Раньше на эту тему Лёлька никогда не задумывалась. Жила себе, как все. А ведь если разобраться, в чём-то Марфа с бабушкой правы.
– Ладно, – вздохнула она, вытирая рукавом подсохшие слёзы. – Пойдём в лес собираться. За листиками.
* * *
Притворив калитку, Марфа хитро улыбнулась.
– Ты как хочешь? – спросила она Лёльку. – Идти длинной дорогой или короткой?
– Конечно, короткой!
– Тогда пойдём через болото!
Лёлька испуганно вздрогнула.
– Да не бойся ты! – сморщила нос Марфа. – Я там каждую кочку знаю. Ступай за мной – и всё. Только потом бабушке не рассказывай. А то она ругаться будет!
Почему-то, когда Марфа вела ребят от берега к своему жилищу, никаких комаров в лесу Лёлька не заметила. А сейчас, стоило девочкам зайти за первые же деревья, как звенящие стаи набросились на них, будто хотели сожрать целиком.
– Вот ужас! – заныла Лёлька, прихлопнув на щеке сразу двух комаров.
– Ничего, – утешила Марфа. – Это ещё гнуса нет. Комариные укусы быстро проходят.
А вот если расчешешь место, где мошка тяпнула, на полгода может след остаться!
Лёлька поёжилась.
Марфа подошла к высокому кусту, отломила две ветки и протянула одну Лёльке.
– Ты веткой отмахивайся! – посоветовала она.
Лёлька с тоской вспомнила про оставшийся в гостинице рюкзачок. Там ведь и крем против комаров был припасён, и кепка с накомарником.
Вскоре девочки вышли на открытое место. Сначала Лёлька не поняла, что это болото. Полянка как полянка. Трава растёт зелёная-зелёная, а над ней бугорки торчат. И тоже травой покрыты, только погуще.
– Наступай на кочки! – велела Марфа.
Она ловко прыгнула на ближайший холмик, постояла немножко, шевеля губами, и перешагнула на следующий.
Лёлька повторила её манёвр. Стоять на кочке было неудобно, и ужасно хотелось ступить на ровную поверхность внизу.
– А ты уверена, что здесь болото? – уточнила она у Марфы.
– А то! – кивнула та. – Это только кажется, что между кочками земля, а на самом деле – под травой топь настоящая!
Медленно девочки двигались вперёд. С холмика на холмик. Лёлька пристально смотрела вниз. Наступив на очередную кочку, она увидела промелькнувшую перед самыми ногами тёмную ленту.
– Змея!
От собственного крика Лёлька потеряла равновесие и, взмахнув руками, свалилась на траву.
Под травой что-то чавкнуло.
Змея изогнулась и мгновенно исчезла.
– Не шевелись! – приказала Марфа. – Только не шевелись!
Её круглое личико напряглось, на носу блеснули капельки пота.
– Я сейчас!
По кочкам Марфа вернулась к краю болота и нырнула в лес. Лёлька застыла. Прямо под ней что-то булькнуло, и она почувствовала, как леденеют пальцы. Ей почти невыносимо захотелось вскочить на ноги и мчаться куда глаза глядят. Только подальше от змеи и страшной чавкающей жижи.
Глава 12
Раньше Егору это снилось очень часто. Особенно зимой или поздней осенью, когда на улице метались хлопья снега и от порывов ветра стонали рассохшиеся оконные рамы. Он просыпался, подходил к окну и долго смотрел в темноту, прижимаясь лбом к холодному стеклу. Темнота была не сплошной. В доме напротив кое-где горел свет, и его жёлтые квадратики на чёрном фоне стены складывались в странный орнамент. Иногда один из квадратиков гас и узор менялся.
Егор боялся ложиться, потому что сон мог вернуться. Он стоял у окна до тех пор, пока ему не становилось так холодно, что даже страх пропадал и оставалось только одно желание – согреться. Тогда Егор включал бра над кроватью и осторожно забирался под одеяло. Он старался не закрывать глаза и тщательно изучал рисунок на обоях. Егор знал его наизусть, но всё равно смотрел не отрываясь на бежевые завитки, раскиданные по белому полю, и каждый раз находил что-нибудь новое. Вот, например, у самой спинки кровати появилась чёрная точка. Или чуть ниже возникли две тонкие полосы. Из всех этих точек и полос при желании тоже можно было составить узор.
По крайней мере, пока он думал об этом, его не мучили другие мысли. А когда от напряжения начинали слезиться глаза и все узоры сливались в одно цветное пятно, Егор засыпал.
Чем старше он становился, тем реже видел этот сон. Может быть, потому, что у малышей кошмары не такие, как у больших. А может, просто прошло уже слишком много времени, чтобы так остро помнить о самом страшном времени в жизни.
Вернее, настоящих воспоминаний было не так уж много. Вместо них в душе жили ощущения и запахи. Запахи подгоревшей каши и затхлого постельного белья, пожалуй, врезались в память сильнее, чем постоянное чувство холода и одиночества. Одиночества в толпе таких же, как он, малышей с лицами старичков.
Сегодня старый сон вернулся к Егору. Наверное, в этом была виновата болезнь и переживания последних суток. А ещё те самые электронные письма и эсэмэска.
Ему снилась длинная узкая комната с мутными плафонами ламп под потолком. Вдоль серой стены стояли металлические кровати. Кроватей было много. Так много, что Егору никогда не удавалось их сосчитать.
Он лежал на той, которая стояла почти у двери. Из дверной щели дуло, и кожа на лице покрывалось мурашками. Егору хотелось залезть под одеяло с головой, чтобы не чувствовать этого сквозняка, не видеть этих мутных плафонов. А больше всего он боялся разглядеть то, что лежало на соседних кроватях.
Дверь распахнулась настежь, и в комнате появилась женщина в сером халате. Она подошла к Егору, вцепилась в его плечо пальцами-коготками и хрипло каркнула:
– А ну встать!
Егор посмотрел на женщину, но вместо живого лица увидел жёлтую маску. Маска кривилась в постоянной усмешке и тупо пялилась на Егора чёрными провалами глаз.
Егор попытался вскочить на ноги, но не смог. Одеяло превратилось в жёсткий сжимающийся кокон.
Обычно на этом месте Егор вскрикивал и просыпался. Но только не сегодня.
* * *
Лёльке казалось, что Марфа не вернётся никогда. Лежать на сырой траве было страшно и холодно. Лёлька старалась не шевелиться, чтобы от резкого движения не засосало в болотную топь. Комары облепили её зудящим облаком. От укусов лицо и руки распухли и жутко чесались. Но она терпела. Закусила губу, сжала руки в кулачки и терпела. На глазах застыли бесполезные злые слёзы. Лёлька злилась на себя, что так неуклюже свалилась с кочки, на Марфу, которая повела её через болото, а не по нормальной лесной тропе, на змею, скользнувшую под ногами в самый неподходящий момент.
– Я никогда больше не пойду в лес без взрослых, – шёпотом повторяла Лёлька, чтобы не разреветься. – Я никогда не полезу в болото. Я никогда…
Она осеклась, не договорив, потому что в голове промелькнула страшная мысль: "А вдруг и в самом деле никогда ничего уже не будет? Вдруг Марфа заблудится или сама попадёт в какую-нибудь яму? Или просто испугается и убежит подальше, а бабушке и Егору соврёт, что новая знакомая потерялась в лесу?" От этой мысли Лёлька вскочила, но вдруг почувствовала, как левая нога с хлюпаньем погружается в вязкую жижу. Лёлька взвизгнула и изо всех сил дёрнула ногой.
– Миленькая, не шевелись!
На краю болота появилась растрёпанная Марфа. В руках она держала длинную палку и охапку еловых веток.
– Ты вернулась! – всхлипнула Лёлька.
– А как же! – возмутилась Марфа. – Ты думала, я тебя оставлю болотному духу?
Лёлька вытерла слёзы рукавом. Между тем левая кроссовка скрылась в трясине целиком.
Марфа заметила это и охнула.
– Зачем ты встала? – причитала она. – Я же просила не шевелиться!
Лёлька виновато молчала.
Перепрыгивая с кочки на кочку, Марфа выстелила дорожку из еловых веток, а потом, остановившись на ближайшем к Лёльке холмике, протянула ей конец своей палки.
– Осторожно ляг на лапник и держись за палку изо всех сил! – велела она.
Сейчас Марфа вела себя совершенно как взрослая. Она не металась, не визжала, не плакала. И Лёлька, глядя на уверенное выражение лица новой подруги, вдруг успокоилась и подумала, что всё будет хорошо.
Она покорно перевалилась на колючие ветки и сжала в кулаках суковатую палку.
* * *
Егор услышал скрип двери. В комнату, громко цокая когтями по плиточному полу, вбежала рыжая собака. С лаем она бросилась к женщине-маске и вцепилась зубами в её халат. Женщина завизжала. Собака тряхнула головой, серая ткань затрещала и начала расползаться по швам. Забыв про Егора, женщина отталкивала от себя собаку и громко кричала. Слова, вылетавшие из её горла, были незнакомыми, отрывистыми и хриплыми. Как будто и не слова вовсе, а карканье старой огромной вороны.
Но собака не боялась этого карканья. Разодрав в клочья халат, она подпрыгнула, ухватила жёлтую маску и сбросила её на пол. Женщина охнула и в ужасе попыталась прикрыть лицо руками. Но Егор всё равно успел его рассмотреть. В блёклых чертах не было ничего мистического – обычное немолодое некрасивое женское лицо с бородавкой на носу, искажённое злобой и страхом. На мгновение Егору показалось, что он не раз видел эту женщину, только не помнил где.
Содрав маску, собака потеряла к её хозяйке всякий интерес. Та с проклятьями выскочила из комнаты. А собака принялась носиться от кровати к кровати и сдёргивать одеяла. Когда она сбросила первое, Егор застыл от ужаса, но это длилось всего секунду. На постели не оказалось никого и ничего, кроме сероватой простыни и тощей подушки. Покончив с последней кроватью, собака подбежала к Егору и завиляла хвостом.
Он подумал, что жёсткий кокон не выпустит, но с удивлением заметил – кокона больше нет. На его месте снова лежало обычное байковое одеяло.
Егор сел и протянул руки к собаке. Та с радостным визгом бросилась к нему. Он уткнулся носом в мягкую, пахнувшую почему-то лесом и морем шерсть и заплакал. Собака мотнула головой и шершавым языком начала слизывать слёзы.
И вдруг Егор понял, что видит эту комнату в последний раз. Потому что она доводила его до исступлённого ужаса именно тем, что хранила в себе нечто тайное. А теперь никаких тайн не осталось. Пожалуй, глупо было бы бояться обычной немолодой тётки или пустых кроватей. Когда он не знал, кто прячется под жёлтой маской или что прикрывают свёрнутые в рулон одеяла, его воображение помогало дорисовать жуткие картинки.
Страх всегда живёт там, где неизвестность. А собака сдёрнула завесы со всех потайных мест.
Егор проснулся, чувствуя во рту солёный привкус слёз.
Около его постели сидела незнакомая рыжая женщина. От неё пахло лесом и морем.
– Ты такая сильная! – восхитилась Лёлька.
Марфа потупилась.
– Я бы тебя точно не смогла бы вытащить, – продолжала Лёлька.
– Да ладно, – улыбнулась Марфа. – Если нужно, человек может стать сильнее во много раз. Это мне бабушка ещё маленькой рассказывала.
– Ely не знаю, – пожала плечами Лёлька. – Всё равно – ты молодец!
Марфа наморщила нос:
– Ты-то меня хвалишь, а бабушка, если узнает, так отругает, что мало не покажется.
Лёлька улыбнулась:
– А зачем ей рассказывать? Объясним, что кроссовку я порвала о камни и мы её выбросили.
– Нет, – покачала головой Марфа. – Обманывать нельзя! А то в следующий раз болотный дух нас не отпустит.
Лёлька фыркнула:
– Что ты болтаешь: болотный дух, болотный дух! Разве можно всерьёз верить в такую чепуху?
Марфа пожала плечами:
– Может, и чепуху, а врать всё равно нельзя.
Лёлька шмыгнула носом:
– Ты права, конечно. Но что тогда делать?
– Надевай мою обувку, и побежали за листьями! Я босиком не пропаду, а ты непривычная.
Лёлька округлила глаза:
– Опять полезем в болото?
– Да нет, – покачала головой Марфа. – Пойдём другой дорогой. Не такая уж она и длинная, если честно. Я просто думала, тебе через болото будет интересней.
– Ну ты даёшь! – возмутилась Лёлька.
– А хочешь, – хитро улыбнулась Марфа, – я тебе про чаклей расскажу?
"Ишь умная какая! – подумала Лёлька. – Отвлекает".
– Чакли – это… – начала Марфа, но вдруг замолчала и остановилась.
– Ты что? – удивилась Лёлька.
– Тише! – Марфа прижала палец к губам. – Там кто-то есть!
– Где? – прошептала Лёлька.
– За деревьями! – объяснила Марфа. – Ты постой тут, а я сбегаю потихоньку, гляну.
Лёлька кивнула. Марфа неслышными шагами помчалась по тропе. Вернулась она скоро. Вцепилась в Лёлькин рукав и молча потащила обратно к болоту.
– Что случилось? – не поняла Лёлька.
– В лесу чужие, – ответила Марфа почти беззвучно. – Побежали домой. Быстро!
Она схватила Лёльку за руку и изо всех сил припустила по дорожке. Лёлька старалась не отставать. Перед глазами мелькали ветки, под ногами скользили камни, но девочки бежали так, будто за ними гнался настоящий болотный дух или целая стая чаклей.
Вскоре Лёлька запыхалась, у неё закололо в боку, а во рту стало сухо-сухо.
– Я так не могу, – выдохнула она и остановилась.
Марфа по-взрослому всплеснула руками:
– Пойдём, миленькая! Пойдём! Вдруг меня чужаки заметили?
Увидев в глазах новой подруги неподдельный страх, Лёлька и сама испугалась не на шутку. "Марфа по пустякам в панику не впадает, – подумала она. – Вон как ловко меня из болота вытащила! Значит, дело серьёзное!"
Страх прибавил Лёльке сил, и она трусцой побежала за Марфой.
– Ещё немножко! – повторяла та, оглядываясь на Лёльку.
Лёлька кивала, пыхтела и не отставала.
Когда за деревьями показалась знакомая изгородь, Марфа ринулась к калитке.
А вот Лёлька остановилась и задумчиво посмотрела вокруг.
– Заходи скорей! – крикнула Марфа.
Она больше не понижала голоса, не суетилась и вообще чувствовала себя в полной безопасности. Лёлька, наоборот, как будто испугалась ещё больше.
– Да что с тобой? – не поняла Марфа.
– Ты думаешь, здесь можно спрятаться от чужих людей? – осторожно спросила Лёлька. – У вас даже калитка не запирается.
Марфа загадочно усмехнулась.
Глава 13
– Вы кто? – спросил Егор.
Вопрос прозвучал еле слышно, но рыжая незнакомка его поняла и улыбнулась.
– Я – Анна, – ответила она.
Как будто это хоть что-нибудь объясняло! Егор осторожно повернул голову:
– Вы давно здесь?
Анна кивнула.
– Тебе снился плохой сон, – добавила она, и лицо её стало совершенно серьёзным. – Очень плохой.
– Да, – согласился Егор.
Он подумал, что, наверное, кричал или метался во сне, а рыжеволосая всё это видела.
– Ты не кричал, – сказала Анна, словно прочитав его мысли. – Я просто почувствовала. Я всегда чувствую такое.
Если бы Егор был здоров, он бы иронично усмехнулся и выдал Анне что-нибудь резкое, потому что не верил ни в экстрасенсов, ни в сверхъестественные способности. Он считал всё это полной чушью, а людей, которые занимаются подобными делами, иначе как обманщиками не называл. Пусть ему было всего двенадцать лет, но какой-никакой жизненный опыт у Егора уже имелся.
Но сейчас высмеивать Анну у него не было сил. Поэтому он просто прикрыл глаза и повернулся лицом к стене.
– Не веришь? – тихо спросила Анна. – Это ничего. Главное, что теперь твой сон не вернётся. И ещё – ты видел лицо той женщины. Если ты встретишь её, то сможешь узнать.
Егор хотел было удивиться, откуда Анна знает подробности его сна, но сил не осталось даже на удивление. Глаза закрылись сами собой, и он почувствовал, что снова проваливается куда-то. Правда, теперь ему не было ни больно, ни страшно. Егора как будто подхватили волны невидимого потока и понесли, легко и плавно. А потом он заснул по-настоящему.
– Бабушка! – крикнула Марфа. – Ты где?
Бабушка вышла из-за сарая и засеменила к девочкам, на ходу поправляя косынку.
– Там чужие! – выдохнула Марфа и махнула рукой в сторону леса. – Они могли меня видеть!
– Ничего, – сказала бабушка. – У нас Анна.
Лицо у Марфы моментально расплылось в счастливой улыбке.
– Правда? А где она?
– Там, – бабушка кивнула на крытый шкурами шатёр. – С мальчиком.
– С Егором? – уточнила Лёлька.
Старушка мелко закивала:
– Анна сказала, что нам нужна её помощь, вот и пришла.
– А как она могла это узнать? – удивилась Лёлька.
– Анна всегда знает, – непонятно объяснила Марфа.
Лёлька разозлилась. Что это ещё за Анна такая? И знает обо всём, и никакие чужаки с ней не страшны. А теперь ещё её к больному Егору пустили! Мало ли, что ей там в голову взбредёт?
– Кто она такая? – Лёлька посмотрела на Марфу.
Марфа слегка смутилась:
– Понимаешь, Анна – наша соседка. И ещё… Ты, конечно, не поверишь, но она – необыкновенная.
Лёлька задохнулась от возмущения:
– Ты в своём уме?
Бабушка Марфы успокаивающе погладила Лёльку по плечу:
– Ты не волнуйся! Анна просто добрая женщина. Как родителей схоронила, живёт одна в избушке. С юности травы собирает, людей лечит. А ещё она чуткая очень. Чужую беду за версту видит. Вот и всё.
– Я пойду к брату, – заявила Лёлька.
– Иди, голубушка, иди, – заворковала бабушка. – Заодно и с Анной познакомишься. Поймёшь, что бояться её нечего.
– А я и не боюсь!
Лёлька уверенно подошла к шатру и подняла лоскут шкуры, прикрывавший вход. Когда глаза привыкли к полумраку, она разглядела Егора, раскинувшегося на кровати под меховым одеялом. А больше никого не было.
Дышал Егор глубоко и ровно. Лёлька наклонилась над братом и осторожно ладонью дотронулась до его лба. Мама всегда так делала, если кто-нибудь из них болел. Лоб оказался прохладным, и Лёлька немного успокоилась.
Она поправила край сбившегося одеяла и на цыпочках направилась к выходу.