- Большой шар незаметно ведь не сделаешь. А если заметят - не пустят. Подгорный горсовет запрещает полеты.
- Почему?
- Ну, говорят, что опасно. А на самом деле боятся, наверно, открытого неба. Под колпаком-то спокойнее…
- Но как-то неуютно всю жизнь без солнца, а? Я бы не смог… А ты?
- А нам и не надо всю жизнь! Завтра мы пойдем в места, где небо открытое. В такие города…
Он сказал "города" с каким-то особым значением. Словно с намеком на мои давние сны.
- Сашка… А как мы отсюда в них попадем? Ведь вокруг Подгорья стена, камень…
Он удивился:
- Вот вопрос! А как попали сюда?
2. Четвертое измерение
Действительно, как попали?
Когда подошли к речке, я увидел ту же ребристую гранитную стену и озабоченно оглянулся на проводника. Сашка был спокоен и деловит. Он не стал пижонить, как Костя, разулся, оседлал бревно и так переправился на тот берег. Пригнал плотик (который опять был на другой стороне). И я совершил плавание через подземную речку второй раз.
- А дальше? - неуверенно сказал я.
- Сейчас…
Сашка неторопливо зашнуровал кроссовки, одернул свою льняную одежонку, выпрямился, заложил руки за спину. Задрал голову… Так они с минуту стояли друг против друга - уходящий в облака гранитный массив и мой проводник Сашка Крюк - этакое растрепанное (несмотря на свою недавнюю стрижку) создание в распахнутой рубашке и сбившейся на пузе майке. Скала всей своей мощью презирала Сашку, а он покачивался на тонких и гибких, как резиновые трубки, ногах, сжимал и разжимал за спиной пальцы. И кажется, шептал что-то…
Потом он сказал негромко и быстро:
- Встаньте у меня за спиной, пожалуйста.
Я встал.
- Если закружится голова, не бойтесь, это недолго… А лучше закройте глаза на минуточку.
Но я не закрыл. Из любопытства и вообще… Что я, боязливая девица, что ли?
Сашка сложил перед лицом ладони, волнисто пошевелил ими. Затем правой ладонью описал широкую, на полный взмах, окружность и резко бросил руки вниз. Но они не повисли прямо - локти растопырились, а кисти заболтались (и опять вспомнилась кукла на ниточках). Не оборачиваясь, он протянул над плечом правую руку мне. Я взял… и увидел, что можно идти.
Собственно говоря, ничего не случилось. Так же стоял поднебесный скальный массив. Но была еще и равнина, по которой шагай да шагай. Я не могу объяснить, как это поле и эта каменная стена не мешали друг другу, как сочетались в пространстве. Но тогда это показалось вполне естественным.
- Идем? - сказал Сашка. И, держа мою руку над своим плечом, повел меня. Так мы прошли с полсотни шагов, а потом зашагали рядом…
Тогда я ничего не спросил Сашку о его колдовстве. Собственно говоря, колдовства в тот момент я и не почуял. Но сейчас, на привале, как бы очнулся:
- А правда, Сашка! Как мы прошли сюда? Ведь это же глухая, замкнутая емкость! Верно?
- Ага… - сказал Сашка с ноткой удовольствия. - Все дело в том, что четвертое измерение.
- Что из того, что четвертое? Ну особые свойства времени в нем, ну разные варианты одного события… При всем при этом в закупоренную банку все равно не влезешь.
- Как раз влезешь! - Сашка быстро сел. - Вот смотрите!
Шелестя по листьям, я придвинулся к Сашке. Он сорвал колокольчик, выдавил из него шарик белого красящего сока, нарисовал на ладошке окружность. А цветок положил в центре.
- Ну, вот. Допустим, вы букашка…
- Благодарю.
- Ой… я не так хотел сказать. Ну, все равно… Букашке надо пробраться к цветку. А этот круг - непроходимая граница. Понимаете!
- Представь себе, да. Я с детства был понятливый…
- Ой… вы не обращайте внимания, что я так говорю. Я это, чтобы лучше объяснить… Как букашке пробраться в круг, если она в двухмерной плоскости, где только длина и ширина?
- Никак, - важно согласился я.
- А если букашка использует третье измерение, высоту, она - раз! - и перелетела через границу…
- Понятно! А если вместо окружности мы имеем замкнутую емкость и букашка должна отыскать цветок именно в ней, она должна использовать четвертое измерение! Так? - Я вспомнил, что в какой-то брошюре читал такое рассуждение.
- Ага! - весело сказал Сашка. - Только…
- Вот именно! Большое "только". Как это делается не в рассуждениях, а на практике?
- Делается… - Сашка слегка потускнел. - Я не знаю, как… Нас учили графики всякие выстраивать. Совмещение генерального меридиана с линией этих… сопредельных граней… Но я не помню… - Он бросил смятый колокольчик. - Главное, это надо чувствовать. Чтобы поймать нужный миг.
- Но со спичками ты все же считал что-то, - вспомнил я.
- Не-е… Я просто смотрел, как они лягут.
- Это вроде гадания, что ли? - не выдержал, подцепил я.
Но Сашка не обиделся. Обрадовался даже:
- Правильно! Мама тоже смеется: "Ничего не учишь, только ворожишь, как бабка…"
- Бабка Ёшка…
- Точно! - Сашка весело повалился затылком в траву, взбрыкнул кроссовками. Плюнул на испачканную соком ладонь, вытер ее о ногу, перевернулся на живот, подпер пальцами щеки. И глянул выжидательно: не спрошу ли я еще что-нибудь?
Я сказал:
- Фантастика… Если наука подошла к этому вплотную… если практической многомерности учат даже в каких-то кружках, почему об этом не шумят, не пишут? Ведь, по сути дела, новая эпоха человечества может начаться…
- Не-е… Наука еще не совсем подошла… А когда подойдет, шума все равно не будет. Как с инопланетянами…
- С кем?
- Ну, с пришельцами. Раньше думали: вот прилетят первый раз - общий праздник будет, митинги, встречи, по телику передачи на весь мир… А уже сколько раз прилетали, и контакты были всякие, ну и что? Одно сообщение про контакт, а десять, что все это неправда. Чтобы шуму меньше было. У нас ведь боятся всяких необыкновенностей. Особенно начальство…
- Пожалуй, ты прав. Боятся, как Подгорский горсовет открытого неба.
- Ага! Хотя открытое небо - это как раз самое обыкновенное… И многомерность - тоже обыкновенное дело. Просто еще время не пришло.
- Время, когда для всех откроется многомерный мир?
- Да… - задумчиво сказал Сашка. - Оно ведь все равно придет. Вот смотрите, сперва Земля была плоская…
- Это люди думали, что плоская…
- Ну да! Потом открылось, что шар, и скоро к этому привыкли, сейчас запросто вокруг света ездят туристами… После в космос полетели, в бесконечный, он тоже открылся. И опять все привыкли… Мир, он же расширяется, только не сразу, а время от времени…
- И настала очередь многомерности?
- Да! И совмещенных пространств… Только очередь, наверно, еще не совсем настала. Пока только первые лазейки… Но раз они есть, проводники-то нужны, правда ведь?.. - Сашка вдруг смущенно надулся.
- Еще бы! - сказал я. - Конечно нужны. - И подумал: "Куда бы я без тебя делся?"
И вздрогнул. Потому что послышалось: "М-мяу!"
Из Сашкиной сумки, которая стояла у него под боком, вылез полосато-серый котенок.
3. Воспоминания на привале
- Что за явление? - изумился я.
Но мой проводник спокойно сгреб котенка, посадил себе на грудь, погладил. Тот заурчал.
- Чиба это… Что, надоело в темноте, бродяга?
Вот, значит, как! Ладно… Коли уж решил, что находишься в отраженном мире, нет смысла удивляться мелким фокусам. Я вспомнил станцию Начальную и подозрительно спросил:
- А это создание не умеет ли превращаться еще и в серую птичку с хохолком?
- Он в кого хотите умеет превращаться.
- Мрр-да, - отчетливо произнес котенок.
- Смотри-ка ты!.. Откуда у тебя такое чудо?
- В прошлом году нашел за помойкой. Он был вороненком с перебитой лапой. Мы с мамой его лечили. Он выздоровел и заговорил. Сперва помаленьку, а потом такой болтун сделался!.. Стал рассказывать, что он инопланетянин. Врет, наверно…
- Сам вррешь! - Котенок подскочил, как мячик, превратился в вороненка, сел Сашке на колено и сказал капризно: - Никогда не веришь. Кр-рокодил!
- Брысь! - велел Сашка.
Чиба взлетел и метрах в пяти над нами закувыркался темным комком. Кричал что-то картаво и неразборчиво - видимо, ругался. Сашка поднял руку, растопырил два пальца и прицелился в него, как из рогатки.
- Р-разбой! - завопил Чиба. Опять упал на Сашкино колено, сделался игрушечным клоуном и, будто с горки, съехал к Сашке на живот. Лег ничком, сказал кукольным голоском:
- Я м-маленький. Пожалей Чибу…
Сашка прикрыл его ладонью.
- Подлиза…
- У меня в детстве тоже был тряпичный клоун, - сказал я. - Конечно, без таких способностей, но я его очень любил… И звали его похоже: Буба.
Сашка почему-то очень удивился. Даже сел.
- В самом деле?!
- Да. А что такого?.. Он еще долго потом у нас жил. Даже мои дети им иногда играли. Правда, не часто… А потом он куда-то девался. Жалко так…
- Ушел, наверно, раз ненужный сделался, - вздохнул Сашка.
- Может быть…
- А у вас… дети большие?
- Конечно. Семейные уже. Дочь и сын…
…Денис родился через три года после Ларисы. И Тереза сказала: "Хватит. Двое - это в наши дни норма". Она вообще была решительной супругой, всем распоряжалась сама: как воспитывать детей, куда нам ехать на отдых, где покупать дачу, какого цвета заказывать мне костюм. Единственное, что оставалось полностью моим, это издательские дела и рукописи. Даже то, что нам пора кончать совместную жизнь, Тереза решила единолично и, как все остальное, мудро и вовремя:
- Дети выросли. А я жила с тобой только ради них!
- Ну уж… - сказал я.
- Да! И я имею право хотя бы остаток лет просуществовать по-человечески.
- Что ж, мы живем в демократическом обществе.
Мое спокойствие (во многом, правда, внешнее) раздосадовало Терезу.
- По крайней мере, ты научишься стирать белье! И включать газовую плиту!
- У нас прачечная рядом. А плиту включать я умею. Мало того, даже не забываю выключать.
- Это единственное, что ты умеешь в жизни!.. Ты жил так, будто после пятнадцати лет твое нормальное, событийное существование кончилось и ты утонул в своем бумажном море!
- Возможно, так оно и есть…
- Не "возможно", а факт! Ты существуешь… по инерции! Вне времени! Это надо же: отказаться от бесплатной поездки в Штаты из-за того, что, видите ли, необходимо закончить книжку! Какой нормальный человек в состоянии пойти на это?
- Нормальный не в состоянии, - скорбно согласился я.
- Я знаю, что ты скажешь! Что тебе не нужны никакие заграницы, потому что тебя вполне устраивают твои воображаемые миры и герои! Они для тебя главная реальность!
Я ничего подобного никогда не говорил. Но кое-какие струнки Тереза нащупала правильно. И немудрено! Больше двух десятков лет прожили вместе. Точнее - рядом.
- Идеалист и мистик, вот ты кто! И в жизни, и в книжках!
- Да книжки-то мои ты почти не читала, дорогая…
- У меня не было времени. Я тащила на себе дом!.. Я была в доме и хозяйкой, и хозяином!
- А я только кассовым автоматом…
- Не надо! Не надо попрекать!.. Умение сочинять романы (пускай даже такие, которые кому-то нравятся) - это еще не значит быть настоящим мужчиной!
- Безусловно, это разные качества. Одно из них крепнет с возрастом и опытом, а другое, увы… Здесь-то и собака зарыта…
- Не говори пошлости! - И она пустила слезу.
- Не буду. Но открой все-таки секрет: кто он?
- Не выдумывай!.. Просто у меня нет сил. А ты… ты когда-нибудь поймешь, что все твои книжки не стоят и дня настоящей жизни… которую ты так легкомысленно прозевал!
- Тут ты, пожалуй, права, - сказал я с боязливым холодком внутри. - Но, честное слово, это не зависело от меня.
- Ну да! "Он знал одной лишь думы власть"!.. Это воспитание твоей мамы! Она мне внушала, что надо все помыслы подчинять единой цели!
- Мама учила тебя детей пеленать! И суп варить!.. И вообще оставь ее… А то убедишься, что я растерял не все способности мужчины. В частности, умение дать крепкого пинка.
Впрочем, расстались мы вполне мирно. Даже по-дружески. Полюбовно разменяли квартиру, тихо оформили документы.
- Я буду навещать тебя, - всхлипнула Тереза. - А то ведь ты засохнешь один без привычки-то…
- Очень мило с твоей стороны…
Ребята отнеслись ко всему этому достаточно спокойно. Лариса - та вообще только плечами пожала, она жила уже с мужем. Денис малость попереживал, но у него тоже хватало своих забот: учился он в Свердловске, готовил курсовой проект и к тому же первый раз влюбился по уши…
А он оказался подполковником, преподавателем в местном артиллерийском училище. Моим одногодком, но не в пример мне бравым, подтянутым. Кстати, давним знакомым Терезы, бывшим ее одноклассником. Он был хороший мужик, мы с ним даже славно выпили однажды на дне рождения Ларисы…
…- Что? - встряхнулся я. Сашка о чем-то спросил.
- Да так… подумалось, - неловко повторил он. - Наверно, интересно, когда отец - писатель.
- М-м… не знаю. Ребята, по-моему, на это не смотрели как на что-то особенное… Лариса, кажется, иногда обсуждала с подругами мои книги. А Денис… он всегда был технарь-одиночка. По всей квартире - рассыпанные "конструкторы"…
- А кем он сделался теперь?
- Инженер. Специалист по вибромашинам.
- А что это за машины?
- Разгрузочные… Есть в нашем климате такая проблема - смерзшиеся грузы. Скажем, уголь или щебенка. Пришел вагон, и в нем сплошная спекшаяся от мороза глыба. Что делать? И вот ставят на вагон машину, которая создает своим механизмом вибрацию. И груз от этой мелкой тряски разрыхляется.
- А вагон? - Сашка проявил неожиданный интерес.
- А в этом-то и сложность. Надо рассчитать так, чтобы груз рассыпался, а вагон не пострадал.
- А если… ну, скажем, корабль или самолет… Если они обледенеют! Можно такой вибрацией корку сбить?
- Трудно сказать… В море или в воздух такую машину ведь не доставишь.
- Да… А я вот что придумал! Если сам корпус заставить трястись? Рассчитать, чтобы дрожал, но не разрушался…
- Идея, наверно, интересная. Только как это сделать? Впрочем, я не разбираюсь. Вот с Денисом бы тебе…
Сашка затолкал Чибу в сумку и встал.
- Пора, наверно, идти…
Я прислушался к себе: нет ли подлого гудения в голове, нет ли боли в спине и ноге? Нет. Удивительно: третий день без таблеток и уколов… Сашка - человек, приносящий удачу.
- Пойдем, проводник… - Я тоже поднялся, подхватил портфель.
Сашка вдруг спросил:
- Вы слышали про катамаран "Даблстар"?
- Нет. Что это такое?
- Это… вроде космического корабля.
- Американский?
- Нет, наш.
- Не слыхал. Странное название, "Двойная звезда"…
- Потому что у него два корпуса… ты куда?! - Это опять вылез Чиба. И серым зайчонком поскакал впереди нас. Иногда он оборачивался, и голова у него становилась клоунской: с резиновым подвижным личиком. Он блестел глазками и высовывал маленький красный язык.
- Он говорит, что не помнит, с какой планеты, - сказал Сашка. - А еще говорит, что ему триста лет и что он был шутом у короля марсианского народа иттов. Такой выдумщик…
4. Грибной дождь
Городок, в который мы пришли, казался игрушечным. Уютный такой, с традиционной площадью и ратушей, облицованной пятнистым мрамором. На ратуше, естественно, башня с часами и флюгером.
Кроме ратуши, каменных домов было немного. А в основном - двухэтажные и трехэтажные строения, обшитые темными досками. Этакий деревянный модерн, которым увлекались в небольших городах в начале двадцатого века. Широкие, часто округлые окна, крутые крыши, мезонины, башенки. Кованые узоры крылечек и балконов.
Было оживленно. Спешили тетушки с кошелками (видимо, с рынка), катались на велосипедах ребята. Распирая пузатым телом тесную улочку, проехал троллейбус.
- Городок в табакерке, - сказал я.
- Ага…
Воздух здешних улиц казался коричневатым, и, наверно, поэтому на домах лежал особый налет, как тонкий слой скрипичного лака. Словно мы и впрямь оказались внутри громадной деревянной табакерки. Или внутри музыкального инструмента из разных сортов звонкой ели и клена. Эхо от велосипедных звонков, голосов, дальней радиомузыки и ребячьей переклички звучало, как в пустоте гигантской виолончели…
На невысокой наклонной крыше четверо мальчишек пуляли в высоту из самодельных луков. Оперенные стрелы с шелестом уходили вверх и пропадали в низких просвеченных облаках. Сашка заинтересованно задрал голову.
- А вот ка-ак полетит стрела вниз, - сказал я, - да ка-ак врежет кому-нибудь по макушке…
- У них наконечники мягкие, с липучками… А если хорошо запустить, то и не вернется…
- Прилипнет к каменному своду?
- Одни говорят, что прилипнет. Другие - что улетит… в другое пространство.
- Последняя осталась, - звонко сказал на крыше мальчик. - Чья очередь?
- Пусть Женька запустит, он меньше всех стрелял…
Ребята дали стрелу самому маленькому.
- Только натягивай сильнее…
Стрела умчалась. Ребята и мы с минуту смотрели вверх.
- Ура! - наконец закричали мальчишки. - Тама! Молодец Женька! - И заприплясывали на краю крыши. Они были веселые, ловкие, смуглые, как мулаты.
- В этом свете все загорелыми кажутся, - сказал я.
- Почему кажутся? Тут такое излучение, ультрафиолет. За час кожа темнеет. Смотрите!
Сашка сдвинул на руке свои часики. Под ними открылся бледный след. Надо же! Я приподнял обшлаг пиджака. В самом деле - кисть руки гораздо темнее запястья.
- Вы домой вернетесь, как из Крыма, - сказал Сашка.
Я промолчал. Не хотел я домой…
Мы прошли улицу, где развлекались маленькие лучники, и вот тут-то вышли на площадь. Переливчато играли часы.
- Что? Уже семь? А у меня…
- Здесь несовпадение по времени. И никогда толком не угадаешь. Бывает, что там утро, а здесь уже вечер.
- Так и правда вечер… Надо, наверно, об ужине и ночлеге думать. А, лоцман?
- Естественно, - деловито сказал Сашка. И повел меня на другой край площади. - А вот смотрите, Каменные Ворота. Это место так называется - площадь Каменных Ворот.
При выходе на одну из улиц стояли две серые башни. Высоченные, будто колокольни. А точнее - не башни, а две сужающиеся кверху скалы, похожие на чудовищных размеров сталактиты (или сталагмиты?). В двух местах - наверху и посередине - башни были соединены каменными перемычками.
- Впечатляет, - сказал я. - Дело рук человеческих или памятник природы?
- Всякие легенды рассказывают… Будто бы много лет назад они появились неизвестно откуда. Тогда все и закрылось - долина и город…
- А может, тут в основе какой-то исторический факт?
- Может быть… - сказал Сашка со странной неохотой. И сразу опять оживился: - А улица за Воротами знаете как называется? Улица Грибного Дождя!
- Разве здесь бывают дожди?
- Раз в десять лет… Снег чаще бывает, каждый Новый год. Конденсаторы сгущают туман в снежинки. А дождик делать труднее… Тем более грибной! Он ведь должен быть с солнцем!