4
На другой день папа после работы даже обедать не стал - сразу в гостевую комнату подался, бросив на ходу:
- Почему вы до сих пор не у видео?
- Для Алены детской передачи нет. А мне некогда, - отозвалась из кухни мама.
- Как это некогда? Бросай все, иди немедленно! Сейчас ТФ!
Я чуть не завизжала с досады. Последнее время этим тээфом мне все уши прожужжали. Повсюду только и слышно:
"Ах, ТФ, ох, ТФ!" Во дворе, на транспорте, дома - одна тема. Будто в мире, кроме ТФ-проекта, никаких событий.
Я, разумеется, не против проекта. Но нельзя даже про самое грандиозное повторять тысячу раз в день. Тем более до старта ещё целый час. Между прочим, все в мире по привычке проект да проект… А проект давно уже кораблем стал. Через час пробный пуск…
Я как вышла встречать папу с Остапкой на руках - кукла у меня есть такая, - так и осталась стоять с ним посреди гостевой. Папа включил экран, прочно уселся в кресло.
- С самого-самого начала смотреть будешь? - удивилась я.
- А как же иначе? С самого что ни на есть!
- Эх, папка, папка, неспособный ты у меня к технике народ. Да я тебе слово в слово все перескажу не хуже видео.
И тогда с тебя три мороженки, идет?
- Ладно, - согласился папа. - А за каждую ошибку порция снимается!
Уложила я Остапку на папины колени, а то он уже глаза начал тереть, спать запросился. Сама рядом на скамеечке примостилась. Жду. Отыграли куранты. И вот наконец диктор торжественно провозгласил:
"Дорогие телезрители! Сегодня историю человечества пополнит новая страница: через час начинаются ходовые испытания первого ТФ-корабля. Как мы знаем, трансфокальные корабли класса "Гало" превзойдут скорость света и, таким образом, откроют дорогу к звездам".
Диктор сделал паузу, я вклинилась и, лишь чуть-чуть его опережая, чтоб папа мог сравнивать, начала сыпать сведениями про конструкцию ТФ-корабля. Про экипаж. Про направление полета. Про Свертку Пространства. Ну, и про все остальное - за полгода ежедневных передач уж как-нибудь можно было выучить! У папы и глаза на лоб:
- Техник ты мой славный!
Наклонился меня обнять - и Остапка упал с его колен на пол. Дернул разок-другой ручками-ножками - и замолк.
Я в слезы. Папа вскочил, затоптался на месте. Мама сама не своя прибежала из кухни. Туня слетела с дивана, антенны на себе обрывает с горя. Как же! Ее ребенок плачет! А узнала причину, успокоилась Подняла Остапку, отерла мне слезы:
- Не переживай, у этих кукол просто схемка слабенькая, вечно волосок стряхивается Сейчас будет порядок. Мелкий ремонт…
Сдернула с Остапки рубашонку, раскрыла ему живот, вытащила электронные потроха. И тут по видео началось…
Вышел на экран Председатель Всемирного Совета Антон Николаевич и, рубанув ладонью воздух, обратился ко всему человечеству:
"Друзья! Братья! Земляне! Я не буду тратить много слов.
Каждый из вас понимает значение сегодняшнего эксперимента.
Только трансфокальные корабли могут приблизить к нам звезды. Вы, кому нынче от пяти до пятидесяти! Вы достигнете на них любой точки Галактики Вашими глазами увидим мы иные миры. Да здравствует Знание! Слава Человеку!"
Я встала, смотрю ему в глаза через экран, не шелохнусь.
От пяти до пятидесяти - значит, он и ко мне обращается!
Антон Николаевич вышел из кадра, и на экране обрисовалось огромное кольцо корабля, повисшее за орбитой Плутона.
Накануне разведчики буквально проутюжили "Муравьями" стартовый куб Потом, когда "Гало" наберет импульс, ему уже ничто не страшно. А пока вакуум должен быть исключительно чистым…
Мне дядя Исмаил подробно о "Гало" рассказывал, и теперь я кое-что понимаю. Корабли класса ТФ возмущают и искривляют Пространство так, что точка вылета смыкается на миг с точкой цели. Это и называется Сверткой. А когда свернутое Пространство пружиной распрямляется обратно, корабль остается в месте назначения, будто кто-то взял и волшебным образом перенес его через миллиарды световых лет… Чего там говорить, здорово!
Пока я все это вспоминала, зрителям представили каждого из двухсот сорока космонавтов на фоне "Гало", в отдельной рамочке из звезд, со специальным стихотворением. Потом корабль отодвинулся, показались нацеленные на него косячки "Муравьев". Они и впрямь были как муравьи рядом со слоном.
Где-то среди них вместо Валеры Чикояни мой дядя. Жаль, связаться с ним невозможно: он бы в сто раз интереснее старт прокомментировал! Я украдкой помахала рукой: пусть ему солнышко блеснет, если он тоже сейчас про хорошее подумал!
Загремел гимн Земли.
Когда он отзвучал, наступила жуткая тишина. Мне показалось, она длилась целый час…
"Внимание! - раздался голос Главного ТФ-конструктора Антуана-Хозе Читтамахьи. - Даю команду".
"Включаю отсчет, - подхватили на Плутоне, в Центре Полета. Тридцать. Двадцать восемь. Двадцать шесть"
Мама со страху совсем зажмурилась. Папа, наоборот, широко раскрыв глаза, теребил галстук - как на хоккейном матче А Туня держала Остапку вниз головой, и мне сейчас было ни капельки его не жалко. Не до кукол.
"Четыре! - вели отсчет на Плутоне - Три. Два. Один… Пуск!"
Раньше ракеты после старта окутывались огненным облаком и поднимали рев А "Гало" нет. Он четыре с чем-то минуты будет импульс вбирать. И видеооператоры, не тратя времени зря, начали толчками кадры менять-кто как ждет и переживает. "Муравьи" гусиными клинышками выстроились.
Диспетчеры за пультом в Центре Полета безмолвно губами шевелят.
Антон Николаевич подался вперед, замер.
Читтамахья почти и не смотрит в сторону "Гало", раскуривает трубку со своим знаменитым чубуком.
В Москве на Красной площади, приостановясь возле экрана-гиганта, аплодируют прохожие.
Пассажиры в поездах гравистрелы повернулись в одну сторону - к изображению.
Альпинисты, посвятившие свое восхождение на Джомолунгму новой победе человека в космосе, закрывают варежками от ветра портативные видео.
Свободные от вахты космонавты "Гало" наблюдают самих себя на экранах.
Почетный караул у памятника Всем Погибшим в столице Марса Ареополе.
И по-прежнему на весь мир, на весь эфир - неслыханная тишина. Ни радиоголосов Ни музыки. Ни шорохов помех.
"Витя! Легкого тебе вакуума!" - вдруг тихо-тихо сказал Главный конструктор командиру "Гало" Горбачеву. Это он думал, что тихо. А на самом деле - на всю Солнечную систему.
Крупно - лицо Горбачева. Его "нетающий, припорошенный Звездами" взгляд…
И сейчас же кто-то из диспетчеров Центра:
"Свертка!"
Кольцо ТФ-корабля сплющилось, стало едва видимо.
А сквозь него Юпитер со спутниками проглянул. Малые планеты Церера и Ганимед - я их по телемаякам узнала. А ещё потом - сумасшедшее месиво Пояса Астероидов.
"Тан! Сбрось резерв! - закричал Читтамахья. - Введите нулевые. Режьте камеры, гасите канал!"
Я слышала эту артиллерийскую скороговорку, но смысл слов до меня не доходил. Впрочем, по тому, как засуетились диспетчеры, можно было без труда определить: что-то неладно.
В центре кольца возникло черное пятнышко. И через него, будто клецки в суп из тюбика, стали выдавливаться неровные серебряные обломки.
- Астероиды! - ахнула Туня.
На все ушли, наверное, доли секунды, даже меньше, потому что "Гало" сохранял полупрозрачность, а астероидов выдавилось всего три.
"Да заслоните же кто-нибудь его от Солнца, Санта-Сатурно!" - взревел Читтамахья.
Тотчас строй "Муравьев" сломался. Кто-то бросил свой неизмеримо крошечный кораблик в центр "Гало". Воронка в Пространстве всосала его наполовину. Кольцо мгновенно округлилось, дрогнуло, словно размытое маревом. И исчезло, оставив голый стартовый куб и распустившийся бутон "Муравья".
Я знала, как катапультируются разведчики, и сперва не обеспокоилась. Но потом поняла, что яркой, мерцающей огнями капсулы пилота нигде не видно. Оболочка корабля плавала пустая внутри, как яичная скорлупа. Экран скачком приблизил раскрывшийся кораблик. И я вскрикнула, узнав бортовой номер дяди Исмаила.
"Внимание! - резко скомандовал Председатель Всемирного Совета. Я и не подозревала, что у него может быть такой громовой голос. - Тревога номер один! Всем кораблям выйти в поиск. Грузовые и беспилотные вернуть в ближайшие порты.
Отменить регулярные рейсы, экскурсии, исследовательские дрейфы. Все средства обнаружения немедленно поднять!"
Тревога номер один. Она объявляется, когда пропадает человек.
"Антон Николаевич! Разреши мне лично участвовать в поиске!" На экране показалось изломанное болью лицо Читтамахьи. Зубами он стиснул обломок чубука.
"Нет, Антуан. Ты отвечаешь за "Гало". Там двести сорок…"
"Но ведь это по моей вине…"
"Перестань. Я сам руковожу поиском".
Папа взял маму за руку и попытался усадить в кресло.
Я думала, она будет плакать. Но мама лишь отмахнулась, не отрывая глаз от экрана, и неожиданно твердо приказала:
- Туня, уведи девочку спать.
Я чуть не потеряла дар речи.
- Прости, мамочка, я отсюда никуда не уйду.
- Ляля, что ты говоришь? - изумился папа.
- Да прекратите же, как вы можете! Ведь там дядя Исмаил!
Они примолкли и глядели на меня как-то по-новому, странно-странно. Я забралась с ногами на диван. И решила, не уйду до тех пор, пока дядю Исмаила не найдут, даже если на это потребуется целый месяц. Или целый год. В конце концов, не мог же он испариться бесследно на глазах у миллиардов телезрителей.
Тут у меня затеплился сигнал оун-вызова. И заодно зачирикал видеобраслет. Кому, интересно, я понадобилась? Татьяна, что ли, с сочувствиями? Ну и времечко выбрала!
Сосредоточилась я, настраиваюсь на связь. Включила изображение. Ой, дядя Исмаил! Дышит тяжело, как после бега. Но улыбается под шлемом широко, во весь рот.
- Дядя Исмаил! - закричала я.
Папа с мамой кинулись ко мне, лоб щупают. А я их отталкиваю, браслет ладошкой загораживаю.
- Ой, дядя Исмаил, куда же вы запропастились? Вас ищут, нащупать не могут.
- Не там ищут, Алена, не беспокойся. Хотел было твой астероид проинспектировать. Да немного не рассчитал - недолет!
Вот так, ещё шутит! Отодвинулся лицом от экрана - мамочки мои! Вокруг будто морской прибой пенится: глыбы, скалы, целые каменные тучи - все несется мимо, кувыркается, острыми сколами полыхает. А дядя Исмаил браслетом водит, хвастается…
- Дядя Исмаил… - Я старалась говорить спокойно, без тревоги, но голос у меня сорвался. - Дядя Исмаил, а ведь это опасно!
- Ничего, Олененок, где наша не пропадала! Позови-ка маму…
Я поставила максимальную громкость. Он снова заполнил собой экранчик:
- Я, Мариночка, на Алену вышел. Знаю, вы рядом. Не волнуйтесь.
Мама прикусила губу, часто-часто закивала головой.
А я подумала: здорово, что мы с дядей Исмаилом соединили оуны. Глядишь, и я понадобилась. Стою, правой рукой левую нянчу, не стряхнуть бы его изображение, не утерять на свету.
А он по-прежнему бодрым голосом:
- Алена, у меня другой связи нет. Согласна мне помочь?
(Нашел о чем спрашивать!) Первым делом вызови Читтамахью. Он, поди, поседел там из-за меня…
- А поисками лично Антон Николаевич руководит.
- Да? - Дядин голос немножко потускнел. - Что ж, давай его.
Пока папа вызывал Председателя Всемирного Совета, мама быстро осмотрела комнату, переставила на подоконнике цветы, выровняла диванную подушку. Я тоже поправила бантик, откашлялась, впилась глазами в экран.
- Приемная Совета. На связи - референт Токаяма.
Я вдруг оробела, не знаю, что говорить/ Папа выдвинул меня вперед, ободряюще стиснул плечо. И я сразу нашлась:
- Извините, Токаяма-сан. Мне нужен Антон Николаевич.
- Это важно, девочка?
Странное дело! Будто кто-нибудь станет Председателя Всемирного Совета беспокоить по пустякам…
- Алена Ковалева, - представилась я-Да, очень важно.
У меня на оун-контакте дядя Исмаил… простите, разведчик Улаев.
- Хорошо. Ждите.
Ждать не пришлось. В кадр сразу же ворвался Антон Николаевич:
- Здравствуй, девочка. У тебя контакт с Улаевым?
- У меня. Вот.
И помахала видеобраслетом. Он наклонился, прищурился - издалека трудно рассмотреть человека на ручном экранчике.
- Молодец, молодец, Исмаил Улаев. Слов нет, но они потом. У тебя все в порядке?
- Почти. Я в Поясе Астероидов. Примите координаты.
Тон бодрый-бодрый. Такой, что у меня мурашки по спине побежали. Антон Николаевич нахмурился:
- Повтори, я включил запись.
Дядя Исмаил повторил.
- Хорошо. Теперь вот что: как самочувствие?
- Тридцать часов, Антон Николаевич. Капсула развалилась при катапультировании.
- Скафандр цел?
- Рукав…
- Ну? - Антон Николаевич нетерпеливо и грозно рванул себя за мочку уха.
- Рукав порван. Но герметичность восстановилась!
Он так поспешно добавил про герметичность - я и то поняла: не радуга у него там, ох, не радуга! Я знала, что ткань скафандра самовосстанавливается при повреждениях.
Но не все, видно, сработало, как нужно…
- Н-да, - вроде бы спокойно сказал Антон Николаевич, отводя на секунду глаза от экрана - Я распоряжусь, один канал сейчас освободят для тебя. Жди. И не смей вешать нос!
- Слушаюсь!
Дядя Исмаил отдал честь, но почему-то левой рукой.
Я догадалась об этом по тому, что на экранчик космос выметнуло. А Антон Николаевич скосил глаза вниз - ему, вероятно, доставили какие-то сведения про нашу семью. И ко мне обратился:
- Тебе, Аленушка, боевое задание: с дядей дружишь?
Я кивнула. И совсем о постороннем подумала Эх, видел бы меня Алик! Или хотя бы Шурка Дарский. Сам Председатель Совета беседует со мной как со взрослой…
- Хочешь, чтоб его нашли скорее?
- Да, Антон Николаевич, я же все понимаю. Не засну.
- Гляди, какая догадливая. Ну, коли так, скрывать не стану положение сложное, тебе нужно побыть на связи, пока мы его запеленгуем и оттуда снимем. Мама разрешила!
Как, Марина Сергеевна?
- Не возражаю, Антон Николаевич.
Еще бы она возражала! Да был бы иной способ наладить контакт, не тратил бы он на нас драгоценного времени. Видно, барахлит что-то связь, радиоволны не проходят. Нет, что ни говори, вовремя мы оуны соединили! Будто предвидел он такой случай, мой мудрый дядюшка!
Думаю об этом и каким-то чувством понимаю, как трудно сейчас маме. Она бы лучше сама вместо меня сто часов отсидела! Да ведь нет больше ни у кого связи. Только через мой хорошенький браслетик!
- Туня, принеси какао и сэндвичи! - приказала мама.
Это специально, чтобы меня успокоить.
Антон Николаевич уже скрылся, и во весь экран показали дядю Исмаила - с моего браслета. А диктор за кадром пояснил:
- Дорогие зрители! Рады сообщить, что разведчик Исмаил Улаев найден. Вы видите его на своих экранах. Минут через пять мы попросим героя сказать вам несколько слов.
- Доволен популярностью? - спросила я дядю, предоставляя человеку возможность полюбоваться собственным изображением.
- Надо же, какой без капсулы вид неуютный! - Он засмеялся. - Будто нагишом в космосе.
"Эге, - думаю, - хоть ты и смеешься, а не весело тебе, ничуточки не весело. Занять тебя чем-то надо. А чем - ума не приложу".
Как назло, приплыла Туня-кормилица с какао и сэндвичами. От волнения я бы и непрочь пожевать, да не смею на глазах у дяди Исмаила - может, он там с голоду помирает?
Увидал дядя Исмаил, как я мучаюсь, и развеселился:
- Это ты верно насчет еды придумала. Пожал}й, и я подзаправлюсь за компанию. Прикорнуть нам с тобой не скоро удастся…
Приложился он губами к трубочке под подбородком, сделал два порядочных глотка, похлопал себя по животу поверх скафандра, точно переел:
- Одно неудобство: шлем мешает рот вытереть - красуйся с жирными губами на виду у телезрителей! Будешь летать, Алена, - учти!
У меня кусок поперек горла стал. Стараюсь земными делами его занять, а все равно нечаянно на космос перекинулись.
С трудом дожевала бутерброд. Допила какао.
- Мне, дядя Май, помощь твоя нужна. Вернее, не мне, Остапке.
Впервые назвала его дядя Май - как Виктор Горбачев.
И на "ты".
- Я, Олененок, с удовольствием. Только придется подождать моего возвращения…
- Ерунда, мы с тобой без отрыва от экрана. Согласен?
Он, наверное, все-таки понял. Рукой махнул:
- Ладно. Волоки схему. Скис, значит, Остапка твой?
- Захандрил слегка, - небрежно и в тон ему ответила я. - Туня, неси Остапку. И схему приготовь.
Туня почему-то появилась не сразу. Антенны обвисли, глаза отводит. В одной руке кукла. В другой схема. Еще две с инструментами на подхвате. Движения вялые, и ни полсловечка лишнего. Сама на себя не похожа.
Начали мы ремонт. Дядя Исмаил командует. Я болтаю о чем попало - как зубной врач, чтобы больного отвлечь.
А Туня, значит, чинит, то и дело роняя инструмент. Так у автоматов бывает, когда они посторонней задачей заняты, на остальные дела напряжения не хватает. Если бы роботы умели болеть, я бы решила: как раз такой случай. Но ведь они не умеют, уж я-то знаю…
Незаметно-незаметно собрали мы Остапку. Одела я его, спать положила, чтоб не путался под ногами. Смотрю, дядя Исмаил исчез. Одни камни между звезд мельтешат - у меня здесь и то голова закружилась. Каково же ему там? На миллионы километров вокруг ничего надежного, твердого. Ни тропки. Ни столба. Ни человеческой руки. Стиснула я зубы.
И спокойно поинтересовалась:
- Кому ты там поклоны отбиваешь?
- Ботинки проверял. Ноги мерзнут.
Не понравилось мне это. Вот честное слово, не понравилось.
Пилот за бортом, в своей рабочей обстановке, - и пожалуйста, аварийная ситуация. Безобразие!
В это время в комнате появились оператор дальних передач и три его помощника с камерами. Две камеры по углам расставили, взяли настенный экран в перекрестье объективов.
Третью - маленькую - навесили на мой браслет. И очень вовремя. Теперь я могла как угодно шевелиться - изображение не пропадало. А то у меня локоть заныл - руку к экрану выворачивать.
Я и рта не успела раскрыть, как операторы вышли в эфир:
- Наши телекамеры установлены в квартире племянницы героя Алены Ковалевой, имеющей оун-контакт с Исмаилом Улаевым. Мы начинаем репортаж с традиционного вопроса: как вы себя чувствуете?
Я хотела ответить "нормально", но спохватилась, что вопрос не ко мне обращен. А дядя Исмаил - вот ведь только что морщился, от того что зябли ноги, - сразу заулыбался, будто узнал в операторе близкого друга:
- Спасибо. Отлично.
- Вы не могли бы объяснить, о чем вы подумали, бросаясь в пространственный провал?