиром можем изобразить хулиганов и отобрать у тебя сумку…
– Как же! Отдам я вам…
– "Зачем это я буду отдавать Некту яблоко?" – смеется Анка.
– Какое яблоко?! – таращатся на нее мальчишки.
– Это цитата из "Буратино", дикие вы люди! Там, где Мальвина ему задачки задает…
– Ладно, пошли…
В холле гостиницы "Астория" Родион и Анка разговаривают с администратором.
– Мистер Стоун обещал присутствовать на нашем скаутском слете! И лично вручать почетные грамоты лучшим в отряде, – бодро врет Анка. – Он сам бывший скаут, и велел обязательно позвонить ему, предупредить, когда состоится слет. Но вот этот растяпа Вася, – она тычет пальцем в Родиона. – Потерял бумажку с телефоном (Родион морщится). Но мы знаем, что мистер Стоун живет здесь, потому что наш патруль во вторник провожал его до дверей гостиницы…
– Да, извините, – вмешивается Родион. – Мистер Стоун оставил визитную карточку (выразительный взгляд в сторону Анки – западный бизнесмен не будет записывать свой телефон на бумажке!). Я положил ее в карман куртки, но потом снял куртку и… видимо, она выпала… Такое несчастье!
Девушка-портье с веселой симпатией смотрит на взъерошенных, красных от волнения детей.
– Сейчас, сейчас, – говорит она и смотрит на экран компьютера. – Вам повезло, мистер Стоун в гостинице только один, живет в 303 номере, и он сейчас как раз здесь. Записывайте телефон…. Позвонить можете вот оттуда. Он или спустится или пригласит вас к себе… А вы, значит, скауты?
– Ага! Спасибо большое, – весело соглашается Анка. – Отряд "отважные куропатки" к вашим услугам.
Девушка смеется и машет вслед детям рукой.
Родион решительно направляется к телефону.
– Ты куда? – шипит Анка. – Что ты ему скажешь?!
– Что-нибудь, – отчаянным шепотом отвечает Родион. – Она же нам вслед смотрит. Если мы сейчас уйдем, она что-нибудь не то подумает… И все равно договариваться надо, а из всех только я по-английски говорю. Так?
– Так, – соглашается Анка и поджимает губы.
Родион достает из кармана телефонную карточку и вставляет ее в прорезь автомата. Анка держит перед его глазами бумажку с телефоном.
– Мистер Стоун? Добрый день, – говорит Родион по-английски. – У нас есть к вам небольшое дело, которое мы хотели бы с вами обсудить… Дело касается потира Святослава и его дальнейшей судьбы… Если можно, через пятнадцать минут спускайтесь в холл вашей гостиницы… Я вас узнаю… До встречи!
– Анка! – быстро говорит Родион девочке, которая смотрит на него с уважением. – Беги на улицу, узнай номер Мотыля или этого… дяди Пети. Надо срочно позвонить им и узнать, за сколько Птица собирался продать потир. Если мы назовем непохожую цену, иностранцы просто не примут нас всерьез. И так, то, что с ними будет разговаривать мальчишка…
– Скажешь, что наши воры не умеют говорить по-английски…
– На это вся надежда! Беги! И пусть не высовываются. Стоун не должен их видеть. И тебя тоже. Быстро!
Спустя пятнадцать минут мистер Стоун с выражением застывшего изумления на лице, и покрытый красными пятнами Родион беседуют в зеркальном холле, сидя в кожаных креслах. Девушка портье наблюдает за ними.
– Интересно, а куда же девочка делась? – шепчет она. – Вроде была такая бойкая. Неужели испугалась?
Напротив дверей гостиницы столпились оставшиеся члены компании, забыв обо всех предупреждениях, пытаются заглянуть в стеклянные окна-витрины, спрашивают друг друга: "Ну, что там?!"
Никто из них не замечает, как со стороны Невского по Большой Морской сворачивает на площадь Птица. Почти сразу же он видит прилипших к окнам детей, узнает колоритного Шпеня в его неизменной куртке, замирает, как вкопанный, потом осторожно переходит проезжую часть, покупает мороженое и присаживается на лавочку в сквере, наблюдая за происходящим.
Мистер Стоун и Птица сидят за столиком в небольшом кафе. За соседним столиком примостились сопровождавшие Птицу мужчины, они же – люди Стоуна. Разговор идет на английском.
– Если я правильно понял, потира у вас до сих пор нет.
– Да, но я держу в руках верный след, который со дня на день приведет меня…
– Я уполномочен сказать, чтобы вы больше не затрудняли себя, мистер Константинов. Мы в ваших услугах больше не нуждаемся. Слишком много сложностей…
– Вы решили найти потир сами? Предупреждаю вас…
– Не надо угроз! Мы решили вообще отказаться от покупки. Каждый день умножает риск и делает его неоправданным… Всего доброго!
– Но подождите… Я рассчитывал…