Я еще раз огляделась вокруг. Все здесь, в саду "Крейгенда", такое знакомое, привычное, обыкновенное. И люди заняты знакомыми, привычными, обыкновенными делами. И неожиданно отвратительные ощущения, преследовавшие меня весь день, исчезли. Здесь все было реальным. Это не был черно-красный мир Эбнера Кейна, полный таинственных совпадений, могильного холода и пугающих мыслей. В этом зеленом уголке живут обычные люди, они разговаривают, выбирают себе красивые платья, играют в шахматы, подставляют лица под солнечные лучи.
Наконец Перри отыскала свой список - крошечный обрывок бумаги, исписанный ее неровным почерком. "Лосьон для рук "Силкскин", 2 хор. груши, 1 упак. шок. печенья", - прочитала я.
И рассмеялась. Это именно то, что мне было нужно - реальная жизнь.
Оставив улыбающуюся Перри под ее деревом, я побежала за покупками. Теперь я знала, что, когда наступит понедельник, я смогу относиться к Эбнеру Кейну, его дому и его книге более разумно и спокойно. Я не позволю снова втянуть себя в этот кошмар.
Ни в коем случае.
Глава X
ЕЩЕ ОДНА ПОТЕРЯ
В субботу позвонил Том. Его резь в животе, наконец, прошла. Ехать в больницу, к счастью, не пришлось. Я отправилась его проведать. Он сидел в садике за домом и рисовал. Выглядел он все еще бледным и больным, но, по крайней мере, уже не лежал, а сидел и, главное, улыбался.
- Я, когда шел от Эбнера Кейна домой, перехватил по дороге хот-дог, - признался он. - Скорее всего сосиска была - того. Я маме про это сначала не рискнул сказать. Потому что обещал ей, что не буду ничего есть перед обедом. Но когда речь зашла о больнице, я раскололся. И знаешь, каков результат? Хот-доги придется на время из моего рациона исключить.
Я улыбалась, слушая его. Значит, Ник был прав, и ничего странного или подозрительного в том, что у Тома заболел живот, не было.
- Слушай, - спросил он, подавшись вперед. - Что там случилось с Ришель? И еще - будто бы кровь капала с потолка, и тарелки сами по себе на пол падали? Выкладывай!
И я выложила. Он слушал, комментировал, шутил. Я смеялась. В залитом солнцем дворике Тома, где распевают птички, возятся в песочнице его младшие братья, а мама развешивает на веревке белье, то, что произошло в доме Эбнера Кейна, показалось забавной хохмой. Больше похожей на комедию, чем на фильм ужасов.
- Ты пойдешь к Эбнеру в понедельник? - спросила я, поднимаясь. - Ришель, конечно, нет, в этом можно не сомневаться.
- Не рассчитывай, что я останусь в стороне от таких событий. Да я жду не дождусь, когда появится следующая глава. Может, на этот раз и персонажу "Н", то есть Нейтану, перепадет что-нибудь ужасненькое. Было бы здорово посмотреть, как потом будет корчиться Ник.
Я опять посмеялась и ушла домой.
* * *
А в воскресенье вечером позвонил Элмо.
- Я закончил свою статью, - сообщил он. - И отец собирается ее напечатать. Он считает, что она неплохо получилась. Я туда вставил насчет наших инициалов и кое-что из истории дома. И еще про тарелки и кровь на потолке, и что Том заболел, как Тоби в книжке. В общем, про все.
- Том уже поправляется, - заметила я.
- Ну, это уже детали, - отмахнулся он.
Я засмеялась. Я хорошо знала Элмо. Ему не хотелось портить его леденящую кровь историю.
- Слушай, Лиз. Я ведь на самом деле чего звоню, - он немного помолчал, потом выпалил: - Вся эта история с подвалом, Моной Снагг и так далее…
- Можешь не волноваться, я уже по этому поводу не схожу с ума, - сказала я.
В трубке послышался облегченный вздох Элмо.
- Ну и отлично, - сказал он. - Но тем не менее я разговаривал насчет этого с отцом, и он говорит, что его отец всегда был уверен, что Тилберри Оттерс и Мона Снагг и впрямь уехали вместе. Сложили вещички, да и дернули в тот же день. Он говорит, дедушка часто, бывало, об этом рассказывал и очень смеялся.
- А что тут смешного? - не поняла я.
- Да вроде бы, этот Тилберри Оттерс был настоящий старомодный джентльмен. Очень добропорядочный, почтенный и так далее. Дед говорил, что никогда бы не подумал, что Оттерса интересовало что-то еще, кроме его коллекции марок, - Элмо опять засмеялся. - Я читал кое-что из его обзоров, и, можешь мне поверить, дед был прав - одни только марки, марки и опять марки. Причем даже в газете Оттерс писал больше о своих собственных марках, чем о чужих. "Мои экземпляры первых бразильских марок… ля-ля-ля…" Или: "я отыскал мою бесценную "Пенни Блэк"… ля-ля-ля…" Можешь себе представить. Одним словом, был просто помешан на марках. И вот тебе - пожалуйста! Никогда не знаешь, что у человека на уме.
- Как ты думаешь, а у Уилса Раиса есть тайная любовь? - хихикнула я.
- Нет, - напрочь отверг это предположение Элмо. - В данном случае, я думаю, в тихом омуте черти не водятся - он на самом деле такой, каким кажется. Ни о чем другом, кроме своих марок, не помышляет. Дай ему волю, так в нашей газете не было бы ничего, кроме заметок о марках и бридже. В пятницу он был в редакции, сдавал свой обзор, и знаешь, что он заявил отцу? Что если тот напечатает мою статью, то тем самым втянет "Перо" в сомнительные дрязги. От этого Раиса одна головная боль! К счастью, отец его не послушал.
- Не расстраивайся, Элмо, - успокоила я его. - В четверг твое имя засияет в лучах славы. А его будет по-прежнему теряться где-то на последней странице.
Элмо засмеялся, сказал мне: "До скорого!" - и повесил трубку.
Я вернулась к телевизору. Но на экране была такая беспросветная тягомотина, что через несколько минут мои мысли опять переключились на то, что сказал Элмо. Было в его словах что-то такое, что встревожило и насторожило меня.
Если Тилберри Оттерс был таким добропорядочным педантом, как могло случиться, что он сложил чемодан и уехал, даже не известив "Перо" о своем отъезде? Мне это казалось странным. Вот и Перри тоже назвала его "пожилым джентльменом". Если уж Перри считала его "пожилым", каким же старым он должен был казаться Моне Снагг! Поэтому допустить, что она в него влюбилась, было бы абсолютной нелепостью. И чем больше я старалась отогнать от себя эти мысли, тем назойливее они лезли мне в голову.
Опять зазвонил телефон. На этот раз звонила мама Тома. Ему снова стало хуже, и в школу в понедельник он не придет. И не сможет пойти с нами к Эбнеру Кейну.
Я почувствовала, что понедельник надвигается с неумолимой быстротой.
* * *
В садике перед домом Эбнера Кейна наконец закипела работа. Лишь только войдя туда, мы услышали, как за огромной кучей из веток, кирпичей, старых покрышек, жестянок из-под пива и колы и свежевыдранных сорняков кто-то с шумом орудует лопатой и киркой. "Да уж, работка - не позавидуешь", - подумала я и обрадовалась, что Эбнеру не пришло в голову поручить расчистку этих непроходимых джунглей нам. Я бы скорее согласилась работать на городской свалке, чем в этом саду.
Эбнер Кейн долго не открывал. А когда, наконец, открыл, вид у него был неважный - отсутствующий взгляд, темные круги под глазами. Он вытаращил на нас глаза так, будто не мог понять, что мы здесь делаем.
- Мы пришли приводить в порядок ваш кабинет, мистер Кейн, - напомнила ему я.
Облизнув губы, он широко распахнул дверь. При звуке ударов кирки о кирпич нервно дернул головой. Потом лицо его прояснилось.
- Ах, да! Это садовник, - невнятно произнес он. Его взгляд остановился на нас. - А вы - убирать в кабинете и печатать… Ну да, проходите. Я сейчас схожу наверх за кассетами.
Он оставил нас в залитой красным светом прихожей и вскоре вернулся с двумя кассетами.
- Много вы наговорили, - сказала я, с беспокойством посматривая на них.
Он кивнул.
- Да, дело идет быстро. Книга пишется как бы сама собой, - и снова удивленно уставился на нас. - Сегодня вас только четверо?
- Ришель и Том слегка приболели, - ответил Ник, сбрасывая с себя куртку. - Мы теперь ждем, кто будет следующим, - вскинув бровь, он внимательно посмотрел на Эбнера. - Похоже, это зависит от "На грани срыва", верно? - и засмеялся.
Но Эбнеру Кейну такая шутка не показалась смешной. Наоборот, его лицо выражало растерянность, между бровями появились напряженные морщинки.
- Ладно, работать надо, - сказала Санни.
Эбнер не двинулся с места.
Санни, обогнув его, пошла по коридору. Элмо и я последовали ее примеру. Ник немного подождал, но, видя, что Эбнер продолжает стоять, тоже протиснулся мимо.
Мы спустились в кабинет. Эбнер вернулся наверх, в свою комнату.
На стуле, где раньше сидела Ришель, валялось полотенце. Но все прочее оставалось без изменения - ничего не было сделано, чтобы убрать беспорядок. На потолке по-прежнему ярко алело пятно. А под полотенцем, как представилось мне, кровь все еще впитывается в обивку стула.
- Не дом, а жуть какая-то, - передернула плечами Санни. - И холод опять собачий.
Я ничего не ответила. Просто пошла к столу и включила компьютер.
Эви первая услышала, что кто-то скребется. Так - тихо-тихо. Сначала она подумала, что это разыгралось ее воображение. Тоби всегда так говорил. У нее засосало под ложечкой при мысли о Тоби. В последнее время ему было не до разговоров.
Вновь послышался этот скребущий звук. И осторожный шорох, будто кто-то крадется, что-то волоча за собой. Ее взгляд невольно обратился к подвальной двери.
Опять этот подвал! Я остановила пленку.
- Эй! - тут же услышала я голос Элмо и стащила с головы наушники. - Лиз, ты слышишь? Слышишь этот звук? В подвале кто-то есть!
Я похолодела. Казалось, мое сердце вот-вот остановится. А когда шорох послышался снова, оно забилось так сильно, что я чуть не задохнулась.
- Ага, привидение в подвале! Сейчас оно до тебя доберется, Лиз, - тут же не преминул съехидничать Ник. Потом поежился: - Черт, ну и холодина здесь, - сказал он, набрасывая куртку на плечи.
Санни напряженно прислушивалась.
- Это всего лишь садовник, - объявила она через минуту. - Он, наверное, разбивает кирпичи своей киркой где-то снаружи дома, и звук по стенам передается сюда.
- По-моему, это где-то ближе, - возразил Элмо.
- Акустический обман, - небрежно заметил Ник. - Подвал - это ведь, в принципе, всего лишь большая пустая яма. Поэтому ничто не мешает прохождению звука.
Ну да, большая пустая яма. Я снова надела наушники. Пусть, по крайней мере, голос Эбнера заглушит эти звуки. Я постаралась забыть, что вообще слышала их. Мой взгляд рассеянно скользнул к окну. Мне показалось, что-то красно-белое мелькнуло у задней калитки.
Мои глаза округлились. Я вскочила с места. Это что же, мне уже видения мерещатся? Я протерла глаза руками, как это часто делают персонажи в фильмах ужасов.
Когда же, убрав от лица руки, я снова посмотрела в окно, там никого не было. Если женщина в красном клетчатом платье еще раз навестила меня, сейчас она уже успела уйти. Я медленно опустилась на стул.
Голос в моих наушниках зазвучал снова. Я принялась печатать:
Нейтан не находил себе места. Его лоб чесался. Он поскреб его ногтями, поморщился и озадаченно уставился на свою руку. Лоскуток кожи свисал с его пальца, над бровью остался свежий красный след.
- Что за… - начал он.
И замер. Нестерпимый зуд распространился по всему его телу. Кожу жгло, словно огнем. Она взрывалась пузырями и лопалась.
- Эви… - задыхаясь, шепнул он.
Но Эви не слышала его. Она смотрела на подвальную дверь.
Я быстро взглянула на Ника. Он раздраженно чесал плечо, буквально впиваясь в него ногтями.
- Ник! - прошептала я. - У тебя зуд, да?
- Ну, допустим. А что, у тебя тоже? - нахмурился он и начал стаскивать с себя рубашку. - Надеюсь, здесь нет блох, - пробурчал он. - Это было бы последней каплей.
Ко мне подошел Элмо.
- В чем дело, Лиз?
Я ткнула пальцем в строчки на экране. Он прочел. Лицо его посерьезнело. Он обернулся к Санни и Нику:
- Скорее сюда! Смотрите!
Но Ник не двинулся с места. Теперь он ожесточенно чесал все тело.
- Муравьи, должно быть, - бормотал он. - Слушайте, такие шутки мне не нравятся. Нет уж, с меня хватит.
- Ник, перестань чесаться! - крикнула я. - Прекрати это!
Вскочив, я схватила его за руку и подтащила к компьютеру. Он, дергаясь и корчась, прочел слова на экране.
Лицо Санни, казалось, окаменело. Опять послышались тяжкие глухие удары и скребущийся звук из подвала. Лампы замигали.
- Все, я отваливаю, - бросил Ник и, оттолкнув нас, кинулся к выходу.
- Ник, подожди! - крикнул ему вслед Элмо.
В ответ мы услышали, как хлопнула входная дверь. Ник сбежал.
Глава XI
И ОСТАЛОСЬ ИХ ТРОЕ
Элмо, Санни и я переглянулись. Теперь нас было только трое. Что-то глухо ухнуло в подвале. Санни положила на пол стопку книг, которую держала в руках.
- Пожалуй, с меня тоже хватит, - решительно объявила она.
Я вытаращила на нее глаза. Она невозмутимо выдержала мой взгляд. Мое сердце колотилось бешеным барабаном. Я не ослышалась? Санни сдается? Но ведь именно она больше всех твердила, что все происходящее в этом доме - простое совпадение. Ведь именно она не верит в магию, призраки и привидения.
Подхватив свой ранец, она начала подниматься по ступенькам. Мы с Элмо понуро побрели за ней.
- Санни, - начала я, когда мы почти дошли до парадной двери. - Санни, я не думала, что ты веришь во все эти потусторонние страхи. Почему ты уходишь? Только из-за того, что Ник…
Я замолчала, не договорив, потому что Санни уже открыла дверь и шагнула из дома в сад. Сомнений не оставалось, она действительно решила уйти.
В саду пахло свежей землей и только что срезанными ветками. Птицы беззаботно распевали. Лопата садовника с шумом врезалась в землю. Соседская собака, запертая в доме, бешено залаяла. Я вздрогнула и поняла: мне не хотелось, чтобы Санни тоже боялась. Хватит того, что я была напугана за нас двоих. И я надеялась, что она поможет мне держать мой страх под контролем. До тех пор, пока она посмеивалась над ним, мне почти удавалось убедить себя, что это чепуха, не более чем результат моего разыгравшегося воображения, как объяснял это Ник. Но если даже Санни перестала иронизировать и поверила…
Санни так решительно мотнула головой, что ее собранные в лошадиный хвост волосы хлестнули из стороны в сторону.
- Да, не верю. Но я верю вот во что: с тех пор, как мы начали работать в этом доме, - отчеканила она своим звонким голосом, - трое из нас уже пострадали.
Я хотела что-то возразить, но она остановила меня, подняв руку.
- Я не знаю, как. Не знаю, почему. Не знаю и не хочу знать. Но у меня в субботу отборочные соревнования по таэквандо, а на носу чемпионат по гимнастике, и я не собираюсь рисковать этим ради нескольких долларов.
Элмо посмотрел на меня.
- Значит, мы остаемся вдвоем, - мрачно констатировал он.
- Но мы не можем, - простонала я. - Мы вдвоем не справимся с этой работой. "Даже если бы и хотели это сделать, - добавила я про себя. - А это далеко не так".
- Придется мне сказать Эбнеру, что мы отказываемся, - произнесла я вслух, кусая губы.
Элмо жестом отчаяния запустил пятерню в свою шевелюру.
- Санни! - почти выкрикнул он. - Неужели тебе не хочется докопаться до правды в этом деле? Узнать, неужели и впрямь сбывается то, что написано в книжке Кейна? Кто-то скребется в подвале! Кровь! Этот зуд у Ника… Неужели тебе не хочется…
- Нет, не хочется! - отрезала она.
На мгновение воцарилось молчание. Я заметила, что скребущие звуки стихли. Садовник, должно быть, прислушивался к нашему спору. Соседская собака, наконец, успокоилась. И даже птицы перестали петь. Я посмотрела на Элмо, на Санни, опять перевела взгляд на Элмо. Его веснушчатое лицо горело. Губы Санни сжались в жесткую решительную полоску.
- Санни, тебя ничто не интересует, кроме твоих дурацких соревнований! - возмущался Элмо. - И подобная ерунда - это единственное, что тебя волнует. Пора бы уже понять, что в жизни есть гораздо более важные вещи.
- Не для меня, - без обиняков заявила Санни. - И, кроме того, единственное, что тебя интересует, Элмо, это твоя дурацкая статья. Тебе хочется докопаться, что в этом подвале, чтобы состряпать эффектный конец статьи. И ты бы не задержался здесь ни на минуту, если бы не рассчитывал раскопать что-нибудь интересненькое для "Пера".
Они оба правы, думала я. И вот еще что странно: на прошлой неделе я завидовала им обоим, потому что у каждого из них есть свое увлечение, более важное, чем все остальное. Я тогда думала, какими интересными это их делает и как помогает работать вместе. Но сейчас их хобби, их страстные увлечения растаскивали их друг от друга в разные стороны.
- Не ссорьтесь, - примиряюще сказала я. - Послушай, Санни, почему бы нам не сделать так: давайте прямо сейчас поднимемся наверх к Эбнеру и расскажем ему, что случилось. И попросим его открыть подвал. Если мы ему все толком объясним, он согласится. Таким образом, Элмо будет удовлетворен, потому что узнает все, что ему нужно. И тогда мы сможем уйти домой, Санни, как тебе хочется, и ты тоже будешь удовлетворена. А я возьму диктофон с собой и наберу текст дома. Ну, а с уборкой в кабинете можно и подождать. Что скажете?
Санни на секунду задумалась.
- Пожалуй, это справедливо, - согласилась она.
- Я тоже согласен, - кивнул Элмо.
Его пылающие щеки понемногу начали остывать.
Но тут я кое о чем вспомнила.
- Нет, ребята, на самом деле мы не можем сделать это сегодня, - медленно проговорила я. - Он просил нас не беспокоить его, и я думаю, нам действительно не стоит этого делать. В прошлый раз, когда мы к нему поднялись, он был в очень странном состоянии. Так что сейчас давайте лучше пойдем по домам. Сначала можно зайти куда-нибудь, выпить по молочному коктейлю. А завтра после уроков вернемся. Ну как, договорились?
Они оба опять кивнули. Я облегченно вздохнула. Мне было неприятно смотреть, как они ссорятся. Когда подкалывают друг друга Том и Ник - это одно, я уже привыкла, что между ними вспыхивают постоянные стычки. Но Санни и Элмо… это совсем другое дело.
Элмо нырнул в дом, чтобы выключить компьютер и забрать наши вещи. Мы с Санни дожидались его у входа. Мне не хотелось возвращаться в дом. Последние четверть часа я только то и делала, что пыталась погасить ссору между Санни и Элмо. Но сейчас, когда мне это удалось, я получила время, чтобы подумать обо всем остальном: о Нике, Томе, Ришель и подвале.
Конечно, мне хотелось сделать то, о чем говорил Элмо: докопаться до истины. Но еще больше мне хотелось просто убежать отсюда. Мысль о том, что не нужно будет больше приходить в мрачный кабинет, чтобы печатать эту зловещую историю, была мне приятна, как глоток воды в пустыне.
Вскоре Элмо вернулся. Мы закрыли за собой дверь и вышли на улицу через переднюю калитку. Когда она с шумом захлопнулась, садовник вновь принялся за работу, а соседская собака привычно залаяла. Все вернулось к нормальной, обычной жизни. Насколько она могла быть нормальной в этом районе Крейгенд-роуд.