В суете Боба не думал, почему его перевозят с места на место и почему везде так много врачей. Повязку на глазах ему меняли раза три. Он считал, что так и надо. И вдруг очередной "инопланетянин с фарой", наклонившись над Бобой, сказал старческим дребезжащим голоском:
- Ну сколько можно мучить больного! Кажется, уже всем ясно: у нас некому сделать эту операцию. В Москву его надо везти.
После этого врачи отступились от Бобы, но появился какой-то человек, пахнущий дешевым гуталином. Боба вспомнил казарму: "Рота, отбой! По моей команде глаза за-крыть! Рядовой Балабанов, отстаешь, щелчка не слышу!"
- Как я понимаю, товарищ генерал, ваши документы и вещи утрачены в бою, - почтительным голосом начал Гуталиновый Человек.
Боба всхрапнул из-под повязки. Вот он, допрос, начинается!
- Мой полковник распорядился выдать вам все, что положено, - утешил Гуталиновый Человек. - Обмундирование, деньги, билет до Москвы - все честь по чести.
- Де дадо! - в нос выдавил Боба. Он еще сам не думал, как собирается бежать из больницы с завязанными глазами, без одежды. Главное сейчас было - избавиться от расспросов Гуталинового Человека.
- Как же не надо? Что ж вам, ехать в Москву в больничной пижамке? - не понимал Гуталиновый Человек. - Да и на что ехать, когда денег при вас тоже не нашли?
Боба взвыл. Деньги! Сотни три долларов укатили в поезде "Черномор" вместе с Бобиной железнодорожной рубашкой. Знал бы, чем кончится дело, - переложил бы их в спортивный костюм… Но какой вор, собираясь на кражу, запасается деньгами?
- Из дома вам денег не пришлют, - вслух рассуждал Гуталиновый Человек. - То есть могут прислать, но как вы их на почте получите, без документов-то? Так что не стесняйтесь, товарищ генерал. Мы с полковником уже все обсудили: снабдим вас в дорогу, как положено, а потом уладим это дело с вашими тыловиками. Вы, товарищ генерал, только скажите, где служите, а об остальном не беспокойтесь. Номер части скажите.
Боба оцепенел. Решетки милицейского "обезьянника" придвинулись так близко, что их стало видно даже с его завязанными глазами.
К счастью для самозванца. Гуталиновый Человек решил, что "генерал" потерял сознание. Уронив стул, он бросился за врачами.
Довольно долго Бобу кололи, мяли и заставляли дышать из резиновой маски. Судя по запаху. Гуталинового Человека поблизости не было, и Боба решил, что пора "очнуться". На всякий случай он пожаловался, что ему всю память отшибло. Врачи сразу же назвали это медицинским словом "амнезия".
Когда Гуталиновый Человек появился в следующий раз, уже после ужина, его не пустили к "генералу". Боба долго слышал его просящий голос из коридора. Потом пришла медсестра делать укол и вслух прочитала записку от Гуталинового Человека:
"Тов. генерал?! У Вас была с собой телеграмма президента, и мы связались с его помощником. Вам, наверное, будет приятно узнать, что президент беспокооился о Вашем здоровье и просил не волноваться: он отложит встречу до тех пор, пока Вы не поправитесь. Для доставки Вас в Москву на операцию готовится самолет военно-санитарной авиации, только придется подождать до утра. Наш генерал подарил Нам погоны. Форму я подбирал на глазок, поскольку спросить Ваш размер не представляюсь возможным. На случай, если что-то не подойдет, в кармане записка с телефоном. Попросите кого-нибудь позвонить, и я привезу замену.
С уважением к Вашему подвигу зам. по тылу 17-й гвардейской танковой дивизии гвардии подполковник Верещака".
- Форму он мне оставил, - сказала медсестра. - Вам сейчас принести или потом?
- Сисяс! - потребовал Балабанов. "Заморозка" начала отходить, и все лицо дергало. Особенно болели губы, их раздуло, как сардельки.
Цокая каблучками, сестра принесла шуршащий пакет. Боба ожидал, что генеральский мундир окажется тяжелым, с колючими золотыми петлицами и жесткой грудью, подшитой конским волосом. Но пакет был мягким и легоньким.
- Камуфляж, - объяснила медсестра, потому что сам Боба не видел. - Камуфляж делает молодых мужественнее, а пожилых моложе. Я знаю, у самой муж прапорщик.
- Клашшно, - прошипел Боба, оглаживая мундир. Это была самая удачная кража в его жизни. Он стащил чужую судьбу.
Теперь воровской наводчик мог ничего не бояться. В лицо его не узнают - забинтовано лицо, и это, скорее всего, надолго: ожоги быстро не проходят. И пальцы, несчастные Бобины пальцы, в которых взорвалась бомба, забинтованы и распялены на каком-то медицинском приспособлении. Боба теперь мумия без внешности и отпечатков. Кем назвался, тем и стал - не проверишь.
Утром военный самолет унесет его в Москву, оставив одураченного генерала Алентьева где-нибудь в тюремной больнице. Если Бобу захотят навестить алентьевские друзья, он пробубнит им про плохое самочувствие. А на опасные вопросы всегда можно ответить: "У меня всю амнезию отшибло гранатой".
Глава XIII
СНОВА КОФЕЙНЫЙ КОРОЛЬ
Утром к Маше зашла Маринпетровна. Лицо у "Мисс Черноморочки" было невыспавшееся, под глазами тени. - Как тебе у нас? Нравится? - начала она и стала расспрашивать, что нравится больше, а что, может быть, не нравится совсем, и бывала ли Маша в Москве, и как она учится.
Маша не понимала, что ей нужно. У женщины муж за решеткой, дочку вот-вот Малик украдет. Неужели ей интересно болтать с незнакомой девчонкой?
- Вам сейчас не до гостей, - в лоб сказала Маша, - и не тратьте на меня время. Если я мешаю, то скажите - я уеду домой.
Тонкие брови "Мисс Черноморочки" удивленно изогнулись:
- Вот так, да? Хочешь откровенно и по-взрослому? Ладно, скажу. Пока ты не мешаешь. Но вчера Вадик рассказал тебе кое-что лишнее…
- Это вы про то, что Ахмед Рашидович в тюрьме? Так мне бы и без Вадика все сказали, - вступилась за здоровяка Маша. - Я же свидетель. Настенька вызовет меня на допрос и скажет.
- Какая Настенька? - спросила Марина Петровна.
- Следователь Настенька, Воронцова Анастасия Ивановна. Видите, я больше вас знаю.
- Это меня и беспокоит, - вздохнула "Мисс Черноморочка". - Есть люди, которые будут рады воспользоваться тем, что Ахмед Рашидович… Что у него неприятности. - Она избегала слова "тюрьма".
- Знаю. Они скажут: "Отдавай сейчас же наши деньги". Ахмед Рашидович отдаст и разорится. Вадик поэтому и рассказал мне все, чтобы я помалкивала.
- Лучше бы он сам помалкивал, - буркнула Марина Петровна. - Мне брать с тебя торжественную клятву или ты уже сама поняла, что об этом нельзя говорить ни с кем?
- Особенно с Розой? - уточнила Маша.
- И с Розой. Она добрая девочка, но взбалмошная. Я не удивлюсь, если она помчится в прокуратуру бить стекла, чтобы выручить своего любимого папку. Поэтому скажем всем, что Ахмед Рашидович поехал в Сочи. Сутки выиграем, а там его, может быть, отпустят… И зачем я только сказала ему про магазин! - держась за голову, добавила Марина Петровна.
- А что вы сказали? Что в магазине цены завышают?! - охнула Маша.
- Да, а что тебя удивляет?
- Ничего, просто я не знала, что вы так хорошо в ценах разбираетесь, - пролепетала Маша, стараясь не встречаться взглядом с "Мисс Черноморочкой".
Нет, вы поняли?! Темирханов же сам проверил магазин и не нашел обмана. Значит, про цены ему наврали, чтобы выманить в Москву, дав на дорожку мину в кейсе. Раньше Маша думала, что все устроил Малик, и вдруг Марина Петровна сама призналась… Эта красотка чуть не убила собственного мужа и еще спрашивает, что удивляет Машу! Предательница! Жена-убийца!
- Что ты, я ничего не понимаю в торговле. Мне маникюрша сказала: "Мариночка, ваш магазин, как выставка: глядеть интересно, а покупать дорого".
Глаза у Марины Петровны были несчастные, и Маша поняла, что никакая она не жена-убийца и что ей очень-очень страшно. Жила-была "Мисс Черноморочка", украшала квартиру за три миллиона долларов, каталась в дорогих машинах, баловала дочку Розку. И вдруг все рухнуло. Муж в тюрьме, богатой жизни вот-вот придет конец, а она даже не понимает, как это получилось… А интересная у нее маникюрша!
- Ты только не обижайся. Мы же говорим откровенно, - замялась "Мисс Черноморочка".
Если откровенно, подумала Маша, то когда говорят "не обижайся", это значит: "Сейчас я тебя обижу". И "Мисс Черноморочка" ее обидела:
- Вадик относится к тебе, как к подружке. Ты ему "тыкаешь", хотя он вдвое старше, он тебя посвящает в дела нашей семьи… Мне не нравится твое любопытство. Ты смотришь нашу жизнь, как по телевизору, а мы - живые люди, и у нас несчастье.
Маша схватила с тумбочки сумку с Дедовой видеокамерой и стала рыться в кармашках. Под руку попадались то билеты на поезд, то темирхановские пакетики с кофе, то растаявшая шоколадка, - наверное, Дед припас для нее. Не было только визитной карточки следователя Настеньки. Маша стала выбрасывать ненужное на тумбочку.
- Я уеду. Сейчас позвоню Настеньке и уеду!
- Нет! - испугалась "Мисс Черноморочка". - Ахмед Рашидович просил, чтобы я тебя не отпускала. Он считает, что ты важный свидетель. Что ты видела в его кейсе?
- Наоборот, не видела. Он открывал кейс, и там не было мины. Для него это на самом деле важно. - Визитка нашлась, но Маша уже остыла. - Хорошо, я не уеду, я не буду лезть в ваши семейные дела, а буду скакать на батуте и ждать, когда меня вызовут на допрос. Хотя Настенька уже записала, что я не видела эту мину.
- Вот и договорились, - обрадовалась Марина Петровна. - Я подарю тебе колечко.
- Спасибо, не надо. Мне уже Ахмед Рашидович всего надарил. - Маша подумала, что миллионер не за просто так одел ее в дорогом бутике. Она для него важный свидетель, вот и одел… Надо постирать укропольский сарафан и носить его всем назло.
"Мисс Черноморочка" ушла, а в комнату сунулся ее похожий на игрушку тойпудель. Не обращая внимания на Машу, он вспрыгнул на постель, с постели - на тумбочку. Встал на задние лапы, дотянулся до вазы с фруктами и отщипнул виноградину. Пасть у него была маленькая, виноградина не помещалась, и пудель ее раздавил, смешно морщась.
- Ну и пусть! - сказала ему Маша. - Не хотите - и не надо. Плевала я на это расследование! Поживу, как богатые, дождусь Деда…
- Ры! - ответил пудель и удалился: с тумбочки на постель, с постели на пол и - за дверь. Обрубок его хвоста с шерстяным шариком на конце был победно задран.
Дверь за собой пудель, конечно, не закрыл. Было слышно, как в каминном зале стучат каблуки Марины Петровны и что-то басит Вадик. Потом стало тихо. Маша встала с постели и пошла в душ, а когда вернулась, на ковре сидела Розка и с середины смотрела "Пиноккио".
- Пошли жрать, - позвала она. - Сегодня день свободы от каши с курагой: Жанка умотала на дискотеку.
- На дискотеку?! - Маша живо представила, как горянка с веником, в темном платье ниже колен, скачет под рев электронной музыки.
- Я так Жанку дразню, а на самом деле у них собрание землячества, - объяснила Розка. - Снимают какой-нибудь кинотеатр, чтобы с буфетом и со сценой, разговаривают по-своему, горские танцы танцуют, артистов смотрят. Теперь Жанка до ночи не вернется. И хорошо, а то ее каша у меня уже из ушей лезет: день с курагой, день с изюмом. Хочешь, в ресторан пойдем? Или дома мороженого наедимся.
- А нас пустят в ресторан?
- Утром всех пускают, а с обеда - только взрослых.
- Мороженое, - выбрала Маша. Денег в сумке Деда было не так много, а просить у Розки не хотелось.
- А в ресторане коктейль из креветок и суши, - стала соблазнять Розка. - Суши пробовала? Это сырая рыба во льду. То-оненькими ломтиками, с разными соусами. Вкуснятина!
- Нет, лучше мороженого, - отказалась Маша.
- Тогда балалайку тебе.
- За что?
- За мудрость. Я бы тебя угостила, ты же гостья. Только если все время платит один, то дружбы не получается. У меня была подруга с первого класса. А потом она обиделась, что я не подарила ей ролики на день рождения. "Подавись своими фломастерами, я с тобой водиться не буду!" - скривив губы, передразнила Розка. - Она уже считала, что я должна ей ролики. И я поняла, что она водится не со мной, а с папкиным кошельком.
- Обидно было? - спросила Маша.
- А то! Богатые тоже плачут, - усмехнулась Розка. - Я ведь только хочу, чтобы меня любили не за деньги, а просто так. Разве это много?
- Тогда не хвастайся деньгами, вот и все.
- А как не хвастаться? Попросить, чтобы меня отвозили в школу не на джипе, а на "Жигулях"? Так это выйдет еще хуже хвастовства, потому что придется специально купить "Жигули". А то еще было: идем с классом в театр, и у кого-то нет денег на буфет. Я купила им по шоколадке. Слышу, говорят: "Темирханова выпендривается!" В следующий раз вообще не пошла в буфет. Стали говорить: "Темирханова жадничает".
- Дураков хватает, - заметила Маша, и Розка с ней согласилась.
Пошли на кухню за мороженым, и тут в холодильнике Маша увидела пакеты со знакомыми желтыми шариками. Эти шарики сделаны из желатина; в жару они размякают, поэтому знающие люди держат их именно в холодильнике.
- Ты в пейнтбол играешь? - обрадовалась Маша. - И ты?!
- А какой у тебя автомат?
- Маркер, - солидно поправила Розка (Маша и без нее знала, но "автомат" звучит интересней). - "Минимаг". Бьет, как отсюда до соседнего дома! Ближе пяти шагов я из него не стреляю, а то знаешь, какие синяки остаются! А ты можешь взять мой старый, он тоже ничего.
Стало ясно, на что потратить день. Розкин старый автомат оказался не "ничего", а "ого-го": "спайдер". Маша о таком только мечтала. И вторая маска для нее нашлась, и новехонький камуфляж, купленный для Розки на вырост, чтобы осенью надевать под него теплые веши. Маше он оказался почти как раз, только штанины коротковаты.
- А куда пойдем? - спохватилась Маша. Пейнтбол - это игра, которая жутко не нравится прохожим, особенно когда их случайно подстрелят.
Розка сказала, что поблизости, в парке, есть сектор для пейнтбола. Это было интересно. Маша играла на специальных площадках для пейнтбола всего-то раз десять, на турнирах, а так привыкла гонять где придется - на морском берегу, в кукурузном поле, на пустыре.
Сектор ей не понравился: маленький, кусты заляпаны краской из шариков. Они с Розкой разбежались, считая про себя до двадцати, а потом начали поиск.
Не прошло и минуты, как где-то вверху звонко закашлял Розкин "минимаг": "Динь-пок, динь-пок".
Маша упала за куст, но поздно: оба шарика угодили ей в лицо, прямо под козырек маски, и краска залила стекло. Затрещали ветки. Пока Маша протирала стекло, Розка исчезла. Что ж, первый бой остался за ней.
Задрав голову, Маша недолго побродила между деревьев и нашла подходящую для засады развилку на сосне. Судя по всему, здесь и пряталась Розка, причем не раз - кора в развилке была отполирована штанами. У таких засад есть недостаток: когда сидишь на толстом дереве, не видишь, что творится по ту сторону ствола. Если бы Маша знала это место раньше, то ей ничего не стоило бы подобраться к Розке. Надо было пробежаться по сектору, поглядеть, где что, но теперь поздно: игра началась, не просить же перемирия.
Вдалеке над кустами вспорхнули воробьи, сразу три, - значит, не случайность, их спугнули. Громко хлестнула ветка, отогнутая чьей-то неловкой рукой. Ага, Розка! Перебегая от дерева к дереву, Маша стала заходить ей во фланг. В траве попадались высохшие сучья, и приходилось порхать между ними на цыпочках, чтобы не выдать себя треском. А у Розки валежник хрустел под ногами, кусты раскачивались. Слабый противник. Маша наметила точку перехвата: небольшую полянку. Как только Розка выйдет на открытое место… Нет, она догадалась обойти полянку - и правильно, да только пошла влево, как раз под Машин выстрел. Тут просто невезение: пошла бы Розка вправо, и Маше пришлось бы бежать за ней вокруг полянки. А так она дождалась, когда над кустами покажется голова, и два раза выстрелила, целясь в стекло маски, как Розка - ей.
Пок! Пок! "Спайдер" бил поглуше, чем Розкин "минимаг". Шарики попали чуть ниже стекла, туда, где у маски решетка, чтобы дышать. Конечно, Розка глотнула брызнувшей сквозь щели краски. Маше самой сколько раз так попадало. Эта краска пищевая, такой красят леденцы, но все равно неприятно.
- Баклан ты, Толик! - срывая маску и отплевываясь, завопил подстреленный.
Вот именно, подстреленный, а не подстреленная.
Мальчишка!
Маша отступила за дерево и побежала.
- Я тебя узнал! - кричал мальчишка. Узнал, как же.
Она мчалась, не выбирая дороги. Вдруг мальчишка погонится за "Толиком"? Объясняй ему потом, что не нарочно его подстрелила. Сучья под ногами трещали, как ружейные залпы. Маша не расслышала Розкиных выстрелов и удивилась, когда что-то слабо ударило ее в грудь и на камуфляже расцвела желтая клякса.
Два - ноль.
Самое обидное - то, что Маша и теперь не заметила Розку. Торжествующий смешок, шорох листвы - и все. Сгоряча она кинулась в погоню, хотя знала, что может нарваться на засаду.
Впереди шевелилась ветка, словно кто-то ворочался в кустах. Маша подбежала, вскидывая авто-' мат… Что такое? На ветке, как маятник, раскачивалась тяжеленькая стеклянная бутылка от кока-колы, наскоро привязанная куском бечевки. Ловушка! Маша бросилась на землю, перекатилась и залегла за деревом.
Динь-пок! Динь-пок! - по спине. Третий шарик Розка выпустила в ствол дерева, и он лопнул у Маши перед носом, брызнув желтой краской на стекло маски. Это был не промах. Это было издевательство: мол, тебе не видно, что там в спину попало, так погляди.
Три - ноль. А ведь игра только началась!
Продолжение было не лучше. Розка знала сектор вдоль и поперек, ловко пряталась и подстрелила Машу восемь раз подряд. Но через час Маша запомнила все места ее засад и облюбовала свои. Счет быстро сравнялся, и она стала гонять Розку по всему сектору, потому что лучше стреляла.
От краски обе пожелтели с головы до ног. В фургончике у входа купили зеленых шариков и еще через час позеленели. Потом пришли Розкины знакомые. Чтобы не путать старые раны с новыми, купили красных шариков, сыграли со знакомыми двое на двое и покраснели.
Шариков других цветов в фургончике не оказалось, и пришлось вернуться к желтым. Это было даже хорошо, потому что стало темнеть, и все цвета, кроме желтого, плохо различались.
Домой возвращались в сумерках.
- Не евши, не пивши, - ворчала Розка. - Заставляли нас, что ли?
Маша ленилась пошевелить языком. Во рту было сухо, как в пустыне, коленки тряслись от усталости.
Мимо будки охранника у ворот они проскользнули, низко пригнувшись, перебежали через двор и нырнули в двери миллионерского дома. Тут их заметил приятель Вадика Сашок и сказал серьезным го-юсом:
- А я невесту для Кеши ищу. Такой же расцветки, как вы.
Потрясенный Кеша хлопал крыльями и орал:
- Порву, как бобик грелку!
По сравнению с Машей и Розкой он выглядел серым, как воробышек, и очень из-за этого волновался.