Старик-Ключевик - очень тихий и хороший сосед. Он никогда никому не мешает, а помочь всегда готов - в этом вы скоро сами убедитесь. А то, что он бренчит иногда за стеной на рояле, так это не беда: я же вам говорил, что папа отгораживается от этого бренчания своей громкой стереосистемой… Да… Но Старику-Ключевику-то каково? Не беспокоит ли его папина система? Представьте: не беспокоит! И вовсе не потому, что он любит шум, он к любому шуму абсолютно равнодушен. Он на него просто не реагирует. Старик-Ключевик, конечно, немного глуховат, но не это главное. Главное в том, что он философ… Как это понимать? Очень просто! Дело в том, что он давно уже выработал в себе некое твердое равновесие, из которого его невозможно вывести. Вы думаете, что равновесие имеет только тот, кто ходит по проволоке? Старик-Ключевик никогда не ходил по проволоке, а равновесие у него есть: то подлинное жизненное равновесие, которое вырабатывается в переживании разных великих потрясений. Ведь прожил он очень долгую жизнь, начало которой теряется в тумане прошлого века, и потрясений за это время было хоть отбавляй. Старик-Ключевик насмотрелся их достаточно. Но вот что странно: он все еще относится к ним как к реальной окружающей действительности! А к реальной действительности он относится как к миражу. Естественно было бы наоборот, но что поделаешь. События окружающего мира его мало волнуют, разве что на голову ему упадет кастрюля - и то он не рассердится, а просто улыбнется. Что бы вокруг ни происходило, он всегда улыбается. Удивительно, что эта улыбка не покидает его даже ночью, во сне, хотя эту улыбку во сне никто никогда не видит, ведь Старик-Ключевик совершенно одинок. Может быть, именно потому он так тянется к жильцам квартиры-108. А в общем-то Старик-Ключевик всегда ровен и спокоен. Все треволнения, о которых речь пойдет впереди, покажутся ему смехотворными. И то не очень: ведь он не будет над ними хохотать, как не будет и плакать… Замечательный характер, не правда ли? Вот стукнет вам девяносто лет - да еще при наличии разных глобальных потрясений, - и вы тоже научитесь такому улыбчивому состоянию. Если, конечно, доживете. Тогда и вы станете таким же мудрым философом, как Старик-Ключевик…
Вот и все, что я хотел предварить о квартире-108, ее жильцах и соседях… А теперь перейдем к нашей истории…
Старик-Ключевик и телевизоры
Ранним утром квартира-108 особенно красива. И опять-таки из-за окон. Потому что в комнатах горит оранжевый свет, а окна еще синие. За окнами зима, там все в снегу: дома, деревья, асфальт. За окном папиной комнаты дремлют в саду запорошенные снегом большие корявые липы. Голые ветви деревьев наполовину черные, наполовину белые. Черно-белый узор ветвей загородил снаружи все папино окно, потому что квартира-108 на первом этаже. Узор ветвей загородил собой дымящий за садом завод и предрассветное небо. Только внизу, под мощными стволами деревьев, чистая полоса снега на садовой лужайке. Сейчас снег синий. И все синее. Еще синее оттого, что свет в комнате оранжевый!
Другие окна тоже красивы, но не так, как папино, потому что в них нет деревьев - в них просто улица: люди, машины, дома…
Постепенно окна светлеют, время идет к десяти. Папа давно уже уехал - сдавать картину на выставку. Дети проснулись и сидят в кроватях, а мама носится по всей квартире: в сапогах, в скунсовой шубе и мохере, - но все еще никак не может уйти. Она еще раз все проверяет и дает детям последние указания.
- Старик-Ключевик вас проведает, - говорит мама. - Белье для стирки я замочила, вы его не трогайте. Щи и каша на плите, сладкий творог в холодильнике… Старик-Ключевик его любит, угостите его. И пусть он вас покормит… Ну, кажется, все! Я вам буду звонить!
В квартире тишина… Но это затишье перед грозой!
Едва мама уходит, Юра с помощью Кати одевается, мчится в одном валенке в папину комнату - включать радиоприемник. Квартира оглашается грохотом джаза вперемежку с каким-то космическим скрежетом и свистом. Юра с удовольствием включил бы стереосистему, но она заперта в шкафу - снаружи видны только боксы. Но и приемник звучит отлично, а главное, громко. Юра в полном восторге прыгает возле приемника на одной ноге, пока единственный валенок не сваливается на пол…
Тем временем Катя выезжает в коридор с санками. В санках сидят куклы, а Катя изображает лошадь. Конечно, в коридоре нет снега, но что поделаешь, если весь снег за окном! "В квартирах снегов не бывает", - думает Катя. Спросила бы она соседа - Старика-Ключевика, она бы узнала, что бывали в его жизни времена, когда и в дом задувал снег и замерзали окна. Кто знает, - может быть, именно об этом вспоминает сейчас за стеной Старик-Ключевик, возвращаясь от сна к действительности…
А Юра уже в ванной - там очень интересно! Ванна полна теплой воды, в которой мокнет белье: трусики, рубашки, полотенца… Юра смотрит на замоченное белье, и сердце его замирает от восторга: стирка - вот настоящее дело! Заняться бы этим хоть раз в жизни. Юра трогает рукой мокрые трусики… Восхитительное ощущение! Вот мама обрадуется, если он все это сейчас перестирает!
Если что-нибудь не так получится, то это же всегда можно исправить… "Не ошибается только тот, кто ничего не делает", - вспоминает Юра папины слова…
В это время раздается звонок в дверь.
- Юра! - кричит Катя. - Ключевик!
Когда Катя открыла дверь, она увидела на пороге квартиры-108 во всем великолепии Старика-Ключевика! Одет он был, как всегда, с иголочки: в черном костюме и белоснежной рубашке с черной бабочкой, а поверх всего болтался на золотистой цепочке вокруг шеи ключ от английского замка.
- Доброе утро, любезнейшая Катя, - поклонился Старик-Ключевик. - А где Юра?
- Он в ванной, - ответила Катя. - А зачем он вам?
- Ах, он, наверное, моется, - сказал Старик-Ключевик. - Извини…
- Почему моется? - удивилась Катя.
- Очень уж вода в ванной шумит.
- Разве шумит? - Катя прислушалась.
- Здорово шумит вода! - подтвердил Старик-Ключевик.
- Это Юра стирает, - объяснила Катя.
- Один?
- Один…
Старик-Ключевик понял, что дело неладно, и побежал в ванную…
Юра стоял в налитой до краев ванне посреди плавающего белья: открытые краны ревели, и вода уже перехлестывала через край ванны на кафельный пол. Часть воды уже вытекала в коридор, а Юра сосредоточенно и безмятежно полоскал одну из своих рубашек.
Старик-Ключевик бросился завертывать краны, а потом вместе с Катей вытащил мокрого Юру из ванны. Старик-Ключевик взял его на руки и понес в комнату переодеваться. С помощью Кати он раздел Юру, вытер его и натянул на него все сухое. Юра во время этой процедуры сидел надувшись. Ему не нравилось, что его вытащили из вожделенной стихии.
- Разве можно так намокать! - качал головой Старик-Ключевик. - Ты же можешь простудиться… Лучше во что-нибудь поиграй…
- Я стирать хочу! - буркнул Юра: видно было, что он вот-вот заплачет.
- Стирать детям нельзя! - строго сказал Старик-Ключевик.
Юра уже было всхлипнул, но тут Старик-Ключевик хлопнул себя ладонью по лбу:
- Юра! Я совсем забыл! Я ведь пришел за тобой! У меня для тебя кое-что есть…
- Что есть? - недоверчиво переспросил Юра. Он решил, что его просто отвлекают от стирки.
- Телевизор! - сказал Старик-Ключевик. - Я хочу его тебе подарить.
- Настоящий? - недоверчиво переспросил Юра.
- Настоящий большой телевизор!
Признаться, этого никто не ожидал. Катя и Юра уставились на Старика-Ключевика в немом восторге. Стирка была сразу же забыта.
- А вам не жалко? - вежливо спросила Катя.
- Не жалко, - улыбнулся Старик-Ключевик.
- Не жалко, не жалко! - закричал Юра. - Не жалко!
- Если только Юра обещает нам больше не стирать… и вообще… вообще не баловаться… обещаешь?
- Обещаю! - возбужденно крикнул Юра.
- Отныне у мамы больше не будет с вами забот, - сказал Старик-Ключевик. - Тишина и никаких шалостей - на долгое время, во всяком случае. Дело в том, что мой телевизор Юра может разбирать на части…
Юра радостно запрыгал на одной ноге.
- Вот, вот! - сказал Старик-Ключевик. - Я знаю, что ты интересуешься техникой. И вообще ты очень сообразительный и пытливый ребенок. Мой телевизор для тебя - целый клад. Ты просто не представляешь себе, сколько в нем разных деталей!
- Представляю! - закричал Юра. - Я представляю! Пошли скорей!
Старик-Ключевик засмеялся, взял Катю и Юру за руки и повел их к себе. Но каково же было удивление Кати и Юры, когда они увидели на большом письменном столе Старика-Ключевика три телевизора. В ответ на их удивление Старик-Ключевик объяснил:
- Видите ли, дело в том, что все эти три телевизора с дефектами. До вчерашнего дня у меня было два: вот этот и этот. Но вчера вот этот - самый большой - окончательно сломался, и я решил подарить его тебе, Юра. Тем более что сегодня мой внук привез мне еще один - вот этот, маленький. Он тоже старый, но еще ничего. И теперь я буду смотреть и слушать эти два: средний и маленький…
- Сразу два? - удивился Юра. - Почему?
- Видишь ли, мой друг, - терпеливо объяснял Старик-Ключевик, - я же говорил, что они старые, с дефектами: один из них давно онемел, а другой ослеп. Их любезно предоставили мне в безвозмездное пользование мои родственники. Это очень выгодно: не надо покупать новый, ведь это дорого. Однако приходится смотреть и слушать программу сразу в двух телевизорах, вот так…
Старик-Ключевик включил сначала маленький телевизор: в нем зазвучал голос диктора, хотя экран оставался темным. Потом Старик-Ключевик включил средний телевизор: экран засветился, и на нем появилось изображение диктора на фоне какой-то стройки - диктор улыбался, двигал губами, но звука не было. Звук шел из маленького телевизора с темным, слепым экраном.
- Понятно? - спросил Старик-Ключевик. Катя и Юра кивнули.
- Очень интересно! - сказала Катя. - И как вы это только додумались?
- Такой уж я сообразительный, - довольно улыбнулся Старик-Ключевик.
- Я теперь тоже буду смотреть два телевизора, - сказал Юра, - ваш и наш…
- Но у вас же есть прекрасный цветной телевизор! - рассмеялся Старик-Ключевик. - А мой уже вовсе не годный.
- И слепой, и глухой? - спросил Юра.
- Совершенно верно. Он годится только на то, чтобы его разбирать. И собирать из него что-нибудь другое…
- Что?
- Ну, это уж ты сам сообразишь, - сказал Старик-Ключевик. - Не мне тебя учить… Ведь так?
- Так! - важно сказал Юра.
Чаепитие на потолке
В этот день папа и мама решили встретиться днем возле кафе "Националь", что на углу улицы Горького и Манежной площади. Они всегда там встречались, когда это надо было, потому что кафе находится неподалеку от библиотеки Ленина, где занимается мама. Сегодня папа должен приехать туда после того, как сдаст картину в закупочную комиссию. Он даже хотел получить небольшой аванс. Папа был уверен, что все будет в порядке. И мама тоже на это надеялась.
Папа и мама решили зайти в кафе и выпить на радостях кофе с пирожными - отпраздновать, так сказать, успех, - а потом поехать домой на такси, накупив по дороге разных подарков - Кате, Юре и Старику-Ключевику. Но никогда не говори "гоп!", пока не перепрыгнешь: уже полчаса стояла мама перед входом в кафе, а папы все не было. По улице мела поземка, ветер резал лицо, и мама очень замерзла. Наконец она увидела, как папа спускается вниз по улице Горького, держа под мышкой злополучную картину. Мама сразу все поняла, и на душе у нее стало тоскливо. Ни о каких кофе с пирожными не могло быть и речи… и вообще… Но мама постаралась взять себя в руки и встретить папу бодрой улыбкой. Конечно, ей это только так казалось, что улыбка у нее бодрая. Папа же, увидев ее улыбку, подумал: "Бедняжка! Опять эта грустная улыбка… Вот-вот заплачет". Ведь папа давно изучил в мамином лице все тончайшие оттенки. Так же, как и мама в его лице.
- Ну, что там? - спросила мама.
- Все то же, - махнул папа рукой возможно безразличнее, но его выдавали глаза: они опять были грустные, как у собаки.
- Что они хоть сказали-то? - поинтересовалась мама.
- Говорят: работайте!.. Придется картине еще попылиться в кладовке. Хотя - кто знает - будет ли от этого толк? Ведь я сдаю ее уже во второй раз.
- Но что же делать?
- Надо будет над ней действительно поработать…
- Ну, что ж, - грустно откликнулась мама. - Но бюджет семьи… Он трещит по швам!
- Займем у Ключевика! - беспечно сказал папа.
- Ладно, пойдем домой, - вздохнула мама. - Надеюсь, что хоть там все в порядке… что Ключевик заходил.
- В этом я уверен! - сказал папа.
- Уверен, уверен! А если его вдруг куда-нибудь вызвали?
И они побежали на троллейбусную остановку, потому что денег на такси не было.
…Войдя в квартиру, папа и мама остановились пораженные: их оглушило безмолвие. Ни музыки из приемника, ни голосов детей или Старика-Ключевика - абсолютная тишина! Испуганно заглянули они в мамину комнату, в детскую, в ванную и на кухню - пусто! - потом открыли дверь в папину комнату: там тоже никого не было…
- А мы здесь! - раздался вдруг Юрин голос, вроде откуда-то сверху.
Папа и мама хотели было спросить: "Где ты?" - как всегда, когда дети играли с ними в прятки, но, взглянув вверх, вообще лишились дара речи.
То, что они увидели, описать не просто, но я все же попробую. На потолке вниз головами, скрестив ноги вокруг люстры, сидели Юра, Катя и еще кто-то совершенно непонятный, весь металлический, отливающий серебром, с четырьмя ногами, кубической головой и светящимися зелеными прямоугольными глазами… На его макушке колыхались две антенны… Вроде какой-то робот! Вокруг его головы, а также вокруг голов Юры и Кати сияли маленькие разноцветные радуги. Все сидели на потолке и пили чай! Да, да! Во всяком случае, они держали в руках чашки - вверх дном, - и над ними тоже светились полукруглые радуги.
В первое мгновение и папа, и мама подумали, что сошли с ума. Или что это им снится. Папа даже изо всей силы ущипнул себя за ухо.
Наконец мама растерянно прошептала:
- Вот что значит, когда дети без присмотра! Сумасшедший дом! Только откуда… откуда этот… этот робот?
- Это не робот! - ответила Катя. - Он живой!
- Его зовут Тарабам! - крикнул Юра. - И он…
- …наш гость из космоса! - перебила Катя. Странное существо кивнуло головой, качнув антеннами.
- И вы… хорошо себя чувствуете? - обратилась мама к Юре и Кате.
- Очень даже хорошо! - спокойно улыбнулась Катя и отпила из чашки глоток чаю.
Мама почувствовала, что, как ни странно, понемногу успокаивается. И все же это было выше ее понимания.
- Это Старик-Ключевик! - сказал Юра. - Он подарил мне телевизор! И я вызвал Тарабама!
- Все это прекрасно, - подытожил папа. - Давайте пить чай и рассказывать все по порядку. А то я толком ничего не пойму.
- И я, - кивнула мама.
Папа шагнул в комнату, за ним мама. Они сразу же помимо своей воли стали подниматься к потолку. Папа поддерживал маму за локоть: видно было, что ей не по себе. Поднявшись, они уселись на потолке, скрестив ноги.
Юра же оттолкнулся от потолка, грациозно подлетел к двери, оттолкнулся от нее и вылетел на кухню. Папа и мама с удивлением смотрели ему вслед. Через минуту Юра вернулся тем же путем с двумя чашками в руках, протянув их папе и маме. Потом он налил им чаю. И странно: чай вливался в чашки вверх ногами и обратно не вытекал!
- Черт знает что! - сказал папа.
Он отхлебнул глоток чаю, потом еще глоток и оглядел всех со смущенной улыбкой.
- А теперь рассказывайте, - сказал он, немного освоившись.
Катя и Юра сразу возбужденно заговорили, перебивая друг друга, и понять происшедшее было сперва совершенно невозможно. Но понемногу они успокоились, и тогда выяснилось следующее…
…Когда Старик-Ключевик принес в папину комнату свой испорченный телевизор, Юра взял у папы в шкафу молоток, разные отвертки и плоскогубцы, уселся возле телевизора на пол и стал его раскурочивать. Сначала он вынул из корпуса все внутренности - целиком - и потихоньку стал разбирать их на части. Что-то он там отвинтил, отсоединил, потом снова соединил, уже по-другому - Юра уже не помнит, что и как он разъединял и соединял. Потом Юра решил соединить полуразобранный телевизор с папиным приемником. Он отсоединил от телевизора кинескоп, включил провода кинескопа в приемник, а приемник соединил с телевизором. Получилась, по словам Юры, "замечательная суперсистема, даже лучше, чем папина". Тогда Юра решил соединить всю эту суперсистему с электросетью. Катя, которая сидела рядом, испугалась - она боялась, что произойдет какой-нибудь взрыв, - но Юра настоял на своем, и взрыв произошел: трам-тарабам! Оглушительный взрыв! "Настоящий тарабамный!" - сказал Юра. Когда желтый дым от взрыва рассеялся и оглушенные Юра и Катя пришли в себя, они увидели, что на балконе кто-то стоит. Кто-то металлический, механический и весьма симпатичный. Он шевелил в воздухе головными антеннами и стучал снаружи в окно сверкающими шарнирными пальцами, делая какие-то знаки. Катя и Юра поняли, что он хочет войти в квартиру. Тогда они открыли ему дверь…
- Он вошел! - сказал Юра.
- И стал с нами играть! - добавила Катя..
- Но почему вы зовете его "Тарабам"? - спросила мама.
- В честь взрыва! - сказала Катя. - Это Юра его так назвал, потому что он любит шум! Как мы.
- Все это весьма интересно, - сказал папа после некоторого молчания, во время которого все, кроме Тарабама, пили чай.
Тарабам сидел на потолке молча, скрестив ноги; его зеленые прямоугольные глаза - со шкалой, цифрами и стрелками в них - уютно светились, а внутри металлического туловища ровное, если прислушаться, приятное бархатное гудение.
- Извините, пожалуйста, - обратился к Тарабаму папа, - я хотел… если вы меня понимаете…
- Я вас понимаю, - произнес Тарабам, наклонив голову, и папа заметил, что голос незнакомца доносится откуда-то из его туловища, как, например, из приемника или из магнитофона.
- О! Вы прекрасно говорите по-русски! - оживился папа. - Без всякого акцента!
- Спасибо! - опять наклонил голову Тарабам. - Русский язык стыдно не знать.
- Спасибо, - в свою очередь, поклонился папа. - Так вот… я… я хочу узнать, как вас зовут в действительности, ведь имя Тарабам, как я понял, вам дали мои дети? И еще, кто вы - простите, все это так странно, - кто вы: человек, робот или… или инопланетянин?
- Я робот-инопланетянин, - спокойно произнес Тарабам. - А зовут меня 999 882/13 РОА…
- А я думал, ты живой, - огорчился Юра.
- Я и есть живой! Живой робот…
- Очень приятно! - сказал папа. - Но как вы, дорогой 999 882/13 РОА…
- Можете называть меня просто Тарабам, - прервал робот. - Это имя мне чрезвычайно нравится. Оно, как ни странно, полнее выражает мою суть - на вашем замечательном языке, разумеется… К тому же оно короче.