Примерно через три четверти мили впереди показались железные ворота с вывеской над ними: "Стоунбрукский зоопарк". На самих воротах висело объявление: "Зоопарк закрыт до начала летнего сезона".
– Везет, как утопленнику! – Римо выругался и в сердцах стукнул кулаком по рулю.
Рулевое колесо с готовностью развалилось на две половинки.
– Больше ехать некуда, – прокомментировал положение Чиун.
– Поэтому поедем сюда, – отозвался Римо. – Может, зоопарк и закрыт, но не для нас, папочка.
Открыв дверцу, он выбрался из кабины. Чиун последовал за ним.
– Что пришло тебе на ум, о целеустремленный? – поинтересовался Чиун, когда Римо загремел замком ворот.
– То, что в прошлый раз я совершил ошибку, – ответил Римо, пробуя пальцами дужку замка.
Найдя, по-видимому, удовлетворившее его место, он резко надавил. Дужка лопнула, и Римо, сильно толкнув, распахнул ворота.
– Ошибки ты совершаешь каждый раз, – поправил Чиун. – А я их исправляю.
– В прошлый раз, – не обратив внимания на шпильку, продолжал Римо, – мы предлагали им Рэмбо в дар. Это и было ошибкой. Никому он не нужен. Поэтому в этот раз мы анонимно подарим его.
Обойдя грузовик, Римо одной рукой опустил стальные балки пандуса.
Сойдя из кузова на землю, Рэмбо настороженно огляделся и застыл на месте. Потрепав его по щеке, Чиун обернулся к Римо.
– Веди же, о целеустремленный, а Рэмбо и я последуем за тобой.
– Ну, пошли.
Римо направился к воротам, Чиун зашагал за ним, ведя Рэмбо самым простым способом – за ухо.
– Все, что нам нужно – это добраться до слоновника. И сразу домой, – шепнул Римо.
– Понимаю тебя, – кивнул Чиун. – Когда мы найдем это место, мы просто отведем Рэмбо внутрь. И поедем домой. Никто не смог бы придумать ничего лучше, о мудрейший!
– Должно сработать.
– Непременно, – подтвердил Чиун. – Великолепный план.
– Вот только где у них этот самый слоновник...
– Стоять!
Голос прозвучал почти одновременно со вспышкой слепящего света. Из темноты к ним шагнула плотная фигура в форме, с револьвером в правой руке и электрическим фонариком в левой. В свете фонаря смутно блестели ремни портупеи и кокарда на околыше.
– О Господи, – расстроенно вздохнул Римо. – И здесь охрана.
– Не двигаться! – предупредил полицейский, светя фонариком прямо Римо в лицо. Подойти ближе он почему-то не решался. – Вы оба арестованы, – известил он.
– Это за что же, а? – заныл Римо.
– За попытку похищения слона, вот за что.
– Слона? – удивленно протянул Римо. – Ой, подождите, вы не поняли! Этот слон...
Чиун больно лягнул его в лодыжку.
– О, пожалуйста, мистер полицейский, – затянул он жалобным дребезжащим голосом, – пожалуйста, не стреляйте в нас!
– Не буду, если вы не станете делать глупостей.
– Куда уж тут, – пробурчал Римо, изо всех сил борясь с желанием потереть нестерпимо нывшую щиколотку.
– Мы так сожалеем о содеянном, – голосом провинциального трагика завывал Чиун. – И если вы сжалитесь над нами, мы постараемся искупить свою вину.
– Ну, с этим судья разберется.
– Но ведь здесь нет судьи! – Чиун изумленно обвел глазами темные ряды клеток. – Здесь только мы втроем, одни в этом мраке – мы и этот несчастный слон.
Чиун картинным жестом указал на Рэмбо, который, почуяв неладное, поднялся на дыбы и затрубил.
– Эй! – полицейский отпрянул назад. – Да он, видать, психованный!
– Нет, нет. Он просто разволновался, – успокоил его Чиун. – Но не волнуйтесь, я знаю толк в слонах. Он меня слушается.
– Тогда успокойте его!
– О, я могу сделать даже большее. Я могу вернуть этого слона на его законное место.
– Ты с ума сошел, папочка? – встрял Римо. – Ты хочешь сказать, что мы повезем его обратно в "Фол..." ой!
– Обратно куда? – нахмурился коп.
– В Фоли, – расплылся Чиун, сверля Римо негодующим взглядом. – Мы из цирка Фоли, всемилостивейший. Наш слон умер – и нам срочно понадобилось его заменить. Но раз нас поймали при попытке украсть вашего слона, нам не остается ничего, кроме как оставить эту затею.
– Уж это точно. Украсть слона – дело нешуточное.
– И мы тоже поняли это, о всемогущий. И если бы вы согласились отпустить нас, мы с огромным наслаждением отвели бы это животное назад в его клетку, к его друзьям, которые, без сомнения, уже безутешно о нем горюют.
– Не могу ничего обещать... Но если вы вернете его на место, постараюсь, чтобы с вами помягче обошлись.
– Но мы же не... Ой! – Римо снова схватился за щиколотку.
– Мой друг, клоун, хочет сказать, что мы не хотели ничего плохого, – объяснил Чиун, улыбаясь еще шире. – И будем счастливы вернуть этого зверя в зоопарк и вверить наши души вашей безграничной милости.
Охранник задумчиво жевал губами. Рэмбо возвышался над ним, как огромная серая статуя.
– Ладно. Идет! – Полицейский наконец решился. – Валяйте, ведите его назад.
– О, мы последуем за вами, милосерднейший, – Чиун склонился в изысканном восточном поклоне.
– Клоун, значит?! – свирепо шепнул Римо, когда они с Чиуном шли вслед за охранником по проходу между клетками.
– А ты уже забыл, что мы из цирка, да?
– Если я клоун, кто тогда ты?!
– Директор, конечно.
– И что это тебя всегда наверх тянет?
– Потому что тебя всегда тянет вниз, – невозмутимо ответил Чиун, не глядя на Римо. – Если бы я поручил это дело твоим заботам, ты бы до сих пор ездил с этим вонючим зверем по всей Америке.
– Эй, вы чего там шепчетесь? – обернулся полицейский.
– Я говорил нашему главному клоуну, как повезло нам встретить столь мудрого и милосердного человека, как вы, – радушно отозвался Чиун.
Рэмбо протрубил – видимо, в знак согласия.
– Пришли, – возвестил охранник, останавливаясь перед клеткой с толстенными стальными прутьями. Зазвенели ключи. – Конечно, не мешало бы вызвать специалиста, но я надеюсь, этот зверь не взбесится?
– О нет, нет. Он будет чудесно себя вести, – заверил Чиун, поглаживая Рэмбо по голове. Когда ворота раскрылись, он ввел слона в клетку. В противоположном конце ее виднелись в темноте громадные туши трех взрослых слонов. Они спали, изредка поводя ушами во сне. Нового жильца они обнаружат только утром.
– До свидания, Рэмбо! – Чиун на прощание потрепал слона за ухо.
Не оглядываясь, Мастер Синанджу вышел из клетки. Поспешно закрыв ворота, охранник запер ее. Это заняло у него всего несколько секунд, но когда он обернулся, похитителей слонов уже и след простыл.
* * *
Когда Римо уселся за руль, на лице его читалось полное блаженство.
– Это было здорово, папочка! – восхищенно вымолвил он.
– Благодарю, – распахнув дверь со своей стороны, Чиун церемонно раскланялся.
– Н-да... – Римо озадаченно уставился на лишенную колеса рулевую колонку. – Про руль-то я и забыл, черт его побери.
– Придется тебе постараться. Нас уже наверняка ищут, а в прокатной конторе мы дали адрес "Фолкрофта".
– Придется, – согласился Римо, запуская мотор. Отпустив тормоза, он обхватил рулевую колонку обеими руками. Сжав зубы от напряжения, он заставил передние колеса повернуться, и грузовик, приняв с места, покатился по улице.
С рулевой колонкой Римо боролся до прокатной конторы. Бросив грузовик у самых дверей, они поймали такси и в один голос выкрикнули водителю адрес "Фолкрофта".
– Эту ночь я никогда не забуду, – пообещал Римо, откидываясь на заднем сиденье.
– Я – тем более.
И Чиун принялся возиться со складками своего кимоно.
Глава 9
Мир вокруг генерала Мартина Лейбера начал рушиться.
За всю свою долгую службу в Пентагоне он усвоил одно твердое правило: не признавать никаких правил. Если можно "наварить" на оборонном контракте – добро пожаловать. Уйти от уплаты очередного налога – с Богом. Вешать тонны лапши на уши сенаторам? Стандартная оперативная процедура. Продукция же оборонной промышленности давно стала для генерала Лейбера ходким товаром. Именно генерал Лейбер отвечал за поставку микросхем для ракетных установок "Минитмен" – двадцать процентов из них оказались неработающими. Армейские вертолеты покрывались броней половинной толщины, заклепки для которой генерал лично заказывал на дешевых распродажах стройматериалов. То, что в боевых условиях они сломаются с легкостью спичек, генерала мало заботило.
Генерал был уверен – все равно его дефектные "Минитмены" никогда не будут задействованы. А если у военного вертолета во время учений отваливался винт, все шишки сыпались на головы производителей. Генерал Лейбер был также уверен в том, что встретит день ухода в отставку с кругленьким счетом в банке и нулевой ответственностью.
Ставки он делал на одну и неизменную величину в мировой политике – равновесие сил сверхдержав.
Генерал был разумным человеком. Он прекрасно изучил тонкости натуры военного. Многие думают, что военные – сплошь сумасшедшие милитаристы; мало кто знает, до чего они ранимы и чувствительны. Они всегда готовы пожертвовать сотнями жизней, чтобы выполнить ту или иную боевую задачу. Собственно, война к этому и сводится – к подсчету потерь. Страну, у которой они наименьшие, как правило, начинают бояться. В западном полушарии таковой были Соединенные Штаты Америки – Господь да благословит их.
Но ни один генерал не одобрит военного конфликта, угрожающего его личному благосостоянию. И тем более жизни. Удел начальства – руководить, а не жертвовать собой попусту. Так было уже во время второй мировой войны, а она успела стать частью довольно далекой истории.
Поэтому ни за что на свете военные США, или СССР, или даже китайцы – а какие они психи, известно каждому – не спровоцируют ядерный конфликт, поставив тем самым под удар свои охотничьи поместья, госдачи и горные домики.
Именно на это и рассчитывал генерал Лейбер. В ядерный век попросту быть не может реальной угрозы мировой войны. И вся военная мощь Америки – показуха, и только. А раз так, если ракета не сможет вдруг вылететь из своей шахты или вертолет упадет с небес, кому какое дело до этого? Показуха и есть показуха.
Так рассуждал генерал Мартин Лейбер до трех тридцати сегодняшнего утра, когда в непосредственной близости от Белого дома рухнула неизвестно кем запущенная допотопная паровая машина. Все ядерные силы были приведены в состояние боевой готовности. Советы, наверное, тоже приняли соответствующие меры. А за ними и китайцы – те себя не заставят ждать. Пальцы уже с надеждой касаются заветных кнопок – для начала новой мировой войны достаточно, чтобы какой-нибудь кретин принял за вражескую ракету стаю чаек, попавшую в поле радарного слежения.
Генерал Лейбер очистил свой письменный стол от хладных останков недоеденного омара одним движением украшенного золотыми листьями рукава. Водрузил в центр стола телефон, уже некоторое время молчавший. Рядом с ним положил блокнот и три остро отточенных карандаша. Теперь придется играть по-крупному. Выгода? Черт с ней! Настала пора побеспокоиться о собственной заднице – ею генерал чрезвычайно дорожил.
Перво-наперво надо придумать, что сказать президенту. Правду, это ясно, ему говорить нельзя. Иначе он, генерал Лейбер, будет выглядеть полным кретином. Все будут не одну неделю потешаться над генералом, которого напугал до смерти свалившийся с неба паровоз. То, что опасность волне реальна, все равно не придет в их тупые головы. А уж что из всего этого устроит пресса... Не говоря уже о том, что его немедленно понизят в звании. Может быть, до генерал-лейтенанта. А может быть, даже и... Он попытался припомнить, какой более низкий чин следует за генерал-лейтенантом, но так и не смог. В Пентагоне он служил так давно, что все бывшее с ним до того почти исчезло из памяти.
– Нужно преподнести это ему посерьезнее, – произнес наконец генерал и, протянув руку к телефону, приготовился набрать номер. Есть у него один знакомец в НАСА – нужно будет с ним посоветоваться... Именно в этот момент телефон зазвонил. Чертыхнувшись про себя, генерал поднял трубку.
– Генерал Лейбер слушает.
– Генерал? – прозвучал в трубке знакомый голос. – С вами говорит президент. Какие новости?
– Мы работаем над ситуацией, господин президент.
– Я не могу больше оставаться здесь, – голос президента звучал сурово. – Представители прессы желают видеть меня, и...
– Лучше всего было бы выдать им пресс-релиз.
– Вы что, шутите? Пресс-релиз – не оправдание целых суток отсутствия! Я должен показаться им, понимаете, показаться!
– Позвольте мне объяснить вам, господин президент, по какой причине вам не следует этого делать.
– И по какой же?
– Я не хотел вам сообщать об этом, пока мы не получим более точную информацию...
– Ничего, сообщайте.
– Я, видите ли, даже не знаю, как вам об этом сказать...
– Как есть. Не забывайте, что я – президент страны. И должен первым узнать об этом.
– Так точно, господин президент, – согласился генерал Лейбер, набирая побольше воздуха. – Наша столица атакована вражеским КРУ – кинетическим разрушающим устройством.
– Боже мой! Никогда не слыхал о таких.
– При неизменном уважении к вам, господин президент, в некоторых вопросах...
– Это нечто совсем новое?
– Мы живем в сложном мире, господин президент. Все меняется слишком быстро. И, по-моему, это вообще первый случай применения КРУ.
– Тем не менее, я обязан вернуться на рабочее место.
– Возможно, всего несколько минут отделяют нас от следующего удара, господин президент.
– Вы твердите мне это уже несколько часов. И не только вы – все словно сговорились, а сегодня – первый день моего президентства. И я...
– Осмелюсь напомнить вам, сэр, что уже вечер. Почти девять часов. Почему бы вам не отдохнуть и обсудить все это утром? Так сказать, на свежую голову...
– Я не изменю своего решения. Я поднимаюсь. Я немедленно вызываю вас для экстренного совещания в Белый дом, где вы расскажете мне все – все, что знаете.
– Так точно, сэр, господин президент, – с явной неохотой ответил Лейбер. – Еще какие-нибудь инструкции?
– Гм... ведь я уполномочил вас действовать от моего имени, верно?
– Так точно, сэр.
– Тогда я передаю трубку своему охраннику. Поговорите с ним, а то он, оказывается, мне не подчиняется.
– Одну минутку, сэр. Моим приказам он тоже не подчинится. Ведь я военный. А он, формально, – гражданское лицо.
– Все равно поговорите с ним. Может быть, он не знает этого.
– Есть, сэр.
В трубку влез вкрадчивый голос агента Службы безопасности.
– Боюсь, генерал, что я не могу подчиниться вашим приказам.
– Вот и прекрасно! Держите его там так долго, как только сможете. Ситуация на поверхности крайне нестабильная.
Трубку снова взял президент.
– Похоже, что вы не очень-то старались.
– Он человек, верный своему долгу, господин президент. И преданный, хотя и упрямый.
– Но есть же какой-то выход...
– Возможно. Но я не знаком с их системой, сэр.
– Но он должен быть! Ситуация чрезвычайная!
У президента явно начали сдавать нервы. В трубке на некоторое время воцарилось молчание. Президент думал. Ничего хорошего это не предвещало. Генерал Лейбер вообще не любил, когда люди думали. Особенно это касалось его подчиненных. Для них существовал только один путь – немедленное и беспрекословное повиновение.
Наконец президент нарушил молчание.
– Напоминаю вам, что я – верховный главнокомандующий.
– Так точно, сэр.
– Я вам приказываю, чтобы вы приказали мне немедленно явиться в Овальный кабинет. Страна должна знать, что ее глава на своем месте. Вы меня поняли?
– Я... да... но...
– Выполняйте!
– Есть, сэр. В качестве исполняющего ваши обязанности я приказываю вам явиться в Овальный кабинет.
– Приказывайте не мне, а агентам Службы.
Генерал Лейбер понял, что президент передал трубку охраннику.
– Я только что приказал президенту явиться в Овальный кабинет.
– Я не имею права нарушить ваш приказ, генерал, – согласился агент.
Генерал Лейбер положил трубку.
– Лучше бы ты имел такое право, зараза... – изрек он потускневшим голосом.
Словно пленник, ждущий неминуемой казни, генерал Лейбер поднялся на ноги, негнущимися пальцами возложил на лысеющую голову фуражку, расправил галстук.
Рано или поздно всем приходится платить по счетам...