- Они что-то замышляют, - промолвил Бока.
- Пускай замышляют! - воскликнул адъютант, на мгновение перестав трубить. Но в следующую секунду уже снова дул изо всей мочи.
- Тата… тра… трара…
Внезапно трубы краснорубашечников смолкли. Их отряд, стоявший на улице Марии, разразился оглушительными боевыми кликами:
- Гейя, гоп! Гейя, гоп!
И ринулся в ворота. Защитники мгновение помедлили, словно собираясь принять бой, но потом сломя голову бросились наутек, как и предусматривалось планом.
- Браво! - воскликнул Бока и поспешно обернулся к улице Пала.
Однако отряд Ача и не думал входить на пустырь, а стоял на улице, перед открытой калиткой, словно прирос к месту.
- Что это они? - промолвил Бока с тревогой.
- Какая-нибудь, хитрость, - дрогнувшим голосом отозвался Колнаи.
Они снова посмотрели налево. Наши бежали, и краснорубашечники гнались за ними.
Тут Бока, до той поры серьезно и не без испуга наблюдавший за неподвижным отрядом Ача, вдруг выкинул такое, чего не делал ни разу в жизни: подбросил вверх фуражку, испустил дикий вопль и принялся плясать, как сумасшедший, на ветхой кровле, которая чуть под ним не проломилась.
- Спасены! - восклицал он.
Потом, подскочил к Колнаи, стиснул его в объятиях и, расцеловав, пустился в пляс вместе с ним. Адъютант ровно ничего не понимал.
- Что с тобой? Что ты? - спрашивал он в недоумении. Бока указал в ту сторону, где в бездействии стоял со своим отрядом Ач.
- Видишь?
- Вижу.
- И не понимаешь?
- Не понимаю.
- Ах ты, дурачина… Да ведь мы спасены! Победили! Неужели не понимаешь?
- Нет.
- Видишь, они стоят не двигаясь?
- Конечно, вижу!
- Не входят… ждут…
- Ну, ждут.
- А почему ждут? Они ведь ждут, пока корпус Пастора покончит с армией, прикрывающей пустырь с улицы Марии. Только после этого они пойдут в атаку. Я это сразу понял, когда увидел, что они не нападают одновременно. Нам повезло! Они составили точно такой же план сражения, как мы: хотели вытеснить половину нашего войска на улицу Марии (это поручено Пастору), а оставшуюся половину атаковать потом сразу с двух сторон: Фери Ач ударил бы спереди, а Пастор - с тыла. Но теперь им придется облизнуться! Пошли!
И Бока стал спускаться с крыши.
- Куда ты?
- Идем, идем. Тут смотреть нечего: они все равно не тронутся с места. Скорей на помощь армии улицы Марии!
Армия улицы Марии отлично делала свое дело. Рассеявшиеся бойцы ее беспорядочно бегали между тутовыми деревьями, у лесопилки, для пущего правдоподобия восклицая:
- Ой! Ой!
- Нам крышка!
- Все пропало!
Краснорубашечники с криком их преследовали. Бока следил теперь только, попадется ли враг в ловушку. Вдруг наши у лесопилки исчезли. Половина скрылась в каретном сарае, половина - в сторожке.
- За ними! Лови их! - подал команду Пастор. И краснорубашечники кинулись за ними, в обход лесопилки.
- Труби! - закричал Бока.
Маленькая труба звонко протрубила сигнал к началу бомбардировки. Тонкие детские голоса с трех первых фортов ответили ей торжествующими кликами. В ту же минуту послышались глухие удары: в неприятеля полетели песочные бомбы. Раскрасневшийся Бока весь дрожал от возбуждения.
- Адъютант! - крикнул он.
- Я!
- Лети к шанцу и скажи, чтоб подождали. Пускай подождут! Начинать только после сигнала атаки. И форты улицы Пала тоже пусть ждут!
Бока еще не договорил, как адъютант уже бросился исполнять приказание. У сторожки он лег на живот и под прикрытием земляного вала, ползком, чтобы не увидел неподвижно стоявший у ворот неприятель, пробрался к шанцу. Шепотом передав приказ крайнему во рву, он так же ползком возвратился к генералу.
- Все в порядке, - доложил он.
Крики за лесопилкой слились в сплошной рев. Краснорубашечники решили уже, что победили. Но три форта палили вовсю, и это мешало нападающим взять штабеля приступом. На крайнем - славном третьем - форте, скинув куртку, в одной рубашке, как лев, сражался Барабаш. Он только и делал, что прицеливался и швырял бомбы в Пастора-старшего. Мягкие песочные бомбы одна за другой шмякались в черноволосую голову Пастора, и каждую Барабаш сопровождал восклицанием:
- На-ка, дружок!
Пастор яростно отплевывался от залеплявшего ему рот и глаза рыхлого песка.
- Погоди, я до тебя доберусь! - злобно завопил он.
- Попробуй доберись! - отвечал Барабаш, снова прицелившись и метнув бомбу.
Раз! И у краснорубашечника снова оказался полон рот песка. Форты разразились неистовым "ура".
- Покушай песочку! - крикнул разгоряченный Барабаш и обеими руками метнул в Пастора сразу две бомбы.
Не заставили себя ждать и две другие. Угловой форт работал на славу. А пехота сидела притаившись в каретном сарае и сторожке, ожидая приказа. Краснорубашечники были уже у фортов и лезли напролом.
- На штабеля! - снова отдал приказание Пастор.
- Бац! - воскликнул Барабаш, угодив предводителю прямо в нос.
- Бац! - подхватили этот клич остальные форты, обрушивая на головы уцепившихся за поленья краснорубашечников целый ливень песка.
Бока схватил Колнаи за руку.
- Песок на исходе, - сказал он. - Я отсюда вижу. И Барабаш кидает уже одной рукой, а ведь в угловом форте бомб втрое больше, чем в других…
Огонь и правда стал как будто слабей.
- Как же быть? - спросил Колнаи.
Но к Боке уже вернулось самообладание.
- Победа будет за нами, - сказал он.
В этот момент форт номер два прекратил бомбардировку. Видимо, песок иссяк.
- Теперь пора! - воскликнул Бока. - Живо в сарай! Наступление!
А сам одним прыжком очутился у сторожки и, распахнув дверь, крикнул внутрь:
- В атаку!
Оба батальона мигом выскочили наружу: один из сарая, другой из сторожки, - и вовремя. Пастор уже занес ногу на парапет форта номер два. Но кто-то, вцепившись сзади, стащил его вниз. Краснорубашечники растерялись. Они думали, что обратившееся в бегство войско скрылось в штабелях и назначение фортов - не допускать туда противника. И вдруг те, кого они только что преследовали, ударили им в тыл!..
Авторитетные военные корреспонденты, участвовавшие в настоящих войнах, утверждают, что в сражении самое страшное - паника. Полководцы и сотен пушек не так опасаются, как малейшего замешательства, которое обычно за несколько секунд разрастается в полнейший хаос. Но если паника страшна настоящему войску, с ружьями и пушками, как же было не поддаться ей горстке маленьких пехотинцев в красных спортивных рубашках?
Они не поняли, в чем дело. В первую минуту никто даже не сообразил, что это - те самые беглецы, которые только что от них скрылись. Краснорубашечники решили, что перед ними совершенно новое войско. Только узнав некоторых в лицо, они увидели, что столкнулись со старыми знакомыми.
- Откуда вы? Из-под земли, что ли, выскочили? - вскричал Пастор, когда две сильные руки ухватили его за ногу и стащили на землю.
Теперь и Бока сражался. Высмотрев себе подходящего противника, он схватился с ним и, борясь, понемногу стал оттеснять его к сторожке. Краснорубашечник, видя, что с Бокой ему не сладить, изловчился и подставил ножку. С фортов, откуда внимательно следили за поединком, раздались протестующие крики:
- Позор!
- Ножку подставил!
Бока упал, но тотчас вскочил на ноги.
- Ты ножку мне подставил! Это не по правилам! - крикнул он и поманил к себе Колнаи.
Вдвоем они моментально водворили барахтающегося краснорубашечника в сторожку и заперли его там.
- Вот дурак! - тяжело дыша, сказал Бока. - Если б он по правилам боролся, я бы с ним не сладил. А так - мы имели полное право пойти на него вдвоем.
И он снова поспешил в бой - туда, где противники, разделившись попарно, один на один боролись друг с другом. Бомбометчики осыпали краснорубашечников остатками песка, сохранившимися в первых двух фортах. А форты, которые смотрели на улицу Пала, молчали. Они выжидали.
Колнаи хотел было сам схватиться с кем-нибудь врукопашную, но Бока прикрикнул на него:
- Не лезь в драку! Ступай передай приказ: гарнизонам первых двух фортов перейти в четвертый и пятый!
Колнаи пересек поле битвы и передал приказание. С первых двух фортов тотчас исчезли знамена - бомбардиры взяли их с собой на новые позиции.
Один победный клич гремел за другим. Но самый громкий прозвучал, когда Чонакош схватил Пастора - самого грозного, непобедимого Пастора! - поперек туловища и, подняв в воздух, донес до сторожки. Мгновение - и Пастор в бессильной ярости заколотил ногами в дверь, но уже изнутри…
Тут поднялся невообразимый шум. Краснорубашечники чуяли уже свою гибель, а теперь, лишившись предводителя, совсем потеряли голову. Оставалось только уповать, что отряд Ача исправит положение. Но пока их одного за другим вталкивали в сторожку при новых и новых взрывах ликования. Эти торжествующие вопли доносились и до корпуса, неподвижно стоявшего у входа с улицы Пала.
- Слышите? - с гордой улыбкой кивал Фери Ач в сторону пустыря, прохаживаясь вдоль строя своих бойцов. - Скоро нам подадут сигнал.
Дело в том, что у краснорубашечников был уговор: как только корпус Пастора покончит с выставленным против него заслоном, Пастор и Фери Ач по звуку трубы атакуют одновременно с двух сторон. Но к этому времени горнист Пастора - малыш Вендауэр - уже сидел в сторожке и вместе с остальными пленными кулаками и ногами барабанил в стенки, а труба его, полная песка, преспокойно лежала в форте номер три среди прочей военной добычи…
Пока у лесопилки и сторожки развертывались эти события, Фери Ач подбадривал своих:
- Главное - терпение. А как услышим трубу - вперед!
Но долгожданного сигнала все не было. Крики и вопли стали затихать и слышались теперь так глухо, словно исходили из закрытого помещения… Когда же батальоны в ало-зеленых головных уборах втолкнули в сторожку последнего краснорубашечника, испустив при этом такой торжествующий рев, какого пустырь еще не слыхивал, отряд Фери Ача охватила тревога. Младший Пастор вышел из рядов.
- По-моему, там что-то неладно, - сказал он.
- Почему?
- Потому что это не их голоса, а чужие. Фери Ач прислушался. И в самом деле, горланили чужие. Однако он притворился спокойным.
- Ничего особенного, - заявил он. - Просто наши сражаются молча. Это мальчишкам с улицы Пала туго приходится, вот они и орут.
В это мгновение, точно в опровержение слов Фери, со стороны улицы Марии ясно послышалось "ура".
- Ого! - сказал Фери Ач. - "Ура" кричат.
- Кому туго приходится, тот "ура" кричать не станет! - возбужденно отозвался младший Пастор. - Зря мы, пожалуй, решили, что отряд моего брата наверняка победит…
И Фери Ач, - а он был малый неглупый, - понял, что расчеты его не оправдались. Понял, что и битва теперь уже проиграна: ведь ему одному придется принять бой со всем войском мальчишек с улицы Пала. А долгожданный сигнал трубы - последняя слабая надежда - все не раздавался…
И вдруг вместо него зазвучал совсем другой сигнал - чужой, обращенный к войску Боки. Он означал, что весь отряд Пастора, до последнего человека, взят в плен и заперт в сторожке и что теперь начинается общее наступление с пустыря. И действительно, по звуку трубы армия улицы Марии разделилась на два отряда. Один показался у сторожки, а другой вынырнул из-за форта номер шесть. Шли они в порванной одежде, но с сияющими лицами, торжествующие, закаленные в огне победоносного сражения.
Теперь Фери Ач знал уже с полной уверенностью: войско Пастора разбито. Несколько мгновений он пристально глядел на появившиеся батальоны, потом быстро обернулся к младшему Пастору.
- Но если их разбили, где же они? - возбужденно спросил он. - Если их вытеснили на улицу, почему они не бегут сюда?
Они с Пастором оглядели улицу, а Себенич даже сбегал на улицу Марии. Никого. Громыхала только груженная кирпичом телега, да несколько прохожих мирно шли по своим делам.
- Нигде никого нет! - с отчаянием в голосе доложил Себенич.
- Что же с ними случилось?
И тут только Фери вспомнил про сторожку.
- Их заперли! - вскричал он вне себя от гнева. - Разбили и заперли в будке!
На этот раз догадка его, в отличие от недавнего опровержения, сразу подтвердилась. Со стороны сторожки послышались глухие удары: это заключенные колотили кулаками в дощатые стенки. Но тщетно: маленькая сторожка была заодно с войском улицы Пала. Ни стены ее, ни дверь не поддавались, стойко выдерживая удары. Тогда пленники устроили кошачий концерт, надеясь привлечь этим внимание корпуса Ача. Бедный Вендауэр, у которого отняли трубу, рупором приставил ладони ко рту и, надрываясь, "трубил" в них.
- Ребята! - воскликнул Фери Ач, обращаясь к своему отряду. - Пастор потерпел поражение! От нас зависит спасти честь краснорубашечников! Вперед!
Они как стояли длинной колонной, так и вступили на пустырь и беглым шагом устремились в атаку. Но Бока, успевший уже снова взобраться вместе с Колнаи на крышу сторожки, крикнул что было мочи, заглушая стучавших, визжавших и бесновавшихся у него под ногами пленников:
- Труби! В атаку! Форты, огонь!
И подбегавшие ко рву краснорубашечники вдруг отпрянули. Четыре форта одновременно обрушили на них свои бомбы. Туча песка заволокла все, и наступающие на мгновение перестали видеть.
- Резерв, вперед! - скомандовал Бока.
Вынырнув из-за штабелей, резерв ринулся прямо в пыльный вихрь, навстречу атакующим. Но пехота в шанце по-прежнему сидела на корточках, дожидаясь своей очереди. А из фортов одна за другой летели бомбы, и нет-нет да и угодит какая ненароком в спину кому-нибудь из мальчишек с улицы Пала.
- Не беда! - восклицали они. - Вперед!
Пыль стояла столбом. Как только иссякал запас бомб в каком-нибудь форте, защитники принимались швырять сухой песок прямо горстями. А посреди пустыря, всего шагах в двадцати от шанца, кружились, топчась на месте, оба перемешавшихся друг с другом войска, и в туче пыли мелькала то красная рубаха, то фуражка с ало-зеленым верхом.
Но мальчишки с улицы Пала уже устали, а солдаты Ача вступили в бой свежие. И временами казалось, что они все же продвигаются к шанцу. Иначе говоря, войско Боки было не в силах сдержать неприятеля. Но чем ближе краснорубашечники подвигались к фортам, тем чаще становились попадания. Барабаш и на этот раз избрал себе мишенью предводителя: он стал бомбардировать Фери Ача.
- Ничего! - раздавались его крики. - Кушай на здоровье! Это всего-навсего песочек!
Проворным бесенком вертелся он на уступе форта, скалясь, гикая и с молниеносной быстротой наклоняясь за новой бомбой. А от мешочков с песком, которые притащил с собой резерв Ача, не было никакого прока: каждый боец был необходим в строю, их побросали на землю.
С крыши сторожки и с поля боя все неслось волнующее, вдохновляющее пение труб - Колнаи и меньшого Пастора. Краснорубашечники были в десяти шагах от шанца.
- Ну, Колнаи, - воскликнул Бока, - покажи свою удаль! Беги в шанец, не глядя на бомбы, и труби там, внизу, тревогу! Пусть открывают огонь, а кончится песок - выбегают!
- Гаго! Го! - издал боевой клич Колнаи и спрыгнул с крыши.
Теперь уже не ползком, а во весь рост помчался он к окопу. Бока что-то кричал ему вслед, но ничего нельзя было разобрать из-за адского шума в сторожке, неумолчного пения трубы и криков наступающих. И Бока только следил, успеет ли адъютант добраться до окопа, прежде чем краснорубашечники обнаружат спрятанных там солдат.
Какой-то здоровяк отделился от сражающихся, подскочил к Колнаи и, поймав его за руку, схватился с ним. Ну, теперь конец: Колнаи не передаст приказа.
- Пойду сам! - в отчаянии воскликнул Бока, спрыгнул вниз и помчался к окопу.
- Стой! - взревел, увидав его, Фери Ач.
Полагалось бы принять вызов полководца противной стороны, но это значило все поставить на карту. И Бока понесся дальше, к шанцу.
Фери Ач - за ним.
- Удираешь, трус? - кричал он. - Врешь, догоню! И он действительно догнал его - как раз когда Бока спрыгнул в ров. Бока успел только крикнуть:
- Огонь!
И в следующее мгновение десяток свежих бомб обрушился на красную рубаху, красное кепи и красное лицо подбежавшего Фери Ача.
- Ах вы, черти! - завопил он. - Из-под земли стреляете?
Но тут бомбардировка разгорелась по всей линии. Форты били сверху, шанец - снизу. Песок бушевал, и в общий крик влились свежие голоса: завопил окоп, до той поры вынужденный молчать. Бока счел момент подходящим для последней, решительной, атаки и прошел в конец окопа, оказавшись не меньше чем в двух шагах от краснорубашечника, который боролся с Колнаи. Тут он взобрался на бруствер, достал ало-зеленое знамя и, подняв его над головой, отдал последний приказ:
- Все в атаку! Вперед!
И вдруг точно из-под земли выросло целое новое войско. Устремившись в атаку сомкнутым строем, но тщательно избегая поединков, оно стало оттеснять краснорубашечников от шанца.
- Песок весь вышел! - раздался с форта крик Барабаша.
- Спускайтесь вниз! В атаку! - на бегу отозвался Бока.
Тотчас на стенах фортов показались ноги, руки, и бомбардиры спустились на землю. Они составили второй боевой порядок, который двинулся вслед за первым.
Бой принял ожесточенный характер. Краснорубашечники, чуя скорый конец, уже не очень-то считались с правилами. Им правила были нужны, пока они думали, что и по правилам победят. А теперь они отбросили всякие условности.
Это становилось опасным. Ведь краснорубашечники и без того хорошо держались, хотя их было вдвое меньше.
- К сторожке! - завопил Фери Ач. - Освободим наших!
И оба войска, описав полукруг, стали перемещаться к сторожке. Этого мальчишки с улицы Пала не ожидали. Враг теперь стал ускользать от них. Как гвоздь, внезапно согнувшись, уходит из-под молотка, так уклонилась влево и неприятельская колонна. Впереди мчался Фери Ач, и в голосе его уже звучали торжествующие ноты:
- За мной!
Но в следующее мгновение он остановился как вкопанный. Из-за сторожки навстречу ему вынырнула маленькая фигурка. Предводитель краснорубашечников застыл от неожиданности на месте, а за спиной его сгрудилось все войско.
Перед Ачем стоял маленький мальчик, на целую голову ниже его. Подняв вверх обе руки, словно запрещая идти дальше, этот худенький белокурый мальчуган тонким детским голоском крикнул:
- Стой!
Войско пустыря, поначалу оцепеневшее от такого оборота дела, испустило звонкий крик:
- Немечек!