- О’кей! - радостно воскликнул Джон, обнимая своего друга. - Ты знаешь, Гошка, мой фильм не получился…
- Почему? - огорчился Килограммчик.
- Я снимал часы Абсолюта, а киноплёнка не воспринимает ничего, если ты нарушаешь правила, и на ней ничего нет! Пу-сто-та…
Нептуналии
1.
В кабинете Якова Германовича смущённо заседал совет дружины "Алмазная". Почему смущённо? Да потому, что на повестке дня стоял колючий, словно кактус, вопрос о Гошке… Том самом, что напугал всех своим исчезновением, затем вызвал всеобщую радость, когда нашёлся, а потом поверг в растерянность признанием, что это он, исознательно, подвёл свой отряд, а фактически - всю дружину.
Добро бы случайно, а то ведь преднамеренно! А кому хочется говорить вслух о том, что в твоём коллективе завёлся подобный тип? И закрыть глаза тоже нельзя, потому что об этой истории идут разные слухи, и они даже искажают её.
Вот и сидят члены совета дружины, мнутся, не зная, с чего начать. Такое бывает и у взрослых. Те в сходных ситуациях оправдываются: дескать, вопрос щекотливый, и меня это крайне удивляет. При чём тут щекотка?
Но как бы то ни было, сидели члены совета и помалкивали. Молчание было всеобщи, и оно явно затягивалось.
Тогда Гошка попросил слова саам.
- Ты? - удивилась старшая пионервожатая Оля. - Но ведь мы же тебя обсуждаем…
- А если никто не хочет? - резонно заметил Гошка. - Обсуждать - это значит обмениваться мнениями. Так? Ни у кого его нет, а у меня уже созрелом.
Глянув на Якова Германовича, невозмутимо сидевшего в углу кабинета, и не найдя в его взгляде ни одобрения, ни сомнения, Оля пожала плечами и повернулась к председателю совета Ане из Новосибирска: мол, как ты считаешь нужным, так и поступай.
- Ладно, - разрешила Аня. - Излагай…
- Я вот, ребята, глубоко проанализировал свои действия и пришёл к мнению, что меня надо простить.
- Надо?! - удивился Костя из Курска.
- Я хотел сказать "можно", - нехотя поправился Гошка, - но случайно подвернулось другое слово…
- Допустим, как поётся в вашей песне, сказал харьковчанин Павло. - А где обоснование?
- Во-первых, - ответил Гошка, - я сильно раскаиваюсь, что заметно по моему похудевшему виду; во-вторых, я нашёлся и тем самым избавил всех от забот и ответственности…
- А вот и нет! - вспыхнул Павло. - Если б ты не нашёлся, а пропал совсем, тогда, наоборот, иное дело: мы бы тебя простили.
- Можно мне? - подняла руку Бутончик.
Аня кивнула.
- Гошка прав… - тихо сказала Бутончик. То есть он, конечно, не прав, что опозорил Петра, но прав, что он теперь отыскался, иначе… иначе я не знаю как бы мы пережили его потурю…
Гошка засопел и опустил голову.
- Я тоже считаю, - горячее заговорила Аня, - что Гошка хороший, но, попав под дурное влияние Мокея, стал сучком и решил, что ему всё дозволено.
- Насчёт сучков, - наставительно произнёс Павло, - вопрос спорный…
- Но зато бесспорно то, что Гошка обязан объяснить мотивы своего поступка! - заявил Костя, и все смолкли.
- В самом деле, - вновь заговорила Аня, - ведь что мы имеем на сегодняшний день?
- Факт… - предположительно сказал кто-то.
- Точно!
- И какой?
- Неприглядный.
- Хуже некуда!
- Так вот и я говорю, - продолжала Аня и повернулась к Килограммчику: - Гошенька, милый… Помоги нам понять: почему ты опозорил свою дружину?..
- Вот именно! - поддержал Павло. Почему свою?!
- Прости меня, но твой вопрос, Паша, по меньшей мере несколько странный… - книжно произнёс Веня, круглолицый мальчик в очках. - Опозорить любую дружину - это антиобщественный поступок! Индивид есть только часть коллектива.
- Товарищи, - вскочил черноглазый Миша и, косясь на Олю, сказал тихо, и ещё более книжно, чем Веня: - Я надеюсь, что выражу общее мнение, если выскажу предположение, основанное на положительных эмоциях Ани, в честности и прямоте которой ни у кого из присутствующих нет сомнений… Да, конечно же, она имела в виду то глубокое уважение, которое испытывает каждый к среде своего непосредственного общения; да, разумеется, она будучи передовой пионеркой, одновременно имела в виду вес Артек; да, если хотите, я пойду дальше и, по своему обыкновению, буду и сейчас твёрдым и принципиальным, ибо я не могу, товарищи, и не хочу скрывать от вас своё мнение, которое было и будет на стороне справедливой, умеющей выражать свои мысли чётко и непримиримо, словами, идущими из самого сердца, и уже по одному тому - ясными и проникновенными…
Наступило опять всеобщее молчание, на этот раз вызванное желанием проникнуть в суть того, что сказал Миша.
Воспользовавшись паузой, Аня продолжала:
- Так вот, Гошенька, будь другом и объясни… Все коллективы хорошие, это так, но хочется знать, почему ты опозорил нас, да ещё тогда, когда мы имели все шансы на победу?
- Все коллективы хороши, но свой - ближе всех! - запальчиво крикнул Коля.
- За что, Гошенька? Ведь что-то толкнуло тебя?.. Ну, будь откровенным… Всё равно выговор ты уже заработал…
И в третий раз наступило всеобщее молчание.
- Я, - робко начал Гошка, поняв, что это молчание было обращено к нему, - я хотел проучить Петра, но не весь отряд…
- Проучить?! - удивилась Аня. - за что?
- За то, что Пётр заступился за меня, - сказала Бутончик.
- Да, это так, - виновато согласился Гошка. - Но если я совершил глупость, не должен же я маскировать её умными фразами. Я… признаюсь.
- Это другое дело, и мои симпатии теперь на стороне провинившегося, - сказал Веня.
- Поскольку я привык выражать общее мнение, - взял слово Миша, - я буду вынужден дать объективную оценку более чем странному высказыванию Вениаминам Меня избрали членом совета…
- Так ты сам уговаривал, чтобы тебя допустили к руководству, - напомнил Коля.
- Только потому, - повернулся в его сторону Миша, что я умею пренебречь ложной скромностью и оценить собственные достоинства, а главное, дать оценку любому явлению. Любому! Я - не Веня… Но меня сейчас интересует вот что: как сумел Гошка раздеть Петра у трибуны руководства, сам находясь в отдалении?
Поражённые простотой и чёткостью вопроса, столь необычными для Миши, все повернулись к Гошке.
- Только не ври! - строго предупредила Аня, и вовремя: Гошке пришлось проглотить какое-то слово, явно не то, и он смутился - не врать оказалось трудно.
- Ну, ну! - подбодрил Веня.
- Понимаете, ребята! - решился Гошка, - я… на время конечно, стал… волшебником…
Дружный хохот прервал его. Даже Яков Германович позволил себе улыбнуться.
- Вы что же… не верите в волшебство? - обиделся Гошка.
- Да не, мы-то верим, - успокоил его Веня, - но если бы ты обрёл такой дар, то скорее всего сотворил бы что-нибудь доброе, хорошее, увлекательное для всех…
- А ведь верно, сказала Бутончик. - Ну, к примеру, устроил бы праздник Нептуна…
- …который, к сожалению, в эту смену не запланирован, - подтвердил Яков Германович. - Или выполнил бы наказ прошлой смены и организовал карнавал любимых литературных героев.
- …или… - подметила Аня, - или… исчез бы с наших глаз от стыда…
И Гошка исчез!
Мгновенно все стихли и с недоумением уставились на то место, где он только что стоял.
Место было действительно пустое.
- Однако… - начал было Веня, и все вскрикнули. От неожиданности.
2.
Затем весь совет дружины "Алмазная" во главе с Яковом Германовичем и Олей перенёсся на морской берег недалеко от порта.
Ещё мгновение - и позади совета выстроилась его дружина; ещё не прошло и секундочки - и весь Артек высыпал на соседние пляжи, а сам начальник Артека, и его штаб разумеется, стоял у самой воды. Начальство старалось делать вид, будто всё идёт так, как запланировано, но взглядами все спрашивали друг у друга, что происходит, и незаметно пожимали плечами…
Тут с вершины Аю-Дага, будто усиленные радиоприёмниками, понеслись над Артеком и морской гладью звуки вступления к фанфарному маршу, а на горизонте появилось белое пятно, неправдоподобно быстро приближающееся и растущее в размерах.
Не прошло и минуты, как стало ясно, что это белое, прозрачное сверху двухкорпусное судно - катамаран, несущийся на воздушной подушке.
Впереди на просторной палубе между корпусами виднелась тройка белых коней в медной сверкающей сбруе, а позади них, в расписной колеснице, восседал Нептун в золотой короне и с трезубцем в руках. Рядом с ним сидела женщина в белом платье и с маленькой серебряной короной на голове.
Из передней кромки палубы стал плавно выдвигаться широкий ребристый трап, и едва он коснулся земли, кони тронули, и чудесная колесница мягко съехала на берег и остановилась возле начальства. Конями правил сам Нептун.
- А не это ли и есть славная Пионерская Республика Арек? - спросил морской царь.
- Совершенно верно, - ответил стоявший впереди. - Я - начальник Артека, а это вот… мой заместитель… - И рядом с ним встал плотный человек лет тридцати пяти.
Они говорили, не напрягаясь, но их голова почему-то были слышны на всей территории лагеря.
- Славно, славно, - одобрительно прогудел Нептун. - А это моя супруга Амфитрита… Позволь представить тебе наших сегодняшних хозяев, дорогая, - повернулся он к ней.
- Мило, очень мило, - бархатным голосом почти пропела морская царица и, приставив к глазам лорнет, милостиво глянула на мужчин.
- Ну что ж, добрый день, ребята! - обратился к пионерам Нептун.
И весь Артек могуче грянул?
- Добрый день!
- Вы… извините, - несколько нерешительно начал начальник лагеря. - Вы… из цирковой труппы или… как бы это сказать… филармонии?
- Я брат вседержителя, Повелитель божественной влаги и Землеколебатель, бог морей и конных ристалищь Нептун. У меня тоже есть детишки, сыновья: Тритон, Амика, Антей, разбойник Скирон, одноглазый Полифем и другие, но я оставил их дома, а привёз к вам своих друзей…
- Да-да, конечно, - почтительно прервал его начальник лагеря. - Но мне хотелось бы знать, какая организация вас направила…
- Я настоящий Нептун! - грозно произнёс морской царь и выпрямился во весь свой великолепный рост. - Подлинник!
Начальник лагеря закрыл глаза и, бесчувственный упал на руки своего заместителя.
- Дорогая, позаботься о нём, - попросил Нептун свою жену.
Амфитрита брызнула на начальника лагеря морской водой из флакона, и тот очнулся.
- П-по-ж-жалуйста… - сказал он. - Добро пожаловать… мы всегда рады таким гостям…
- Вы знаете, какое сегодня число? - спросил повеселевший Нептун.
- Двадцать третье июня…
- То-то… Это же день моего рождения! Я сегодня, друзья мои, именинник!
- А день рождения Артека - шестнадцатое июня, - сказал начальник лагеря, окончательно приходя в себя.
- Прекрасно, - обрадовался Нептун. - Повеселим друг друга по этому случаю…
- По-здрав-ля-ем ве-ли-ко-го Неп-ту-на! - дружно проскандировал Артек.
- Спасибо, ребята, спасибо, - растрогался владыка морей и океанов. - Поздравляю и славный Артек! Ну-с, а как вы тут живёте?
Поднялся такой весёлый шум, что Нептун поднял руку, утихомиривая всех, и предложил:
- Пусть кто-нибудь один отвечает… Может быть начальник лагеря?
- С удовольствием, - согласился начальник лагеря. - Насчёт питания - сами отведайте… Не только в весе прибавляем, но в росте тоже…
- В росте?
- Да, ваше морское величество, в среднем каждый пионер за время пребывания в Артеке вырастает на два сантиметра!
- Здорово! - восхитился Нептун. - Это же поистине волшебные сантиметры!
- Удачно сказано, ваше морское величество, - одобрил начальник Артека. - Конечно, дети и у себя дома растут беспрестанно, но в пионерском лагере эти сантиметры, как вы справедливо заметили, воистину волшебные…
- А в моём росте их нет, - огорчённо произнесла морская царица.
- Ничего дорогая, - успокоил её Нептун, - зато в тебе все сантиметры, даже самые маленькие, - сказочные.
- Ну и что ж! А таких нет…
- Мы можем пригласить вашу супругу погостить у нас подольше, - сказал начальник Артека, посоветовавшись со своим штабом. - Только вот не знаю, прибавляет ли её величество в росте вообще или уже нет?
- В весе она прибавляет теперь, в весе, - засмеялся Нептун, но осёкся, заметив неудовольствие Амфитриты.
- Мы рады вашей супруге, - сказал начальник Артека, - самой красивой и стройной из мира сказок…
- Как он любезен и воспитан! - милостиво улыбнулась ему Амфитрита, обмахиваясь веером из акульего плавника. - Не в пример тебе… - Она бросила сердитый взгляд на своего супруга и, понизив голос, сказала: - Ну порадуй же деток чем-нибудь, солдафон, привык командовать да трезубцем своим постукивать.
- Да-да, ребята, по этому случаю объявляю… - он сделал паузу и с пафосом выкрикнул: нептуналии! Празднество в нашу честь!
- Ура-а-!.. - разнеслось по Артеку.
Взмахнул трезубцем морской царь - и на просторную палубу корабля-катамарана стали выезжать… кто бы вы думали?
Вовек не догадаетесь!
Первыми съехали на берег бравые мушкетёры - д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис, а за ними их предприимчивые, ловкие слуги; потом верхом на Росинанте - Дон Кихот Ламанческий со своим оруженосцем Санчо Пансой на осле; барон Мюнхгаузен на рыжем битюге; Паганель на муле; капитан Немо на вороном скакуне; Лемюэль Гулливер на лошади дымчатой масти; Шерлок Холмс с доктором Ватсоном в изящной беговой коляске, влекомой парой белых коней; из окон широкого ландо - так называется старинная четырёхместная карета - выглядывали Том Сойер, Беки Тэтчер, Гек Фин и Алиса из Страны Чудес, на козлах же горделиво восседал Джим; на кауром нетерпеливом коне появился знаменитый Зверобой - Кожаный Чулок, он же Следопыт, Соколиный Глаз, Натаниэль Бумпо, а рядом с ним сын его верного друга Чингачгука молодой Ункас - Последний из могикан, правее которого ехал Оцеола - вождь сименолов. Бурными рукоплесканиями встретили пионеры Руслана, к седлу которого был приторочен карлик Черномор; когда же на неоседланном коне появился Нахалёнок, восторженный рёв огласил черноморское побережье: ребята приветствовали любимых литературных героев, продолжавших съезжать с корабля.
Нептун с улыбкой оглядывал своих друзей, прибывших с ним, и лукаво посматривал вокруг.
- Но где же, ваше морское величество, черти, русалки? - спросил начальник Артек. - Они ведь всегда сопровождали вас раньше.
- Сами сказали, что раньше, - засмеялся Нептун. - Всё течёт, всё изменяется, как говорили древние мудрецы, не только у вас: меня недавно избрали председателем правления Общества книголюбов Подводного царства!.. Вот так-с… Не все, конечно, герои со мной сейчас, а только из тех книг, что я успел прочесть; но всё же - немало!
- Поздравляю вас, ваше морское величество, приятно, что вы тоже книголюб. Ну что ж, наш стадион в вашем распоряжении… Можно дать команду ребятам отправляться туда?
- А к чему терять время? Быть нам всем на новом месте сию же секунду… - Нептун ударил трезубцем о пол своей колесницы, и…