- Так, Анна Ивановна, мы и обслуживаем наше Садовое колечко: ты из поднебесья, я из подземелья.
Никита живо обернулся:
- А у него есть конец, у кольца?
- Ты что ж в разговор взрослых людей встреваешь? - спросила женщина. - И вообще, что это ты здесь один делаешь? Где ты живёшь?
- Я близко, возле булочной, - сказал Никита.
Отсюда, из дверей, если высунуть голову под дождь, видна была витрина, в которой стояла целая гора пышных булок и круглых хлебцев. Никита не прибавил только, что это совсем другая булочная, но ведь его никто про это не спрашивал!
- Самостоятельный, - сказал мужчина.
Никита отвернулся и стал было опять смотреть на падающую воду, но мужчина тронул его за плечо:
- Так-то, тёзка Никита!
Никита до того удивился, что даже рот открыл.
- Чему ж ты удивляешься? Меня тоже Никитой зовут, по отчеству - Кузьмичом.
Оказывается, под крышей чудеса продолжались и в мокрую погоду.
- Вроде потише дождь? - сказала женщина. - Может, пойдём?
- Маленький прошёл, большой начался, - ответил Никита Кузьмич.
- В вашей речке теперь воды прибудет, - сказала женщина.
Никита не вытерпел:
- А какая ваша речка?
Большой Никита сделал таинственное лицо и быстро проговорил маленькому прямо в ухо:
- Моя речка Незнайка, летом Непросыхайка, в зиму Незамерзайка. - И повернулся к своей собеседнице: - Всё-таки придётся мне обратно спуститься.
- Вы ж смену отработали, - сказала Анна Ивановна. - Что вы там, сокровища какие забыли?
- Вот именно, сокровища. Свёрточек небольшой, - ответил Никита Кузьмич. - А на обратном пути я прямо к вам в поднебесье - чай пить. Договорились?
И Никита Кузьмич вышел из подъезда.
Он шагал, наступая на лужи, и брызги летели во все стороны из-под его сапог. "Эх, обувка на мне рабочая, не гостевая", - с сожалением взглянул он на свои сапоги. И очень удивился. Потому что рядом с его сапогами торопливо шагали по лужам маленькие, тоже забрызганные грязью калоши. Конечно, они шагали не сами по себе: в них были обуты ноги меньшого Никиты.
Никита Кузьмич тут же остановился.
- Ты куда это отправился? - спросил он.
- Я с вами, - объяснил Никита, на ходу заталкивая в карман тесёмку калошного мешка.
- Куда со мной?
- В подземелье.
- Э, нет! - сказал Никита Кузьмич. - Туда детям не разрешается. Ещё в речку свалишься, кто тебя знает!
- Я знаю. Я не свалюсь! - ответил Никита. - Я вон на том экскаваторе ездил - напарником у машиниста - и то не свалился!
- Вон что… напарником? - Никите показалось, что Никита Кузьмич собирается улыбнуться, и он тоже начал улыбаться, но старший Никита спросил: - А мать не заругает?
- Не заругает! - воскликнул Никита. - Мамы дома нет, она дежурит в больнице, и Марины тоже нет. Они придут, и я как раз тоже приду!
И Никита поднял на Никиту Кузьмича свои круглые светлые глаза. Глаза как бы говорили, что он самый хороший, самый послушный мальчик, что ему необходимо показать речку Незнайку и что если он эту речку не увидит, то уж и неизвестно, как ему дальше на свете жить.
- Ну ладно, так и быть, пойдём, - согласился Никита Кузьмич. - Тут недалеко…
И они пошли к речке Незнайке. Никита старался шагать с большим тёзкой в лад, однако ноги у младшего были короткие, шаги получались мелковатые. И взрослый Никита придерживал свой широкий шаг.
- Только гляди не заробей, - сказал он.
- Не, я храбрый! - уверил Никита. - Я даже один раз за нашего кота Василия мыша поймал!
- Как же ты его поймал? - удивился старший Никита.
- Очень просто. Василий спал себе и спал. А мышь ходил себе по полу…
- Не ходил, а ходила…
- Ну, всё равно, а мыша ходила…
- Да не мыша, а мышь, - опять поправил Никита-старший.
- Я так сразу первый и сказал, что мышь ходил…
- Ах ты батюшки! - потерял терпение Никита Кузьмич. - Ну чем дело-то кончилось?
- Васька спал и спал, а я как прыгнул, как схватил его за хвост…
- Ваську?
- Да нет, мыша! И поймал!
- Ну, положим, это ты хвастаешь, - сказал старший Никита. - А хвастунов у нас не больно уважают.
Никита умолк. Он и правда прихвастнул сгоряча. Был такой случай в жизни: Васька спал, Никита сидел на табуретке, а глупый мышонок вылез из-под пола и стал разгуливать прямо рядом с Васькиным хвостом. И, если бы Никита прыгнул, он, возможно, и поймал бы мышонка. Но дело в том, что Никита не прыгнул. Наоборот, он даже подобрал повыше ноги. Конечно, это было год назад. Никита был гораздо моложе, но всё-таки лучше ему не хвастать таким подвигом…
- Пришли! - объявил Никита Кузьмич, и они остановились.
Не было никакой реки. У их ног лежала круглая чугунная крышка. Никита Кузьмич наклонился, крякнул, поднял крышку, и перед ними открылся чёрный глубокий колодец.
- Не заробеешь? - опять спросил старший.
- Нет, - ответил Никита и облизнул пересохшие от страха губы.
Никита Кузьмич шагнул в колодец и стал виден лишь по пояс.
- Давай-ка спускай ногу.
Он потянул Никиту к себе вниз и установил его ногу на железной перекладине невидимой лестницы:
- Стоишь?
- Стою.
Снизу тянуло холодом.
- Пока солнышко над головой, может, передумаешь?
- Нет!
Тут и правда из-за туч вылезло солнце и осветило всю площадь и ржавую чугунную крышку своим золотым светом. Сразу над асфальтом заструилось нежное, как дыхание, облачко пара, засияли стёкла в домах, и автомобили на повороте пустили быстрых зайчиков. Никите очень не захотелось прощаться с солнышком, но он лишь коротко вздохнул и стал спускаться.
- Молодец! - слышал он снизу голос Никиты Кузьмича. - Молодец, тёзка!
И Никита чувствовал, как сильная рука брала его ногу и помогала ей нащупывать следующую перекладину.
Так они спускались по крутой лестнице вниз, и становилось вокруг них всё холоднее, всё темнее, и Никита Кузьмич трижды спрашивал снизу: "Как дела?" - и трижды Никита отвечал: "Хорошо!" - хотя голосок у него стал теперь совсем тоненький и дрожал.
- Прыгай! - скомандовал наконец старший, и Никита зажмурился, отцепил руки и прыгнул вниз.
Здесь совсем не было страшно. Они оказались в круглом, как труба, туннеле. Светила неяркая электрическая лампа в проволочной сетке.
Два Никиты - старший и младший - стояли на мостике с железными перилами, а под мостиком, по дну туннеля, катила мутные воды река и крутились маленькие островки грязной пены.
- Вот она, моя Незнайка! - сказал Никита Кузьмич.
- А зачем она? - спросил Никита. - Всё равно её никто не видит.
Никита Кузьмич удивился его вопросу и как будто даже обиделся. Он снял очки и внимательно поглядел в светлые Никитины глаза.
- Да, - сказал он наконец, - твоя правда: мою речку никто не видит. Незнатная речка, в географиях не обозначена, рыбы в ней не наловишь, и корабли по ней не плывут, но…
- Плывут, плывут! - вдруг закричал Никита. - Вон, плывёт!
И в самом деле, зарываясь носом в бугорки пены, вертясь в тёмных омутах, плыл по подземной реке кораблик.
- Щепка прорвалась, - сказал Никита Кузьмич.
- Нет-нет! - закричал Никита. - Это мой кораблик, я его сам сделал! Поймайте его!.. Пожалуйста!
- У нас тут, тёзка, нырять не полагается. Пусть плывёт дальше, в Москву-реку…
Но кораблик прибило к мокрой бетонной стенке туннеля, и, пока он покачивался на воде, Никита Кузьмич подцепил его багром и вытащил.
Это была совсем незнакомая щепка. Но Никите так хотелось думать, что именно его кораблик плывёт по подземной реке!
- Мой! - сказал Никита. - Только парус потерял. - И он засунул свой трофей в калошный мешок.
- Всё! Полезем, тёзка, обратно наверх.
- А свёрток с сокровищами? - напомнил Никита.
- И свёрток захватим.
Никита Кузьмич открыл какой-то скрипучий железный ящик и вынул свёрток. Он оказался обыкновенным бумажным пакетом, перевязанным простой верёвочкой.
Никите очень захотелось сейчас же посмотреть, какие в нём сокровища. Может, камни-самоцветы? Они всегда хранятся в ржавых сундуках в подземельях. Но он не стал опять приставать с расспросами, а только сказал:
- В бумажном - плохо. Может порваться, какая-нибудь одна штука потеряется.
- Не потеряется! Они все в одной цепочке! - Старший Никита взял младшего за бока и поставил на первую перекладину лестницы: - Лезь!
Только Никита собрался лезть, старший опять скомандовал: стоп!
Никита опустил обратно уже поднятую было ногу.
- Несподручно со свёртком, - сказал Никита Кузьмич.
- Дайте я его в калошный мешок пока что засуну.
- Донесёшь?
- Донесу! - сказал Никита. - Я даже Серёжу Лопатина один раз поднимал, а он во какой - самый первый на зарядке стоит!
Тут Никита поскорей замолчал, потому что опять прихвастнул и побоялся, не получилась бы неприятность, как с Васькой и мышью.
Никита Кузьмич засунул свёрток в Никитин мешок, затянул потуже верёвочку, и они полезли. Вскоре дохнуло им в лица свежим ветерком, запахло дождём, где-то возле самых ушей Никиты зашелестели шины по мокрому асфальту. И вдруг глазам стало светло.
- Ой, - сказал Никита и замер от восторга и удивления.
Низкое солнце стлало по площади свои лучи, и из-под колёс машин, у самой земли, вставали маленькие радуги.
- То-то! - ответил Никита Кузьмич. Его голова уже тоже показалась из колодца. - Эти радуги никто на площади не видит, только мы с тобой, снизу.
Подошёл милиционер.
- Сынка водил подземное царство показывать? - спросил он Никиту Кузьмича.
- Да, водил сынка, - ответил тот.
Милиционер протянул руку, помог Никите вылезти.
- Видал, парень, какой речкой твой батя заведует, а?
- Ему речка не понравилась, - усмехнулся Никита Кузьмич. - Говорит, не видна никому.
- Объяснить требуется, - сказал милиционер, и глаза у него сразу сделались строгие и неподвижные, как на фотокарточке. - Вот что, малый, без неё, без речки, наша столица чистой не будет. Речка всю грязь собирает со дворов и улиц, все талые воды и уносит из города. Сделай, парень, конкретный вывод: не всякое дело, важное для народа, - на виду!
- Он не поймёт, мал ещё, - махнул рукой Никита Кузьмич.
- Нет, пойму! - сказал Никита громко, так громко, что на него посмотрели все прохожие с тротуара. - Я пойму обязательно.
Когда до высокого дома осталось дойти совсем немного, старший Никита подал младшему руку.
- Будь здоров, тёзка, - сказал он. - Теперь я пойду в гости, а ты отправляйся прямиком домой. Договорились?
Никита грустно кивнул.
Он ещё постоял на краю тротуара, глядя вслед Никите Кузьмичу. Вот тот поднялся на широкие ступени, вот уже вошёл в высокую дверь, в самую главную башню… Счастливый! Сейчас поднимется на самый верх, на двадцать шестой этаж. На таком высоком этаже, может, даже мама никогда не бывала. А Марина уж наверняка! А Серёжка Лопатин прямо лопнул бы от зависти, если б Никита забрался так высоко…
Но теперь делать нечего, надо уходить.
И тут ноги его начали гудеть, что они устали, и живот ворчать, что он хочет есть, и плечи жаловаться, что им надоело таскать мешок. В самом деле, верёвка от мешка стала почему-то острой и режет плечо. Калош в мешке нет - вот они, на ногах у Никиты. Почему же мешок тяжёлый?
И вдруг он вспомнил: да ведь Никита Кузьмич забыл в мешке свёрток! Свёрток с сокровищами! Бедный Никита Кузьмич! Где ж он будет искать Никиту - ведь он даже адреса Никитиного не знает.
И, не теряя ни секунды, Никита что есть духу помчался к высокому дому, к самой главной башне.
Лифт был открыт. В нём на табуретке тихохонько сидела лифтёрша и читала толстую книжку.
- Мне надо поскорей на двадцать шестой этаж, в поднебесье, к Анне Ивановне, - выпалил одним духом Никита.
- Ну что ж, поедем к Анне Ивановне, - согласилась лифтёрша, закрыла книжку и повернула на стенке рычажок. Дверь лифта сама собой закрылась.
Никита хотел рассказать лифтёрше про сокровища, которые он везёт, но только он открыл рот, как лифтёрша объявила:
- Вылезай! - И дверь сама собой опять открылась.
- Не вылезу! - сказал Никита. - Мне ехать надо!
- Приехали! - ответила лифтёрша.
- Мне на самый верх надо! - возразил Никита.
- Да мы и есть на самом верху, - сказала лифтёрша. - Просто лифт у нас неслышный и быстрый. Ты и не заметил, как мы быстро поднялись. Вот тебе двадцать шестой этаж, вот тебе дверь Анны Ивановны. Вылезай, пассажир дорогой!
И Никита вылез.
За то, что Никита принёс забытый свёрток, все его хвалили. За то, что он такой молодец, ему позволили смотреть в окошко, сколько он захочет. И ещё дали бублик.
На двадцать шестом этаже высокого дома, под самой золотой звездой, жила Анна Ивановна с дочерью, десятиклассницей Зиной. Над их окном плыли хлопья рассеянной тучи, а ниже подоконника летали птицы.
Отсюда, с высоты, площадь показалась Никите игрушечной. По ней ползли троллейбусы величиной со спичечную коробку, а тротуары напоминали муравьиные дорожки. Садовое кольцо уходило в обе стороны от площади, и по нему бежали машины, похожие на жучков.
Город был виден далеко. Кремль стоял перед Никитой как на ладони, и под вечерним солнцем жарко алели пятиконечные звёзды на башнях и светло сияли купола старинных церквей.
Никита так засмотрелся, что Зина с трудом оттащила его от окна.
- Ты кто такой? - спросила Зина.
- Он мой приятель, путешествует по Садовому кольцу, - ответил Никита-старший.
- Он путешествует, а мать, верно, волнуется. Вот мы сейчас этого путешественника домой отправим! - сказала Анна Ивановна.
Но Никита в это время грыз бублик, во рту у него был шум, и этих неприятных слов он не услышал.
Когда он съел последний кусок, в комнате сразу стало тихо, и в этой тишине голос Никиты Кузьмича произнёс:
- Пришёл парень из детского сада, а матери дома нет.
Мамы и правда дома не было, и Никита грустно кивнул.
И сразу возле глаз у Анны Ивановны улеглись добрые лучики-морщинки, она погладила Никитин затылок.
- Ах ты бедный! - сказала она. - И ключей от дома у тебя нет?
Ключей у Никиты действительно не было, и он опять грустно кивнул.
- Тогда подсаживайся поскорей к столу, - засуетилась Анна Ивановна, - выпей чайку с вареньем. Зина, налей ему. Наверно, проголодался мальчонка.
Никита и правда проголодался, и чай с вареньем и бубликами ему очень понравился.
- А ты кто? - спросил Никита у Зины.
Она была в коричневом платье, и светлая её коса лежала на плече, поверх школьного фартука. Но Никита ни за что не поверил бы, что девушка, которая живёт выше птиц, - обыкновенная школьница, такая же, как его сестра Марина.
- Кто я? - засмеялась Зина. - Мы с мамой небесные бакенщики!
Прошлым летом в деревне Никита видел по вечерам на реке красные огоньки. Их зажигал знакомый бакенщик дядя Фёдор, чтобы в темноте пароходы знали свой путь, не садились на мель, не врезались в берега.
- Бакены в небе стережём, - объяснила Зина.
Она могла сказать, что каждый вечер зажигает звёзды в небе, - Никита не удивился бы. Он уже начинал привыкать к чудесам.
Зина повернулась к окну:
- Гляди наверх. Видишь вокруг соседней башни венок из лампочек?
На белом камне стены лежал едва заметный розовый отблеск.
- Сейчас ещё не стемнело, и свет от ламп чуть виден, - сказала Зина. - А ночью вокруг всех наших пяти башен и вокруг острого шпиля засветятся красные веночки. Мы с мамой следим, чтобы они не погасли, иначе самолёты могут поранить себе крылья.
Никита с уважением посмотрел на девушку и на её мать.
- Запутала ты его совсем! - засмеялась Анна Ивановна. - Вообще-то я дворник… - Она дала Никите бутерброд с вареньем.
- Мама у нас Млечный Путь подметает. Видал, в небе светится такая дорога, она вымощена осколками звёзд? Вот мама её и подметает… - Зина засмеялась, засмеялись влажные её зубы и ямочки на щеках. - Тебе у нас нравится? - спросила Зина.
- Ага, - сказал Никита. Ему захотелось долго глядеть, как она улыбается. Но всё-таки пора было уходить.
Он встал и вежливо поблагодарил за чай с вареньем.
- Да, пора, тёзка, пора! - сказал Никита-старший. - Всё!
- Нет, не всё! - ответил Никита. - А сокровища посмотреть?
- Какие сокровища? - удивилась Зина.
- Камни-самоцветы, которые все в одной цепочке, - сказал Никита.
- Что?! - спросил Никита Кузьмич и сдвинул на лоб очки.
- Да! - не отступил Никита. - Вы сами сказали: "Сокровища забыл!" А я их принёс! Вот они, в свёртке!
Тут Никита Кузьмич как схватится двумя руками за свёрток!
- Ой, не могу, ой, уморил! - стал он охать, стонать и даже всхлипывать.