Утром, когда ещё не свистело так по-сумасшедшему, а дул нормальный ветер в три балла, "Капитан Грант" шёл курсом крутой бакштаг вдоль южного берега. Здорово шёл. Были поставлены все паруса, даже летучий кливер. Бурлила за кормой струя, трепетал под гафелем оранжевый флаг, а Митька-Маус сидел на носу и пел страшным голосом пиратскую песню: "Дрожите, лиссабонские купцы…"
Июльское солнце было ясное, вода синяя, почти как на море, а леса стояли спокойные и не чуяли беды.
Хорошо начинался первый долгий поход "Капитана Гранта". И только одно было плохо: несколько дней назад поссорились неразлучные Юрки. Что у них случилось, никто не знал. Ссорились они сдержанно: говорили друг другу "спасибо" и "пожалуйста", если делали что-то вместе, но друг на друга не смотрели. И если не было общего дела, тут же расходились.
Когда люди ругаются, обвиняют друг друга, можно во всём разобраться и помирить их. А если вот так, молча и спокойно?
Накануне похода Дед не выдержал:
- Да что у вас стряслось?! - заорал он. - Лучше бы уж разодрались! Всю душу измотали!
Юрка Сергиенко надул губы, ссутулился и отошёл в сторону. Юрка Кнопов угрюмо глянул на Деда и шёпотом спросил:
- Как это мы будем драться?
- Не возьму в поход, - в сердцах сказал Дед.
- Разве мы что-нибудь не так делаем? - по-прежнему шёпотом спросил Юрка Кнопов. Он и тут по привычке сказал не "я", а "мы".
Дед плюнул. А чуть позже сказал Кириллу:
- Чёрт с ними. Может, в походе у них всё наладится.
Кирилл кивнул…
Сейчас, когда шли вдоль берега, Юрки работали на подветренных шкотах стакселя и кливера. Хорошо работали - паруса, налитые ветром, стояли не шевелясь и не вздрагивая, хотя ветер был не очень ровный. Сидели Юрки рядом, но, как и прежде, было между ними молчание.
Кирилл стоял у штурвала, смотрел на них и думал, что так ссорятся, видимо, очень крепкие друзья. Продолжают любить друг друга, мучаются, а чего-то простить друг другу не могут… Но всё равно они счастливые. Все люди счастливые, у кого есть такая дружба. Ведь не навсегда же Юрки поссорились! Не может быть, чтобы навсегда…
Справа была открытая вода, слева - близкий берег. С берега долетел звонкий крик:
- Папа, смотри, старинный корабль!
Кирилл глянул налево и увидел среди сосен жёлтую палатку. Она не была ещё натянута как надо. У палатки стояли пятеро и смотрели на парусник. Молодые мужчина и женщина и трое ребятишек: мальчик ростом с Митьку, девочка чуть поменьше и карапуз примерно полутора лет.
Крикнул, кажется, мальчишка - забавный такой пацанёнок в длинной, как платьице, тельняшке, подпоясанной флотским ремнём. Видимо, он был моряк душой и телом и при появлении белопарусного чуда загорелся радостью и восхищением.
Все пятеро замахали "Капитану Гранту", а экипаж помахал им в ответ. Мужчина схватил с валуна кинокамеру и, не подворачивая брюк, прыгнул в воду, пошёл навстречу паруснику, чтобы снять поближе.
Митька гордо встал на носу и скрестил руки. На поясе у него красовался надутый круг из красной резины, а от круга, словно длинный хвост, тянулся к мачте страховочный трос. Митьку, однако, это не смущало.
- Адмирал Нельсон, - сказал Дед Митьке, а у туристов громко спросил:
- Собираетесь ночевать здесь?
Мужчина, не отрываясь от камеры, кивнул, а мальчишка крикнул:
- Ага! За нами завтра дядя Юра приедет!
- С костром поосторожнее, - предупредил Дед. У него было удостоверение общественного инспектора лесной охраны.
- Всё будет в порядке, кэп! - откликнулся мужчина. - Огонёк мы у самой воды разведём ненадолго!
"Капитан Грант", кренясь и оставляя бурунный след, прошёл мимо жёлтой палатки и её обитателей. И скоро про неё забыли.
Маршрут путешественников был извилистый и длинный: с заходом в Камышиную бухту, со стоянкой у Плоского острова, где водились великолепные раки. Раков наловили, но варить не стали: Митька их пожалел и выпустил. Тогда хотели сварить на обед Митьку, но передумали и приготовили кашу с консервами…
В середине дня ветер зашёл к югу и разгулялся так, что Митьку на носовой палубе стало захлёстывать пеной. Убрали топсель и летучий кливер. А ещё через полчаса засвистело совсем по-штормовому. Пришлось убрать грот и бизань и полным курсом уходить под стакселем и кливером за Берёзовый мыс (где не росло ни одной берёзы, а стояли редкие сосны и неровной щёткой поднимался хвойный молодняк).
За высоким горбатым мысом было спокойно, хотя наверху шумел и раскачивал сосны ветер. "Капитан Грант" чиркнул килем по дну, и Дед скомандовал убрать последние паруса. Потом ребята забросили на берег два якоря и выбрались на сушу сами.
Земля была твёрдой и надёжной. Пахло тёплой хвоей. На лужайках блестели искорками слюды гранитные валуны. Трава между ними была маленькая, словно прижатая к земле, густо пересыпанная сухими сосновыми иголками. На ней темнели угольные проплешины - следы старых костров.
- На сегодня всё. Отходились, - сообщил Дед.
Ну что ж, всё так всё. Можно искупаться в прогретой бухточке с песчаным дном, поваляться на солнышке, потом покидать мячик, а ближе к вечеру заняться устройством ночлега. Они неторопливо натянут старенькую Дедову палатку, разожгут у воды осторожный маленький костёр, сварят ужин. Дед возьмёт обшарпанную гитару и споёт несколько туристских песенок. Это такие песни, что животы болят от смеха. Дед поёт их меланхолическим голосом, с очень серьёзным лицом, и потому они кажутся ещё смешнее.
Потом Алик расскажет продолжение своего фантастического романа…
Один за другим ребята поднялись на бугор. Здесь опять набросился на них ветер. У Кирилла рванул назад волосы, у Алика сбросил с головы старую мичманку, и она покатилась назад к воде…
И только сейчас все заметили, что ветер с едким дымком. И увидели над южным берегом тяжёлые клубы…
- Скотство какое, - с бессильной досадой сказал Дед. - Опять сколько погорит…
Сделать они, конечно, ничего не могли, если бы даже оказались на том берегу. Что такое крошечный экипаж "Капитана Гранта" перед километровым фронтом огня? Тут нужен был пожарный десант или сапёры. Но леса горели часто, и десантники успевали не везде.
- Выжжет всё до самой воды, - тихо сказал Алик. - Хорошо, если там людей нет.
- Запрет же объявлен, - напомнил Дед. - В лес никому нельзя.
И вот тогда кто-то (уже и не вспомнить кто) растерянно сказал:
- А палатка?
А палатка?!
Ярко-жёлтая, как громадный подсолнух, палатка с пятью весёлыми обитателями… "Собираетесь ночевать здесь?" - "За нами завтра дядя Юра приедет!"
Завтра! А если сегодня, если очень скоро огонь захватит лес, который подходит к самой воде?
- Их, наверно, осводовские спасатели снимут, - нерешительно сказал Алик.
- Сразу видно, что ты фантастику сочиняешь, - огрызнулся Валерка. - Какие здесь спасатели?
Дед молчал.
А Кирилл подумал, как хорошо на солнечном, твёрдом бугре. И ещё подумал, что "Капитан Грант" почему-то рыскает вправо, когда всходит на крупную волну…
- В крайнем случае в воде отсидятся, - проговорил Юрка Сергиенко, а Юрка Кнопов бросил на него короткий удивлённый взгляд. И Кириллу показалось, что в этом взгляде был упрёк одного Юрки другому: "Неужели ты ещё и трус?"
"Он не трус, - мысленно заступился Кирилл за Сергиенко. - Он же хотел нас успокоить. Он просто не подумал, как отсиживаться в воде, когда волна, когда огонь с берега отжимает на глубину и когда один из пяти не то что плавать, а ходить-то не умеет толком, а двое других тоже ещё малыши…"
- А может, огонь ещё остановится, - сказал Алик.
- Может быть, - непонятно откликнулся Дед, ни на кого не глядя.
Всё могло быть. Мог подоспеть десант и остановить огонь. Но мог не подоспеть и не остановить. Мог подойти спасательный катер, но мог и не подойти. Могла пробиться на берег машина… Всё это было неточно. А точно было одно: на том берегу огонь и люди, а на этом - парусник "Капитан Грант". "Папа, смотри, старинный корабль!"
Тогда-то Саня и сказал:
- Боимся, братцы?
Им приходилось плавать почти при таком же ветре, но не долго и в надёжной близости от ольховского берега. А сейчас путь лежал через озеро, да ещё не напрямик, а зигзагами. Дед молчал, тиская пальцами худой щетинистый подбородок.
"Он тоже боится, - подумал Кирилл. - Он не за себя боится… А я? Я… неужели только за себя?"
Нет, не только. За Антошку: если что случится, тот останется без брата. За маму, за отца. За Митьку, за Юрок, за всех… Он медленно посмотрел на Деда, а Дед на него. Они молча спрашивали друг друга, что делать.
А что было делать? Кирилл глянул с бугра на парусник, там на кормовом флагштоке слабо колыхался оранжевый флаг "Капитана Гранта". На ходу флаг поднимают под гафель грот-мачты. Если сейчас отсидеться за мысом, потом как поднимать этот флаг? "Зря, что ли, его шили?" - чуть не сказал Кирилл. Но не сказал, только переглотнул. Какое он имеет право так говорить? Он что, храбрее всех? У него коленки дребезжат при мысли о выходе из-за мыса.
"Почему же он всё-таки рыскает на волне? Хорошо хоть, что всегда в одну сторону".
- Какие мы дружные, - вдруг проговорил Валерка Карпов. - Даже боимся все вместе.
Он был маленький, похожий на воронёнка. Не насмешливый, а сердитый.
И тогда Саня Матюхин заговорил снова:
- Давайте бояться на ходу. А то пока здесь сидим, те голубчики могут поджариться…
Кириллу показалось, что все вздохнули с облегчением. И он спросил:
- А как пойдём? Ветер в лоб.
- Сперва на Каменный остров, а потом будем вырезаться на Совиный мыс. Ещё короткий галс - и на месте.
"Легко сказать", - подумал Кирилл, а Дед подал голос:
- У Каменного острова гряда. Забыли? А дальше - отмели, остров не обойти.
- Есть проход, - сказал Саня. - Вот здесь… - Он нагнулся, отыскал в траве плоский камень, подобрал несколько сухих шишек. Раскидал их цепочкой. - Вот остров, а вот первый камень. Тут ещё бетонный блок. Можно проскочить, если рассчитать.
- Поворот оверштаг прямо в проходе? - спросил Алик. - Если зависнем, левым бортом нас хряпнет о камни.
"Если не зависнем, тоже может хряпнуть, - подумал Кирилл. - Волной снесёт…"
- Может, хряпнет, а может, и нет, - сказал Саня.
Юрки посмотрели на него и, не глядя друг на друга, стали спускаться к "Капитану Гранту".
- А если сперва вдоль нашего берега идти, а потом вырезаться на Совиный? - предложил Валерка.
- До завтра проколупаемся, - ответил Саня.
А Дед наконец сказал:
- Не имею права, ребята… Не имею права выходить с вами в такой свистодуй…
- Не на прогулку же! - громко удивился Алик. - Там же люди! Как это не имеешь?
А Саня спокойно предложил:
- Мы тебя свяжем и скажем, что пошли без разрешения.
- Болтун, - грустно сказал Дед. Посмотрел на Кирилла и тихо спросил:
- Поведёшь?
- Я? - испугался Кирилл.
- Мне при такой качке не устоять, нога разболелась. Да и рулевой из тебя лучше, чем из меня. Чего уж там…
Вот тогда Кириллу стало по-настоящему страшно. Холодно даже. Будто ветер повеял осенью. Кирилл нагнулся и начал зябко растирать ноги от щиколоток до колен. Он тёр, тёр и на Деда не смотрел. А Дед ещё тише сказал:
- Надо, Кир…
Кирилл выпрямился. Страх не отпустил его, но стало спокойнее. Что делать, раз надо? Кирилл кивнул и, скользя кедами по сухим иголкам, стал спускаться к стоянке. Он даже не понял, что обманывает себя: не понял пока, что решение принял не кто-то другой, а он сам.
Дед громко крикнул с бугра:
- Проверьте спасательные жилеты! А на Митьку наденьте второй круг!
На карте страны нет Андреевского озера совсем, а на карте области оно кажется маленькой синей запятой. Но от этого не легче тому, кто идёт по озеру в штормовой ветер.
В длину озеро около семнадцати километров, а в ширину очень разное - от километра до пяти. Оно разлито среди отрогов старых гор, здесь много островков, заливчиков. В заливчиках удобные стоянки. Но какой смысл думать о стоянках, если путь лежит через открытую воду, где пенистые гребни и нестихающий свист?
Как ни крути, а "Капитан Грант" - шлюпка. Хотя и перестроенная, укрытая с носа палубой, но всё равно шлюпка. Случалось, что на шлюпках переплывали океаны. Но случалось и другое (гораздо чаще): шлюпки переворачивало ветром послабее, чем нынешний, и в заливах поменьше Андреевского озера…
Всё это знал нахмуренный и молчаливый экипаж "Капитана Гранта", когда выводил свой корабль из-за мыса.
Верхние паруса поднимать не стали. Поставили кливер, стаксель, бизань. Уже на ходу Алик и Саня подняли тяжёлый грот. Вздёрнули под гафель флаг.
Оконечность мыса с одинокой сосной ушла за корму, ветер навалился на парусину, в левый борт ударил гребень. Следующий вал приподнял парусник и почти положил направо.
- Экипаж - на открен, - негромко и быстро сказал Дед.
И началось…
Если бы верхушка грот-мачты оставляла в небе след, это была бы извилистая линия, которая в учебнике геометрии называется "синусоида". То выпрямляясь и чуть кренясь налево, то валясь на правый борт, "Капитан Грант" шёл при боковом ветре к Каменному острову, и клотик мачты выписывал зубцы длиной в шесть или семь метров.
Кирилл стоял, цепляясь босыми ступнями за решётчатый настил. Когда парусник валился вправо и казалось, что это уже всё, Кирилл машинально переносил тяжесть на левую ногу, словно так можно было выпрямить "Капитана Гранта". Помедлив, судно выпрямлялось. А потом опять…
Кирилл понимал, что, если во время большого крена резко усилится ветер, парусник может не встать. И он стискивал штурвал, ожидая шквала и готовясь немедленно привести судно бушпритом к ветру…
Но шквалов не было. Ветер - душный, плотный, горький от дыма - дул очень сильно, однако без порывов. И валы, бурля верхушками, катились ровно. И в конце концов (не известно только, скоро или не очень скоро) Кирилл понял, что корабль держится и экипаж тоже держится. Такая погода была по плечу "Капитану Гранту". Он резво бежал, оставляя на склонах волн кипящий след, и не пытался уйти с курса.
Кирилл ослабил мускулы, медленно разжал пальцы и переложил ладони на обод штурвала. С удивлением посмотрел на коричневые рукоятки. Там не было никаких следов, а Кириллу казалось, что останутся светлые пятнышки, будто на загорелой руке после того, как её стискивали пальцами. Ведь он так отчаянно сжимал штурвал…
Кирилл тряхнул головой и быстро оглянулся. До этого он видел только то, что впереди: воду, далёкий Каменный остров, два треугольных паруса и Митьку, который сидел на носу, вцепившись в кнехты и отплёвываясь от брызг.
Сейчас Кирилл увидел всех. Валерка работал сзади, на бизань-шкоте. Лицо у Валерки было беззаботное и даже весёлое. Саня и Алик сидели на левом планшире, удерживая вдвоём жёсткий капроновый гика-шкот. Они что-то быстро говорили друг другу. Юрки, тоже у левого борта, держали, как всегда, шкоты передних парусов. Они были рядом, но даже сейчас, при такой качке, старались не коснуться друг друга плечами. Неужели не устали ссориться?
Ближе всех был Дед. Он стоял позади Кирилла, навалившись локтем на левый планшир. Почти рядом. Он улыбнулся Кириллу. Кирилл тоже улыбнулся и, проверяя управление, шевельнул туда-сюда штурвал. Кораблик мгновенно отозвался, чуть-чуть вильнув на курсе. Его штуртросы по-прежнему были как живые нервы. Он опять стал частью Кирилла.
Озеро уже не казалось грозным. Угадывая взлёты и размахи судна, Кирилл с удовольствием смотрел на волны. Неяркое, задымлённое солнце сделало их удивительными: окрасило в зеленовато-жёлтый цвет. Даже пена стала желтоватой. Она срывалась с гребней и длинными полосами ложилась по ветру на склоны водяных валов. Брызги ударяли Кирилла в левую щёку.
- "Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет", - весело сказал Кирилл.
Дед ответил:
- Славно бежим. Теперь главное - поворот у камней.
Да… Ведь ещё поворот! Радоваться рано.
Кирилл глянул влево. Там в полусотне метров уже тянулась гряда - неровная цепь камней. Над ней, отчаянно споря с потоками ветра, метались озёрные чайки. Волны свободно переваливались через камни, но для парусника путь сквозь гряду был закрыт. Пройти между камней могла лишь лёгкая лодочка, да и то по тихой воде.
Оставался проход у самого острова. Кирилл один раз был там - в спокойную погоду. А при таком ветре попробуй чуть-чуть ошибиться… Помогут ли тогда самодельные спасательные жилеты из брезента и пенопласта?
Остров, который недавно казался далёким, теперь вырастал, будто его выталкивал из воды сказочный великан. Это был даже не остров, а торчащие из озера гранитные зубцы - голые и отвесные. Иногда здесь лазили отчаянные туристы, но надолго никто не задерживался: ни веточки для костра, ни ровной площадки для палатки.
Сейчас никого не было видно. Только белая надпись напоминала о людях. Её вывел на отвесной стенке в пяти метрах над водой какой-то обалдевший от счастья влюблённый. Большущие, масляной краской написанные буквы: "Ура, Маша, я твой!"
Буквы были видны уже отчётливо и делались всё крупнее.
Кириллу опять стало не по себе. Но это был уже не тот страх, что прежде. Сейчас Кирилл боялся за всех один. И потому во много раз сильнее. Но в то же время это был задавленный, скрученный страх. Страх с прикушенной до боли губой. Потому что бояться было нельзя. Попробуй дрогни на повороте!
А дым над берегом стал плотнее, хотя пламени не было видно.
Кирилл опять перенёс ладони с обода на рукояти.
- Ребята! - сказал он тонким и громким голосом. - На повороте не кидайтесь к штурвалу! Может показаться, что врезаемся… А иначе нельзя, надо вплотную!
- Всё будет хорошо, - сказал Дед. - Спокойно, Кир.
Кирилл посмотрел на Митьку. Если "Капитан Грант" врежется носом в гранит, Митька может покалечиться. Но убрать его нельзя: никто не мог так виртуозно, как маленький Маус, вынести на ветер стаксель при повороте оверштаг.
- Ты не бойся, Мить, - сказал Кирилл. - Ты держись.
- Ага, - серьёзно откликнулся Митька. - Если очень забоюсь, я зажмурюсь.
- Жмурься, - разрешил Дед. - Только не прозевай команду.
До гранитного отвеса оставалось полсотни метров. Каменные зубцы словно кричали навстречу Кириллу: "Ура, Маша, я твой!" Всё громче и громче. Сейчас эти слова казались нелепо-насмешливыми. Остров словно издевался: "Ну-ну, подойди…"
Лишь теперь Кирилл почувствовал каждой жилкой, какой всё-таки быстрый ход у "Капитана Гранта". Взлетая на упругой волне, кораблик при боковом ветре делал чуть ли не десять узлов. Обычно это может лишь хорошая яхта или большая парусная шхуна. Если полуторатонный деревянный парусник грохнется о каменный остров со скоростью бегущего человека, это будет уже не парусник, а дрова.
До поворота оставалось около десяти секунд, и Кирилл ощутил, что опасность чувствуют все.
- Бизань… - сказал он, и Валерка тут же подтянул шкот; слегка увеличилось давление на корму.
Клокотание кормовой струи было громче шума волн и ветра…
Восемь или семь секунд осталось до поворота. Слева у самого борта проносились назад камни. Кирилл прерывисто втянул в себя воздух. И в это время Дед негромко сказал:
- Юрки, помиритесь.