- Ой, да это так, ничего, - заторопилась я, заталкивая красную тетрадку обратно.
- Это, случайно, не сказка про оленей? - спросил папа Молли.
- Ну… вроде того, - застеснялась я.
- Можно взглянуть?
- Ой, нет, она такая глупая. Не знаю, зачем я ее сюда притащила, - сказала я.
- А можно, я посмотрю? - попросила Молли.
Пришлось дать.
Ее мама и папа заглядывали дочке через плечо.
- О, Эмили, это просто чудесно! Я думаю, ты станешь соперницей Дженны Уильямс, когда вырастешь! - сказала мама Молли.
- Обязательно покажи ее Дженне Уильямс, - сказал папа Молли.
- Нет, ни за что! - перепугалась я.
- Ей наверняка будет интересно, - сказал Боб.
- Очередь опять двигается! - сказала Молли.
Очередь действительно продвинулась, и мы наконец-то оказались внутри магазина. Там было очень жарко и шумно, дети болтали, хохотали и галдели. Некоторым подарили воздушные шарики в виде животных, они ужасно пищали. То и дело кто-нибудь из малышей слишком сильно сжимал свой шарик, и тот лопался с громким "бум!".
- Мне здесь не нравится! - заныл Максик. - Я хочу выйти!
- Пожалуйста, Максик, постарайся еще совсем чуть-чуть вести себя хорошо, - умоляла я. - Мы уже почти пришли!
- Я стараюсь, но мне здесь все равно не нравится! - горестно ответил Максик.
- Мне тоже не нравится, - сказала Вита. - Все толкаются и пихаются, жарко и опять хочется пить.
- Ну, мы точно почти совсем пришли. Потерпите еще самую чуточку, я вас прошу!
Тут очередь снова дернулась вперед, мы завернули за угол, и оказалось, что мы действительно почти совсем пришли.
- Смотрите! - Папа поднял Молли на руки, чтобы ей было видно. - Вон она, Дженна Уильямс, - там, в уголке.
Я встала на цыпочки и вытянула шею.
Я увидела большой изумрудно-зеленый транспарант, тоже украшенный мигающими лампочками, стул, стол, накрытый переливчатой зеленой скатертью, и худенькую, коротко остриженную женщину, которая улыбалась всем подряд и подписывала книжку за книжкой. На ней были юбка и топ точно такого же оттенка, как и мое зеленое платье! И много-много колец на пальцах. "Интересно, - подумала я, - в этих кольцах у нее настоящие изумруды?"
Я сняла со своей руки Балерину и покрутила на пальце колечко.
- Боже мой, какое чудесное кольцо! - сказала мама Молли.
- С изумрудом, - сказала я. - То есть я так думаю.
- Самое подходящее кольцо для сегодняшней встречи, - сказала мама Молли. - Уже недолго осталось! Ну как, девочки, волнуетесь?
Молли-то, конечно, волновалась, она так и повисла на своем папе. Старшие сестры, Джесси и Фиби, тоже, по-моему, нервничали. Они прочли много книг Дженны Уильямс, когда были помладше. Теперь они передали свои книги Молли, но каждая сохранила у себя по одной, самой любимой, и теперь они принесли эти книги, чтобы Дженна их подписала.
Я покрепче ухватила свои книжки и книжки Дженни, зажала под мышкой Балерину, а рюкзак повесила на плечо. Я была сама не своя от волнения. Зря я не сходила в туалет, пока была возможность. Я старалась придумать хоть один умный вопрос. Хорошо бы выучить его наизусть, чтобы не опозориться. До чего же глупо, я всю жизнь мечтала познакомиться с Дженной Уильямс, я простояла несколько часов в очереди, лишь бы ее увидеть… И вот теперь струсила, непонятно почему.
А вдруг я не смогу выдавить из себя ни одного слова? Буду молча стоять и краснеть, как идиотка? А вдруг я уроню книги Дженни? Господи, что я буду делать, если Дженна Уильямс спросит, как меня зовут, а потом напишет "Эмили, с наилучшими пожеланиями" на книжках Дженни?
Несколько девочек, толпившихся вокруг Дженны Уильямс, вдруг направились к выходу, махая руками и улыбаясь. Молли с мамой, папой и сестрами подошли к столику. Они долго там простояли. Молли совершенно не стеснялась. Она все время что-то говорила, смешила Дженну Уильямс, а вся ее семья смотрела на нее с нежностью.
Папа Молли купил по экземпляру "Изумрудных сестер" для Молли, для Джесс и для Фиби. Вообще-то Молли была для такой книжки еще маленькая, а Джесс и Фиби - уже слишком большие. Потом он взял из блестящей зеленой стопки четвертую книжку.
- Это тебе, Эмили. Иди сюда, попроси ее подписать!
Я споткнулась, чуть было не уронила неустойчивую башню из книг. Вита прошмыгнула мимо меня и первая подскочила к столику.
- Привет, Дженна, меня зовут Вита! Я обожаю ваши книжки! - затараторила она. - А вы напишете в какой-нибудь книжке про девочку по имени Вита?
- Может, и напишу, - сказала Дженна Уильямс. - Вита - очень красивое имя.
- А я Максик. Мое имя уже есть в книжке про дикие чудовища, - сказал Максик.
- Знаю. Я люблю эту книжку, - сказала Дженна Уильямс.
Бабушка толкнула меня в спину.
- Иди тоже что-нибудь скажи, Эм!
Но я все топталась на месте, умирая от смущения.
- Господи ты боже мой, ты что, язык проглотила? Зря мы, выходит, мучились в этой ужасной очереди? - сказала бабушка и, покачав головой, обратилась к Дженне Уильямс: - А ведь она у нас ваша поклонница номер один!
Дженна Уильямс улыбнулась мне:
- А, так ты и есть Эмили, которая пишет сказки про оленей?
Папа Молли с улыбкой кивнул мне. Я покраснела до корней волос.
- Можно мне посмотреть твою сказку на минуточку, Эмили? - спросила Дженна Уильямс.
Она помогла мне пристроить на стол башню из книг, чтобы я могла залезть в рюкзак. В процессе я уронила Балерину.
- О, это та самая игрушка? Я слышала, ты замечательно развлекала детей в очереди. А мне покажешь?
Я надела Балерину на руку. Она была храбрее меня. Она ни капельки не стеснялась.
- Очень рада познакомиться с вами, Дженна Уильямс, - сказала Балерина. - Для меня большая честь, что вы захотели взглянуть на мою историю. Вот.
Она протянула тетрадку Дженне. Дженна начала читать, потом перелистала страницы.
- Это замечательно, Эмили! Придумано просто здорово! Смотри, вот возьму и использую твою идею в одной из своих книг!
- Мы с Эмили будем только рады! - сказала Балерина.
- Наверное, нужно будет написать на книге "Изумрудные сестры" сразу вам обеим: "Эмили и Балерине", - сказала Дженни Уильямс. - Эй, у тебя одежда идеального цвета. И мне так нравятся зеленые прядки в волосах!
- Это в вашу честь, - сказала Балерина. - Я хотела, чтобы и мне покрасили рожки в изумрудно-зеленый цвет.
- Я уверена, что тебе это было бы очень к лицу, - сказала Дженна Уильямс.
Она подписала книжку, которую купил для меня милый папа Молли, потом подписала все мои книги в бумажных обложках, а потом я осмелилась попросить, чтобы она поставила автографы на книги Дженни в твердых переплетах. Она снова и снова подписывала свое имя, кольца у нее на пальцах так и сверкали. Мне бросился в глаза перстень на мизинце, с большим зеленым камнем.
- Это настоящий изумруд? - прошептала я.
- Мне нравится воображать, что да, - ответила она и улыбнулась. - У писателей очень хорошее воображение. - Она протянула мне тетрадку. - Я думаю, когда-нибудь ты обязательно станешь писательницей, Эмили. Мне было очень приятно познакомиться с тобой. И с Витой, и с Максиком. И с тобой тоже, Балерина.
Балерина помахала ей лапкой, а я тем временем свободной рукой кое-как затолкала подписанные книжки в рюкзак.
Бабушка взяла меня за плечи и повела к выходу.
- Ну что, твоя душенька довольна? - спросила бабушка. - И стоило ради этого ждать так долго!
- Все-таки очень приятно, что Дженна считает, что Эмили тоже станет писательницей, - сказал папа Молли.
- Спасибо вам за все, - сказала бабушка. - Скажи спасибо Моллиному папе, Эм, за то, что он купил для тебя книжку, хотя мы непременно отдадим ему деньги.
- Нет-нет, это тебе маленький подарок за то, что не давала Молли скучать, пока мы стояли в очереди. А ты сама довольна, Эмили? Все твои желания сбылись?
- Почти, - ответила я, нащупала сквозь мохнатую шубку Балерины свое колечко и снова повернула его на пальце.
- Не надо, Эм, щекотно! - проворчала Балерина. - Не трать зря время на все эти загадывания. Неужели ты никогда не сдаешься?
- Никогда! - шепнула я в ее маленькое плюшевое ушко. - И вообще, помолчи хоть минуту! Надоело смотреть, как ты выпендриваешься на публике. Ты всего лишь перчаточная кукла, понятно?
Я зажмурилась и снова загадала желание.
- Смотри, куда идешь, Эмили, здесь такая толпа, - сказала бабушка, направляя меня через переполненный магазин. - Вита! Максик! Господи ты боже мой, что это вы все зажмурились?
- Ш-ш-ш, бабушка, мы загадываем желание, - сказала Вита.
- Загадываем, загадываем, загадываем, - подтвердил Максик.
- Сил моих больше нет! - воскликнула бабушка. - Давайте открывайте глаза сию же минуту, попрощайтесь с Молли и ее семьей.
Я так сильно зажмурилась, что, когда открыла глаза, в первое мгновение все перед ними расплылось. Я заморгала, стараясь сфокусировать взгляд. Мы выбрались на улицу, на яркий солнечный свет. Вита, хлопая длинными ресницами, бурно обнимала Молли. Максик протирал глаза. Потом широко раскрыл их.
Лучше бы не раскрывал! Человек с воздушными шариками в виде животных устроил представление для людей, стоявших в очереди. У него были мешковатые белые штаны, громадные башмаки и красный круглый нос.
- Клоун! - завизжал Максик и кинулся бежать.
- Господи, - застонала бабушка. - Максик! Вернись, дурачок! Эм, догони его скорее!
Я побежала за ним через площадь. Ножки у Максика были маленькие, тоненькие, как палочки, но страх подгонял его, и он летел как ветер.
- Стой, Максик! Вернись! Заблудишься! - кричала я.
Петляя в толпе, Максик выскочил к жонглеру на велосипеде, шарахнулся от него в сторону и вдруг застыл, уставившись на серебряную девушку.
Я подбежала к нему.
- Максик, ты с ума сошел, нельзя так убегать! - набросилась я на него.
Он меня не слушал. Он стоял, не моргая, и как зачарованный смотрел огромными глазами на серебряную танцовщицу, показывая на нее пальцем.
- Это просто тетенька изображает статую, Максик, - сказала я. - Пойдем к бабушке.
Максик оцепенел. Я не могла сдвинуть его с места. Он дико мотал головой и все показывал пальцем. Я посмотрела на серебряную девушку. Какой-то человек высыпал в ее тарелочку целую горсть монет, и теперь танцовщица все кружилась и кружилась, а этот человек восхищенно смотрел на нее и хлопал в ладоши.
Шея у него была обмотана шарфом. Вязаным разноцветным шарфом. Точно таким, какой я связала папе в прошлом году на Рождество.
Почему этот чужой человек надел папин шарф? Он и сам был похож на папу, только более худой, какой-то обыкновенный, со скучной короткой стрижкой ежиком.
Человек что-то сказал девушке. Она как раз собиралась снова замереть на месте в позе статуи, но от его слов не удержалась и захихикала. Это было очень похоже на папу.
Он наклонил голову набок, усмехнулся.
Это был папа!
- Папа! крикнула я. - Папа, папа, папа!
Я дернула Максика за руку, и мы оба кинулись к нему.
- Папа! - завопил Максик.
Папа вздрогнул, оглянулся, но нас не увидел. Он еще что-то сказал серебряной танцовщице и пошел прочь.
- Ой, папа, папа, подожди! - орала я, расталкивая прохожих.
Я ничего не видела, кроме папы, я страшно боялась, что он сейчас исчезнет.
Я начисто забыла про жонглера на одноколесном велосипеде. Я его даже не заметила. Просто врезалась в него на полном ходу, так что он чуть не улетел в мировое пространство. Максик с криком упал на колени. Я тоже покачнулась, не удержала равновесие с грузом книг за спиной, рванулась вперед, протягивая руки к папе и едва не сбив его с ног. Не дотянулась до него и упала носом вниз, машинально подставив руку.
Я подняла голову и позвала:
- Папа!
- Эм! Господи, Эм!
Он стоял рядом со мной на коленях, прижимал меня к себе, баюкая мою голову.
- Ой, папа, ой, папа, это правда ты? - всхлипывала я. - А где твоя коса?
- Солнышко, да ну ее, мою злосчастную косу. Что ты делаешь в Лондоне? Ты что, здесь одна?
- Я здесь, папа! - Максик, хромая и прыгая на одной ноге, налетел на папу.
- Максик, маленький мой! И тоже как из-под бомбежки. А где Вита?
- Я здесь! Папа, ах, папочка!
Вита с визгом подбежала к нам, за ней еле поспевала бабушка с босоножками в руке, подобрав юбку выше колен.
- Боже, это ты, Фрэнки! Я так и знала. Господи ты боже мой, что ты сделал с детьми? Максик, ты ушибся?
- Да! - ответил Максик, вцепившись в папу мертвой хваткой.
- Бедный малыш, - сказал папа. - А ты как, Эм? Ты так шлепнулась…
- Руку больно, - сказала я и расплакалась.
- Я тоже упал, а не реву! - похвастался Максик.
- Что с Балериной случилось? - завопила Вита.
Я посмотрела на Балерину, которая болталась у меня на руке. Ее рожки погнулись, нежный розовый носик вообще оборвался.
- Мы починим Балерину, не волнуйся, Вита, но сначала нужно починить Эм. Покажи-ка руку.
Папа осторожно потащил с моей руки Балерину. Я не сдержалась, заплакала сильнее.
- Прекрати, видишь ведь, ей больно! - Бабушка опустилась рядом с нами на колени. - Дай, я погляжу, Эм. Не плачь так.
- Да все нормально папа делал. Мне совсем не больно, - прорыдала я.
Папа тихонько покачивал меня, рассматривая мою руку. Она была согнута под каким-то странным углом и не хотела снова выпрямляться.
- По-моему, ты ее сломала, бедненькая моя, - сказал папа. - Не волнуйся, сходишь в больницу, тебе наложат гипс.
- Пап, а ты проводишь меня в больницу?
Папа замялся.
- Я тебя отведу, Эм, - сказка бабушка, отталкивая папу.
- Я хочу с папой! - закричала я.
Вита сказала:
- Это не твой папа, а мой.
- Мой папа, мой папа! - подал голос Максик.
У папы были слезы на глазах.
- Да, все вы - мои замечательные детишки, и я, конечно, отведу тебя в больницу, принцесса Эсмеральда. Я поговорю с врачами и медсестрами, чтобы они получше тебя лечили, и мы потребуем, чтобы тебе сделали изумрудно-зеленый гипс, хорошо?
- А можно и мне гипс, папа? - заныл Максик. - Я тоже хочу сломанную руку!
- Из-за тебя все вышло, Фрэнки, она бежала к тебе, - сказала бабушка.
- Я знаю. - Одна слезинка скатилась у папы по щеке.
- Не плачь, папа! Никто не виноват. Я просто упала. Я неуклюжая толстуха, вот и все.
- Ты совсем не толстая, малышка. Ты так сильно изменилась, просто ужас, я тебя едва узнал!
Папа крепко обнял меня, и Виту, и Максика. Он прижимал нас к себе, как будто был не в состоянии отпустить.
- Так и будем сидеть посреди площади, чтобы все на нас глазели? Хватит разыгрывать спектакль перед детьми, возьми лучше мобильник, Фрэнки, и вызови "скорую", - велела бабушка. - Нужно доставить Эм в больницу.
В итоге мы поехали не на "скорой помощи". Боб, шофер Дженны Уильямс, видел, как я упала. Он подбежал к нам.
- Моя машина стоит за магазином, у погрузочного люка. Я вас довезу до больницы за пять минут, получится быстрее, чем дожидаться, пока приедет "скорая". Ты здорово держишься, молодец, - сказал он мне и взвалил на спину мой рюкзак с книгами.
Папа и бабушка помогли мне встать. Мы обошли вокруг магазина и не поверили своим глазам, когда увидели роскошный серебристый автомобиль.
- Это "Мерседес"! - прошептала бабушка.
- Я как настоящая принцесса! - заявила Вита, подпрыгивая на кожаном сиденье.
- Я буду сидеть на коленках у папы в шикарной машине, - сказал Максик.
Папа сел сзади, с нами. Одной рукой он обнимал Виту, другой - меня, на коленях у него сидел Максик. Бабушка села впереди, рядом с Бобом.
- Большое вам спасибо, - сказала бабушка. - Прямо неловко, что из-за нас столько хлопот. Эм, у тебя кровь не идет, надеюсь? Не запачкай обивку!
Больница была не очень далеко. Я бы не прочь, чтобы Боб отвез нас куда-нибудь в Тимбукту. Мне хотелось только сидеть, прислонившись к папе, хоть целую вечность.
Я боялась, что папа уйдет, как только мы доберемся до отделения травматологии. Бабушка без конца твердила, чтобы он так сделал.
- Я остаюсь, - твердо сказал папа.
- Дай-ка сюда твой мобильный, я позвоню Джули. Эм сейчас нужна мама, а не ты, - сказала бабушка.
Папа дал ей мобильник, и она стала звонить. Мама, как услышала о том, что случилось, сказала, что уже едет. Я очень обрадовалась, но все равно не выпускала папину руку.
Я сказала:
- Мне нужны и мама, и папа.
- Мне тоже! - сказала Вита.
- Мне тоже! - сказал Максик.
Я повернула колечко с изумрудом на бедной своей руке, которую так и дергало болью, и снова загадала желание.
Папа заметил.
- Ты еще носишь свое колечко, принцесса Эсмеральда?
- Конечно, папа!
- Сними его сию же минуту! - приказала бабушка.
- Нет!
- Обязательно нужно снять. У тебя рука уже распухает. Если сейчас не снимешь, кольцо застрянет на пальце.
- Ну и пусть застрянет! Пожалуйста, бабушка, не надо его снимать! Ой!
Я хотела вырвать руку, и ее тут же пронзила жуткая боль.
- Тихо, тихо, не надо ее трогать! Успокойся, Эм. Бабушка права. Иди сюда, солнышко, я осторожно сниму твое колечко. Не расстраивайся, ты сможешь его носить всю оставшуюся жизнь, только пусть сперва твоя бедная рука заживет. - Папа осторожно покрутил кольцо и в конце концов стащил его с пальца. - У тебя есть карман?
- А можно, ты его положишь к себе в карман, папа?
- Ладно, я его поберегу для тебя, солнышко. А Балерину, Вита, мы отвезем в специальную оленью больницу, там ей поправят ее бедненькие рожки и сделают косметическую операцию - аккуратненько заштопают носик. - Папа посмотрел на Максика. - Как поживают твои фломастеры, малыш?
Максик не ответил, только уткнулся головой папе в бок, как будто хотел провертеть в нем дыру.
Я сказала:
- Они все кончились, потому что он без конца писал тебе письма.
Я думала, папе будет приятно, но у него стало такое лицо, как будто он сейчас опять заплачет.
- Да, поплачь, тебе полезно, - сказала бабушка с горечью.
Подошла медсестра и позвала меня на рентген.
Бабушка встала и начала оттаскивать Виту с Максиком от папы.
- Идите с сестрой!
- Нет, к сожалению, им туда нельзя. Только Эмили, и, может быть, папа пойдет с ней? - предложила медсестра.
- Ой, да, пожалуйста!
Так что мы пошли с папой. Он был со мной, пока мне делали рентген, а потом меня отвели в маленькую палату, и там мы стали ждать. Только папа и я.
- Ты теперь совсем взрослая, наверное, не захочешь посидеть у меня на коленях? - спросил папа.
- Никакая я не взрослая, - сказала я и забралась к нему на колени. - Только как бы мне тебя не раздавить.
- Да от тебя почти ничего не осталось, я же тебе говорю. Куда делись мои любимые пухленькие щечки? - Папа осторожно ущипнул меня за щеки большим и указательным пальцем. - Ну, хоть ямочки на щеках остались!
- Ты тоже похудел, пап.
- А-а… Это оттого, что я по тебе скучал.
Я обхватила его здоровой рукой за шею и осторожно потрогала колючие стриженые волосы на затылке.
- Давно ты остриг косу, пап?