* * *
Вернувшись на Рока-Алада, гранд первым делом решил навестить техно на плато – ему не терпелось узнать, как проходит доработка беспилотного самолета.
Он успел лишь выйти на террасу. Словно внезапный ливень, посыпались с неба орланы Серого ордена. Гранд и его охрана были схвачены.
– Что это значит? – вскричал глава острова.
– Вы арестованы, гранд, – не скрывая презрения, ответил конде серых, выступив вперед. – Вам придется проследовать за нами. Жаль, что пешком.
– Как вы смеете! Это измена! – Гранд побагровел.
– Ах ты жирный совиный попугай, – с расстановкой проговорил серый. – Превратил гордый Рока-Алада в имперский курорт, предал наши традиции, привел техно, чтобы они собирали здесь роботов. Это ты – отступник! Ты умрешь завтра на рассвете. Увести!
И гранда поволокли внутрь замка.
Аня
– Ника, не плачь. Успокойся! – неожиданно сказал Руби и тронул ее за плечо. – Мы что-нибудь придумаем.
– Что ты придумаешь? – покачала головой я, еле сдерживаясь, чтобы не заорать от отчаяния.
Мы ведь надеялись на помощь гранда – и вот вам!
Ника всхлипывала, опустив голову. Поняв, что от нас обеих никакого толку, братец взял инициативу в свои руки:
– Замок захвачен, как я понимаю. Здесь оставаться опасно. Возвращаться – тоже. В любую минуту появятся серые, и мы – трупы.
Ника заревела еще сильнее.
– Ты чего ее пугаешь! – зашипела я на Руби. – Лучше предложи выход, раз такой умный!
– Самое разумное – попросить помощи! Ведь должен же был кто-то остаться на стороне гранда!
Ника кивнула и всхлипнула:
– Да. Но как узнать: кто друг, а кто враг? Мне папа всегда говорил: "Не знаешь, что делать, – прячься. Тогда не надо думать о спасении жизни".
– Разумно. Может, попробуем спуститься? Веревки у нас есть! Что там, внизу?
– Каменный карниз, – размазывая слезы, ответила Ника. – С него можно попасть только в башню серых. Ну, или скатиться в пропасть. Ты что предпочитаешь?
– Первое! – уверенно ответил Руби.
– Ну и какая разница?
– А такая. Оптимальное место – спрятаться под носом у врага. Ника, какова вероятность, что серые знают про нас с Аней?
– Скорее всего, пока не знают, – вздохнула Ника.
– Тогда можно рискнуть.
– И чем мы поможем нашим родителям, если будем прятаться? – с сомнением спросила я.
– Пока не знаю. Но начинать с чего-то надо.
– Ты ведь ни разу не был в этой башне! – заметила Ника.
– Но ты же наверняка была, сориентируешься?
Она кивнула.
Руби скинул мешок и, вытряхнув содержимое на землю, принялся копаться в нем, отбирая нужные железки. Я подошла к краю серпантина и осторожно глянула вниз. Отвесным склон, к счастью, не выглядел, но спуск был довольно крутым. До карниза не так уж и далеко, и это хорошо. Только вот по дороге совсем не за что уцепиться, кроме камней – ни деревца, ни расщелины, и это плохо.
– Если бы папа знал, когда мне пригодится его подарок, – пробормотал Руби, раскручивая веревку.
Вдвоем они "зашнуровали" меня во все альпинистские штуки и облачились сами.
– Веревка – между ног, через правое бедро, на левое плечо, по спине в правую руку, – бормотала Ника, обматывая Руби. – Так, надо в задний карман молоток сунуть, иначе натрет сильно. Ты ведь пробовал так? – Ника в сомнении нахмурилась.
– Пробовал два раза. Очень неудобно.
– Зато надежно! – заявила Ника. – Туфли забыли. Аня, доставай!
Я вспомнила про свой рюкзак и поскорее стащила его со спины. Башмаки лежали сверху, по виду они мало отличались от обычных кроссовок. Ну разве что подошва более выгнутая.
– Лучше Ане оставить, – решил Руби. – Тебе сложнее будет ее удерживать.
– А я и не буду ее удерживать. Тебе придется. Дай сюда крюк!
Я подала ей крюк. Ника выхватила из кармана комбинезона Руби молоток – он успел уже положить его туда – и несколькими ударами загнала крючок в единственную щель у края спуска.
– Мы не техно, но тоже кое-что умеем, – бодро заявила Ника. В ней снова проснулась жажда деятельности. – Теперь веревка точно никуда не денется.
Наконец приготовления были закончены, конец веревки был сброшен вниз, большая часть осталась наверху – веревка не должна была двигаться при спуске, двигался только человек, скользил по ней. Мы с Руби обнялись.
– Удачи, братик!
– Спасибо. Держите крепче! Крючок крючком, но мало ли… – ответствовал Руби и приготовился спускаться.
Мы с Никой тоже обмотались свободным концом веревки и уселись на землю у противоположного края дороги друг напротив друга, упираясь ступнями. Отвязаться веревка не могла – закрепили как надо. Но я все равно беспокоилась за брата. Руби махнул нам рукой на прощание и исчез.
– Ты так слезать не будешь, – заявила Ника. – Тебя мы спустим. Руби снизу будет удерживать противоположный конец, и все получится.
Я думала: как он там спускается? А если соскользнет? Нет, не должен. Ведь у нас только что все пошло на лад! Если сейчас с братом что-нибудь случится…
Я вздрогнула и перестала представлять всякие ужасы.
Вскоре веревку несколько раз дернули. Это означало, что брат достиг карниза. Мы вскочили и бросились к краю.
Руби махал нам снизу.
– Нам все еще везет, – бормотала Ника, ловко закрепляя веревку на мне. – Видно, у серых есть другие дела. Надеюсь, нашу мелочь они не тронут!
– И твою маму! – участливо прибавила я.
– Матушка не пострадает, она сама из серых, – усмехнулась Ника.
Наконец и я была готова к отправке.
– Держись за веревку, отталкивайся ногами от склона и ничего не бойся, поняла? Ты будешь снижаться, Руби будет придерживать веревку, у нас так грузы опускают. Не тормози только. В данном случае не очень хорошо, что склон не вертикальный.
Спиной вниз я отправлялась в неизвестность. Толчок ногами – поехала! В первые секунды было очень страшно. Но потом в голову неожиданно пришла мысль: натянутая веревка похожа на струну, трепещущую под ветром. Толчок – струна натянулась, еще один – вновь зазвучала. Снова и снова я упиралась ногами и отталкивалась, спускаясь все ниже и ниже, а неслышная музыка звенела в моем воображении.
Когда кто-то схватил меня за пояс, я вскрикнула от неожиданности.
– Аня, какая ты молодец! Так быстро – ни разу не споткнулась, не затормозила!
– Мне музыка помогла! – улыбнулась я, собираясь отстегиваться.
– Подожди. Не надо. Нам еще идти по этому карнизу – лучше в связке. И вниз не смотри.
Мы вытянули сверху конец веревки. Ника снизилась, аккуратно уселась на карниз. Он был достаточно узким – идти можно было только друг за другом.
– Для безопасности лучше бы Нику увязать с нами, – произнес Руби, глядя на спокойно сидящего орлана. Птица и не думала выходить из трансформации.
Мы переглянулись. Потом я поняла:
– Ей здесь неудобно – слишком тесно.
И в самом деле, будет ударяться с лету о карниз, может не удержаться на ногах. Это ведь быстро происходит.
Лицом к склону, приставными шагами, мы с Руби не спеша двинулись вперед. Ника вновь взлетела.
Удивительно, но мне было ни капли не страшно. Я шла вслед за своим братом. И могла бы идти так, наверное, вечно. Одним глазом я поглядывала на Руби. Видела, как ветер ворошит его светлые волосы. Как он осторожно переставляет ноги, нащупывает руками опору. Лицо его было спокойным и сосредоточенным. Куда подевался мальчик, который без папы не мог и шагу сделать? Хотя… Может, мне только так казалось? Ведь я совсем не знала Руби. А теперь с каждой минутой узнаю его все больше. И как же здорово, что у меня есть такой брат! Главное теперь – добраться живыми до неведомой башни.
– Жалко, что с нами нет папы Итана, – сказал вдруг Руби.
– Ты говоришь это таким голосом, как будто навсегда распрощался с ним. Ты что! Вы еще увидитесь.
Руби остановился, пришлось остановиться и мне. Осторожно оторвав руки от склона, он отогнул рукав. Я увидела узкий черный браслет, на котором мигала оранжевая лампочка. До сих пор я понятия не имела, что у Руби есть такая штука.
– Знаешь, что это? – спросил братец.
– Что?
– Телефон. Он стоит на автодозвоне. Мы уже долго здесь, а с папой связи нет. Может быть, они его…
Руби замолчал и зажмурился.
– Ты что! Нет-нет-нет, ты что!
Я не очень поняла про автодозвон и прочее, но то, что мы до сих пор ничего не знали про Итана, – это верно.
– Орлан же только сегодня утром сказал, что с ним все в порядке!
– Ты ему веришь? Ты думаешь, этому народу вообще можно верить, если они предали даже своего гранда?
– Так то серые…
– Серые, белые… две веселых стаи. Какая разница? Они не люди! И не искины.
– А Нике ты тоже не доверяешь?
– Нике? Нике почему-то верю. Но она – исключение.
Руби двинулся было дальше, но мне вдруг в голову пришла другая мысль.
Телефон!!!
– У тебя все это время был телефон! И ты не сказал!
– А ты хотела бы позвонить кому-то?
– Ну конечно! Арту же! Он же ждет, он мне свой номер дал!
– Я не знал, прости. Ты ведь не говорила. Как только доберемся до безопасного места, сразу и позвонишь. Не на каменном карнизе же это делать. Еще свалишься. От чувств.
Руби улыбнулся.
– Что?! – чуть не задохнулась я.
– Да ладно. Я видел, как ты на него смотрела.
– А твое какое… да кто ты вообще такой, чтобы…
– Всего лишь твой брат, – пожал плечами Руби и спокойно двинулся дальше.
А у меня пылали и щеки, и уши.
Мы шли довольно долго. Руки устали цепляться за камни, коленки подгибались. Наконец Руби вышел на широкое место к примыкающему склону, а за ним – и я. Налево, вдоль другого склона, продолжался все тот же узкий путь.
Ника снизилась и вышла из трансформации.
– Что, и дальше так? – с досадой указала я на протянувшийся карниз.
– Да нет. Головы-то поднимите.
Мы с Руби взглянули наверх. Башня возвышалась прямо над нами: круглая, мрачная, величественная. Грозная. Башня совсем не походила на приветливый замок, где мы ночевали. Ее венчали зубцы. Ввысь уходили неровные каменные ступени – видимо, по ним нам и предстоит подняться. Далеко наверху просматривалось узкое окошко.
– Мы в него не протиснемся! – вырвалось у меня.
– Еще как протиснемся! – усмехнулась Ника. – Оно широкое. Это отсюда выглядит маленьким.
– Кто же пользуется этой лестницей? – удивилась я.
Орланы летают. А для парадного входа это место слишком глухое.
– Никто. Это не настоящая лестница – природное образование. Обычно тут ни души, только поэтому я согласилась сюда идти. Развязывайтесь, веревка будет мешать.
Мы послушались. Вскоре все наши вещи были убраны на место в рюкзаки. Только сейчас я почувствовала, как саднят стертые о склон ладони и коленки; это комбинезону ничего не сделалось, а человеку – очень даже. Руби морщился, поглаживая плечо, – должно быть, поранил веревкой при спуске.
– Ника, почему в полете на тебе не видно каски? – вдруг выдал братец.
– Что? – не поняла наша подруга, расстегивая ремешок шлема, который забыла снять.
– Ну, сейчас ты в шлеме. А когда летишь, то без шлема.
Ника вытаращила глаза:
– Я сейчас и в комбинезоне. И в ботинках. А ты видел хоть раз птицу в ботинках и комбинезоне?
– Нет, – прыснул Руби.
– А чего тогда глупые вопросы задаешь?
Ника отдала мне шлем, и я убрала его в сумку.
– Я спрашиваю не "зачем так происходит", а "каким образом"! Закон сохранения энергии же…
– Да откуда я знаю? – удивилась Ника. – Просто так всегда было. Аня, скажи ему!
Я могла только подтвердить ее слова. Орланов мы видели с детства, даже с рождения, каждый день. И никогда не задумывались, куда пропадает их одежда при трансформации.
– Тоже… трансформируется, наверное? – предположила я вслух.
– Во что? В энергию? – подхватил Руби.
Мы с Никой взглянули на него, как на сумасшедшего. Опять его интересуют вещи, которые сейчас совсем неважны. Как тогда, с бубенчиками на мосту.
– Мы даже не знаем, что дальше делать, а ты…
– Кажется, я знаю, – перебила Ника. Она поманила пальцем, и мы с Руби наклонили головы поближе. – У серых тут есть одна штука, надо попытаться ее заполучить. Это очень важная вещь, без нее они… В общем, если она будет у нас, может быть, мы сможем с ними договориться. Или шантажировать их.
– Что за штука? – подхватил Руби.
– Манар. Знаете, такой шар…
– Размером с большое яблоко? – воскликнула я.
– Да. Ты видела его, что ли?
– Видела. У нашего комиссара юниор-полиции.
– У кого? – удивилась Ника.
– Ну, орлан на нашем острове.
– Серый?
– Нет, белоголовый.
Пару секунд Ника непонимающе смотрела на меня, потом хлопнула себя по лбу:
– Так это, наверное, конде Антон, у него свой манар.
– Кто-кто?
– Комиссара как зовут?
– Не знаю, – растерялась я. – Комиссар и комиссар. Обычно мы его зовем просто "орлан".
– М-да. Это все равно что мы бы кого-то звали просто "человек". Эй, человек!
– Вы называете нас "техно", – возразил Руби.
– И вы себя так называете!
– А вы себя орланами не называете, что ли?
Мне это надоело:
– Слушайте, хватит препираться!
– Аня права, – согласилась Ника. – Надо лезть внутрь.
– Ну так пошли. Чего мы ждем? – вздохнула я.
– Я боюсь, – призналась Ника.
– Я тоже, – кивнула я.
"И я. Немного", – читалось в глазах моего братца, но он промолчал. Потом кивнул на лестницу и скомандовал:
– Двинули. Ника – вперед!
Мы зашагали вверх, Руби – последний. В подъеме не было ничего интересного. Слева – склон, за который можно держаться рукой, справа – пустота, смотрим под ноги, чтобы не споткнуться, – вот и вся история. Наконец Ника предупредила:
– Тормозите, пришли.
Я остановилась и подняла голову. Впереди было несколько последних ступенек, и окно башни начиналось на уровне самой верхней. Но главное – окно не было простым провалом, как везде в орланском замке. В него были вставлены цветные стекла.
– А оно открывается? – засомневалась я.
– Конечно! Вы же – техно!
Я не знала, смеяться или плакать. Ника в который раз уже произносила это – видимо, она считала нас с Руби всемогущими. А я понятия не имела, как открыть окно. Вот Елка бы здесь очень пригодилась, она бы смогла проникнуть. Но мы? Мы-то что можем?
– Там вообще нет задвижек? – подал снизу голос Руби.
– Снаружи не видно. Может, какой-нибудь шпингалет и есть внутри. Скомандуй, и он откроется! – уверенно заявила Ника.
– Я могу скомандовать лишь тем, кто меня слышит, – возразил Руби. – Проще всего с устройствами, в которых есть электричество. Оно подвижное, как будто живое, и слышит всегда.
– Но ведь ты же и с механизмами… – начала я.
– Да. Но когда в них есть движущиеся части. А шпингалет… я его даже не вижу. И не слышу. И он меня не услышит.
– Значит, нужно, чтобы он тебя услышал? – задумчиво спросила я.
Потому что вдруг вспомнила, как открывала люк, ведущий в подводный тоннель. Тогда замок услышал меня, я очень хорошо это помню! Правда, у меня был медальон с музыкой, а сейчас его нет. Но зато сейчас со мной мой брат-техно, брат-близнец! А вдруг это поможет? Должно помочь!
– Ника, мне надо подойти ближе.
– Давай меняться местами, только осторожно!
– Ты ведь можешь взлететь? – напомнил Руби.
– Ага. А потом о ступени биться, чтоб выйти из трансформации? Нет, спасибо!
Я поднялась на две ступеньки, уселась на последнюю и начала вполголоса петь:
– Земля, кораблик храбрый мой…
– Поберегись! – закричала Ника.
Я обернулась. С места, где она только что сидела, сорвался орлан и со всего размаху ударился в оконное стекло. Цветные осколки так и разлетелись во все стороны. Я едва успела отвернуться и кое-как прикрыться ладонями. Но Ника, уже снова стоящая на ногах, теперь внутри замка, схватила меня за руку и втащила за собой. Следом вкатился и Руби.
– Серые, что ли? – понял он.
– Вот именно. Прямо над нами. Еще чуть-чуть – и увидели бы, пока вы тут кораблики свои поете.
– А трансформировалась зачем?
– Ты что, совсем домашний? Сейчас вся в порезах была бы. А так – вот!
Ника повертела руками без единой царапинки.
– А ты – классная! – восхитился Руби.
Ника смутилась:
– Спасибо. Просто перышки спасала, свои и ваши. Кстати, задвижки на окне нет. Оно не открывается. Вернее, теперь не закрывается. Зря время потеряли бы.
– Ника, а ты ведь тоже серая! – вдруг понял братец.
– Ну конечно, у меня ведь мать – серая, я же говорила. Но для серых я все равно что белохвостая, потому что мой отец – гранд.
– А вдруг тут кто-нибудь есть, – прошептала я, осматриваясь.
– Сейчас тут никого нет. Они приходят рано утром и поздно вечером. И еще в особых случаях. А вот как мы будем отсюда выбираться, надо еще подумать.
Зал был круглым, как и сама башня. Пол выложен такой же разноцветной плиткой, как разбитое вдребезги стекло. Окно, через которое мы влезли, было единственным и располагалось на уровне пола. Напротив находилась закрытая дверь. Потолок был очень высоким – вернее, его вообще не было до самой крыши. В ней, видимо, имелось отверстие – может быть, маленькое окошко, через которое проникал луч света. Посреди совершенно пустой башни на постаменте лежал шар. Он сверкал так, что больно было глазам.
Щурясь, мы подошли ближе. Это и не шар, поняла я. Предмет имел множество мелких граней, в них много раз отражался солнечный луч, поэтому многогранник так и сверкал.
Втроем мы стояли вокруг шара – думать о нем так было привычнее – и любовались. Наконец Руби спросил:
– Какой у нас алгоритм дальнейших действий?
– Надо взять эту штуку и драпать отсюда.
Нике, очевидно, вопрос был абсолютно понятен.
– И кто возьмет? А он не под сигнализацией?
– Для серых – нет.
– А если наполовину? – начал Руби.
Но Ника уже взяла шар.
– Не знаю. Вернее, теперь знаю. Тоже нормально, ничего не зазвенело.
– То есть ты не была уверена? – воскликнул братец.
– Ты забыл, что бывает, если долго сомневаешься? – Ника кивнула в сторону разбитого окна.
– Значит, нам его трогать нельзя? – спросила я с сожалением.
– Сейчас уже можно. Хочешь подержать?
Я протянула руки, и Ника положила в них шар. Мы с братом пытались рассмотреть, что внутри. Ведь точно таким же шаром наш комиссар – Антон, теперь я знаю, как его зовут, – как-то воссоздал озеро… и башню…
– Послушай, – я задрала голову, потом еще раз осмотрелась, – а эта башня… а наверху там что-нибудь есть?
– Ничего нет. Она пустая и бестолковая.
– А… второй такой же нет? – глупо спросила я.
Ника помедлила.
– Есть вторая. Откуда ты знаешь про нее? Это только орланам известно. Да и то не всем.