Она прошла буквально шагов пятьдесят, потом услышала, как заскрипела какая-то дверь, в эту дверь ее и ввели.
- Сесть!
И с силой толкнули вниз. Оля почувствовала, что сидит на чем-то довольно мягком… и довольно-таки… пахучем. Дальше ей связали ноги.
- Сиди, гнида, не двигайся!
После этого Ольга услышала, как дверь скрипуче закрылась, и она осталась одна в полной тишине и полной темноте, потому что черный мешок у нее на голове был полностью непроницаем для света.
Глава XXI
"Не лезь к Лидке!"
В общем-то, ситуация была довольно-таки странная. Олег вернулся домой уже почти час назад, Ольки все не было… Он ее сейчас так и называл про себя: Олька - потому что сердился.
Родители - в смысле мать-отец и дед-бабка - уехали в цирк, репетировать. Туда же, пообедав и по возможности сделав уроки, к шестнадцати тридцати должны были приехать двойняшки. Но Ольки не было. Олег уже два раза разогревал суп и котлеты, что вовсе не улучшает их вкусовые качества. Но это фиг с ним, главное - надо было вовремя пообедать!
Существует много рассказов про то, как цирковые держат своих зверей чуть ли не впроголодь, как не кормят их перед репетициями и выступлениями… Тут надо разобраться. Одно дело впроголодь, другое дело - легкий желудок перед работой!
Это я все к тому, что двойняшки должны были поесть в два часа дня, самое позднее - в полтретьего. Потому что в полпятого надо выйти на манеж. А если у тебя пузо при этом, как перекачанный футбольный мяч, добра не жди. И получаться все будет плохо, и, кстати, можешь очень запросто травму схлопотать. Потому что при перекормленном брюхе ослабевает самоконтроль… Когда ты просто по улице идешь, он, конечно, не ослабевает. Но если тебе надо на проволоке танцевать или стоять на скачущем пони и жонглировать булавами, это уже серьезнее.
Наверное, Олег мог бы сам поесть, без сестры. Но… не мог он один! Кусок буквально не лез в горло!
И тут услышал - причем совершенно отчетливо! - как в душе у него скребутся так называемые кошки.
Хотя никаких оснований для этого вроде бы не было. Свидание требует времени. Пока этот тип скажет, какая она красавица, какая она вообще потрясающая девочка… тут Олег, можно сказать, грубым голосом прервал свои мысли. Потому что не мог представить, что его сестру сейчас кто-то держит за руку, заглядывает в глаза и тому подобное… Про это "подобное" он вообще думать не мог!
Вышел из дому, добрел до калитки, выглянул на улицу - налево, направо… хотя направо смотреть было нечего. Ольга должна была прийти с автобуса, стало быть, только слева.
Но ее не было!
Олег пошел назад, уже чувствуя, что кошки превращаются во что-то более зверское - не меньше рысей или даже пантер. Так что терпеть их становилось почти невозможно.
Ему вспомнился случай из раннего, совершенно детсадовского детства. Они живут в гостиничном номере, у них вечеринка, свои же цирковые… Но всегда хоть один попадает не очень умный и не сильно тактичный. И вот этот "не очень" - Олег совершенно не помнил его, наверное, потому, что тот человек был сильно неприятен ему, маленькому пятилетнему пацаненку, - так вот, этот человек спрашивает у Ольги, сидящей тут же, рядом с Олегом:
- Ну, скоро замуж собираешься?
- Скоро, - отвечает Ольга, - когда хочешь, тогда и женюсь!
- Да-а?.. И жених у тебя есть?
- Конечно, есть. - Тут она берет Олега за руку: - Я на нем женюсь!
Соответственно всеобщее веселье. Ольга ничего не поймет, Олег - тем более. А вечером, лежа обнявшись в одной постели, под одним одеялом, они, перед тем как уснуть счастливейшим сном людей с совершенно чистой совестью, перешептываются.
- Ты точно за меня замуж пойдешь?
- А как же!
Олег ничего другого себе и представить не мог! В смысле, что они никогда не расстанутся… И вот расставание это началось! Он тут ходит взад-вперед, мечет, как говорится, икру, а она там где-то и с кем-то…
Да ему чихать, с кем она там. Лишь бы вернулась скорей! Левая половинка чувствовала, как ей со страшной силой больно без правой.
Опять пошел на кухню, взял спички, чтобы снова, в третий раз… Надо хотя бы самому поесть. Но прекрасно знал, что один есть не станет! Швырнул спички. И вдруг они… произвели невероятный грохот! Такой легонькая коробочка не может произвести даже в самой волшебной сказке.
Секунду Олег находился в оцепенении. Потом,
конечно, до него дошло, что это не коробка такой грохот произвела. Да и звук прилетел откуда-то…
С веранды - вот откуда он прилетел! Еще секунда, и Олег был уже там.
Осколки разбитого окна, и посредине этих осколков что-то завернутое в бумагу… В простую белую бумагу. Не станем скрывать, Олег с определенной опаской огляделся - нигде никого: ни на участке, ни за оградой. Поднял этот довольно тяжелый предмет, развернул его… Камень - округлый, продолговатый. Такие обычно называют голышами.
Потом наконец он понял, что дело не в этом камне, а в самой обертке. На обратной стороне ее были написаны слова. Так что камень являлся лишь "скромным почтальоном". Принес он записку следующего содержания: "Твоя дура в будке - сквер на ул. Льва Толстого".
Он побежал к калитке. На полпути сообразил, что надо одеться, запереть дверь… Посмотреть, выключен ли газ. Но так или иначе через пять минут он был на автобусной. Улица Льва Толстого недалеко от Острова. Надо еще одну лишнюю остановочку проехать в сторону центра или две - ему однажды Лида ее показала, эту улицу. Говорит: "Красивейшая в нашем городе. На ней, по легенде, Лев Толстой жил несколько дней, когда ехал на Кавказ". Олег еще тогда пошутил, до чего ж странно расположен город Чашкин: Пушкин через него едет на север, Толстой - на юг…
Сейчас эти воспоминания прошуршали у него в голове какой-то совершенной шелухой. Главное, он понял, дотуда ехать примерно полчаса… Автобус подошел сразу! Что для автобусов, как всякий знает, большая редкость. А для чашкинских - тем более.
Но все равно оставалось полчаса. И это были самые ужасные полчаса в его жизни. Не стоит их описывать, как не стоит описывать состояние человека, у которого правая рука здоровехонька, а, левая сломана! Олегу даже уступили место. Вернее, женщина какая-то выходила, встала и прямо говорит:
- Садись, мальчик! - чтоб никто другой не сел, что, дескать, она именно ему уступает. А потом тихо добавила: - Ты что, плохо себя чувствуешь?..
Наконец они кончились, ужасные тридцать минут, автобус подъехал к нужной остановке, Олег помчался через дорогу. Впереди был виден сквер с какими-то металлическими людьми, которые частично стояли, частично сидели на каменном низеньком постаменте… Знал бы он, что именно здесь каких-нибудь два часа назад пряталась Оля и отсюда извлек ее хитрый бомжонок.
Само собой, Олег ничего этого не знал. Он вбежал в сквер. И очень скоро увидел среди нечастых деревьев каменную будку. Что она тут делала и чем являлась раньше - понять было невозможно. Просто каменный, кирпичный такой кубик. Может, там дворники свой "инвентарь* хранили? Шут его знает.
Эти мысли глупо, как шарики от настольного тенниса, колотились у Олега в голове, пока он бежал к будке… Дверь, обитая железом, на двери замок.
- Ольга! Олечка!
Несколько секунд никакого ответа, потом - ужасное какое-то мычание. Олег с остервенением пнул дверь ногой… На ней даже ручки не было. Бросился вокруг будки. Ага, вот оно - вверху, под самой крышей, окошко. Подпрыгнуть… недопрыгнешь.
А, ясно! За секунду он вскарабкался на стоящее рядом дерево. При этом изрядное количество снега с ветвей просыпалось ему за шиворот и в рукава. Это привело Олега в чувство. Он подумал, что, если начать тут сходить с ума и устраивать истерики, ничего хорошего не будет. Сейчас надо совершенно хладнокровно пройти по вот этой толстой ветке, потом прыгнуть, ухватиться за край окна… Жаль только, что на нем решетка. Однако нет таких решеток, которые нельзя было бы отломать!
Четыре шага по ветке. На последнем она уже здорово прогибалась. Значит, оттолкнуться по-человечески Олегу было нельзя. Приходилось просто падать вперед.
И все же ему удалось уцепиться пальцами за край окна. Он ударился коленками о стену. Однако не заметил этого, легко подтянулся:
- Олька! Олечка!
Снизу опять послышалось это мычание. И, повисев какое-то время, Олег наконец смог рассмотреть в темноте, на дне этого каземата… Елы-палы! Он увидел свою родную сестренку с какой-то тряпкой на голове, связанную по рукам и ногам.
Тут просто невероятная ярость охватила его. Олег схватился за решетку, стал трясти ее. И решетка действительно поддалась. Стала гнуться. Но, уже падая в снег, Олег сообразил две вещи. Первая: если он даже и влезет туда через окно, это им мало поможет - дверь-то на замке. И вторая: он через это окошко туда никак не проберется. Потому что для кошки оно - да, широкие ворота, а для человека - настоящее игольное ушко.
Вскочил, почувствовал, что во время прыжка с дерева коленками треснулся о стену довольно-таки прилично, особенно правой. С коленями у цирковых всегда проблемы. Их надо беречь больше, чем зеницу ока! Но сейчас Олег, пусть и хромая, побежал назад, к двери… Чего же делать-то?
И, хоть и говорил себе, что нельзя терять голову, однако потерял ее. Схватился за замок, который был продет в мощные такие, вовек не сломать, петли, начал его трясти… Это было вообще-то похоже на истерику. То есть он совершал поступки абсолютно не достойные мужчины.
Однако в результате они ему и помогли.
Замок вдруг раскрылся, представьте себе!
Как же так?.. А очень просто. Он, оказывается, не был заперт. Просто дужка была всунута внутрь для вида. А теперь она оттуда выскочила.
Почти не веря себе, Олег распахнул дверь, бросился к Ольке своей родной… В другой раз фиг я тебя отпущу на свидание, дурочку такую: все же она была младше Олега на три с половиной минуты.
Но еще не успев ее развязать, не успев даже отодрать с губ ее скотч, только сняв с головы черный мешок, Олег увидел висящую на стене, на старом гвозде, кем-то и когда-то вбитом в эту кирпичную стену… увидел записку: "Не лезь к Лидке!".
Вот это номер!
Глава XXII
Однажды поздним утром
Вечернее воскресное представление в цирке готовилось в состоянии "на рогах". Администратор Артем Никитович, который по части всего циркового прошел огонь, воду и медные трубы, удивлялся и качал головой:
- Помню, в Екатеринбурге мы на представление Ельцина ждали, ну вот вам честное слово, такого ажиотажа не было!
А в цирке чистили-блистили каждый уголок, приводили в полный и даже в полнейший порядок весь реквизит, который и так, в общем-то, содержится в порядке - иначе цирковым нельзя: опасно для жизни!
Директор специально имел беседу с Сильверами, чтоб животные выглядели образцово.
- Да не беспокойтесь, Савелий Иванович!
- Не могу не беспокоиться! - отвечал директор с явным волнением в голосе. - Я тут живу, мои дети тут… - Он еще что-то хотел сказать, но голос его прервался. - В общем, прошу вас, - снова начал он после паузы, - потому что, по слухам, его особенно интересуют выступления с животными!
Оля и Олег прятали улыбки за широкими спинами деда Олавы и отца. Уж они-то знали, что высокий гость, который должен был появиться на представлении, придет смотреть именно выступление с животными, а точнее - фокус со стремительно переодевающимся конником. Лида сообщила, нервно при этом улыбаясь:
- Папка хочет ваш номер посмотреть… Если в Швейцарию не улетит на совещание с этим, как его, ну, в общем, с банкиром там одним, то в воскресенье придем… Вы будете выступать?
Они Лиде ничего не говорили про Ольгино "приключение", но Лида словно сама все знала, такое лицо у нее было - на пределе отчаяния. Или у нее своих хватало приключений?.. Этого выяснить не удалось. Да и как, собственно, будешь выяснять? Просто подойти к человеку - и "утюгом в грудь":
- Давай, рассказывай, отчего такие глаза, почему такие записки на столе валяются?
Да и потом, Лида сразу после занятий уезжала, лишь виновато улыбаясь Олегу:
- Папка велел быть дома!
Да и у самих близнецов появилось вдруг полно работы - в цирке. Потому что зритель, он многое может простить - если ты даже булаву уронишь или выскочишь из шатра не полностью одетым в богатырский наряд. Но директор, но Савелий Иванович, он все заметит, ничего не простит, он тебе таких и столько замечаний навешает, что лучше уж лишний раз весь номер прокатать!
Они уже были не рады, что пригласили Берестова в цирк, и только молили бога, чтоб никто не узнал, что это они "зачинщики" всего переполоха…
Но, как говорится, труд не пропал даром. Представление прошло в полном блеске! Оля из шатра сквозь тайную дырочку, пока была Олежкина очередь скакать, видела, как в директорской ложе веселится папа-Берестов, окруженный своими шкафендиями. Он то и дело наклонялся к Лиде и шептал ей что-то на ухо. А Лида кивала. С манежа было, конечно, не разобрать, но вроде настроение у Лиды поднялось.
Однако нет!
После представления Александр Валентинович явился к ним в гримуборную с прямо-таки огромаднейшей коробкой шоколада. Такую, если съесть, о выступлениях в цирке думать забудь! Это сказала бабушка Тома, которая была, конечно, тут же, вместе со всеми.
А Ольга сразу увидела, что у Лиды глаза все с теми же льдинками отчаяния… Да что же такое творится с этой девочкой?.. Когда уже приехали домой и разговаривали о сегодняшнем представлении, дед Олава спросил:
- А, между прочим, что такое происходит с вашей Лидой?
Но с Лидой, оказывается, ничего не произошло, а только должно было произойти. У нее в глазах была не сама беда, а только ее предчувствие. Впрочем, не стоит забегать вперед. Да и недолго ждать - всего восемь или девять часов, то есть одну только ночь. Потому что на следующий день к Олегу подошла девочка из его класса и, сказав, что его к телефону, протянула свой мобильный.
- Привет, Олег, ты можешь ко мне приехать? - Это говорила Лида.
Он невольно оглянулся. Но никто не обращал на него внимания. На Острове, когда человек говорил по мобильному, это не казалось чем-то особенным. Говоришь, ну и молодец!
- А тебя почему сегодня нет? Ты заболела, что ли?
Лида помолчала секунду.
- Ты не рад, что я позвонила?
- Да совсем не в этом дело, Лид. Просто я… Ведь с Острова легко так не уйдешь!
- Приедешь ко мне сейчас?
- А уроки, Лида?
- Какой ученик прилежный!
- Да меня же не выпустят - ты что, не знаешь?
- Выпустят! Я сейчас позвоню Цезарю…
Такое прозвище было у их директора Юлия Карловича. Ну, а раз Юлий, значит, обязательно Цезарь - школьная фантазия далеко не ходит.
Но сейчас Олег думал о другом… Вот есть девочка, которая запросто позвонит директору Острова и скажет…
- А что же ты ему скажешь?
- Да ничего. Попрошу тебя отпустить - вот и все. Посиди минут десять в кафе, а потом прямо на проходную. Тебя Паша будет ждать около памятника Льву Толстому - знаешь?
Невольно Олег напрягся… Конечно, это было всего лишь совпадение. Но такое… не очень приятное! Выходит, Лида как-то странно связана с этим сквером.
А может, и нет. Об этом думал Олег, когда они мчали с Пашей по городу, а потом - по шоссе. Ни одна машина не могла за ними угнаться, а ведь это очень приятно, согласитесь!
И уже в совершенно хорошем настроении он выскочил из джипа, побежал к прекрасному Лидиному домику… А что бы ни говорили там, дружить с девочкой, у которой собственный дом, у которой собственный джип и столько еще всего "собственного", что и не перечислить, которая запросто может побеседовать с директором школы, - это все, знаете ли… И притом, что девочка эта хочет дружить именно с тобой, только с тобой! Тут не захочешь, а загордишься.
Олег бежал к дому, а Лида, спрыгнув с крыльца, бежала ему навстречу. Не сказать, что она была очень уж спортивная, но то, что она от природы была ловкая и хорошо двигалась, это факт!
И вот они почти столкнулись… Но затормозили в каком-нибудь полушаге друг от друга.
- Привет! - она сказала. - Ну, вот. А он, видите ли, не хотел приезжать!
Олег стоял, опустив голову. Он был счастлив.
- Ну, отвечай! - продолжала якобы ругаться Лида. - Как же ты посмел стоять там и колебаться?..
Олег протянул руку, дотронулся до Лидиной руки… Это разрешалось ему - в любой, собственно говоря, момент. А большего он себе не позволял!
Джип заскрипел морозным снегом - Паша тактично уезжал с места встречи двух, так сказать, сердец.
- Ну, пошли… Чаю хочешь? Есть хочешь? - Она вдруг засмеялась как-то ни с того ни с сего.
И Олег заметил, что эта веселость у нее… наигранная. Не совсем натуральная.
Хотя - кто их, девчонок, разберет!
- Идем! - Лида потащила его к дому. - Знаешь что? Вот я тебе за это ничего не дам! Поголодай-ка, голубчик! А после прогулки…
Опять ему показалось, что Лида как-то все немного неестественно говорит. Да она вроде никогда в таком тоне с ним и не разговаривала. Посмотрел на нее изучающе. А потом: да чего тебе надо-то, собственно? Такая потрясающая девочка позвала. Вы одни в целом лесу, в целом этом зимнем дне - чего тебе копаться, словно жуку какому-нибудь. Ты радуйся, дубина, радуйся!
Не именно так, конечно, но вообще-то в этом роде говорил в нем внутренний голос. И Олег, словно впервые за сегодня, оглянулся вокруг. Он увидел, какой денек погожий. Вернее, не денек даже, а еще утро, позднее утро. В эти часы ученики занимаются самыми трудными школьными делами. Потому что расписание устроено таким образом, чтобы трудное приходилось на второй, третий или четвертый уроки. Потому что именно в это время "дети" уже окончательно проснулись (после первого урока) и еще не успели устать.
На позднее утро всегда подгадывают контрольные или уж в крайнем случае математику или физику.
А он был в потрясном зимнем лесу, понимаете! Да еще с Лидой!
Солнце уверенно карабкалось по веткам стоящих вокруг могучих елок. Просто не верилось, что сейчас они сядут на снегокат и…
- Только тебе одеться надо.
- Да ладно, Лид…
- Никаких "ладно"!
Так смешно и… в общем-то, радостно было слушать ее повелительный тон. Вслед за Лидой Олег вошел в ее прекрасный дом.
- Садись, я тебе сейчас все принесу… Свое!
И невольно он испытал еще один прилив особого волнения - что сейчас наденет какие-то ее вещи…
Я не стану здесь описывать подробностей примерки и одеваний - свитера, меховой куртки, настоящих якутских унтов, стеганых штанов на поролоне, которые были легки и в то же время делали тебя смешным медведем. Все, кстати, было Олегу почти впору. Только унтайки пришлось надеть без дополнительных носков. Но они вообще-то и не нужны были в такой жаркой обуви.
Наконец Олег был готов.
- Так, теперь сиди. А я пойду одеваться.
И это было довольно долго. Лида пришла только минут через десять. Олег, по правде говоря, здорово запарился в своей "северополюсной" одежде. Но странно - Лида почти ничего на себя не надела, только унты и шапку с длинными ушами, как у ненецких охотников.
Чего она так долго там делала?.. Хотя с девчонками ведь всегда все как-то не так… Притом, что от нее явственно подпахивало бензином.
С удивлением Олег посмотрел на, - эх, чего уж там! - на самую красивую девочку в мире: