Глава 5
СТРЕЛЯНОГО ПОПУГАЯ НА МЯКИНЕ НЕ ПРОВЕДЕШЬ
- Встань-ка к штурвалу, Стаббинс, - попросил меня доктор. - А я тем временем рассчитаю новый курс. Волей-неволей нам придется встать на якорь в Капа-Бланке. Ужасное невезение! Уж лучше вернуться в Паддлеби, чем всю дорогу до Бразилии выслушивать поучения незваного гостя.
Действительно, нам везло как утопленникам. В конце концов я даже уверился, что лучше уж утонуть, чем каждый день выслушивать брюзжание Бена Батчера. А ему на судне было не по вкусу все: как принайтовлен якорь, как задраены иллюминаторы, как подняты паруса.
С Беном Батчером было трудно поладить. Представьте, что вы говорите человеку в лицо, что он вам неприятен, и наивно рассчитываете, что вас оставят в покое. Однако "доблестный моряк" и в ус не дул и на каждом шагу упрекал нас в ошибках. Он считал, что на "Ржанке" все было не слава Богу.
В конце концов терпение доктора Дулиттла лопнуло, и он приказал Бену Батчеру убраться вон с палубы: в трюм, в каюту, в кают-компанию, хоть к черту на рога. Я никогда не слышал, чтобы доктор так яростно бранился.
Но Бен Батчер и не подумал подчиниться. Он заявил, что не собирается идти на корм рыбам, поэтому никуда не уберется, пока у него есть надежда спастись самому и спасти нас.
После этого мы встревожились не на шутку. Силы ему было не занимать, к тому же никто не знал, что он выкинет, если его разозлить.
Как-то раз после обеда мы с Бед-Окуром остались вдвоем в кают-компании и шептались, как же нам быть, когда в дверь впорхнула Полли. И тут же вошли О’Скалли и Чи-Чи.
- Вы еще попомните мои слова, - сказала Полли, - Бен Батчер - разбойник, контрабандист и отъявленный негодяй. Уж я-то моряков повидала немало на своем веку. Когда-то, лет сто с лишним тому назад, меня поймали, посадили в клетку и заставили плавать на пиратском бриге. Бен Батчер - вылитый капитан пиратов, наверное, он приходится ему правнуком и тяга к разбою у него в крови…
- Ты думаешь, - перебил ее я, - нам и вправду удастся добраться целыми и невредимыми до Бразилии? Кем бы ни был Бен Батчер, он все же бывалый моряк.
Дело в том, что я уже начал прислушиваться к словам Бена Батчера и засомневался, выдержим ли мы даже небольшую бурю.
- Дорогой мой мальчик, - презрительно встряхнула головой Полли, - запомни: ты можешь чувствовать себя в полной безопасности, пока с тобой доктор Дулиттл, а у Бена Батчера ума не больше, чем у старой ржавой селедки. Да, доктор далеко не всегда поступает по правилам, ну и что с того? Я плаваю с ним не в первый раз и знаю, что доктор попадает туда, куда хочет попасть. Ему удивительно везет, и он всегда знает, как выпутаться из беды. Помню, как-то мы с доктором шли через Магелланов пролив. И вдруг разразилась страшная буря…
- Погоди, байку про страшную бурю ты нам расскажешь в другой раз, - оборвал ее О’Скалли, - давайте придумаем, что делать с Беном Батчером. Ты говорила, что у тебя есть план.
- Да. Я боюсь, что "доблестный моряк" поднимет бунт на корабле, высадит доктора на необитаемом острове, а "Ржанку" заберет себе.
- Вот-вот, я сам боюсь того же, - сказал О’Скалли, - поэтому нам надо что-то придумать. Мы будем в Капа-Бланке не раньше чем послезавтра. А я опасаюсь оставлять доктора один на один с Беном Батчером. От него пахнет плохим человеком.
- Я уже все придумала, - таинственно шепнула Полли. - Смотрите, ключ остался в двери.
Мы посмотрели на дверь кают-компании. И вправду, ключ торчал в замочной скважине.
- Сейчас принц накроет на стол, - продолжала Полли, - а потом позовет всех на полдник. Батчер первым прибежит сюда, чтобы ухватить кусок побольше. Как только он сядет за стол, Бед-Окур захлопнет дверь и закроет ее на ключ. А в Капа-Бланке мы его выпустим.
- Какая ты умная, Полли! - воскликнул Бед-Окур. - Теперь я понимаю, почему говорят: стреляного попугая на мякине не проведешь!
- Но сначала убери отсюда все съестное, - наставляла его Полли, - он и так объел нас, пусть теперь немножко попостится. Надо его проучить, чтобы в другой раз неповадно было.
Мы спрятались в коридоре, а Бед-Окур тщательно подготовил "клетку" для моряка. Затем он позвонил в колокольчик, как обычно делал, когда звал нас к столу, и встал за дверью. Мы ждали затаив дыхание.
Тут же послышались тяжелые шаги "доблестного моряка". Он влетел в кают-компанию, плюхнулся на стул доктора, завязал под толстым тройным подбородком салфетку и оглянулся. Он думал, что сейчас Бед-Окур подаст ему ветчину.
Тр-р-рах! Черный принц захлопнул дверь и повернул ключ в замке.
- Вот теперь мы наверняка доберемся до Капа-Бланки, - довольно проскрипела Полли, вылезая из своего укрытия. - Пусть попробует поговорить о морской науке с пустыми тарелками. Стаббинс, ступай к доктору и доложи ему, что и как мы сделали. А тебе, принц, придется до Капа-Бланки подавать обед в каюты.
Полли устроилась у меня на плече и затянула матросскую песню.
Глава 6
МОНТЕВЕРДЕ
Хотя мы и торопились, обстоятельства вынудили нас задержаться на острове Капа-Бланка на три дня. Этих обстоятельств было два.
Во-первых, у морского волка и аппетит оказался волчий, и он основательно опустошил наши запасы съестного. Когда мы бросили якорь и пересчитали наши припасы, то только ахнули. Нечего было и думать пускаться в путь с тем, что у нас осталось. Но денег у нас не было.
Доктор перерыл свой саквояж в надежде найти что-нибудь на продажу, но единственное, что он там обнаружил, были старые часы без стрелок и с треснувшей крышкой. За такой лом в лучшем случае можно было получить полфунта чая.
- Я пойду по улицам и буду петь веселые песенки, - предложил черный принц, - и прохожие набросают мне полную шляпу монеток. Я знаю очень много веселых песенок.
- У испанцев очень хороший слух, - возразил доктор, - боюсь, что они не станут бросать тебе монетки, а забросают тухлыми яйцами.
Во-вторых, нас задержал на острове бой быков, но о нем я расскажу попозже.
Итак, мы приплыли на остров в пятницу, высадили на берег "доблестного моряка" и пошли прогуляться по городу.
Город был старый и назывался очень красиво - Монтеверде. Он был совершенно не похож на города старой доброй Англии. На узких крутых улочках не могли разъехаться даже две повозки. Крыши домов огромными зонтиками нависали над мостовой, а по утрам люди распахивали окна второго этажа и здоровались за руку с соседями, живущими напротив.
В карманах у нас было пусто, поэтому мы не пошли ни в гостиницу, ни на постоялый двор. Вечером, гуляя по улицам, мы набрели на мастерскую мебельщика. Рядом с ней, прямо на тротуаре, стояли кровати, а сам хозяин сидел у двери и весело пересвистывался с попугаем в клетке. Доктор разговорился с ним о птицах, и тот пригласил нас поужинать вместе с ним.
Ужин был замечательный. Особенно мне понравились поджаренные на оливковом масле ломтики банана, хотя и остальные блюда пришлись по вкусу. Потом мы снова сели на скамью у двери и проговорили до позднего вечера.
Когда настало время возвращаться на корабль, мы стали прощаться, но мебельщик принялся отговаривать нас.
- Фонари на портовых улицах не горят, - говорил он. - Вы заблудитесь. Почему бы вам не заночевать у меня? Дом, правда, у меня крохотный, но вы можете устроиться на ночлег на моих кроватях, на тех, что стоят на улице.
В конце концов мы согласились последовать его совету. Ночь была теплая, и одеяла нам не понадобились. Я лежал на кровати и с любопытством наблюдал за веселыми горожанами. Мне показалось, что испанцы никогда не спят: несмотря на поздний час, по улице сновали прохожие, светились окна кабачков, за столиками, прямо на тротуаре, сидели люди и отхлебывали кофе из маленьких чашечек. Издалека доносились звуки гитары, звон посуды, слышались голоса.
Я вспомнил родителей, оставшихся в Паддлеби, и скучную домашнюю жизнь, которую не скрашивала даже ежевечерняя игра отца на флейте. "Как жаль, что их нет со мной, - подумал я. - Здесь так много интересного! Боюсь, правда, что они наотрез отказались бы ночевать на улице. Что же делать, у каждого свой вкус".
И я уснул.
Глава 7
БЕД-ОКУР СТАВИТ НА ДОКТОРА
Утром нас разбудил гомон прохожих. По улице шагали несколько мужчин, разодетых в яркие, шитые золотом костюмы. За ними по пятам бежала толпа женщин и визжащих от восторга детей.
- Кто это? - спросил я.
- Тореадоры, - ответил доктор. - Завтра в городе бой быков.
- Бой быков? - удивился я.
И вдруг доктор побагровел, точно так же как тогда, в зоопарке, когда говорил о львах и тиграх в клетках.
- Да, бой быков. Глупая, жестокая и отвратительная выдумка людей. Вообще-то испанцы очень милые и гостеприимные, но почему-то им ужасно весело смотреть на бой быков.
И доктор рассказал мне, как быка выпускают на арену, размахивают у него перед глазами красной тряпкой, доводят до бешенства, дают ему забодать пару старых лошадей, таких старых, что они уже и убежать не могут, а потом, когда бык едва не падает от усталости, на арену выходит человек со шпагой и безжалостно закалывает его.
- Это не бой быков, - возмущался доктор, - это убийство быков. Каждое воскресенье в городе убивают так шесть быков и дюжину лошадей.
- А бывает, что бык поднимает человека на рога? - спросил я.
- Увы, слишком редко. Бык, даже в ярости, только с виду очень страшный, и если у человека холодная голова и твердая рука, то он всегда выйдет победителем. Такого убийцу быков называют тореадором, и все испанцы, особенно дамы, сходят по ним с ума, для них тореадор чуть ли не главнее самого короля. Посмотри, как гордо они выступают, а девушки с балконов посылают им воздушные поцелуи! Боже, какое варварство!
Наш новый друг, мебельщик, тоже вышел на улицу, чтобы полюбоваться на тореадоров. Он встал рядом с нами, пожелал нам доброго утра и спросил, хорошо ли нам спалось. В ту же минуту к нему подошел статный черноусый испанец.
- Позвольте вам представить моего друга, дона Энрике Карденаса, - сказал доктору мебельщик.
Дон Энрике заговорил с нами по-английски. Внешне он выглядел джентльменом.
- Вы пойдете завтра на бой быков? - спросил он доктора.
- Ни в коем случае, - ответил доктор и нахмурился. - Я не люблю бой быков, это жестокая, бессердечная забава.
Дон Энрике запыхтел, как чайник на огне, налился кровью, и я даже испугался, как бы он не взорвался.
- Вы сами не понимаете, что говорите! - кипятился дон Энрике. - Издавна бой быков считается самым благородным мужским занятием, а тореадоры - самыми отважными людьми в мире!
- Чушь! - пренебрежительно ответил ему доктор. - Только когда бык теряет силы и не в состоянии защищаться, ваши хваленые тореадоры нападают на него и убивают несчастное животное.
Мне показалось, что испанец набросится на доктора с кулаками, но между ними встал мебельщик. Он отвел доктора в сторонку и шепнул ему на ухо, что с доном Энрике лучше не ссориться, что тот очень влиятельный на острове человек и что именно он выращивает быков особой черной породы, с которыми и сражаются тореадоры.
Я вдруг заметил, что глаза доктора сверкнули мальчишеским озорством, и понял, что он что-то задумал. Джон Дулиттл с улыбкой повернулся ко все еще кипящему от гнева испанцу.
- Дон Энрике, - сказал Джон Дулиттл, - простите меня, если я вас обидел. Но я считал и считаю бой быков безнравственным зрелищем и хотел бы заключить с вами пари. Как зовут лучшего тореадора из тех, что выйдут завтра на арену?
- Пепито де Малага, - ответил дон Энрике, - его имя знают во всей Испании.
- Я никогда в жизни не сражался с быками, - продолжал доктор. - Согласитесь ли вы исполнить мою просьбу, если я завтра выйду на арену вместе с Пепито де Малага или с любым другим тореадором на ваш выбор и сумею показать больше трюков с быками?
Дои Энрике запрокинул голову, как петух, и громко рассмеялся.
- Вы сошли с ума! - проговорил он сквозь смех. - Не пройдет и минуты, как бык забодает вас и растопчет ногами. Люди тратят годы на особые упражнения и только после этого становятся настоящими тореадорами.
- Забодает меня бык или нет - это мы еще посмотрим. Считайте, что я хочу испытать судьбу. Но мне кажется, вы боитесь принять мое предложение.
Испанец гневно сдвинул брови.
- Боюсь? - прорычал он. - Я принимаю ваше пари. Если вы сумеете посрамить на арене Пепито де Малага, я обещаю выполнить любую вашу просьбу.
- Превосходно! - ответил доктор. - Мне сказали, что вы - уважаемый человек на острове. Если я выиграю пари, вы запретите бой быков на острове Капа-Бланка.
- Идет! - не задумываясь выпалил испанец и протянул доктору руку. - Я обещаю запретить на острове бой быков, но предупреждаю, что вы не выиграете. Зря вы испытываете судьбу, господин Дулиттл. Вас ждет смерть, хотя, не в обиду будь сказано, вы и не заслуживаете лучшей участи, если называете бой быков безнравственной забавой. Встречаемся завтра утром здесь же, и я объясню вам, что и как вы должны делать. До свиданья.
И он отвернулся от нас и ушел. Сидевшая у меня на плече Полли шепнула мне на ухо:
- Отнеси-ка меня к Бед-Окуру. Мне надо с ним переговорить, но так, чтобы не слышал доктор. Кажется, я кое-что придумала.
Я подошел к Бед-Окуру и направился с ним на противоположную сторону улицы к витрине ювелира. Там мы остановились с видом зевак, рассматривающих драгоценные безделушки.
- Я придумала, где нам раздобыть денег на провизию, - сказала Полли. - Конечно, доктор завтра выиграет пари, это даже мне, старой попугаихе, ясно. А что, если мы поставим на доктора?
- Что мы поставим на доктора? - не понял я, что к чему.
- Сейчас я тебе все объясню, - сказал Бед-Окур. - В Англии так же поступают на скачках - выигрывает тот, кто угадает победителя. Я немедленно отправляюсь к дону Энрике и говорю ему: "Ставлю сто фунтов на доктора". Если доктор выиграет, дон Энрике заплатит мне сто фунтов, а если проиграет - сто фунтов заплачу я.
- Никаких ста фунтов, - остановила его Полли. - Здесь в ходу другие деньги. Требуй две с половиной тысячи песо. А теперь пойдем поищем этого дона Эне-Бене-Раба. Когда будешь с ним говорить, напусти на себя вид богатого бездельника.
Мы оглянулись. Доктор сидел на кровати и пытался развязать затянувшийся узелком шнурок на башмаке. Мы потихоньку улизнули от него, завернули за угол и быстро нагнали дона Энрике.
- Дон Энрике, - обратился к нему наш принц, - позвольте представиться - Бед-Окур Кебаби, наследник престола Ума-Лишинго. Я хотел бы сделать ставку на завтрашний бой быков. Ставлю на доктора Дулиттла.
Дон Энрике отвесил глубокий поклон.
- С большим удовольствием, - ответил он. - Однако должен предупредить, что у вас нет ни малейшей надежды на выигрыш.
- Пустое, - ответил Бед-Окур. - Какая разница, выиграю я или проиграю. Игра есть игра. Ставлю три тысячи песо.
- Принимаю, - ответил испанец и снова согнулся в поклоне. - Встретимся завтра после боя быков.
- Вот и хорошо, - приговаривала Полли, когда мы возвращались к доктору. - У меня словно гора с плеч свалилась. Теперь одной заботой стало меньше.
Доктор все еще безуспешно сражался со шнурками и не подозревал, что мы поставили на него.
Глава 8
БОЙ БЫКОВ
И вот настал великий день в жизни города Монтеверде. Улицы утопали в цветах, а разнаряженные жители спешили к арене, чтобы занять места поудобнее.
Известие о том, что некий англичанин бросил вызов лучшим тореадорам, облетело весь город и ужасно развеселило его жителей. Да как какой-то чужеземец смеет мериться силами с самим Пепито де Малага! Неслыханно! А раз так - пусть наглец погибнет!
Дон Энрике одолжил доктору костюм тореадора, очень нарядный и красивый. Правда, мы с Бед-Окуром изрядно попотели, пока сумели застегнуть расшитую жилетку на толстеньком брюшке доктора. Я с опаской поглядывал на пуговицы - как бы они не отлетели при первом же глубоком вдохе.
Когда мы вышли из порта и двинулись по узким улочкам к арене, за нами увязалась толпа мальчишек. Они бежали следом, смеялись над брюшком доктора и кричали:
Бык зазнайке толстяку
Дырку сделает в боку.
Видно, жизнь не дорога,
Напросился на рога.
Доктор только добродушно ухмылялся.
Прежде всего он попросил показать ему быков еще до начала боя. Нас тут же провели в загон. За высокой прочной изгородью бродили шесть огромных черных быков, ошалевших от страха и отчаяния.
Доктор заговорил с ними, представился и объяснил, что́ им следует делать, чтобы навсегда избавить остров от убийц-тореадоров. Само собой разумеется, что люди, стоявшие рядом и глазевшие на доктора, ничего не поняли и даже не догадались, что он беседует с животными. Скорее всего, они подумали, что толстый англичанин окончательно спятил. Затем доктор ушел в комнату для тореадоров, а я с Бед-Окуром и Полли на плече уселся среди зрителей. Тысячи разодетых в пух и прах дам и господ весело смеялись, предвкушая любимое зрелище.
Дон Энрике встал со своего места и торжественно объявил:
- Высокочтимая публика! Сегодня вам предстоит увидеть состязание между прославленным Пепито де Малага и англичанином Джоном Дулиттлом. Не стану скрывать, я обещал Джону Дулиттлу, что, если он победит, я запрещу бой быков на острове.
Публика от души хохотала. Никто из них не поверил, что доктор может превзойти Пепито де Малага.
И вот на арену вышел любимец Монтеверде и всей Испании. Мужчины закричали: "Ура! Ура Пепито!" - а дамы посылали ему воздушные поцелуи.
По другую сторону арены распахнулись большие ворота, и из них медленно вышел бык. Ворота тут же захлопнулись, и тореадор начал показывать свое искусство. Он взмахнул красным плащом, бык опустил к земле голову, выставил вперед рога и бросился на него. Пепито ловко увернулся, и над ареной снова прокатилось "ура".
Так повторялось много раз. Я заметил, что, когда Пепито ошибался, его всегда выручал помощник. Он бросался к разъяренному быку, махал у того перед глазами красной тряпкой и уводил его в сторону от замешкавшегося тореадора. Иногда, когда Пепито приходилось совсем туго, он прятался от острых рогов за деревянным щитом. Словом, правила забавы были таковы, что тореадору ничто не грозило, а неуклюжий несчастный бык был обречен.
Через десять минут, когда запас трюков иссяк, Пепито отошел в сторону, и на арену вышел доктор Дулиттл. При виде невысокого толстяка, затянутого в голубой бархат, зрители разразились хохотом. Но доктор не смутился и торжественно поклонился сначала дамам в ложах, затем быку и только потом - Пепито и его помощнику. Тем временем бык, стоявший за спиной у доктора, начал рыть копытом землю и вдруг сорвался с места.
- Оглянись! Бык! Он убьет тебя! - кричала публика.