- Дать? - воскликнул он. - Это здорово. Это дьявольски здорово, если принять во внимание, что ты мне вообще ни черта не давала еще.
Он говорил с ней, не оборачиваясь, и с интересом следил за человеком на мотоцикле, который въехал во двор и поставил мотоцикл около одного из грузовиков.
Девушка, которая не смогла удовлетворить некоторые весьма эксцентричные требования Гарвальда накануне ночью, сказала плачущим голосом:
- Простите, мистер Гарвальд.
Человек прошел через двор и исчез. Гарвальд повернулся к девушке:
- Ладно, одевайся и сматывайся.
Она испугалась, затряслась от страха и, как загипнотизированная, смотрела на него. Сладкое чувство власти, почти сексуальное по силе, охватило его. Он схватил ее за волосы и жестоко дернул.
- И научись делать, что тебе велят. Понятно?
Девушка убежала, в открытую входную дверь вошел младший брат Бена Рубен Гарвальд. Он был низкого роста, болезненный на вид, но черные глаза на бледном лице непрерывно двигались, ничего не упуская. Сейчас глаза его с неодобрением смотрели вслед девушке.
- Зря ты это, Бен. Этакая грязная телка. Ты можешь схватить что-нибудь.
- Для этого изобрели пенициллин, - сказал Гарвальд. - Ладно, что тебе надо?
- Там к тебе тип какой-то. Только что приехал на мотоцикле.
- Я видел. Что ему нужно?
- Не говорит. Хитрый ирландишка, воображает уж очень. - Рубен вытащил половинку пятифунтового билета. - Велел мне отдать это тебе. Сказал, что у тебя может оказаться вторая половинка, если с ним увидишься.
Гарвальд неожиданно рассмеялся и выхватил порванную пятерку из рук брата:
- Это мне нравится. Да, я обязательно этим займусь. - Он подошел к окну и начал рассматривать половинку купюры. - Похоже, настоящая. - Потом обернулся, улыбаясь: - Интересно, у него еще есть, Рубен? Посмотрим.
Рубен вышел, а Гарвальд в хорошем настроении подошел к буфету и налил себе стакан виски. Возможно, это утро в конце концов принесет не только убыток. И вообще может оказаться очень интересным. Он уселся в кресло у окна.
Дверь открылась, и Рубен ввел в комнату Девлина. Тот промок насквозь, с плаща текло, а кепку он снял и отжал над китайской фарфоровой вазой, полной луковиц.
- Посмотрели?
- Ладно, - сказал Гарвальд. - Я знаю, что вы, чертовы мики, все психи. Не тяни. Как зовут?
- Мерфи, мистер Гарвальд, - сказал Девлин, - как на духу.
- Я верю этому тоже, - сказал Гарвальд. - Ради бога, сними ты свой плащ. Испортишь этот чертов ковер. Настоящий Аксминстер. В наши дни, чтобы его достать, отдают состояние.
Девлин снял плащ и отдал его Рубену. Тот вспыхнул от злости, но тем не менее взял плащ и сложил на стуле у окна.
- Ладно, миленок, - сказал Гарвальд. - Время у меня ограничено, так что к делу.
Девлин вытер руки о пиджак и вытащил пачку сигарет.
- Мне сказали, что вы занимаетесь транспортом, - сказал он, - помимо прочего.
- Кто сказал?
- Да ходят такие разговоры.
- Итак?
- Мне нужен грузовик. Трехтонка армейского образца.
- И это все? - Гарвальд еще улыбался, но глаза насторожились.
- Нет, еще мне нужны "джип", компрессор, распылитель и два галлона краски цвета хаки.
Гарвальд громко рассмеялся:
- Ты что собираешься делать? Открывать собственный второй фронт или еще что?
Девлин вынул из нагрудного кармана большой конверт и протянул его:
- Здесь пятьсот фунтов, чтобы вы были уверены, что я не трачу зря ваше время.
Гарвальд кивнул брату, который взял конверт, открыл его и пересчитал деньги:
- Он говорит правду Бен. И притом новенькими пятерками.
Рубен отдал деньги Гарвальду. Тот взвесил конверт на руке, бросил его на кофейный столик перед собой и откинулся в кресле.
- Ладно, поговорим. На кого ты работаешь?
- На себя, - ответил Девлин.
Гарвальд, ни на мгновение ему не поверив и не скрывая этого, не стал спорить:
- У тебя, должно быть, заваривается хорошее дельце. Может, нужна помощь?
- Я сказал вам, что мне надо, мистер Гарвальд, - сказал Девлин, - одна трехтонка, "джип", компрессор и два галлона краски цвета хаки. Если вы считаете, что помочь не можете, я могу достать в другом месте.
Рубен сердито произнес:
- Кем ты себя воображаешь, черт возьми? Войти сюда - это одно, а выйти бывает не так легко.
Лицо Девлина побледнело, и когда он обернулся к Рубену, голубые глаза, холодные и отрешенные, казалось, были устремлены далеко.
- Так?
Он протянул руку за стопкой пятерок, не отпуская левой рукой в кармане курок "вальтера". Гарвальд с силой хлопнул по деньгам.
- Это тебе обойдется, - тихо сказал он, - в хорошую круглую сумму. Скажем, две тысячи фунтов.
Он посмотрел в глаза Девлину с вызовом. Наступило молчание. Девлин улыбнулся:
- Бьюсь об заклад, у вас была крепкая левая рука в молодости.
- И до сих пор, парень, - Гарвальд сжал кулак. - Лучше, чем у кого бы то ни было.
- Хорошо, - сказал Девлин, - подкиньте пятьдесят галлонов бензина в армейских канистрах, и мы договорились.
Гарвальд протянул руку:
- Идет. Выпьем за это. Ты что пьешь?
- Ирландское виски, если у вас есть.
- У меня все есть, парень. Все, что угодно. - Он щелкнул пальцами. - Рубен, как насчет виски нашему другу? - Рубен стоял в нерешительности, лицо у него было напряженное и злое, и Гарвальд сказал тихим опасным голосом: - Виски, Рубен.
Брат подошел к буфету, открыл его, и стали видны десятки бутылок внизу.
- Вы для себя ничего не жалеете, - заметил Девлин.
- А как же иначе? - Гарвальд взял сигару из ящика на кофейном столике. - Ты заберешь все в Бирмингеме или где-нибудь еще?
- Где-нибудь около Питерборо, на шоссе А будет как раз, - сказал Девлин.
Рубен подал ему бокал:
- Ты чертовски привередлив, а?
Гарвальд вмешался:
- Нет, все правильно. Знаешь Норман-Кросс? Он на А, милях в пяти от Питерборо. Там в нескольких милях от дороги есть гараж, его называют гаражом Фогарти. Сейчас он закрыт.
- Найду, - сказал Девлин.
- Когда хочешь получить товар?
- В четверг, двадцать восьмого и в пятницу, двадцать девятого. В первую ночь я возьму грузовик, компрессор и канистры, а во вторую - "джип".
Гарвальд нахмурился:
- Ты хочешь сказать, что сам все это получишь?
- Точно.
- Ну что ж - в какое время?
- Когда стемнеет. Скажем, от девяти до девяти тридцати.
- А деньги?
- Вы оставьте эти пятьсот как задаток. Семьсот пятьдесят отдам, когда буду брать грузовик, ту же сумму - за джип и, конечно, за путевые листы на обе машины.
- Ладно, - сказал Гарвальд. - Но надо указать цель поездки и место назначения.
- Это я сам сделаю, когда все получу.
Гарвальд медленно кивнул, размышляя:
- Я согласен. Ладно, заказ принят. Может, еще выпьем?
- Нет, спасибо, - сказал Девлин, - мне еще надо кое-куда заехать.
Он надел мокрый плащ и быстро застегнул его. Гарвальд встал, подошел к буфету и взял открытую бутылку виски:
- Выпей за мой счет, просто чтобы не осталось дурных чувств.
- Вот уж о чем не думал, - улыбнулся Девлин. - Но все равно, благодарю. Кое-что в ответ. - Он вытащил из нагрудного кармана вторую половину пятерки: - По-моему, ваша.
Гарвальд взял ее и ухмыльнулся:
- Знаешь, Мерфи, ты дьявольски нагл.
- Мне говорили.
- Ладно, увидимся в Норман-Кроссе двадцать восьмого. Проводи его, Рубен, и веди себя как следует.
Рубен угрюмо двинулся к двери и вышел. Девлин пошел было за ним, но обернулся к Гарвальду:
- Еще одно дело, мистер Гарвальд.
- Ну что?
- Я слово держу.
- Приятно это слышать.
- Смотрите, вы тоже держите.
Теперь Девлин не улыбался, и, когда смотрел Гарвальду в глаза, лицо было непроницаемым. Он повернулся и вышел.
Гарвальд встал, подошел к буфету, налил себе еще виски. Подошел к окну и посмотрел во двор. Девлин развернул мотоцикл и завел мотор. В комнату вошел Рубен. Он был в ярости:
- Что в тебя вселилось, Бен? Ты позволяешь коротышке мику, у которого еще болотная грязь на сапогах не обсохла, делать с тобой все, что ему угодно. Хотя с него ты взял больше, чем с кого-либо в жизни.
Гарвальд проследил, как Девлин выехал на дорогу и исчез под проливным дождем.
- Он что-то затеял, Рубен, мой мальчик, - тихо сказал он, - что-то славное и жирненькое.
- Но зачем ему армейские машины?
- Масса возможностей. Может быть что угодно. Вспомни дело в Шропшире на той неделе. Какой-то тип в солдатской форме въезжает на армейском грузовике на большой армейский склад и выезжает оттуда с шотландским виски на тридцать тысяч. Представляешь, сколько это потянет на черном рынке?
- И ты думаешь, он затеял что-то в этом роде?
- Обязательно, - сказал Гарвальд, - и что бы это ни было, я вхожу в долю, хочет он или нет. - Он в изумлении покачал головой: - Знаешь, Рубен, он угрожал мне. Мне! Этого уж мы не потерпим, верно?
* * *
Был еще день, но начало́ темнеть от непогоды, когда Кениг повел торпедный катер к пологому берегу. Все небо покрывалось розовыми тучами, черными раздувшимися, с розовыми краями.
Мюллер, склонившись над картой, сказал:
- Скоро сильный шторм, господин лейтенант.
Кениг выглянул в окно:
- Минут пятнадцать пройдет, пока он разыграется. Мы к тому времени уже подойдем.
Грозно загремел гром, небо совсем потемнело, и команда сбившаяся на палубе в ожидании, когда покажется причал странно примолкла.
Кениг сказал:
- Я их не виню. Какое мерзкое место после Сен-Хельера!
За песчаными дюнами простиралась плоская и голая местность, как бы выметенная постоянно дующим ветром. В отдалении виднелся фермерский дом и ангары около взлетной полосы, казавшиеся черными на фоне бледного горизонта. Ветер легко гнал воду. Кениг снизил скорость, когда катер подошел к входу в бухту.
- Ты введи его, Эрих.
Мюллер стал за штурвал. Кениг натянул старую пилотскую куртку, вышел на палубу и стоял там, куря сигарету. Он пребывал в странном состоянии депрессии. Переход был трудным, но в каком-то смысле проблемы только начинались. Например, с людьми, с которыми ему предстояло работать. Это был жизненно важный вопрос. В прошлом у него был определенный отрицательный опыт в подобных ситуациях.
Казалось, что небо раскололось, и дождь полил потоком. Когда катер подошел к бетонному пирсу, на берегу между дюнами появился полевой автомобиль. Мюллер выключил мотор и, высунувшись из рубки, громко отдавал приказания. Команда суетилась, на берег бросили конец. В это время автомобиль подошел к пирсу и остановился. Из него вышли Штайнер и Риттер Нойманн.
- Привет, Кениг, добрался все-таки? - весело крикнул Штайнер. - Добро пожаловать в Ландсвоорт.
Кениг стоял на середине лестницы и, услышав голос Штайнера, так удивился, что оступился и чуть было не упал в воду:
- Вы, господин полковник, но… - Он быстро все понял и захохотал. - А я тут чертовски беспокоюсь, с кем мне придется работать.
Он взобрался по лестнице и схватил руку Штайнера.
* * *
Было полпятого, когда Девлин проезжал по деревне мимо трактира. Еще на мосту он услышал, что играет орган, и различил неясный свет в окнах церкви. Джоанна Грей говорила ему, что вечернюю мессу служат днем, чтобы не заботиться о затемнении. Он помнил о замечании Молли Прайор. Улыбаясь, остановился у церкви. Он знал, что Молли там, вот и пони терпеливо стоял в оглоблях двуколки, уткнувшись в мешок с овсом. Тут же стояли две машины, грузовик и несколько велосипедов.
Когда Девлин открыл дверь в церковь, по проходу шел отец Верекер с тремя мальчиками в алых сутанах и белых стихарях. Один из них нес ведро святой воды, и отец Верекер на ходу окроплял головы прихожан, отмывая грехи. Он запел гимн. Девлин проскользнул направо и сел на скамейку.
В церкви было не более восемнадцати человек. Сэр Генри, рядом, по-видимому, его жена и молодая темноволосая девушка лет двадцати в форме Женских вспомогательных авиачастей - по всей вероятности, Памела Верекер. Джордж Уайльд с женой. С ними сидел Лейкер Армсби, чисто отмытый, в твердом белом воротничке и древнем черном костюме.
Молли Прайор сидела через проход с матерью, приятной женщиной средних лет с добрым лицом. На Молли была соломенная шляпа, украшенная искусственными цветами, с полями, опущенными на глаза, и цветастое ситцевое платье, застегнутое на пуговицы и плотно обтягивающее грудь, с довольно короткой юбкой. Пальто ее было аккуратно сложено и перекинуто через скамейку.
"Бьюсь об заклад, она носит это платье уже года три", - подумал Девлин. Молли внезапно повернулась и увидела его. Она не улыбнулась, просто смотрела на него с секунду и отвернулась.
Верекер в выгоревшей розовой ризе поднялся в алтарь, сложил руки и начал мессу:
- Признаюсь перед Всевышним Господом и перед вами, братья и сестры мои, что я грешил по собственной вине.
Он ударил себя в грудь и запел гимн, и Девлин, чувствуя, что Молли Прайор скосила глаза под полями шляпы, чтобы наблюдать за ним, просто из озорства тоже запел, прося Святую Марию, Вечную Девственницу, всех ангелов, святых и остальных прихожан молиться за него Господу Богу нашему.
Когда Молли опускалась на колени на подушечку, движения ее были медленными и юбку она подняла дюймов на шесть выше, чем следует. Ему пришлось подавить смех, видя эту притворную скромность. Но скоро он отрезвел, заметив сумасшедшие глаза Артура Сеймура, сверкающие в темноте с дальнего ряда.
Когда служба окончилась, Девлин вышел первым. Он сидел на мотоцикле и готов был ехать, когда услышал ее голос:
- Мистер Девлин, минуточку.
Он повернулся. Она спешила к нему, держа над головой зонтик, ее мать шла следом в нескольких ярдах от нее.
- Не спешите уезжать, - попросила Молли. - Вы что, стесняетесь или как?
- Чертовски рад, что пришел, - ответил Девлин.
Покраснела она или нет, понять было нельзя, потому что уже темнело.
- Это моя мама, - сказала Молли, - а это мистер Девлин.
- Я о вас все знаю, - сказала миссис Прайор. - Если что нужно, вы только скажите. Мужчине одному трудно.
- Мы подумали, что, может, вы захотите выпить с нами чаю, - сказала ему Молли.
В этот момент он увидел Артура Сеймура, стоящего около покойницкой и бросающего на них грозные взгляды. Девлин сказал:
- Очень любезно с вашей стороны, но, по правде говоря я немного не в форме.
Миссис Прайор дотронулась до него:
- Господи спаси, да вы же промокли насквозь. Немедленно домой и в горячую ванну. Так и умереть недолго.
- Она права, - яростно произнесла Молли, - поезжайте немедленно и смотрите сделайте, как она велит.
Девлин нажал на стартер.
- Спаси меня, боже, от этой чудовищной команды баб, - сказал он про себя, уезжая.
Принять ванну было невозможно. Слишком много времени надо было потратить, чтобы нагреть котел воды за кухней. Он разжег громадный костер в огромном каменном очаге, разделся, быстро растерся полотенцем и снова надел синюю фланелевую рубаху и темные шерстяные штаны.
Девлин проголодался, но чувствовал себя слишком усталым, чтобы готовить еду, поэтому взял стакан, бутылку виски, которую ему дал Гарвальд, и одну из своих книг. Он уселся в старое кресло, протянул ноги к очагу и стал читать. Прошел, возможно, час, когда холодный ветер легко коснулся его спины и шеи. Он не слышал, как скрипнула дверь, но знал, что Молли здесь.
- Ты что так долго? - спросил он, не поворачивая головы.
- Очень умно. А я-то думала, что вы поведете себя лучше, после того как я прошла милю с четвертью по залитым водой полям, в темноте, чтобы принести вам ужин.
Молли подошла к огню. На ней был старый плащ, высокие кожаные сапоги, на голове шаль, в руке корзинка:
- Картофельная запеканка с мясом, но, я думаю, вы уже поели?
Он громко застонал:
- Хватит болтать. Ставь ее на огонь побыстрее.
Молли поставила корзинку, стянула сапоги и расстегнула плащ. Под ним было цветастое платье. Она сняла шаль и встряхнула волосами:
- Так-то лучше. Ты что читаешь?
Он протянул ей книгу:
- Стихи слепого ирландца по имени Рафтери, который жил давным-давно.
Молли взглянула на текст при свете огня:
- Но мне непонятно, это на иностранном языке.
- Ирландском, - сказал он. - Язык королей… - Он взял у нее книгу и прочел несколько строк по-ирландски, затем перевел:
…Теперь, весной, день становится длиннее,
В праздник святой Бриджиты поднимется мой парус,
И поскольку путешествие мое - вещь решенная,
Шаг мой станет крепче,
Пока я снова не окажусь на равнинах Мейо…
- Прекрасно, правда, прекрасно. - Она опустилась на камышовый коврик рядом с ним и прислонилась к креслу. Ее левая рука коснулась его руки. - Ты оттуда родом, из этого Мейо?
- Нет, - сказал Девлин, с трудом сохраняя спокойствие. - Я родился гораздо севернее, но Рафтери все правильно сказал.
- Лайам - это тоже по-ирландски?
- Да, мэм.
- Что это значит?
- Уильям.
Она нахмурилась:
- Нет, мне больше нравится Лайам. Знаешь, Уильям - это так обычно.
Девлин продолжал держать книгу в левой руке, а правой ухватил ее за волосы:
- Иисус, Иосиф и Мария, помогите мне.
- А это что значит? - невинно спросила она.
- Это значит, дорогая моя девочка, что, если ты немедленно не снимешь запеканку с огня и не положишь ее на тарелку, я за себя не отвечаю.
Она вдруг рассмеялась глубоким грудным смехом и на мгновение положила голову ему на колени.
- О, ты мне так нравишься. Ты знаешь это? Вы мне понравились с первого момента, когда я увидела вас, мистер Девлин, сэр, верхом на мотоцикле у трактира.
Он застонал, закрыв глаза, а она вскочила, оправила юбку и вытащила запеканку из очага.
Он провожал ее домой через поле. Дождь прекратился, тучи рассеялись, оставив чистое небо с горящими звездами. Ветер был холодным и свистел между деревьями так, что сыпались ветки. На плече у Девлина была двустволка, левой рукой он поддерживал Молли.
После ужина они немного поговорили. Молли заставила Девлина читать стихи и сидела, прислонившись к нему, положив ногу на ногу. Все было куда хуже, чем он воображал, и совсем не укладывалось в его планы. В его распоряжении было три недели - и все, и за это время предстояло сделать много дел, так что отвлекаться было нельзя.
Они дошли до забора фермы и остановились у ворот.