К середине фильма от съехавшихся в лагерь мало кого осталось в живых. Безумный убийца добрался до хижины для занятий искусством и ремеслами. Ребята с нескрываемым ужасом смотрят на него сквозь изготовленные их руками цепочки для ключей.
Я раскрыл было рот, чтобы издать очередной вопль, как раздался стук в дверь. Эйми поставила на паузу, и мы оба пошли к двери.
- Кто там? - спросила Эйми.
- Открывай! - послышался мальчишечий голос. - Мы знаем, где ты, Трусишка Крэг!
10
Я узнал голос Трейвиса. Это он назвал меня Трусишкой Крэгом. Откуда он узнал?
Эйми с недоумением посмотрела на меня. Потом открыла дверь.
В дом вошли Трейвис, Брэд и еще три мальчика из нашего класса. Все стали отряхиваться от дождя. Эйми заставила их вытереть ноги.
Брэд тряхнул своими непослушными вихрами и ехидно посмотрел мне в глаза. Он прямо-таки сверлил меня своими глазами.
В руках я все еще держал чашку с попкорном. Трейвис запустил туда лапу и нагло набрал полную горсть.
- Привет, Заика Крэг, - промолвил Дейвид, круглолицый, рыжий парнишка.
Фрэнки и Гас загоготали. Внутри все у меня оборвалось. Я весь похолодел.
- Т…т…ты чего это меня так называешь? - попытался сказать я сердитым голосом. (Будто сам не знал с чего.)
- Моя двоюродная сестра Пэм учится в твоей школе, - отвечает Трейвис.
Попкорн сыплется у него изо рта на грудь. Он хватает еще полную горсть из моей чашки.
Я сую ему чашку в руки.
- Ну так и что? При чем тут она? - спрашиваю, словно ничего не произошло.
Трейвис прожевал попкорн.
- Она мне все о тебе рассказала, - говорит. - Все-все, Заика Крэг. Она сказала, что ты тени своей боишься.
Я смотрю на него и не знаю, что сказать.
- Она говорит, что в прошлом году ты орал как резаный от страха, увидев бурундучка, - подмигивая мне, продолжал Трейвис.
Да, это правда. Было такое. Правда, это был очень большой бурундук.
- Все это вранье, - говорю я.
- Это не просто вранье, - вдруг подхватывает Эйми, - а настоящий поклеп! - Она смотрит на Трейвиса, Брэда и всех, и глаза у нее сверкают. - Все это чистая брехня, вы все выдумали, потому что завидуете Крэгу.
Брэд поворачивается ко мне:
- Это правда, Крэг? Правда, в школе тебя все звали Заикой Крэгом?
Эйми во все глаза смотрит на меня. Все пять мальчишек во все глаза смотрят на меня и ждут ответа.
Я набираю побольше воздуха.
- Конечно, неправда, - выдавливаю я и качаю головой. - Мало ли кто что придумает. Мне до этого дела нет.
Нехорошая улыбка пробежала по губам Брэда. Его темные глаза заблестели.
- Ну что ж, посмотрим, - не предвещающим ничего хорошего голосом бросает он.
- Сейчас увидим, кто говорит правду, - подхватывает Трейвис и ставит пустую чашку на стол. - У нас для тебя, Крэг, небольшое испытание.
Час от часу не легче, думаю я. В окне сверкнула молния. Я сжимаю зубы изо всех сил и жду разряда грома.
- Испытание? - бормочу я, невольно делая шаг назад, и еще, и еще, пока не упираюсь в диван, и отступать больше некуда.
А ребята наступают и вслед за мной входят в гостиную. Эйми смотрит на них подозрительным взглядом.
- Что за испытание? - спрашивает она.
- У Дейвида, - торжественно заявляет Трейвис и оборачивается к своему дружку.
- Он у меня сухонький, я под курткой прятал, - сообщает Дейвид и извлекает высокую стеклянную банку. Достает, значит, ее и ставит на стол.
- Эт…т…то что? - заикаясь, спрашиваю я. Дейвид передает банку Трейвису. Трейвис
поднимает ее и сует мне под нос. И я издаю истошный вопль.
11
Пауки.
Отвратительные, с мохнатыми лапками черные пауки. Их там кишмя кишело, в этой банке.
Трейвис ткнул банку мне под нос. Пауки копошились там живой мохнатой кучей.
Эйми выхватила банку и проинспектировала содержимое.
- Где ты все это нашел? - строго спросила она Трейвиса. - У себя в кровати, что ли?
Все мальчишки засмеялись.
Только мне было не до смеха. Я чувствовал что-то вроде удушья или полуобморочного состояния. Господи, как же я боялся всяких насекомых, а уж пауки - это просто кошмар моей жизни.
- Но ты же сама сказала, чтобы мы испытали Крэга, - оправдывался Брэд. - Вот мы и принесли это.
А я глаз не мог отвести от этой копошащейся массы, от этих мохноногих омерзительных существ, сражающихся друг с другом в непрерывной борьбе.
"Кусаются они или нет? - мучил меня один вопрос. - А может, щиплются? И ядовитые ли они?"
- Ну и что мне делать? - с трудом выдавил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно спокойнее.
- Да все проще пареной репы, - откликнулся Трейвис. - Сунь туда руку на пять минут.
Ишь как все просто.
- Подумаешь, - раздался голос Эйми. - Да Крэг может хоть день напролет держать там руку. В гробу видал он ваших паучков!
Эйми, бога ради, заткнись!
Я уставился на пауков. Потом на Трейвиса.
- А в перчатках можно?
Все так и прыснули со смеха. И Эйми тоже.
Все решили, что я шучу.
"А мне-то не до шуток. Нет, никогда в жизни я не сподоблюсь сделать такое, - думал я. - Умру, а не сделаю".
- Насколько заключаем пари? - спрашивает между тем Эйми.
- А на миллион слабо? - брякает Дейвид. Все снова гогочут.
- Миллиона у меня нет, - отвечает Эйми. - Давайте-ка серьезно, ребята. Мне не терпится получить ваши денежки.
- Ну ладно, - говорит Брэд, - скажем, тридцать баксов.
А я как завороженный смотрю в банку. Черные твари все копошатся и давят друг друга. Интересно, кусают ли они друг друга?
"Что поделаешь, - думаю про себя, - придется нам с Эйми выкинуть вот так ни за что, ни про что тридцать долларов. Не можем же мы выиграть это пари. Мне это не по плечу. Кишка тонка".
Я хлопал ее по спине. Я хватал ее за руку. Я все пытался угомонить ее. Только куда там. Она тут же согласилась поставить тридцать баксов.
- Идет, - говорит. - Только больно все это просто. Не могли ничего посерьезнее придумать. Это прямо для нас даровые деньги.
А я ломаю себе голову, как выбраться из этого переплета. Может, смыться через входную дверь - и ищи ветра в поле. И чтоб ноги моей здесь больше не было.
Или сказать им все как есть. Что я и вправду Заика Крэг и Трусишка Крэг.
Нет. Не пойдет. Фиг вам, решил я.
Не могу я подвести Эйми. И себя не хочу подводить.
Откажусь - и быть мне всю жизнь Заикой Крэгом.
Трейвис снимает с банки металлическую крышку и оборачивается к дружкам:
- Кто будет следить?
- Я, - говорит Брэд, поднося руку с часами к носу. - Засекаю время.
Трейвис протягивает мне банку.
- Пять минут, - говорит он, и вид у него при этом торжественный.
Я смотрю в банку.
- Это по восточному стандарту? - пытаюсь пошутить я.
Трейвис кивает.
- По-паучьему. Пять минут в банке - и баста.
Все сгрудились вокруг меня, чтобы лучше видеть.
Эйми протискивается поближе к банке и поднимает у меня перед носом сразу два больших пальца вверх.
Брэд не отрывает глаз от своих часов.
- Приготовиться. Начали.
Я набрал полную грудь воздуха. Рука у меня так дрожала, что я не был уверен, что попаду в банку.
На ощупь банка оказалась холодной… Зажмурившись, я решился и сунул руку внутрь.
Несколько секунд было ничего.
А потом я почувствовал колющее прикосновение. Открываю глаза и вижу: пауки вскарабкиваются на ладонь.
С губ срывается стон, как я ни пытаюсь удержать его. Чтобы как-то скрыть его, я изображаю улыбку.
Чувствую, как по лбу сбегают капельки пота. Интересно, ребята видят?
Но все не отрывают глаз от руки в банке.
Пауки ползут своими мохнатыми лапками по ладони. Я всей кожей ощущаю их прикосновение, колючее и мягкое одновременно.
- Тридцать секунд, - сообщает Брэд. Они тянулись как тридцать лет, эти тридцать
секунд!
На руке уже, как минимум, дюжина мохнатых тварей. Рука начинает зудеть, затем грудь. Все тело зудит и чешется.
Я натужно продолжаю улыбаться. Вымученная улыбка прилипла к губам. Только я не дышу. И не двигаю ни одним членом.
- Минута, - возвещает Брэд.
- Осталось четыре минуты, - говорит Трейвис, совсем упершись в банку. С губ его тоже не сходит улыбка. Только ехидная.
Все, больше не могу, признаюсь я себе. С меня хватит. Больше не выдержу.
Я проиграл. Проиграл пари. Все проиграл.
Пауки так и шастают по тыльной стороне ладони. Колкие лапки иголочками долбят кожу на запястье. Две гадины карабкаются выше по руке.
Все. Баста. С меня хватит. Я дергаю руку. Пытаюсь одним рывком вырвать ее из проклятой банки. Не тут-то было. Не вырвать. Рука застряла. Напрочь застряла в банке.
12
Кручу рукой, сжимаю кулак. Сжимаю как можно крепче, чтоб он стал меньше и его можно было выдернуть из банки.
Черта с два.
Рука напрочь застряла в банке.
- Две минуты, - хладнокровно сообщает Брэд.
- Что ты там делаешь? - спрашивает Трейвис. - Ты чего там рукой двигаешь?
- Они что, кусаются? - с интересом спрашивает Эйми.
Я киваю.
- Кусаются, - говорю хриплым шепотом, - и еще как.
- Ну что, видите? - торжественно говорит Эйми, обращаясь ко всем. - Видите, какой храбрый наш Крэг? Пауки кусают его как бешеные, а ему хоть бы что. Он знай себе держит руку в банке.
"Была б на то моя воля, - думаю про себя, - черта с два держал бы".
Я и так и эдак крутил рукой, только все попусту. Она застряла и никакими силами нельзя было ее вытащить.
- Ай! - вскрикнул я. Это паук укусил меня за палец.
Надо во что бы то ни стало вытащить руку! О, ради бога, я готов на все! Помогите мне вытащить руку!
- Они же правда его кусают, - не унималась Эйми. - Ну что, храбрый он или нет?
"Да заткнись ты, Эйми, - думал я, стиснув зубы. - Ради бога, уймись!"
У меня уже все тело зудело, чесалось и горело. Я до боли стискивал зубы и не мог дышать.
А эти чертовы пауки так и сновали по моей руке, так и сновали по обеим сторонам ладони и по запястью.
Снова укус, снова острая боль пронзает меня, на сей раз у запястья.
О, что бы я ни отдал за то, чтобы вырвать руку из этого капкана!
Я был близок к обмороку. Все плыло перед глазами. Комната начала кружиться, кружиться…
Вот оно. Я не в силах превозмочь этот зуд. Укусы… укусы… Сейчас я вырублюсь.
- Пять минут! - выкрикивает Брэд. Трейвис издает вздох разочарования.
- Что ж, ваша взяла, - бормочет он, огорченно качая головой.
Эйми всплескивает обеими руками над головой и издает победный вопль.
- Мы выиграли! Мы выиграли тридцать баксов! - Она поворачивается ко мне. - Молодчина, Крэг. Все. Время вышло. Можешь вытаскивать руку.
Я судорожно сглатываю. Во рту все пересохло. Сердце вот-вот вырвется из груди. Я не могу произнести ни звука.
Что будет, когда они поймут, что у меня рука застряла в банке? Означает ли это, что мы проиграли пари и мне придется повторить все сначала?
- Подумаешь, - еле ворочаю я языком. - Подумаешь, вышло время. Я могу и еще подержать.
- Чего-чего? - вылупил глаза Трейвис. Все сначала посмотрели на меня, а потом на
пауков в банке. И глаза у всех на лбу.
- Он что, двинулся? - чуть не испуганно говорит Дейвид.
- Ну что, видите? - кричит Эйми и так прикладывает Трейвиса корпусом, что тот отлетает как пушинка к стене. - Все видят? Кто сказал, что Крэг слабак? Пять минут ему что. Он готов держать еще пять. Вот какой он храбрец!
- Эйми, умоляю, - хриплым шепотом пытаюсь урезонить ее я. - Да можешь ты хоть ненадолго попридержать свой язык?
- Деньги на бочку, ребята! - командует Эйми, протягивая руку. - Давайте, давайте. Покажите их. Все тридцать до последнего цента.
Вдруг выражение лица у нее меняется, словно ее осенила новая мысль.
- Впрочем, - заявляет она, - подождите.
Чего тут мелочиться. Какие тридцать. Как насчет вдвое больше или ничего?
- Эйми, утихомирься, - взмолился я, только никто меня не слышит: так слаб и невнятен мой голос.
- Идет, - с готовностью соглашается Трейвис. - Вдвое больше или ничего.
А чертово паучье так и шастает по моей руке. Я снова ощущаю резкую боль от укуса. Все тело пылает, будто его поджаривают на медленном огне.
Я сейчас умру! Еще секунда - и я окочурюсь прямо здесь, в комнате, на глазах у всех.
- В следующий раз придумайте что-нибудь похлеще, - язвит Эйми. - Что-нибудь действительно страшное. - Она смеется. - Нам с Крэгом неудобно так легко получать ваши денежки!
- Эйми!
- Не бойся, - обещает Трейвис. - В следующий раз все будет покруче.
- Это уж точно, - подхватывает Брэд, - в следующий раз мы ему покажем, где раки зимуют. Уж тогда-то все увидят, что он Заика Крэг.
Эйми открывает дверь, и вся компания покидает дом и выходит на улицу под дождь. Эйми закрывает за ними дверь и возвращается ко мне с довольной улыбкой.
- Легкие денежки, да, Крэг?
- Помоги мне, - чуть слышно шепчу я и махаю банкой у нее перед носом. - Помоги… вытащить руку…
Она склоняется над банкой:
- Вот это да. У тебя рука застряла?
Я только молча киваю головой. Эйми схватила банку обеими руками и что есть силы дернула. Раздался странный звук, и рука выскочила.
Я только тихо ахнул.
- Рука-то у тебя, - разглядывает Эйми, - вся того, красная. Ух ты, - с отвращением говорит она. - Она еще и вся распухла. Не мудрено, что ты ее вытащить не мог.
Я тяжело задышал, как рыба на песке. Зуд и жжение не прекращались.
- Наверное, здорово больно, - с гримаской замечает Эйми.
- Да так себе, подумаешь, - выдавливаю я. А про себя: "Я больше никогда не смогу
пользоваться ею. Этот зуд никогда не уймется. И до конца жизни меня будут мучить кошмары с черными мохноногими пауками, шныряющими по мне".
- Да, - сочувственно говорит она. - Наверное, и впрямь больно.
Я быстро попрощался и побежал домой. Дождь лил как из ведра, только мне было не до того, скорее даже приятно: холодные капли дождя падали на пылающую руку и смягчали боль.
Прибежав домой, я бросился в ванную. Наполнив раковину холодной водой, я опустил туда руку и держал, пока боль не утихла. Потом стал мазать ее всеми кремами, которые нашел в аптечке.
Наконец жжение прекратилось, и я себя почувствовал немного лучше, хотя не совсем. Я глянул в зеркало: на меня смотрела перепуганная физиономия. А я в это время думал о Трейвисе и его ухмыляющихся дружках.
Что они еще задумают?
Сколько еще я могу прикидываться храбрецом?
13
- У меня все из головы не идет это спасение ребенка, - сказала Эйми. - Это было что-то невероятное.
- А, ерунда, - бросил я.
Это было через неделю после паучьего испытания. Стоял ясный прохладный вечер. Это было в субботу. Родители Эйми ушли на весь вечер, и мы сидели у нее.
- Ты, наверное, хотел бы посмотреть еще ужастиков? - говорит Эйми. Поверх синего свитера она напялила черный свитер со спущенными рукавами, которые болтались до колен. - Только - увы! - папа уже отнес их обратно в прокат.
- Жаль, - говорю, хотя готов был плясать от радости. Еще одного созерцания "Убийцы в лагере" мне не выдержать. А продолжения обычно еще круче оригинала.
Что-то стукнуло в окно, и я чуть не подскочил до потолка.
Трейвис с компанией?
Слава богу, нет. Так, камешек или лист, брошенный ветром в окно.
Трейвис извел меня, всю неделю намекая, что придумал какое-то безумное испытание.
- Вдвое больше или ничего, - доканывал он меня. - А тебе точно ничего не достанется.
Уж чего только я не делал, чтоб хоть что-нибудь выудить у него. Он знай смеется и потирает руки, как злодей из мультиков.
- Любишь пинг-понг? - спрашивает Эйми. Я киваю:
- Страсть как люблю. В прошлое лето я завоевал первое место по пинг-понгу в лагере.
У нее так и вспыхнули глаза.
- Дану.
Вообще-то не совсем так. По правде, первое место выиграла наша команда, а я там был пятым колесом в колеснице.
- Жаль, стола нет, - говорю, - а то бы я тебе показал.
Эйми, довольная, смеется.
- Почему нет, есть, - и хватает меня за руку. - Пошли. Он в подвале. Это мы еще посмотрим, кто кому покажет. Я тебе такие крученые подачки устрою…
Крученые подачи? Это еще что такое? Когда я подаю, шарик сразу врезается в сетку.
Я останавливаюсь как вкопанный на первой ступеньке, ведущей в подвал. Эйми включает лампочку под потолком. Лестница крутая и дальше носа ничего не видно.
- Папа сделал там целый спортзал, - объясняет Эйми. - Вся беда только в том, что от сушилки там сплошной пар.
Я вцепился в поручни и как завороженный смотрю вниз. Деревянные ступеньки жалобно скрипят у меня под ногами.
Я добрался уже до середины, когда свет вдруг вырубился. Я остолбенел и уставился в кромешный мрак внизу.
- Вечно с этим светом беда, - замечает Эйми. - Замыкание или что-то в этом роде.
Вы и так уже, наверное, догадались, что больше всего на свете я боюсь темноты. Вернее, в известных мне местах я ее не так уж и боюсь, то есть я хочу сказать, что спать у себя в комнате я могу и без света.
Но в Эймином-то подвале я в жизни не бывал. И вот стою я на этой скрипучей лестнице в кромешной тьме, ни зги не видать, и, ясное дело, я начинаю дрожать как осиновый лист.
- Да ты чего там застрял? - раздается голос Эйми. - Спускайся же.
Откашливаюсь. Рука как прилипла к перилам.
- Там… эээ… уж очень темно. Эйми смеется.
- Но ты же не боишься темноты, Крэг. Я пытаюсь выдавить улыбку.
- Конечно не боюсь. - Только голос у меня дрожит.
- Ну так спускайся, - настаивает Эйми и несильно подталкивает в спину, отчего я чуть кубарем не скатываюсь вниз.
- Я… я… - заикаюсь я. - Я не боюсь темноты, но боюсь подвалов.
Эйми с удивлением в голосе переспрашивает:
- Боишься подвалов? - Она явно не верит. - Ты что, хочешь сказать, что чего-то ты все-таки боишься?
У меня горло словно железным обручем сдавило, будто я проглотил орех целиком, не прожевав. Я снова прокашлялся и выдавил:
- Да, подвалов.
- А почему? - не унимается Эйми.