Я не стал препираться, потому как что толку? Когда дело касается тети Моны, шансы выйти победителем еще меньше, чем в казино племени анавана. Хотя ладно - носить эту жуть все же лучше, чем то, что предстоит маме и Кристине. Им придется носить тети Монины духи.
У входной двери раздался звонок. Мама вскинула на меня расширившиеся глаза и застыла. Знаю, о чем она подумала. Тетя Мона никогда не появляется в объявленное время. Может приехать раньше, может позже, может вообще в другой день. Но чтоб на целую неделю раньше?..
- Не-е, - протянул я. - Наверняка это не она.
Я пошел к двери, готовый к тому, что сейчас меня окатит волна сногсшибательного аромата. Но это оказалась не тетя Мона, а двое мальчишек, судя по виду, четырех- или пятиклассников. Они протянули мне несколько бумажных листков.
- Привет! Мы собираем запасное время для одного мальчика, который умирает или что-то в этом роде. Ты не хотел бы пожертвовать немного?
- А ну дайте сюда! - Я вырвал у них один листок. Это был мой собственный бланк для контракта - ксерокопия второго или третьего поколения. Кто-то пустил в обращение пиратскую копию моего официального контракта!
- Где вы это взяли? Кто вам разрешил?!
- Наш учитель, - пискнул один парнишка.
- У нас весь класс этим занимается, - сказал другой.
- Так пожертвуешь время или как?
- А ну катитесь! - Я захлопнул дверь перед их носами.
Значит, теперь вся школа собирает время для Гуннара! У меня было чувство, будто меня ущемили в правах. Караул, надувают!
Я не стал беспокоить родителей - у них хватает своих проблем. Они, скорее всего, сказали бы: "Да? Ну и что?" - и были бы правы. С моей стороны было глупостью полагать, будто я обладаю какими-то авторскими правами на концепцию, но... Дело в том, что мне нравилось ощущать себя Хозяином Времени. А теперь народ бегал и делал всё сам без указания официальных властей. Это называется анархия, и она всегда приводит к тому, что крестьяне с дрекольем и факелами начинают что-нибудь жечь.
- А ты вообрази, что эти детишки - апостолы, - посоветовал Хови, когда я на следующий день поведал ему о происшествии. - Когда Христа не стало, апостолы продолжали его дело без него.
- Да, но я-то пока еще здесь! К тому же Христос лично знал своих апостолов.
- Всего лишь потому, что технологии в то время были отсталые. Люди вынуждены были знакомиться друг с другом лично. А теперь, в компьютерную эру, нам вообще не надо знать друг друга!
И он пустился в рассуждения: мол, в наши дни Нагорная проповедь была бы просто блогом, а десять казней египетских - реалити-шоу. Поскольку к моей проблеме его разглагольствования отношения не имели, я заявил, что ухожу, а он может продолжать беседовать со мной без меня.
Думается, этот укол обиды был первым предупреждением. Я догадывался, что дело выходит из-под контроля - не только из-под моего, но вообще из-под контроля. Моя простенькая идейка отдать Гуннару месяц своей жизни, чтобы подбодрить бедного больного, постепенно превращалась в монстра. А всем известно, как народ поступает с монстрами. Значит, опять дреколье и факелы. Ведь люди уверены, что у монстров нет души.
И на этот раз они окажутся правы. Мой монстр не имел души, и скоро мне предстояло в этом убедиться.
11. Просто невероятно, что можно приобрести за каких-то $49.95
Неподалеку от Флэтлэндс-авеню раскинулось кладбище старых автомобилей, владельцы которого, прежде чем спрессовать колымаги в кубики размером с кофейный столик, обдирают с них все что можно и сваливают в огромные кучи. После визита сюда кошмары обеспечены. Тебе наверняка приснится, как кубики прессованного металла разговаривают с тобой, потому что в них живут призраки людей, которых убили и спрятали в багажнике, а потом сунули машину под пресс.
Мы с Гуннаром пришли сюда с целью найти кое-что для своего проекта. Если бросить в уголке нашего "пыльного котла" парочку ржавых автомобильных запчастей для антуража, картина станет еще более удручающей.
Поисками в основном занимался я, потому что Гуннар с головой ушел в изучение некоего каталога.
- Что скажешь вот об этом? - спросил он, пока я обозревал груду бамперов, слишком современных для наших целей. Я даже не взглянул в его каталог - о таком антураже я и думать не хотел.
- Знаешь что, - сказал я, - может, пусть это будет сюрпризом?
- Да брось, Энси. Мне нужно твое мнение. Мне нравится вот этот, белый, но он слишком девчачий. А этот... ну не знаю... у нас кухонные шкафы из такого дерева. Как-то это идет вразрез со здравым смыслом.
- По-моему, то, что ты сейчас делаешь, идет вразрез со здравым смыслом.
- Но ведь это нужно сделать.
- Так пусть этим занимается кто-нибудь другой. Тебе-то какая забота? Ты ведь будешь внутри, значит, тебя не должно колыхать, как оно выглядит снаружи.
Он взвился:
- Как ты не понимаешь! Тут речь о том, каким я останусь в людской памяти! Он должен выражать, кем я был и каким меня должны помнить. Ведь это же как при покупке своего первого автомобиля - имидж важнее всего.
Я глянул в каталог.
- Ну ладно. Тогда возьми вот этот, цвета оружейной стали, - сказал я с отвращением. - Прям тебе "мерседес".
Он всмотрелся, потом кивнул.
- Может, я даже прикреплю на него эмблему "мерседеса". А что, будет классно!
То, что Гуннар может вот так запросто обсуждать гробы, не только выбивало из колеи - это бесило.
- А почему бы тебе не сделать вид, что все хорошо, и пожить нормальной человеческой жизнью, как все умирающие?
Он воззрился на меня так, будто это не с ним, а со мной было что-то не в порядке.
- С какой стати?
- Просто у меня впечатление, что ты наслаждаешься всем этим. А не должен бы. Вот что я хочу сказать. Понаслаждайся лучше чем-нибудь другим.
- Считаешь, что трезвое отношение к смерти неправильно?
Я не успеваю даже толком уяснить себе вопрос, как за спиной раздается:
- Эй, чуваки!
Я оборачиваюсь и вижу знакомое лицо. Из-за груды задних фонарей выныривает Пихач. Мы с ним обмениваемся официальным восьмичастным рукопожатием - я уже достаточно напрактиковался, чтобы не запутаться. Пих тем же образом приветствует и Гуннара; тот довольно гладко обезьянничает за ним весь ритуал.
- Получил мой подарок? - осведомляется Пихач. - Правда, клево?
- Что? Ах да! - вспоминает Гуннар. - Целый год. Здорово! Я как узнал, у меня прям мороз по коже!
- Жидкий азот, бро. С его помощью можно заморозить твою башку, пока лечение не изобретут. Мы же про этот мороз говорим, правда?
- Нет... то есть да. Словом, спасибо тебе.
- Слушай, а ты когда-нибудь думал про глубокую заморозку? Типа анабиоз? Я слыхал, Уолта Диснея заморозили и закопали под каруселью в Диснейленде. Во круто?
- Вообще-то, - вставил я, - это утка.
- Ну да, - признал Пихач, - но ведь здорово, если бы оно вдруг оказалось правдой, а?
И тут до меня дошло, что я, единственный нормальный из всех здесь присутствующих, зажат, словно резиновый зубной протектор, между двумя челюстями смерти: с одной стороны Гуннар, который сделал свою смерть смыслом своей жизни; с другой - Пихач, считающий роковое предсказание чем-то вроде гарантии на три десятилетия, в которые он свободно может подвергать себя любым опасностям.
Неожиданно мне захотелось сбежать из этой пасти безумия куда-нибудь подальше.
- Слушай, Пихач, я тороплюсь - дела. - Чистая правда. Впервые в жизни я обрадовался, что должен разливать воду в папином ресторане. - Не знаешь, где б нам раздобыть какое-нибудь старье, такое ржавое и грязное, чтобы оно никому не было нужно?
Выясняется, что Пихач знает свалку как свои пять пальцев, потому что это его папаша прессует машины в кубики.
- Идите прямо, около глушителей сверните налево, - сказал Пих. - Да поосторожней, а то тут не такие крысы, как будто они стероидов нажрались. Размером с пуделя, comprende?
- Крысы меня не пугают, - сказал Гуннар.
Но я любовью к волосатым созданиям с безволосыми хвостами не пылал. Копаясь в куче старья и избегая совать руки в темные дырки, я размышлял: если бы мне была известна дата моей кончины, как бы я вел себя тогда - как Гуннар или как Пихач? И не утратили бы тогда темные дыры жизни всякое значение?
- Ты прав, - неожиданно сказал Гуннар, словно отвечая на мои мысли, отложил свой каталог, сунул руку в недра кучи и извлек оттуда поршень. - Всё, решил - гроб цвета оружейной стали. Изысканно.
Уж этот мне его деловой подход! По мне, так лучше бояться крысиных нор, ей-богу!
Гуннар отправился на поиски коробок, в которых мы могли бы унести нашу добычу. Пихач отозвал меня в сторонку и подождал, пока Гуннар не уйдет подальше.
- Чё-та не с этим твоим приятелем не так, - прошептал он.
Я слишком устал, чтобы заниматься дешифровкой пихачского языка, поэтому только передернул плечами.
- Не, слушай меня, потому что я иногда такое вижу!..
Тоже мне еще новость, я всегда это подозревал.
- В каком смысле?
- Во всяких смыслах. Но главное то, чего я не вижу - вот от него у меня волосы дыбом, как у дикобраза. - Он оглянулся - не вернулся ли Гуннар - и покачал головой. - Точно те говорю: с ним неладно. Спроси меня, так у него на лбу написано огромными буквами: айсберг.
С автокладбища мы возвращались на автобусе. Наши тяжелющие коробки с запчастями безжалостно пачкали всех, кто проходил мимо. Беседа не клеилась - в основном потому, что у меня в голове раз за разом прокручивались слова Пихача. От разговора с Пихом у любого могло бы сорвать крышу, но если попытаться вникнуть в его шифровки, то в них можно найти рациональное зерно. Чем больше я раздумывал, тем больше начинал чувствовать себя, как тот самый дикобраз, о котором упомянул Пихач, потому что приходил к выводу: он прав. "Должно быть, дело в эмоциональном состоянии Гуннара. Он же скорбит", - так я все это время оправдывал поведение своего друга, считая его нормальным в сложившихся обстоятельствах. А что еще мне оставалось думать? Я же никогда прежде не имел дела с людьми, носящими на себе штемпель "годен до...". Откуда мне знать, нормальная у них ненормальность или выходит за пределы?
Но даже я слышал о пяти стадиях скорби.
Все очень просто и очевидно, если вдуматься. Первая стадия - отрицание. Это когда ты заглядываешь в аквариум, который не чистил несколько месяцев, и обнаруживаешь, что мистер Моби официально покинул здание. И ты говоришь себе: "Нет, не может быть! Мистер Моби просто решил нас разыграть и поплавать на спине".
Отрицание - штука глупая, но объяснимая: человеческий разум не в состоянии сразу проглотить реально большие объемы реально плохих новостей, они застревают в нем, как сырое тесто в желудке. И как только мозг поймет, что не может справиться с несварением, он переходит ко второй стадии - гневу.
"О жестокая вселенная, как посмела ты забрать жизнь у невинной золотой рыбки!"
И ты пинаешь стенку или колотишь братишку, или делаешь еще что-нибудь, что обычно делаешь, когда злишься, а придраться не к кому.
Когда ты успокаиваешься, наступает третья стадия: торг.
"Может быть, если я совершу какое-нибудь доброе дело, типа приложу лед к братишкиному глазу или почищу аквариум и залью его "Эвианом", то небеса сжалятся и мистер Моби воскреснет".
Черта с два.
Когда ты наконец осознаешь, что никакие усилия не вернут твою золотую рыбку к жизни, начинается четвертая стадия: депрессия. Ты съедаешь порцию-другую мороженого и включаешь свой особый утешительный фильм. У каждого из нас есть фильм, который мы смотрим, когда чувствуем, что наступил конец света. У меня это "Пир живых мертвецов". Не римейк, а оригинал. Он напоминает мне о добрых старых временах, когда отличить людей от зомби можно было запросто, и потому с выеденными мозгами оставались только самые тупые подростки.
Вместе с заключительными титрами заканчивается и стадия номер четыре, и ты вступаешь в пятую - примирение. Начинается она со слива воды в унитазе (так ты провожаешь мистера Моби в последний путь, коим уходят все золотые рыбки), а завершается, когда ты просишь у родителей хомяка.
Ну и вот, сижу я в автобусе с ящиком запчастей, а Гуннар все листает свой каталог. И тут меня вдруг осеняет - я понимаю, что хотел сказать Пихач.
Гуннар не проходил через стадии с первой по четвертую.
Он сразу прыгнул в пятую. От подобной встряски любого другого человека закрутило бы штопором, а Гуннар лишь скользил, ровненько и плавненько. В том, как спокойно он ко всему относился, было что-то фундаментально ненормальное. Так что Пихач наверняка прав, говоря, что эта пульмонарная моноксическая системия - только верхушка айсберга.
* * *
Несколько дней спустя мы с Гуннаром пригласили весь свой класс по английскому на обед в наш "пыльный котел", посулив блюда "подлинной пыльнокотельной кухни". Поскольку все знали, что у моего папы собственный ресторан, заявилось больше дюжины человек, включая и учительницу. Мы сервировали каждому по одной горошине на грязном блюдце, тем самым дав всем отчетливое представление о том, что значило голодать в 1939 году. Однокашники были очень недовольны, но миссис Кейси оценила наш юмор.
Все без конца вопрошали: "А чего это пахнет какой-то химией?" Я возводил очи к небу, безмолвно умоляя о дожде - ну совсем как какой-нибудь персонаж Стейнбека, хотя мне дождь нужен был не для того, чтобы росла кукуруза, а чтобы он смыл запах гербицида. Говорильную часть проекта взял на себя Гуннар, а я вручил миссис Кейси письменный реферат об отличиях фильма от книги. Училка сказала, что наша работа не имеет аналогов, и я встревожился: неужели мы что-то упустили? Но оказалось, все хорошо, потому что нам поставили "А". Интересно, что бы она сказала, если бы увидела неоконченный могильный памятник, который я заблаговременно заставил Гуннара накрыть мешком из-под картошки? Когда миссис Кейси возвратила реферат с оценкой, к его последней странице был прикреплен договор о передаче Гуннару двух месяцев жизни, подписанный и заверенный по всей форме.
Вечером я уселся за свой комп, чтобы отвлечься от дум. Или, по крайней мере, перевести их на какие-нибудь неважные предметы. Видите ли, за компьютером включаешься в режим мультизадачности, и обычно эти самые мультизадачи настолько бессмысленны, что долгие часы без единой дельной мысли тебе обеспечены. Как раз то, что нужно.
Короче, сижу я, чатюсь с десятком разных бездельников, пытаясь поддерживать все разговоры и одновременно читать сообщения по мылу, полные всяких "лол" и "о май гад", и вычищать спам типа того, что присылают всякие личности из Зимбабве, желающие отдать четырнадцать миллионов за мои красивые глаза, а также заманухи, обещающие с помощью таблеток увеличить мои мускулы и другие части тела.
Да, так вот, сортирую я этот онлайн-мусор и вдруг замечаю кое-что, чего обычно в упор не вижу - рекламный баннер внизу страницы. Как правило, эти баннеры представляют собой плохую анимацию с надписями вроде: "Выстрели в свинку и получи от нас немножко денег под огромные проценты!" Я в жизни не опускался до стрельбы по свинкам. Но как раз в этот момент на баннере мигал только один вопрос, написанный кричаще-красными буквами:
ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК?
Думается, я видел эту надпись и раньше, но она воздействовала, скорее, на мое подсознание, потому что, сидя перед компьютером, я не раз задавал себе тот же вопрос.
А тем временем все онлайн-собеседники требуют ответов. Особенно настойчив Айра. В начале нашего чата он пытался убедить меня, что старые фильмы лучше новых. В последнее время он разыгрывает из себя этакого сноба - знатока кино. Когда приходишь к нему домой, он заставляет тебя смотреть классику типа "Касабланки" или "Чужого". Однако после получасового полоскания эта тема ему надоела, и он перешел к шуткам про дохлых щенков. С Айрой всегда так -начинает за здравие, кончает за упокой. Я не слушаю его и не отвожу глаз от баннера - теперь на нем выплясывает ответ на давешний вопрос:
ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК? СПРОСИ У ДОКТОРА ГИГАБАЙТА!
Сперва я лишь хмыкнул: в наше время есть веб-сайты с ответами на все вопросы жизни. Но от следующей строки я прифигел.
ДОКТОР Г. СТАВИТ ДИАГНОЗ БЕСПЛАТНО!
Я сидел, моргая глазами и тряся головой. Врача Гуннара тоже звали "доктор Г.". Наверно, совпадение. Должно быть совпадение! Я имею в виду, если взять двадцать шесть докторов, то среди них наверняка окажется хотя бы один доктор Г., правильно? Ну, соотношение может быть и другим, но вы меня поняли.
"Наполнить стакан пивом, добавить ложку мороженого и ложку дохлого щенка", - пишет мне Айра и ждет моего "лол", но у меня сейчас на уме щенки покрупнее.
"Ты где?"
"Ща вернусь", - печатаю я.
Как же мне хочется выкинуть из головы этого доктора Г.! Не получается, он там прочно обосновался.
"Может, - пытаюсь я уверить себя, - это настоящий доктор. Просто консультирующий онлайн".
"Что один дохлый щенок сказал другому дохлому щенку?"
"Мне пофиг, - отвечаю, - пока", - и закрываю окно.
На баннере поющие цыплята сменились чипсами-людоедами и космическими пришельцами с макияжем и в платьях с блестками. Понятия не имею, что они все рекламируют, и не хочу иметь. Затем возвратился доктор Г.: ЧТО С ТОБОЙ НЕ ТАК? Я кликнул на эту надпись.
И попал на очень профессионально выглядящую страницу, где меня попросили описать свои симптомы. А они у меня есть? Вообще-то, мне давно пора завести себе новую пару обуви, кроссовки стали малы, пальцы болят. Я настучал: "пальцы на ногах болят". Тогда мне задали еще примерно двадцать вопросов, на которые я ответил со всей искренностью.
Изменился ли цвет ваших пальцев?
Нет.
Вы живете в холодном климате?
Да.
Щиколотки распухли?
Нет.
Вас не кусал какой-нибудь грызун?
Насколько мне известно, нет.
Когда я ответил на все вопросы, веб-сайт заставил меня подождать с минуту, в течение которой мое нетерпение, как я ни старался его сдержать, все росло и росло, и наконец на экране ярко замигал мой диагноз:
Возможно, вы страдаете от ревматической подагры, осложненной свинцовым отравлением.
Чтобы избежать ампутации или смерти, требуется установить полный диагноз.
Это можно сделать здесь же за $49.95.
В оплату принимаются кредитные карты всех видов.