Олсон делает паузу, тем самым давая присяжным время прочесть сообщения. По мере ознакомления с текстом их брови поднимаются вверх, а рты слегка приоткрываются.
- "Она знает", - читает Олсон слова из последнего сообщения. - "Она знает о тебе… И я знаю". Подсудимого прижали к стенке две женщины, которых он пытался запутать и очаровать, чтобы они не заметили его преступлений. Его прижали к стенке, и у него не оставалось выбора. Он ликвидировал их обеих с интервалом в несколько минут… А теперь давайте поговорим о вещественных доказательствах, которые мы предъявим, - воодушевляется она.
Таких доказательств оказывается немало. Но это всего лишь сахарная глазурь на прекрасном торте, который только что испекла Маргарет Олсон. По реакции присяжных на ее слова и по их мрачным взглядам в мою сторону становится ясно, что я одной ногой в могиле. И свою лопату земли на эту мою могилу бросит каждый из них.
88
На следующее утро мой адвокат Стилсон Томита выступает с нашей вступительной речью, суть которой он уже изложил мне в своем офисе. Кейт, по его словам, представляла собой классическую "отвергнутую женщину". В составе присяжных было семь дам, и я больше всего переживал по поводу того, как они отреагируют на эти слова. Пэтти всегда говорила - и один раз мне подтвердила моя жена, - что никто не относится к женщинам более критично, чем другие женщины. Возможно. А если критика исходит от мужчины? Тут уж я не знаю. Стилсон использует имеющиеся у него доказательства - сексуальные фотографии и сообщения, в том числе и то из них, в котором сквозила скрытая угроза: "У тебя был шанс. Помни что я давала тебе шанс".
Но присяжным, похоже, это не кажется убедительным. Они весь прошедший вечер размышляли над тем, что услышали от Маргарет Олсон: что я был непорядочным, манипулировал людьми, соблазнил Кейт ради возможности держать ее в поле своего зрения - "держать врага поближе к себе". И каждый из доводов Стилсона, которые тот приводил в доказательство отчаяния и безумия Кейт, которая всеми способами домогалась меня, кажется им еще одним подтверждением, что мои манипуляции сработали.
Слово снова переходит к обвинению. Маргарет Олсон в течение трех последующих дней устраивает прямо-таки парад свидетелей, тщательно обосновывая обвинения в мой адрес.
Первой выступает Нгози Макнамара, заместитель прокурора штата, - красиво одетая молодая афроамериканка родом из Йоханнесбурга, что в Южно-Африканской Республике. Судя по фамилии, она вышла замуж за какого-то местного ирландца.
- По указанию Эми Лентини я помогала составлять запрос на ордер на обыск в особняке, - рассказывает она.
Маргарет Олсон кивает:
- Первое предложение третьего абзаца документа. Не могли бы вы прочесть, что там написано, чтобы это внесли в протокол, госпожа Макнамара?
Макнамара смотрит на свой экземпляр документа:
- "Нижеподписавшемуся лицу стало известно от ТО, что сделанные от руки записи, относящиеся к занятию проституцией и взяткам чикагской полиции, хранятся внутри здания".
- А что означает "ТО"?
- "Тайный осведомитель".
- А за чьей подписью был бы отправлен запрос?
- За подписью Эми Лентини, - отвечает Макнамара.
- Получается, у нее имелся тайный осведомитель?
- Да, имелся. Он сообщил, что Рамона Диллавоу ведет учетные записи внутри особняка. Нас прежде всего интересовали пометки о взятках, которые давались полицейскому управлению Чикаго.
- Эми говорила вам, кто был ее тайным осведомителем?
Макнамара, вспомнив что-то, улыбается и качает головой:
- Вытащить из нее эти сведения не помогли бы даже "Челюсти жизни".
- Не помогли бы?
- Ей, конечно, в конце концов пришлось бы рассказать об информаторе судье, от которого она хотела получить ордер на обыск. Но если бы такой необходимости не было, Эми скорее забрала бы информацию с собой в могилу.
Олсон бросает взгляд на присяжных:
- Насколько вам известно, Эми действительно забрала ее с собой в могилу, не так ли?..
Суперинтендант полиции Тристан Дрискол, мой старинный "друг", одетый в униформу - хотя не провел ни одного дня на улицах города, борясь со всяким дерьмом, - заявил, приподняв подбородок и проговаривая слова очень четко и доходчиво, что Эми Лентини была убеждена в том, что именно я украл маленькую черную книжку во время облавы в особняке.
- Госпожа Лентини однозначно заявила, что детектив, расследующий убийства, не имел никаких оснований арестовывать кого бы то ни было за причастность к проституции, - вступает он. - И я согласился. Оснований действительно не было.
- А как отреагировал подсудимый?
- Он очень разволновался. Уже в самом конце разговора резко поднялся со стула и подскочил к ней почти вплотную. Я поначалу подумал, что он собирается напасть на нее.
- Протест, - поднимает руку Стилсон, стараясь в полной мере отработать высокую почасовую оплату. - Необоснованные нападки.
Судья удовлетворяет протест, тем самым отбивая выпад, который Тристан сделал в мою сторону, но как можно ликвидировать звон колокола, который уже зазвонил? "Сделайте вид, что вы его не слышали, господа присяжные (подмигивание), пусть даже нам всем и известно, что вы его слышали!"
Мэри Энн Лентини (мать Эми, очень похожая на нее - такие же темные глаза и черные волосы) со слезами на глазах сообщает, что дочь приехала ее навестить в город Аплтон в штате Висконсин и рассказала о знакомстве с одним мужчиной.
- Эми призналась, что впервые в жизни нашла человека, с которым могла бы связать будущее, - говорит мать Эми. - Она сказала, что влюбилась в полицейского, которого зовут Билли Харни.
Затем выступает Марк Мэдисон - специалист по сбору улик из полицейского управления Чикаго. Эдакий коренастый толстяк, который покрасил - причем неудачно - остаток волос на полулысой голове. Я знаю Марка далеко не один год. Чего ему меньше всего хочется - так это давать в суде показания против меня. Сейчас он даже не решается взглянуть в мою сторону.
- Да, - говорит он. - Я присутствовал во время обыска в доме Билли. Но лично я оружия в подвале не находил.
- Но, поскольку вы являетесь одним из специалистов по сбору улик, вам показали обнаруженное оружие?
- Да. Меня сначала позвали в некое помещение в подвале, похожее на кладовую. В коробке для сигар на одной из полок было обнаружено огнестрельное оружие.
- То самое оружие, описание которого вы только что дали? - спрашивает Олсон, показывая на пистолет в прозрачном пакете.
- Да, это оно, - соглашается Марк. - Я положил его в пакет и прикрепил бирку.
- Вы…
- Я инвентаризировал его, - не дает договорить он.
Олсон кивает:
- А было ли там какое-нибудь другое оружие?
- Был нож - обычный старый кухонный нож, который обнаружили под крышкой туалета в подвале, - отвечает он. - Я тоже его инвентаризировал.
- Этот? - Появляется еще один прозрачный пакет, в котором лежит нож.
- Да, это он.
- Насколько нам известно, вы получили указанные единицы оружия из рук человека, который их обнаружил?
- Думаю, да.
- И кто этот человек? - задает следующий вопрос Олсон. - Кто обнаружил пистолет и кухонный нож в подвале подсудимого? Один и тот же человек?
- Да, один и тот же, - говорит Марк. - Лейтенант Пол Визневски.
89
Доктор Жаклин Коллинз-Лайтфорд - судебный эксперт в криминалистической лаборатории чикагской полиции. После ее фамилии в документах фигурируют многочисленные аббревиатуры, символизирующие ученые звания, и другие аббревиатуры, обозначающие профильные группы экспертов, в состав которых она входит. Много букв и всевозможные заумные слова. К тому моменту, как она наконец расшифровала присутствующим все закодированные аббревиатурами знаки, мы, я думаю, несколько раз прошлись по всему алфавиту.
С этим свидетелем беседует уже не Олсон, а один из ее заместителей - женщина-прокурор, которую зовут Лоретта Скоупс. Я когда-то видел ее у здания суда, и не раз, но никогда не общался. Она выглядит как положено: серьезная, резкая, никакого словоблудия - только факты.
- Доктор, каким образом вы определяете, имеется ли на вещественном доказательстве кровь?
- Проводятся два отдельных анализа, - объясняет она. - Во-первых, так сказать, предварительный анализ, который называется анализом по методу Оухтерлони. Он позволяет узнать, является ли обнаруженное пятно кровью. Если исследование дает положительный результат, я провожу уже основной этап, чтобы окончательно убедиться, что это и в самом деле кровь, и кровь человеческая.
Прокурор кивает:
- Вы проводили анализы применительно к вещественному доказательству номер четыре, под которым фигурирует нож?
- Да.
- И какие получили результаты?
- Они подтвердили наличие крови, а также то, что она принадлежала человеку.
(Ну вот, дошла очередь до предположения, что нож использовался для ритуального жертвоприношения нашего козленка.)
- Доктор, вы брали образец крови для анализа ДНК?
- Да.
- И подготовили образец крови жертвы - госпожи Рамоны Диллавоу. И, получив соответствующий запрос, сделали анализ ДНК применительно и к данной крови?
- Да.
- Вы сравнили образцы?
- Да.
- Каким образом вы это делали?
Ответ на вопрос занимает бо́льшую часть второй половины дня. Все слышали о ДНК, но никто толком не знает, что это такое. А лаборанты в белых халатах имеют об этом четкое представление. И один из таких выходит на место для дачи свидетельских показаний и в течение девяноста минут читает своего рода лекцию об анализе ДНК, бросаясь выражениями типа "короткие тандемные повторы", "полиморфизм длины амплифицированных фрагментов" и "полимеразная цепная реакция". А мы делаем вид, что присяжные в состоянии понять, о чем идет речь. Позволил бы кто-нибудь присяжному заседателю, прослушав двухчасовую лекцию, провести кардиохирургическую операцию? Разрешил бы кто-нибудь присяжному заседателю, обученному подобным образом, скажем, осмотреть уши собаки? Черт возьми, нет. Допустимо ли, чтобы присяжный признал человека виновным в убийстве и засадил его до конца дней в тюрьму после краткого объяснения о том, как выполняется анализ ДНК? Еще как! Никаких проблем!
Заключительный тезис доктора Коллинз-Лайтфорд: кровь на ноже, найденном в моем подвале, схожа с кровью Рамоны Диллавоу и может принадлежать лишь одной из трех целых шести десятых квадрильона белых женщин. Поскольку на нашей планете не наберется столько белых женщин - три целых шесть десятых квадрильона, - то, по всей видимости, можно утверждать, что это кровь Рамоны Диллавоу.
Присяжный в дальнем левом углу - бывший профессор физики, - похоже, придерживается такого же мнения: он бросает в мою сторону ледяной взгляд.
Затем наступает очередь баллистической экспертизы, и слово получает судебный эксперт из полиции штата Иллинойс, которого зовут Спенсер Липскомб.
- Нарезы - это спиральные желобки, сделанные в стволе огнестрельного оружия при его изготовлении, - монотонным голосом вещает Липскомб. - Нарезы делаются в стволе по спирали либо в левую, либо в правую сторону. Цель состоит в том, чтобы пуля в полете вращалась - это обеспечит ей стабильность. Не занятая нарезом внутренняя поверхность ствола называется полем. Когда пуля пролетает через ствол, поля и нарезы оставляют на ней следы. Поэтому пуля, на которой имеются следы от пяти полей и нарезов, идущих влево, не могла быть выпущена из пистолета, например, с шестью полями и нарезами с левым направлением.
- Безусловно.
- Мы называем это характеристиками нарезов.
- Понятно. Вы обнаружили, что пули, которыми стреляли в Эми Лентини и Кэтрин Фентон, имеют характеристики нарезов, подобные тем, что имеются на служебном оружии, зарегистрированном на подсудимого?
- Да.
- И что вы сделали дальше?
- Я обследовал бороздки на поверхности пули. Это, в общем-то, царапины. Если вы посмотрите на поверхность ствола под очень большим увеличением, вы увидите, что она похожа на край лезвия пилы. Микроскопические выступы контактируют с пулей и оставляют на ней малюсенькие царапины. Поэтому, если у вас есть оружие - а оно у нас есть, - вы можете выстрелить из него и сравнить под очень большим увеличением бороздки на пуле с бороздками на пулях, найденных на месте преступления. То есть вы попросту сравниваете пули, чтобы выяснить, не одинаковые ли на них царапины.
- Они оказались одинаковыми?
- Да.
- И какой вы сделали вывод?
Он делает вывод, что Эми и Кейт были убиты из моего пистолета. Мы наняли эксперта, чтобы тот провел свою экспертизу, и эксперт пришел к такому же выводу.
- А что вы можете сказать по поводу пули, которой был убит детектив Джо Вашингтон? Вы проводили экспертизу с целью выяснить, не была ли она выпущена из оружия, найденного в доме подсудимого?
Он, конечно же, такую экспертизу проводил и пришел к такому же выводу: детектива Верблюжье Пальто убили из пистолета, обнаруженного в моем подвале.
Нашему эксперту нечего возразить. Значит, это мы тоже оспаривать не будем.
Итак, из моего пистолета убили Кейт и Эми. Мы это уже выяснили.
Ножом, найденным у меня, убили Рамону Диллавоу, а из пистолета, обнаруженного все там же, в подвале, уничтожили Верблюжье Пальто. Но это еще не означает, что убивал именно я. У нас имеются свои кандидатуры - люди, которые могли использовать оружие, а затем подбросить его мне.
Одной из таких кандидатур является Кейт, которая сейчас мертва.
Еще одним из кандидатов на роль убийцы мы назначили того, кто "обнаружил" пистолет и нож в моем подвале. И человек этот живее всех живых.
- Для дачи показаний вызывается лейтенант Пол Визневски, - провозглашает Маргарет Олсон.
90
- Пожалуйста, назовите имя, фамилию произнесите по буквам - для протокола.
- …Вэ… И… Зэ…
Здесь следовало бы остановиться и сказать: "Меня все называют Визом. Но вряд ли из дружеских чувств. Большинство людей думают, что я - самодовольный и лицемерный придурок".
Первая тема: облава в особняке. Олсон сразу же переходит к ней.
- Я пытался убедить детектива Харни, - говорит Визневски, - что это будет очень странно, если детектив, занимающийся расследованием убийств, вдруг устроит облаву в публичном доме. Для подобных дел существует отдел нравов. Я предложил ему позвонить туда - он не должен был устраивать облаву сам.
Чушь собачья. Единственное возражение Виза заключалось в том, что люди, находившиеся внутри особняка, - важные особы вроде мэра или архиепископа. И если их арестовать, это может иметь последствия для меня и, что более важно, для него.
- И что ответил подсудимый? - поднимает брови Маргарет Олсон.
Виз вздыхает и поворачивается к присяжным:
- Он однозначно дал понять, что облаву должен провести именно он и обязательно в тот самый вечер.
- А подсудимый объяснил, почему это для него так важно?
- Нет, ему нечем было обосновать свои действия.
Олсон кивает, делает паузу, смотрит на свои туфли.
- Особняк, в котором он намеревался устроить облаву… - поднимает она глаза, - особняк впервые попал в зону вашего внимания?
- Нет, не впервые, - говорит Виз.
Я перемещаюсь вперед на своем сиденье, и у меня в горле начинает першить.
- Я полагал, что особняк "прикрывали", - вытаскивает свой козырь он. - Я проводил расследование относительно того, что сотрудники чикагской полиции занимались "крышеванием", получая за это деньги.
Я смотрю на Стилсона. Впервые слышу о расследовании Виза. Стилсон замечает мой взгляд и, написав что-то на листке бумаги, слегка постукивает по нему карандашом. "Никаких эмоций", - написано на листке.
- И главным объектом моего расследования был детектив Билли Харни, - наносит последний удар Виз.
Я закусываю губу и поворачиваю голову. Получается, что я проводил расследование относительно своего начальника, а он в это время подозревал меня. И параллельно офис прокурора штата по округу Кук держал под прицелом всех нас? Без диаграммы Венна за всем не уследишь.
- В течение последних восемнадцати месяцев, - продолжает Виз, - детектив Харни брал из архива и просматривал старые отчеты об арестах. Это не было частью его работы и, конечно же, не имело никакого отношения к убийствам, которые ему надлежало расследовать.
Да, верно, потому что я проводил расследование относительно тебя, Виз. Я брал из архива и просматривал старые отчеты об арестах по тем уголовным делам, где подозреваемым, как мне казалось, чудесным образом удавалось избежать уголовного преследования. И много раз выяснялось, что цепочка обрывается на тебе. И я, черт бы тебя побрал, делал это незаметно, потому что тайно работал на отдел внутренних дел.
- Я полагаю, это были задокументированные сведения о людях, которых он "крышевал", - строит догадки Визневски. - Их задерживали за различные правонарушения, но отпускали еще до того, как сведения о них доходили до прокурора штата. Злоумышленников освобождали без всяких на то оснований.
Это были сведения о тех, кого "крышевал" ты, Визневски.
Я чувствую, как кровь закипает, а ноги под столом начинают слегка подергиваться.
Мой адвокат снова постучал карандашом по листку бумаги со словами: "Никаких эмоций".
- Я запуталась, лейтенант, - вступает Маргарет Олсон, которая на самом деле, конечно же, ничуточки не запуталась. - Зачем бы он стал изучать архивные отчеты об арестах, подтверждающие его коррумпированность?
Виз кивает:
- Видите ли, когда вы берете из архива старые отчеты об арестах, делается определенная отметка. Ведется учет того, что вы взяли и что вернули. Прямо на обложке папки. При каждом обращении в архив необходимо указывать имя-фамилию, а также номер полицейского значка. И вы при этом видите, кто еще брал из архива данные материалы.
- То есть можно отслеживать предыдущие запросы?
- Да, конечно. Можно видеть список тех, кто интересовался материалами до вас.
Олсон кивает. Вместе с ней кивают и несколько присяжных, для которых картина постепенно проясняется.
- Я полагаю, что детектив Харни брал из архива отчеты, чтобы выяснить, не брал ли их кто-нибудь еще, - предполагает Виз. - Он хотел знать, не проводит ли кто-нибудь расследование относительно него.
Блестяще - ничего не скажешь! Я едва ли не скрежещу зубами, ладони сжимаются в кулаки. Я сижу в зале суда и стараюсь казаться невозмутимым, потому что необходимо быть спокойным, но внутри - настоящий фейерверк.
И все таки - блестяще. Визневски использует мое тайное расследование против меня же - все выглядит так, что я виновен.