Нас Игорь Зиновьевич прислал, - говорю я солидным тоном.
Это действует. Бонифаций - он вроде как нештатный директор музея. На общественных началах. У музея, как говорит Бонифаций, нет еще статуса - он не государственный, не ведомственный и даже не районного масштаба. Поэтому денег у администрации хватило только на полусонного Васю и сигнализацию - на этом настояла культурная общественность района. Так что наш Бонифаций здесь в авторитете.
- А чего прислал-то? - Вася отпирает калитку.
Мы с Алешкой еще в роще договорились о своих действиях, согласовали их, так сказать. Поэтому Алешка сказал, доставая из сумки две книги:
Это новые экспонаты. Игорь Зиновьевич обнаружил их по месту прежней работы художника. Их нужно поставить на полку, будто они там всю жизнь стояли.
Становь, - махнул рукой Вася.
Он даже не взглянул на книги. И вряд ли удивился бы, прочитав на них названия: "Малыш и Карлсон" и "Пеппи Длинныйчулок". Самые любимые книги великого художника.
Мне, конечно, не очень нравился этот разговор в лживых тонах, но что поделать - справедливость должна восторжествовать. Иногда для этого приходится идти на обман.
В это время я чуть заметно приотворил калитку. Смышленый Абрек без слов понял меня и воспользовался моей "оплошностью" - сиганул одним прыжком за калитку и дунул по улице, задрав свой пушистый хвост залихватским кренделем.
- Держи его! - завопил я. - Абрек! Ко мне! Стоять! Место!
Вася бросился за ним. Я остался у калитки. Лешка исчез в доме. И появился на крыльце через тридцать секунд.
Через сорок секунд появился у калитки Вася, волоча за ошейник огорченного Абрека.
Тоже мне - гуляка! - обругал его Вася. - Иди домой. Поставили книги на полки? - Это он нас спросил. - Вот и мотайте. Повыпускали мне собак… В следующий раз сами будете ловить. Экспонаты!..
Мы-то уйдем, - съехидничал Алешка, - а к вам сегодня опять экскурсия приедет.
Абрек громко взвыл. Я повернулся к нему - нет, взвыл не он. Взвыл Вася.
- И чего они шляются? Телевизора у них, что ли, нет?
Знаем мы, чего у них нет и что им очень надо.
Мы вежливо попрощались с Васей и пошли к бабушке Свете и балерине Ольге. Они как будто ждали нас. Первой нас встретила Собачка своей пляской, второй нас встретила коза Зойка явным недоверием, а потом заойкала баба Света и улыбнулась Оля.
Глава XIII
КРАЖА В МУЗЕЕ
Баба Света стала хлопотать с угощением, а мы уселись на терраске и стали болтать о том о сем. С моего места были отлично видны все ближайшие окрестности музея и, в частности его калитка.
Алешка, долго не раздумывая, расстегнул свою сумку и, достав из нее плоский, тоненький предмет, обернутый в чистую тряпочку, спросил Ольгу:
У вас сундук есть?
У бабушки есть.
С замком?
С двумя.
Алешка передал Оле этот предмет и сказал:
Убери в сундук и запри на оба замка. До поры до времени.
А что это? - Оля осторожно взяла сверток.
Это картина твоего деда, - спокойно объяснил Алешка.
Что?
Мы стащили ее из музея.
Оля помолчала и грустно спросила:
Чтобы продать?
Чтобы спасти. Сейчас тебе Дима все рас скажет. Это его великая идея. Но сначала я скажу все честно. Оля, это я написал тебе письмо от Димки.
Зачем? - У Оли, кажется, в голове начало мутиться от всех этих Оболенских.
Он в тебя влюбился. Я тоже, когда влюбился в первом классе в Ленку Круглову, то сразу дар речи потерял. - Какой у него, оказывается, богатый жизненный опыт. - Подошел к ней и думаю: как скажу ей сейчас что-нибудь приятное!
Сказал?
Алешка вздохнул, вспоминая далекую молодость.
- Сказал… Сказал: дура ты, Ленка! Ольга рассмеялась. А мне было не до смеха.
- Вот, - заключил Алешка. - А Дима ради любви совершил подвиг - спас твое личное достояние от грабителей. Рассказывай, Дим. Ты придумал - ты и рассказывай.
Сколько же благородства в этой юной душе!
Я рассказал про все, что мы узнали, все, что сделали, и все, что еще предстоит сделать.
Ольга, как ни странно, пришла в восторг. Видно, уж очень скучная у нее жизнь - одни занятия в двух школах да коза с Собачкой. Тут любому приключению будешь рад.
- Сегодня они приедут за картиной, - сообщил я напоследок.
Ольга опять засмеялась.
- Здорово! Приедут, будут красть, волноваться, подвергать себя опасности, а картины там нет.
- Есть, - спокойно сказал Алешка. - На своем законном месте.
Оля потрясла головой, как от наваждения.
- А это? - Она взяла со стола сверток, развернула. Осмотрела картину, бережно держа ее в тонких пальцах. - Да вот же она.
И тут лицо ее прояснилось. Она вопросительно взглянула на Алешку. Тот тоже ответил ей взглядом и легким кивком.
Тут и я догадался, куда делся кусок обложки с каталога.
Задумка - класс!
- Приехали! - вдруг воскликнул Алешка. - Сейчас будет цирк.
Ну, никакого особенного цирка не было. По крайней мере - в первом отделении. А вот во втором выступили грозные хищники.
Однако - по порядку.
Подъехала все та же невзрачная "Ауди" и высадила все тех же пассажиров. Среди них был и ребенок лет десяти от роду. По имени, кажется, Ростик.
Вся группа втянулась в калитку и потянулась к избе. Вася вывел в сад Абрека, чтобы не мешал осматривать экспонаты. Когда он скрылся в доме, из машины вышел еще один человек. По фамилии, кажется, Петелин. В руках он держал красивую белую кость с розовыми кусочками мяса на ней. И поманил этой костью Абрека.
Абрек рыкнул, но не поддался. Тогда Игоряшка вошел в калитку и помахал костью перед самым носом овчара. Тот потянулся за ней - Игоряшка немного отступил. Так он постепенно выманил Абрека на улицу и стал манить дальше.
Абрек, облизываясь, неторопливо шел за ним. Петелин остановился, бросил кость и достал из кармана поводок. Но… Абрек не обратил на кость никакого внимания и продолжал медленно и увесисто наступать на Петелина. Порыкивая время от времени и показывая белые клыки с палец ростом.
Петелин пятился. Все быстрее. Два раза крикнул сдавленным голосом: "Фу! Фу, Абрек!"
Абрек - ноль внимания, только чуть приопустил свой шикарный хвост, который принял угрожающее положение.
Петелин повернулся к нему спиной и быстро пошел по дороге. Но… Опять "но"! Путь к отступлению был отрезан. На этом пути недвусмысленно возникла коза Зойка. Она не рычала, ничего не говорила, только, готовясь к атаке, низко опустила голову, выставив вперед свои немалые рога.
На наших глазах разыгрывалась драма, которая вот-вот могла стать трагедией.
Но стала фарсом.
Петелин растерялся. Шагнул было к Абреку - тот коротко рявкнул. Шагнул к Зойке - та потрясла бородой.
Петелин огляделся и бросился в отчаянии к водокачке, быстро взлетел - как ловкая обезьянка - по лестнице на несколько ступеней и там застыл.
Абрек повернулся и лениво потрусил назад. Петелин рванулся было вниз - кавказец тут же коротко рявкнул - Петелин судорожным рывком подтянул ноги.
Абрек подобрал кость, притащил ее прямо под самую лестницу, улегся и самозабвенно стал ее обгладывать. Время от времени поглядывая наверх и коротко порыкивая.
Зойка посмотрела на них и пошла в сарай. С сознанием выполненного долга.
Мы, зажимая рты ладонями, хохотали, как в цирке. Второе отделение: весь вечер на манеже дикие хищники. И глупая обезьянка.
- До утра не уйдет, - сквозь смех сказала Ольга про Абрека. - Я его знаю.
Меж тем вечерело. Но картина не менялась. Сидел на стальной решетчатой ступеньке, застыв от страха и холода, Петелин. Лежал возле водокачки Абрек. А из музея вышла группа экскурсантов в сопровождении Васи. Среди них не было только Ростика.
- Он, наверное, спит, - сказал Алешка со смешком. - Недаром ведь к сундуку примерялся.
Вася проводил гостей, проследил, как отъехала машина, запер калитку и поорал на всю улицу:
- Абрек! Ко мне, Абрек! Место! Вот чертяка! Гулена!
Абрек отвечал на эти вопли вялым помахиванием хвоста: мол, слышу, Вася, слышу, но у меня тут дела поважнее.
Мы еще немного посмеялись и стали собираться домой. Обменялись с Ольгой телефона ми и проинструктировали ее. Она провела нас через заднюю калитку, и мы, незаметно для Петелина, вышли на дорогу к станции.
Оля, проводив нас, пожала нам руки, пожелала счастливого пути. А мне сказала:
- Пиши мне письма, Дима. У тебя хорошо получается.
Ага, в графоманских тонах.
Но сердце мое прыгало от радости.
Утром следующего дня мы с замиранием сердца ждали визита нашей Мальвины. Но она, к счастью, не пришла.
Завтракали все вместе, папа не очень торопился - он ехал сегодня не к себе, в министерство, а сначала должен был зайти в наше отделение милиции по каким-то делам.
- Какие новости? - деловито спросил Алешка за завтраком.
Папа отвернул угол газеты, за которой прятался, с интересом взглянул на него, усмехнулся.
А у тебя?
Его в правах восстановили, - похвалилась мама.
В каких правах? - удивился папа.
В праве на среднее образование.
Ему бы еще обязанностей добавить.
С тобой, отец, хочет познакомиться Алешкин педагог - Татьяна Львовна. Поговорить о совместных действиях.
Против Алешки? Бедняга.
Пап, - вдруг предупредил его Лешка. - Ты с ней поосторожнее.
Это почему? - возмутилась наша наивная мама. - Очень милая женщина.
Во-первых, она милицию не любит.
Переживем! - весело отозвался папа. - А во-вторых?
А во-вторых, она тебя обманет.
Ну… - протянул как-то разочарованно папа. - Это не так просто. Однако спасибо за предупреждение. - Он сложил газету, взглянул на часы. Подумал секунду, налил себе еще кофе и вместе с чашкой ушел в кабинет.
Мы тоже пошли к себе - собираться в школу.
Папа вышел из кабинета с телефонной трубкой, сделал нам знак задержаться, а сам продолжал говорить с кем-то:
- Да, я сейчас к вам подъеду. Да, по делу Симакова. Подготовьте мне все материалы. И я попрошу пооперативнее составить список потерпевших. Спасибо.
Папа отключил трубку и спросил Алешку:
Какая фамилия у твоей учительницы?
Смирнова, - уверенно сказал Алешка. Подумал, так же уверенно поправился: - Семенова.
Еще варианты будут? - улыбнулся папа.
В общем, на "М".
Папа вздохнул и скрылся в кабинете.
Давай в магазин зайдем, - сказал Алешка по дороге в школу.
Зачем? Некогда.
Кусочек колбаски купим. Петелину пошлем. Как он там, бедный? На веточке…
Среди аистов и коз, - подхватил я. - А может, Абрек с ним косточкой поделился?
Мы уже подошли к школе. Здесь была обычная картина. Со всех сторон к подъезду тянулись вереницы учащихся. Разных размеров и разного возраста. В разношерстных таких тонах.
Все эти ручейки перед школьным подъездом обтекали стоящие машины, по преимуществу иномарки. Многих наших учеников привозят в школу на машинах. А Пашка Веселовский приезжает даже с охранником-водителем. Тот всегда распахивает заднюю дверцу, протягивает Пашке руку, помогая ему величаво ступить на выбитый школьный двор, а потом еще вытаскивает из салона и вручает ему его школьную сумку. Правда, когда Пашка важно поднимается на школьное крыльцо, в этой веселой толкотне всегда находится кто-то, кто либо подставит ему ножку, либо ловким движением натянет ему бейсболку на самые уши. Своеобразный демократический протест. Так объяснил Бонифаций, когда ему пожаловался Пашка.
Словом, в утренние часы наша школа немного напоминает небольшое министерство. К которому основная масса служащих подходит пешком, а руководство подъезжает на служебном транспорте.
Сегодня такого транспорта было поменьше, и поэтому нашлось местечко для парковки до боли знакомой "ауди". Она остановилась рядом с Пашкиным "мерсом", и из нее вышла… наша любимая Мальвина.
Мы с Алешкой затормозили так, что у нас под ногами завизжали подметки. Переглянулись вот такими глазами.
Но это еще не все - за рулем сидел, конечно, не до конца бородатый Игоряшкин шеф!
Татьяна Львовна вышла из машины и застучала каблуками к подъезду школы.
- Дуй в класс! - сказал я Алешке, а сам влетел в школу, на второй этаж - к учительской. Здесь висел стенд с расписанием уроков. Я быстренько пробежал его глазами: "Второй урок. Англ. яз. Преп. Симакова Т.Л.".
Я внутренне ахнул, а внешне чуть не сел. Что бы нам раньше об этом подумать! Значит, Игоряшкин шеф - это подозреваемый Симаков, а Мальвина - его жена, Симакова.
Интересно, в чем он подозревается? Не в липовой ли "фиртурме"? И не мечтает ли Мальвина упросить нашего папу помочь этому подозреваемому уйти от ответственности?
Ну, за папу-то я был спокоен. А вот за Маль-вину… За Мальвину, пожалуй, тоже волноваться бы не стал. Так ей и надо!
Я тут же помчался к Лешке сообщить, что, возможно, найдено в этом деле недостающее звено. Картина у меня в голове сложилась полностью. Нужно только добыть еще немного информации от папы.
Звонок на первый урок застал меня в дверях Лешкиного класса. Я просунул голову. Ученики уже сидели за столами. Бонифаций уже раскрыл учебник и готовился зачитать вслух будущее изложение.
Что тебе? - повернулся ко мне Бонифаций.
Извините, мне нужно брату ключи от квартиры передать.
Тридцать секунд на все! - разрешил Бонифаций.
Тридцати секунд хватило на то, чтобы сообщить Алешке эту новость. И на то, чтобы он хлопнул себя по лбу:
- Димк, это Симаков отправил по своей фиртурме Олькиных родителей. И где-то там, в этих Европах, их задержал. А помог ему - Алтынский!..
Тут Бонифаций просунул в дверную щель руку и втянул Алешку за шиворот в класс. А я еще долго стоял в раздумье…
События стали нарастать. С угрожающей быстротой. Они явно стремились выйти из-под нашего контроля.
Дома меня застал телефонный звонок. И приятный девчоночий голосок сообщил в юмористических тонах:
Примите сообщение от агента по кличке Балерина.
Принимаю! - в радостных тонах завопил я.
Один объект наблюдения закостенел на башне. Второй объект - мелкий такой - под прикрытием той же группы посетителей музея покинул здание и отбыл в неизвестном направлении в автомашине неустановленной марки.
Вас понял. А что первый объект? Оставлен на месте в скрюченном виде?
Был снят со своего шестка сообщниками. - Тут Олька не выдержала роли и рассмеялась: - Дим, они его стащили с лестницы и поставили на ноги. А он на четвереньки сразу опустился. Потом подобрал обглоданную кость и сунул ее за пазуху.
Озверел.
Еще бы. Его утром аист два раза в темя тюкнул.
А ты не воруй, внутренне посоветовал я Иго-ряшке.
Спасибо, Олечка, - от души поблагодарил я, ощущая всеми фибрами и нервами теплоту в душе и на сердце.
Это вам спасибо, господа Оболенские. Пишите письма. Конец связи.
Я долго еще держал теплую трубку возле уха. И мне все казалось, что я ощущаю чье-то легкое дыхание в лирических тонах.
Пишите письма… Какие слова! Сколько в них теплоты и надежды…
Глава XIV
ВИЗИТ ДАМЫ
Следующее утро началось со звонка Ростика (агент по кличке Озорник).
- Леха! Все в порядке! Картина у жуликов, Ростик - дома!
- Бабушка рада?
Тут Ростик замялся немного.
- Вообще-то да. Она сразу Игорьку позвонила. Сказала ему спасибо. Но предупредила: если он меня опять к себе заберет, то не меньше, чем до Нового года.
Я понял так, что Ростик, едва переступив порог отчего дома, уже успел что-то натворить. Алешка об этом не стал его спрашивать - одного поля ягодки. Но потом, когда вся эта история ушла в недалекое прошлое, кое-что нам стало известно.
Ростик, позавтракав, уселся за телевизор. Поставил свой любимый фильм ужасов о ядерной зиме. И погрузился в него. Переживая за героев, которые после атомной войны остались на обездоленной и голодной планете.
В самый суровый на экране момент вошла Калерия Андреевна.
Это что? - спросила она, показывая на экран.
"Новости", - машинально ответил Ростик. Врет, конечно, что машинально.
Бабушка присела рядом в кресло, посмотрела ровно минуту, собрала все хозяйственные сумки и ринулась в магазин - закупать соль, сахар, спички и продукты питания долгого хранения.
В магазине покупатели, конечно, обратили внимание на ее странные действия, и Калерия Андреевна поделилась с ними своей тревогой. Покупатели дружно посмеялись над ней, но бросились делать такого же рода закупки.
В конце концов ситуация прояснилась, и разъяренная бабушка снова позвонила Игоряшке.
- Забирай его навовсе. Пока родители из Америки не вернутся.
Игоряшка сиплым простуженным голосом сказал, что сам вот-вот получит деньги и уедет в Америку.
- Возьми его с собой. Ты мне внук или не внук? Я могу последние годы пожить спокойно?
Тут Ростик позвал бабушку: на кухне горят оладушки. Бабушка, естественно, не поверила - опять его штучки! И продолжала свой напористый разговор с Игоряшкой. До тех пор, пока горящие на сковороде оладушки не заявили о себе в полный голос. Вернее, в запах. В горячих тонах.
- Встретимся в школе, - сказал в заключение Ростик. - Я одну такую штуку придумал…
…Наше семейное утро продолжилось длинным звонком в дверь и последующим визитом прекрасной дамы в виде нашей распрекрасной Мальвины.
Она вошла в облаке духов и плавных локонов.
Сергей Александрович, - заявила она на пороге, когда папа помогал ей снять плащ. - Я хотела бы побеседовать с вами о вашем Алике.
А это кто? - удивился папа. И мама тоже. Я бы сказал, она насторожилась. Но папа догадался: - Может, об Алешке?
Ну да! Какая разница?
Тут уже мама не удержалась и сказала:
Большая!
Я бы хотела поговорить с вами наедине! - решительно заявила Мальвина.
Папа пригласил ее в кабинет. Она процокала туда своими каблуками, захватив из сумки сверток, похожий на бутылку коньяка или палку копченой колбасы.
Мы застыли в ожидании. Оно длилось недолго. Наверное, пять минут. Из кабинета вышла Мальвина в облаке разочарования и гнева, а за ней - папа, с легкой усмешкой.
Мальвина засунула обратно в сумку сверток с колбасой, приняла от папы плащ и, фыркнув, хлопнула дверью.
А еще наврала небось, - сказал Алешка.
Да не очень, - сказал папа все с той же усмешкой. - Пошли завтракать.
Пап, она тебе взятку приносила, да? Она хотела, чтоб ты ее Симакова выручил?
Папа на это ничего не отвечал, только посмеивался.
А Татьяна Львовна со своей колбасой, наверное, расхохоталась бы в истерике, если бы узнала, что папе однажды и не такую взятку предлагали. Чуть ли не полмиллиона баксов. Но тут уж папа не посмеивался. А в гневе - он страшен!
За столом Алешка подмигнул мне и сказал:
Пап, рассказал бы что-нибудь интересненькое.
Например?
Ну… Что там в твоих газетах пишут?
Да, пап, - поддержал я Алешку. - Что там на мировой арене? Не собираются, например, какие-нибудь зарубежные гости посетить нашу страну? С дружескими визитами?
Вот еще! - Мама шлепнула в папину тарелку румяную яичницу. - Шляются, как у себя дома.