Я насторожённо посмотрела на него - не прикидывается ли, но он как будто говорил искренне.
- Помнишь, я водил тебя в специализированный магазин, Жас, с феями? Сколько же тебе было? Лет пять? Или шесть? Мы купили тебе ярко-розовое платьице с крыльями, и ты все вертелась и никак не хотела остановиться. Ты считала, что ты жуж-жасно красивая!
- Ты купил мне к этому платью серебряную волшебную палочку, а когда я вернулась к Миранде, она назвала меня "фея сахарных леденцов". А этот ужасный Микки, очередной отчим, стал говорить "фея сахарных попцов", и я так разозлилась, что ткнула его волшебной палочкой в глаз, - расхохоталась Жасмин.
- Берегись этой девчонки, Фиалка, - сказал мне Джонатан. - С виду она такая лапочка, но иногда бывает настоящей хулиганкой. Сказочная принцесса может в любую минуту превратиться в злую ведьму! Года два назад я участвовал в рождественской постановке по сказкам братьев Гримм. Это был детский спектакль, но братья Гримм - суровые ребята, дети визжали от страха. И декорации сделали довольно зловещие. Там были такие узловатые старые деревья с лицами, как на иллюстрациях Каспера Грёзы.
- Каспер Грёза!
- Да, потрясающий художник. Тебе нравятся его книги, Фиалка?
- Очень нравятся! Больше всего на свете! - Я запнулась. Жасмин и её папа смотрели на меня во все глаза. - То есть… Раньше нравились, когда я была совсем маленькая.
Джонатан сказал:
- Однажды я чуть не сыграл его в спектакле.
Теперь уж я раскрыла глаза.
- Значит, Каспер Грёза похож на вас, Джонатан? - спросила я осипшим голосом.
- Этого никто не знает. Он большой нелюдим. Никуда не выходит, сидит, как прикованный, за письменным столом, иллюстрирует свои сказочные рукописи, словно какой-нибудь средневековый монах, - сказал Джонатан, изобразив в соответствующей пантомиме то, о чем говорил.
- А ты с ним встречался?
- С ним никто никогда не встречался. Одна телевизионная компания хотела сделать часовую программу о его жизни и творчестве и обратилась к его издателям. Те ухватились за эту идею, но он даже слышать не захотел. Он никогда не даёт интервью. Тогда они решили слегка видоизменить первоначальный замысел, дать высказывания критиков вперемешку с постановочными сценками…
- И чтобы ты играл средневекового монаха? - улыбнулась Жасмин.
- Да-да, а что тут смешного? Собирались также включить в передачу мультипликационные отрывки, может быть, ещё добавить выступление девушек в костюмах фей. Все с большим вкусом - это должна была быть серьёзная передача об искусстве.
- Все равно, я думаю, вряд ли ему понравилась идея с мультиками и маскарадными костюмами, - сказала я.
- Все верно, об этом он тоже и слышать не хотел. Я пытался узнать, где он живёт. Надеялся, сумею уговорить его при личной встрече. Я очень люблю его книги, у меня вся коллекция. Конечно, кроме самой первой - этой-то ни у кого нет. Короче, никто не знает, где он живёт. Даже издатели ничего толком не могли сказать. Похоже, он так же неуловим, как и его феи. И никогда ни с кем не общается ни по телефону, ни по электронной почте.
А мне он прислал письмо, подумала я. Меня втайне пробрала дрожь от удовольствия. А на конверте написан обратный адрес. Я знаю, где он жил когда-то. Если постараться как следует, я могла бы его разыскать. Я так просила папу свозить меня туда, но он сказал, что это безумная затея и что у него найдётся сотня более важных и нужных дел, чем гоняться за каким-то там художником аж через три графства.
Я сказала:
- У меня есть "Дымчатая фея".
- Так её все-таки переиздали? - встрепенулся Джонатан. - О, непременно нужно будет купить!
- Нет, у меня ещё тогдашняя.
- Первое издание? Но ведь тираж был совсем крошечный, да и тот изъяли из-за скандала с сигаретами. Откуда он у тебя? Ты уверена, что это действительно первое издание?
- Мне эту книжку подарили, когда мне было семь лет.
- Надеюсь, ты её не разрисовала всякими каракулями!
- Нет, конечно! - Мне даже стало обидно. - Я никогда не рисую в книгах.
- А Жасмин столько их перепортила… Ну, ты просто счастливица! Надо бы как-нибудь заглянуть к тебе, посмотреть на неё.
- Поедем к тебе сейчас, Фиалочка, - воскликнула Жасмин. - Ты покажешь папе свою старую книжку, а мне - всех своих фей.
Джонатан взглянул на часы.
- Не могу, солнышко. В три часа у меня дневное представление.
- У, твои нудные дневные представления! Ну и ладно, мы-то все равно можем пойти к тебе, Фиалка, - сказала Жасмин.
Я представила, как папа валяется на диване, сбросив тапочки, так что по всей комнате пахнет его носками. Уилл однажды зажал нос, проходя мимо, а папа пришёл в ярость и полчаса ругал его за грубость и невоспитанность. Мама начнёт дико стесняться и чуть ли не приседать в реверансах… А за спиной будет говорить о Жасмин гадости. А Уилл? Уилл терпеть не может моих подруг. Как он тогда вёл себя с Марни и Терри! И вообще, он и без того разозлился, что я предпочла ему Жасмин и не пошла с ним гулять. Наверняка уже готовит план мести. Ещё вздумает отыграться на Жасмин. Нет, нельзя рисковать.
- По субботам у нас настоящий дурдом. Мама затевает генеральную уборку и все переворачивает вверх дном. - И это так. Мама каждый божий день устраивает генеральную уборку. Она очень серьёзно к этому относится. - Лучше туда не соваться, не то запрягут помогать.
- Ладно, ты меня отговорила, - сказала Жасмин. - Но как-нибудь в другой раз мы к тебе сходим, и поскорее, ну пожалуйста, Фиалка!
- Да, конечно, - сказала я, а про себя подумала: "Сколько ещё я смогу увиливать?"
- Фиалке больше хочется посмотреть моё выступление в дневном спектакле, - сказал Джонатан, по-актерски вскинув вверх руки.
- О да, как же! - воскликнула Жасмин.
- Я бы с удовольствием… - вежливо ответила я.
- Так пойдёмте со мной в театр, мои дорогие. Устрою вас на лучшие места.
- Она просто очень тактичная, папа, - сказала Жасмин.
- Нет, мне правда хочется пойти, - уверила я его. - Я очень люблю театр.
- Я так и знал! - обрадовался Джонатан.
Остаётся надеяться, он никогда не узнает, что я была в театре всего-то раз - на рождественской пантомиме. Это был кошмарный культпоход для полицейских с семьями. Там один актёр играл Вдовушку Твонки, он ужасно кривлялся и делал вид, что все время падает в обморок при виде такого большого количества полицейских в зрительном зале. Папа начал нервничать и кричать на этого актёра. Нам с мамой и с Уиллом просто хотелось спрятаться под сиденьями.
Было очень странно подойти к театру и увидеть над входом имя Джонатана крупными буквами и его увеличенную черно-белую фотографию, которая улыбалась нам со стены. Я двинулась было к парадному входу, но Джонатан повёл нас через боковой, служебный вход. Внутри оказалось довольно грязновато, совсем не так роскошно, как я ожидала. Любоваться было особенно не на что - только бесконечные светло-зеленые коридоры и лестницы, покрытые ковровой дорожкой.
Зато гримерка Джонатана оправдала все ожидания. У него было стильное зеркало с лампочками по краю, за раму которого была засунута фотография Жасмин. Множество шикарных девиц улыбались с фотографий в рамочках-сердечках, с коробок шоколадных конфет, и корзин с фруктами, и со шкатулки с театральным гримом.
Жасмин взяла себе сливу и стала экспериментировать с фиолетовыми тенями для глаз. Потом принялась за меня: подвела мне глаза чёрным карандашом и покрасила губы в ярко-алый цвет.
- На кого я похожа! - слабо протестовала я, но на самом деле мне это даже нравилось. Я совсем не была похожа сама на себя, невзрачную, расплывчатую. Во мне появилась какая-то определённость, как будто Жасмин всю меня обвела чётким контуром.
Джонатан сидел перед зеркалом в футболке и ловко накладывал сам себе грим. Казалось, он ничуточки не волнуется. Если бы мне пришлось выйти на сцену и играть роль на глазах у целой толпы зрителей, я наверняка бы вся тряслась от ужаса.
Когда ему пришло время переодеваться в сценический костюм, мы с Жасмин отправились искать свои места в зрительном зале.
- Самые лучшие места! - сказала Жасмин.
Я ожидала, что это будут два места в партере, но Жасмин потащила меня по каким-то запутанным коридорам, с кем-то поговорила по дороге, потом повела меня вверх по лестнице и открыла маленькую дверцу.
- Ой, вот это да! Мы в ложе! - восхитилась я.
Это было просто невероятно: мы сидели в ложе и смотрели на сцену сверху, отдельно от всех, в своём собственном мирке, обитом пунцовым бархатом. Я перегнулась через бортик, придерживаясь за золочёный поручень, и увидела, что некоторые зрители смотрят на меня снизу вверх, разглядывают, как будто я тоже какая-нибудь знаменитость. Потом заиграла музыка, зажглись огни, и Джонатан выбежал на сцену. Он пел, танцевал, а когда под бурю оваций закончил свой вступительный номер, лихо помахал рукой мне и Жасмин. Мы помахали ему в ответ, как будто готовы были тоже выбежать на сцену и принять участие в представлении.
Дорогой К. Г.!
Интересно, сколько писем я Вам уже написала? Наверное, несколько сотен. Поначалу я записывала их на листочках, вырванных из блокнота, карандашом, печатными буквами, мои строчки гуляли вверх и вниз по странице. Потом я доросла до настоящей почтовой бумаги с мишками, и всех мишек обводила карандашом и пририсовывала им крылья, чтобы они становились медвежьими феями. Потом я увлеклась котятами, потом был период радужной почтовой бумаги, а потом я сходила сума по наклейкам и облепляла ими каждое письмо.
Я вообразила себе, что Вы, наверное, живёте в замке где-нибудь далеко-далеко за морем, и стала вкладывать свои письма в узенькие голубые конверты авиапочты. И ещё я Вам посылала открытки, все открытки с феями, какие только могла найти, хоть они и не такие красивые, как Ваши. А ещё я сама рисовала для Вас фей. А в конце письма я каждый раз рисовала себя.
С любовью,
Фиалка
Из книги Каспера Грёзы "'Ведьмы, лешие, домовые и прочие кикиморы"
Чёрная ведьма
Женщина, занимающаяся недобрым колдовством. По поверью, находится в сговоре с дьяволом.
ГЛАВА 10
- Вы сидели в ложе! - ахала мама на следующее утро за завтраком.
- Подумаешь, ничего особенного, - сказал папа. - Успокойся ты, бога ради. Это просто кресло на маленьком балкончике. - Он зевнул и помешал кукурузные хлопья в тарелке. - Надоела мне эта баланда. Почему нельзя приготовить нормальный завтрак - да хоть бы яичницу с колбасой и беконом?
- Ты сам знаешь, почему. У тебя же повышенное содержание холестерина в крови, - сказала мама. - Жареное тебе вредно.
- Ну хотя бы раз в неделю. Мама по утрам готовила просто сказочную вкуснятину! Нигде больше не пробовал таких гренок, такой жареной картошечки! - Папа причмокнул губами. - И ведь до сих пор никаких проблем со здоровьем, хотя ей уже стукнуло… - Папа запнулся, прищурился, всматриваясь в настенный календарь. - Господи! Сегодня, случайно, не восемнадцатое?
- Восемнадцатое, - ответила мама с лёгким оттенком вызова.
- Сегодня же у нашей старой летучей мыши день рождения, правильно? А мы ничего для неё не приготовили! - Папа с укором смотрел на маму.
- Но я подумала, раз мы с ней теперь не общаемся… - Мама не закончила, только покосилась на Уилла.
Уилл стоял около хлебницы и ел хлеб с клубничным вареньем, намазывая один ломоть за другим. Он не прекратил своего занятия, только стал жевать ещё быстрее, как будто кусок не лез ему в горло.
- Да помню я, помню, - раздражённо ответил папа. - Я пока не страдаю болезнью Альцгеймера. Если подумать, может быть, вот в чем причина того скандала. Она просто помаленьку впадает в маразм.
- Старая ведьма прекрасно сознавала, что делает, - с неожиданной злостью выпалила мама.
- Не смей так говорить о моей матери, - сказал папа.
- Ты сам только что назвал её старой летучей мышью, - ответила мама, вздёрнув подбородок.
- В соседнем доме живут летучие мыши, - скороговоркой вставила я.
Мама и папа посмотрели на меня с удивлением. Уилл тоже смотрел на меня.
- Что ты сказала? - спросил папа.
- Летучие мыши. Целая туча. Наверное, они поселились на чердаке.
- О боже! - Мама схватилась за волосы. Они рассыпались по плечам её голубого халата, так что со спины она казалась не старше меня. Но лицо у неё бледное, между бровями и в углах рта залегли морщинки. Она так часто хмурится, что морщинки уже не удаётся разгладить, даже если потереть лоб кончиками пальцев. Я подумала: а выглядела бы она моложе, если была бы замужем за таким человеком, как Джонатан?
- Ненавижу летучих мышей, - разволновалась мама. - Так я и знала, что-нибудь такое обязательно должно было случиться. И почему только эта племянница не хочет продать дом? Я думаю, нужно пожаловаться в местный совет.
- Летучие мыши - редкий, охраняемый вид, - вставил Уилл.
- Не говори глупостей! Это просто грызуны, вредители, - сказала мама.
- На самом деле он прав, - неохотно признал папа. - Мы не можем выгнать этих летучих мышей.
- Но они, того и гляди, и к нам в дом ворвутся, - сказала мама, сворачивая волосы в тугой узел на макушке. - Много там летучих мышей, Фиалка? Они уже летают по нашему саду?
- Н-ну-у, - уклончиво протянула я.
- Смотри не выходи во двор с распущенными волосами, - предупредила мама. - Они могут запутаться в твоих длинных волосах.
- Это сказки. Таких случаев практически не зарегистрировано. Летучие мыши - очень интересные животные, я много о них читал, - сказал Уилл. - И они совсем не слепые, они умеют различать свет, особенно на восходе и на закате, хотя зрение у них не очень развито…
- Ладно, ладно, мистер Книгоед, это все на свете знают. Летучие мыши ориентируются с помощью радара, - сказал папа.
- Вообще-то не радара, а эхолокатора, - поправил его Уилл.
- Да меня не интересует, чем они там пользуются, - рявкнул папа. - С чего это мы вообще заговорили о летучих мышах? Давайте-ка собирайтесь.
- Куда? - спросила мама, ещё туже закручивая узел на макушке.
- Надо съездить к бабушке. По дороге купим цветы и большую коробку конфет.
- Ты серьёзно? - спросила мама.
- Послушай, она же старая женщина. Кто знает, много ли ей осталось этих дней рождения.
- Не такая уж она старая. Ты, пожалуйста, выбери что-нибудь одно. То у неё никаких проблем со здоровьем, потом оказывается, что она наполовину в маразме, теперь уже одной ногой в могиле…
- Ладно, хватит! Послушай, я всего-то прошу, съездим туда все вместе, дружной семьёй. Прокатимся, в конце концов. Долго сидеть не будем. Попьём кофейку по-быстрому, потом разыщем приличный паб, закажем воскресное жаркое…
- У нас и дома есть воскресное жаркое. Я купила баранью ногу.
- Значит, закажем понедельничное жаркое! Давай наводи марафет. Можешь первой воспользоваться ванной, - сказал папа, а когда мама поднялась из-за стола, он шлёпнул её пониже спины в знак напутствия.
Я надеялась, что мама оттолкнёт его руку, но она только глупо улыбнулась в ответ, смотреть противно.
Как немного ей нужно! Папа её совсем не уважает, а ей хоть бы что. Если он наденет свои форменные сапоги, а ей велит лечь на пол, она, наверное, так и позволит пройтись по себе ногами.
Я подумала о нас с Уиллом, и мне стало ещё противнее. Разве я с ним веду себя по-другому? Тоже всегда покоряюсь, если только не считать вчерашнего дня. А он теперь наказывает меня за то, что я все-таки пошла к Жасмин. С тех самых пор напрочь меня игнорирует.
Ну и черт с ним, подумала я. Но потом посмотрела на Уилла, и у меня сжалось сердце. Я видела, как безнадёжно опустились его плечи после того, как мама отказалась от борьбы.
Я сказала:
- Пап, а как же Уилл?
- А что Уилл?
- Не может же Уилл ехать поздравлять бабушку после всего, что она тогда наговорила.
- Скорее всего, она уже об этом и не помнит.
- Но Уилл-то помнит. Подумай, каково ему.
Папа нетерпеливо вздохнул.
- А меня не интересует мнение Уилла, - сказал он таким тоном, как будто даже не замечал, что Уилл жуёт хлеб с вареньем в двух шагах от него.
- Взаимно, - проговорил Уилл с полным ртом.
- Не наглей, парень. Давай-ка шустренько натяни приличную одёжку, а не эти кошмарные драные джинсы. И бусы свои тоже сними.
Уилл не двинулся с места. Взял ещё кусок хлеба, намазал вареньем.
- Черт подери! - Папа с такой силой ударил кулаком по столу, что все тарелки задребезжали. - Кончай жрать, собирайся к бабушке!
Уилл не спеша закончил готовить бутерброд. Откусил и только тогда ответил очень спокойно:
- Я не поеду.
- Ещё как поедешь, черт возьми! - загремел отец, вставая.
- Не поеду, и все.
- Делай, что тебе говорят, а не то…
- А не то? - повторил Уилл.
Папа стоял против Уилла. Они были в точности одинакового роста. Папа намного тяжелее, широкий, как шкаф, зато Уилл - жилистый и удивительно сильный. Папа сделал маленький шажок вперёд. Уилл шагнул навстречу, они только что не столкнулись носами, даже смешно. Уилл продолжал жевать.
- Ты что, не можешь есть с закрытым ртом? Скотские манеры! - сказал папа, бочком обошёл вокруг Уилла и начал прибирать со стола. - Ну и ладно, не хочешь ехать - не надо. Нам-то что? Давай-ка, Фиалка, вымой посуду, пойдёшь в ванную после мамы.
Я сказала:
- Пап, я тоже не поеду.
Папа замер на месте. В руках у него была чашка с блюдцем. Он с размаху хлопнул их об стол, так что у чашки откололась ручка. Папа так и не выпустил эту ручку, видимо, сам того не замечая.
- Все из-за тебя, - сверкнул он глазами на Уилла. - Какой пример ты подаёшь сестре?
- Она мне не сестра, и её бабушка весьма нелюбезно указала мне на это, - ответил Уилл.
- Я твоя сестра, - возразила я. - И я не хочу больше видеть бабушку никогда в жизни.
- Фиалка! - Отец подошёл ко мне, укоризненно покачал головой. - Прекрати дурить. Иди оденься, солнышко.
Он протянул руку, словно собирался и меня, как маму, покровительственно похлопать по попке. Я шарахнулась от него.
- Пап, не надо! Я серьёзно. Я никуда не поеду.