Шум голосов стих. Было слышно, как мама шмыгает носом. Люди всегда так делают, когда плачут. Потом мама отвернулась от папы и подошла к Игнату. Наклонилась, хотела положить руку на укрытое одеялом плечо. Но передумала, убрала руку за спину.
- Ольга Александровна скоро приедет к нам. Ты не пугайся. Нужно, чтобы ты все ей рассказал. Все без утайки, - мама закрыла платком покрасневший нос. Собиралась еще что-то сказать, но сразу не смогла. - Ты же расскажешь, детка?
Игнат молча кивнул. Дважды медленно кивнул. Чтобы всем было понятно, как нелегко ему далось это решение. Как он испуган. Как он хочет помочь. Надо только придумать убедительное название группы. Ту, про которую Макс говорил, как ее там, "Бойцы удачи", называть, конечно же, нельзя. А то кто его знает. Все эти бои без правил. Вдруг еще мстить станут. А вот что-нибудь такое… квест с заданиями, что-то вроде "бойцовского клуба". Да, наверное, так. И тогда скажу им, что Макс в этом клубе. Я сам не знал, он только сегодня признался. И у них там задание. Одно - телефон украсть. Вон он - там за книжками. Не ворованный? Ну, пусть не ворованный, я ж не знаю, я только с его слов. Да. А теперь еще какое-то задание. Он не сказал, это же все секретно. А я не стал спрашивать. Все эти тайные общества - мне туда лезть незачем. Ну а Макс, получается, полез. Что я тут могу поделать? Я-то ни при чем.
Родители ушли на кухню. Снова один в темноте, освещаемой только экраном. Но теперь это была уже совсем другая темнота. Одеяло сползло с плеч, но он не стал его поправлять - так жарко ему сделалось. И так легко. Все поменялось. Наконец-таки получилось найти эту маленькую детальку. Последний кусочек пазла. И остальные элементы - тут же - один за другим встали на свое место. Вот, теперь хорошо, теперь правильно. И темнота в комнате - это больше не темнота тайны. И не темнота страха, тяжелого ожидания или наказания. Нет. Это - свобода. Теперь, когда найдено объяснение для каждой мелочи, Игнат снова - и даже больше, чем раньше - свободен.
4
Толстяк захрапел почти сразу же, как сел в автобус. Пока отъезжали от вокзала, он еще звонил кому-то, чего-то там возмущался на своем каркающем языке. А потом убрал трубку, посмотрел туда и сюда, опустил голову - и задрых. Как будто кнопку выключили.
Макс повозился, двигая плечами, стараясь хоть немного удобнее устроиться между этой тушей и холодным окном. Бесполезно. У них разница в весе раза в три. А то и в четыре. В каком-то смысле это, наверное, удобно - быть таким жирным. Вот этот дядя. Уселся, и не сдвинешь его. Как скала. Это тебе приходится как-то изгибаться, искать, куда прислониться, куда руки положить. Небольшой рост и маленький вес - это вообще всегда сложно. И в таком вот автобусе особенно. А жирдяю хоть бы что. На его пузе все само по себе держится. Приземлился в кресло, питание отключил - и готов. Гора мяса дрыхнет.
Макс как-то изловчился, прислонился к стеклу, зарылся подбородком в расстегнутый воротник. Вроде ничего. Даже поспать можно. За окном полз привычный, мартовски-серый город. Светофоры загорались и гасли. Люди шли вдоль дороги, накапливались на перекрестках, ждали своего сигнала. Машины, машины, другие автобусы. Красные фары медленно движущейся очереди из машин. Одинокий трактор, застывший у кучи закиданного мусором снега. Суетливые людишки, бегущие навстречу друг другу по грязным полоскам зебры. Огни магазинов, расплывающиеся цветными пятнами. Урчание двигателя. Где-то внизу, под металлическим полом. Запах подсыхающего коврика под ногами. Запах пирожков и курева от соседа. Холод стекла. Ворс обивки кресла. Теплый воротник куртки.
Проснулся он от того, что автобус остановился. Стояли, видимо, уже давно. На улице стемнело, и салон призрачно освещали вывески то ли кафешек, то ли магазинов. Водила зачем-то раскрыл двери, и сырой холод тянул по ногам. Макс зябко поежился. Скрученное неудобным положением тело не хотело просыпаться. Но он уже чувствовал, как болит придавленное тяжелым соседом плечо, как занемела щека, как отсырел касавшийся окна воротник.
Попробовал выпрямиться. Толстяк на соседнем кресле все так же дрых, тяжело, с почти неслышным свистом втягивая воздух сквозь раскрытые пухлые губы. Эх. Макс потянулся и резко наклонился вперед. Толстяк качнулся. Покосился коричнево-красным глазом.
- Выходишь?
От неожиданности, что он, оказывается, умеет говорить, в смысле - понятно говорить, Макс растерялся, буркнул что-то неопределенное.
- А. Ну сиди тогда, - сосед разлепил уже оба глаза, пузато-больших, желтых, заплетенных от краев к середине страшноватыми красными жилками. Поворочал тяжелой головой, выглянул в проход. - Я тоже не пойду.
Макс только кивнул. Потом сделал вид, что надо перешнуровать ботинки. Наклонился под сиденье. По голым рукам тут же потянуло холодом от раскрытой двери.
- А ты вообще куда едешь, парень?
Макс ответил, не поднимая головы. Торопливо, отчего название чужого города прозвучало, наверное, не очень понятно.
- А. Ну ладно. Если до конца, то не пересаживайся. Я раньше выйду. Думал, поменяться, чтоб ты через меня не лез.
Макс выпрямился. Ну что тут скажешь? Умереть просто, какая забота. Не придумав ничего лучшего, пожал плечами. Большие глаза соседа по-рыбьи блестели в неровном свете вывесок.
- Куришь? - толстяк хлопнул по нагрудным карманам своей тяжеленной куртки.
Макс отрицательно качнул головой, потом быстро добавил вслух:
- Не-а.
- Ну, молодец, молодец. Я тоже бросаю, - толстяк, похоже, собирался достать сигареты, но передумал. Расправил клапан кармана, спел руки в замок, опустил их на колени. И опять заснул. Вот так запросто. Будто где-то кнопку нажали.
Вышел он примерно через час. Или два. Ночью сложно понять, сколько там времени прошло. Макс лежал, подсунув под голову сложенный капюшон, и смотрел в бесформенное пустое небо. Иногда - в самом низу - становились видны провода, поперечины столбов, растрепанные пятна облезлых деревьев. Потом все это снова исчезало, и осталась пустота незаполненного воздуха. Автобус раскачивало на кривом асфальте, и, когда подскакивали на больших кочках, приходилось наклонять голову, чтобы не стукнуться о холодное окно. Двигатель деловито урчал, откуда-то снизу поднималось тепло, противный запах паленой резины стал привычным и неощутимым. Все уже уснули, и никто не заметил, когда двигатель затих и автобус сбавил скорость, покатился по инерции, все медленнее и медленнее, а потом и вовсе остановился. Прямо посреди поля, где только дорога и больше ничего.
Сосед как будто ждал этого. Тут же вылез в проход и стал молча протискиваться к выходу, на каждом шаге цепляясь расстегнутой курткой за ручки кресел.
Водила открыл дверь, пропустил его вперед, достал похожий на кочергу ключ от багажника и вышел следом. Макс выглянул в проход. Сквозь лобовое стекло виден серый асфальт, выхваченный из темноты фарами. Сбоку, там, где должна быть обочина, не разобрать вообще ничего. Макс осторожно подвинулся, спустил ноги в проход. Нащупал подошвой пол, выпрямился. Оглянулся - все спят - и пошел к выходу.
В дверях подождал немного, потом прыгнул на сырую щебенку обочины. Водила с толстяком стояли у поднятой двери багажника. Внутри как будто коробки какие-то. И больше ничего не разобрать. Бледно-серая дорога впереди. Оранжево-красная - сзади. Черное небо, черное поле. Два мигающих огонька сигарет.
Макс прислонился спиной к борту автобуса. Сунул руки под мышки. Постоял немного чуть наклонился, накинул на голову капюшон. Уперся каблуком в колесо.
Прямо перед ним лежало бугристое черное поле. Пластиковые бутылки и обрывки пакетов у дороги. Серые пятна грязного снега, пучки прошлогодней травы. Там, куда не доставал свет фар, все это слипалось в один бесформенный и бесцветный комок. Превращалось в большую дыру, в которой нет ни цвета, ни температуры. Казалось, можно вытянуть руку - и почувствуешь, как пальцы проскользнут за границу реальности и окажутся там. В этой пустоте.
И только далеко-далеко, на другой стороне вселенной эту пустоту ограничивала твердая черная рамка. Кривая и жесткая. Горы, может быть, или холмы. А за ними плескалась следующая пустота - пустота серого неба. Эту еще не перемешали окончательно, и можно было различить не растворившиеся комочки. Бледно-серые крапинки звезд.
Пара таких звезд свалилась с неба в черноту гор. Заплясала там, запрыгала, то появляясь, то исчезая. Поднялась на гребень, провалилась, вынырнула уже где-то посреди поля, и поплыла ровно и уверенно, становясь все ярче и все ближе.
За сияющей парой звезд обозначился контур машины. С тихим шуршанием она выкатилась к автобусу. Появился человек, открыл заднюю дверь, стал перекладывать туда коробки. Толстяк сосед что-то вытащил из внутреннего кармана куртки, передал водиле. Человек закончил с коробками, закрыл заднюю дверь, открыл переднюю. Толстяк крикнул ему что-то на непонятном языке. Человек сел за руль. Толстяк сел рядом. Хлопнули двери. Машина заскрипела щебенкой, развернулась и уверенно покатила прочь, расплавляя темноту желтовато-белым светом.
Водила закрыл багажник, постучал ногой по колесам, обернулся на тонущую в пустоте машину и пошел к дверям автобуса. У первой ступеньки задержался и, вытянув руку, толкнул Макса под локоть:
- Чего стоишь? Поехали.
5
Верхний свет они выключили. Оставили только маленькую лампочку над кухонным столом. Папа всегда так делает, когда хочет рассказать маме что-то особенное. И они почти всегда ругаются во время таких разговоров.
Так что Игнат не стал никуда уходить, хотя его вроде как и отправили в свою комнату. Просто задержался по пути, делает вид, что собирает журналы в стопку. А потому уже и вовсе без всякой причины. Стоял и слушал.
"Но это же невозможно… Это же бред какой-то… Бойцовский клуб."
Ага, это Максова мама. Говорит тихо, сквозь ее всхлипывания сложно что-либо разобрать, но, в общем-то, последние полчаса она говорит практически одно и то же.
Шум воды в кране. Стук стеклянного донышка о столешницу. Это наверняка папа. Очень гордится этим новым фильтром. Таким же, какой на подводных лодках используют. Только поменьше. Суперчистая вода. Примерно так.
"Вы не волнуйтесь. Это же все неточно. Может быть, и ничего серьезного".
"Да как же так. Уже десять часов почти. Макс в такое время уже дома. Еще телефон. Зачем он его разобрал? И не позвонишь ему".
"Я вас понимаю, конечно, ситуация очень пугающая… В смысле - поймите меня правильно. Я не хочу как-то нервировать вас… Но… что в данный момент мы еще можем сделать? Сын вам все рассказал".
Папе определенно хотелось высказаться. Пока все только начиналось, он больше помалкивал. А теперь вот маме даже слова не дает сказать.
"И все-таки ничего толком я не узнала. Может быть, можно еще спросить? Мне кажется, такое серьезное дело невозможно спланировать в одиночку. Ведь почему-то Макс пришел именно к вам?"
Так, Максова мама опять за свое. Игнат почувствовал, как холодеют его ладони. Еще не хватало, что завтра его вызвали пересказывать все эти байки директору. Папе это очень не понравится.
"Подождите секундочку! Я извиняюсь, но прошу вас не впутывать Игната в эту историю. Он - по сути - случайная жертва. Как и мы с женой, кстати. Я ни в коем случае не обвиняю вашего ребенка. Но нашего прошу оставить в покое… Да и в конце концов вы можете подать заявление в полицию".
В полицию? Игнат непроизвольно дернулся, зацепил рукой стопку недавно уложенных журналов, парочка верхних сползла на самый край и с громкими шлепками свалилась на пол. К счастью, на кухне этого вроде бы не заметили.
"Нет-нет, полиция… Пока это исключается. Вы просто не знаете всей ситуации…"
"То есть, я так понимаю, у вас уже были сложности? И это не первый случай?"
Похоже, папа нащупал нужную тональность.
"Но… к данному делу это совершенно не имеет отношения, мы с Максом… Что вы на меня так смотрите? Да, у нас есть сложности. Развод и подобные вещи - может быть вы не в курсе - они не проходят легко. Но вот чтобы так, задания из интернета, для этого нужен кто-то еще, кто-то, кто бы показал ему это…"
"Я извиняюсь, подождите секундочку, я перебью вас. Мы отклонились от первоначальной темы. Все, что знал наш ребенок, вам уже известно. Больше нам добавить нечего. Мы постоянно поддерживать эмоциональный контакт, знаем о проблемах нашего сына, гордимся его достижениями. Но это касается только нашего ребенка. Другие дети нас не интересуют. У них есть свои родители. И именно они должны следить за их поведением!"
"Да-да, разумеется. Просто я думал, может быть, мы что-то упустили. Может быть, есть еще кто-то…"
Растерянное бормотание Максовой мамы потонуло в шуме льющейся из крана воды. Папа высказал что хотел и, похоже, решил немного остыть.
"Возможно. Но мы, к сожалению, больше ничем не можем вам помочь. Уже поздно. И нам нужно еще обсудить эту ситуацию с ребенком. Не могли бы вы…"
Это подключилась мама. Говорит тем сладеньким голосом, после которого обычно начинаются самые шумные скандалы.
"Да, действительно, прошу вас".
Папа поставил стакан. Щелкнул выключателем. Из кухонной двери полился яркий свет. Сейчас они пойдут к выходу. Игнат не стал больше задерживаться и быстро проскочил в свою комнату. Похоже, на сегодня его сложности еще не закончились. Хотя осталось немного. Простая формальность. Сцена послушания.
6
Автобус прибыл почти точно по расписанию. Шесть двенадцать. Водила лихо подкатил к перрону, повернулся в кресле и крикнул:
- Конечная!
Макс поднялся, повел затекшими плечами, побрел вслед за какой-то бабушкой к выходу.
На улице сыро и пасмурно-серо. Людей почти нет. Только вдалеке кучкуются таксисты, да прямо перед автобусом уборщик в оранжевом жилете метет невидимый мусор.
Макс задержался на верхней ступеньке. Держась за поручень, свесился наружу. Если так висеть, кажется, что асфальт - это вода, и после утренней прогулки яхта только что причалила к пирсу. Самое время спуститься в порт и немного развлечься.
Вокруг вокзала громоздились высокие дома, слышался шум едущих мимо машин, пиликал оборудованный для слепых светофор. Чужой город просыпался. Новый город. И большие возможности. Отпустив поручень, Макс прыгнул на асфальт.
Эпизод второй - Чужой город
1
Компания, занимающаяся боями, открывалась в десять утра. Прямо к этому времени приходить, наверное, не стоило. Пока все проснутся, пока подготовятся, бумагу, ручки разложат, компы включат. Так что Макс решил - десять двадцать будет самое то.
Времени еще оставалось предостаточно, но он заранее это предусмотрел. Сейчас два квартала направо, потом через дорогу и между домами. Будет небольшой скверик, где можно еще раз все обдумать, отрепетировать презентацию и вообще собраться с мыслями. От скверика до офиса компании ехать минут пятнадцать - там все по прямой. Если за полчаса - минут за сорок до назначенного времени закончить репетицию, то везде все успеешь. Главное - без суеты.
Маршрут разрабатывал по гугл картам. Мелкие магазинчики там не отмечены, да и вряд ли что-то будет работать прямо с утра, так что булку и запакованный в тетрапак питьевой йогурт купил сразу на вокзале. Это, скорее всего, дороже, чем в обычном магазине, но сейчас уже не до того.
За репетицией время пролетело незаметно. Тем более что до самого сквера пришлось идти дольше, чем планировалось. И все из-за размеров первого от автовокзала квартала. Он тянулся и тянулся бесконечно. Какие-то склады, строящиеся дома, автостоянки, груды ненужных ящиков и баков. Да и сам сквер оказался не таким уж спокойным местом. Хотя так, наверное, даже лучше. Меньше будут обращать внимания.
Уже совсем рассвело. Но солнце все равно было не видно за тучами, а над улицами поднимался плотный серый туман. Пока Макс, развалившись на лавочке, жевал свою булку, мимо сновали хмурые и не выспавшиеся жители ближайших домов. Кто-то на работу, кто-то собаку выгуливает. Некоторые даже двух или трех, связанных общим поводком. Собачники в основном в спортивных штанах и с телефонами. Те, кому на работу, одевались строже, отдельные дядьки - менеджеры, наверное, - в серьезных наглаженных костюмах и галстуках, сверкающих из-под расстегнутых пальто. И у всех какие-то мрачные, пустые и недовольные лица. Не то чтобы Макс особенно всматривался. Они возникали как-то сами собой. Выныривали из тумана, как рыбы, подплывающие к стеклу аквариума и таращащиеся на мир снаружи.
Потом пришли невысокие смуглые рабочие. Расчистили площадку напротив одной из лавочек и принялись неспешно выковыривать из земли бордюры и брусчатку. На Макса даже не смотрели. То ли не интересно, то ли не принято у них. А он как раз отрабатывал презентацию. Что за чем говорить, какие аргументы, какие преимущества, что он уже умеет, что готов делать и все такое. Урок по подготовке таких презентаций Макс нашел на ютубе. Выписал последовательность действий, подобрал свои факты, составил общий текст. Получалось вроде красиво. Главное - потом не сбиться и не забыть нужный порядок. От волнения он поднялся с лавочки и расхаживал пред ней, повторяя текст. Сначала читал по листочку, а потом наизусть.
Когда окончательно убедился, что все выучил, решил пройтись. В офис еще рано, а заняться больше нечем. Прямо за сквером была широкая улица, застроенная только с одной стороны. На противоположной стороне сквозь туман угадывался бесцветный металл забора, то тут, то там заклеенный облезлыми рекламными листовками. По улице, шурша мокрым асфальтом, катились машины. Казалось, их фары не рассеивают серую пелену, а наоборот делают ее плотнее. Как будто электрический свет смешивается с туманом в густой, тягучий и совершенно непрозрачный коктейль.
Чтобы уехать, Максу нужно было пройти немного влево. Он постоял секунду на развилке, глянул на часы и повернул направо. Время еще есть. Прошел так вдоль дороги пару кварталов. Все те же машины, серые дома, от которых видны только нижние этажи, расплывшиеся цветные пятна огней светофора. На третьем перекрестке остановился, еще раз глянул на часы. Вроде еще нескоро. А с другой стороны - пока транспорта дождешься, пока доедешь… Пора! Повернулся и быстро, едва не бегом, зашагал по направлению к основной цели.