3
Костя со страхом ждал, что Слава спросит его о матери и сестренке. Но Слава ни о чем не спросил. Он сразу увидел, что среди спасенных их нет.
Промокших, продрогших детей начали переодевать в сухое, использовав для этого имущество детского сада, которое осталось на пристани. Женщинам переодеться было не во что. Они отошли за угол пристанского склада, сбросили с себя все, выжали и опять надели. После этого все, предводительствуемые Теляковским, направились вверх, к прибрежной дороге.
Семенцов что-то тихо сказал Михайлюку и кочегару, которого уже звал запросто Васей, потом нагнулся к Теляковскому. Тот выслушал его, сделал утвердительное движение головой. Семенцов вместе с Михайлюком и кочегаром вернулся на пристань.
Костя и Слава вели малыша, спасенного Костей. Идти в гору ему было трудно. Костя взял его на руки. Вероятно, это движение напомнило малышу о матери, он встрепенулся, испуганно позвал: "Мама!" - и заплакал.
- Сейчас пойдем к маме, - пытался успокоить его Костя.
Но мальчуган продолжал звать сквозь слезы:
- Мама! Я хочу к маме…
Вышли на дорогу. Она выглядела пустынной. Никто больше не ехал и не шел по ней. Справа лежало море, слева в темноте смутно рисовался город, а в небе по-прежнему стояло дымное зарево.
Несколько минут все прислушивались: не едет ли кто? Все понимали, что долго ждать нельзя, и оставаться здесь опасно. Одна молоденькая мать с мертвым ребенком на руках была безучастна ко всему. Она то наклонялась к ребенку, то выпрямлялась, и тогда было видно ее бледное лицо и блестевшие в темноте глаза.
Две женщины собрались уходить пешком, когда послышалось отдаленное дребезжание. Вскоре показалась повозка, груженная домашним скарбом, а в повозке мужчина.
Теляковский шагнул навстречу, поднял руку. Но, должно быть, владельца повозки уже не раз пытались остановить таким способом. Он приподнялся, хлестнул лошадей.
- Стой! - крикнул Теляковский своим громыхающим, будто из железа сделанным голосом.
Он шел прямо на скачущих коней. Возница натянул вожжи.
- Здесь женщины и дети с потопленного гитлеровцами парохода, - строго сказал Теляковский. - Нужно помочь. Понятно?
- Что делают! - Человек на повозке покачал головой. - А я думал: что оно горит? Ну давайте!
Кочегар Вася, появившийся в эту минуту вместе с Семенцовым, помог женщинам взобраться на повозку. С рук на руки им передали детей.
- Теперь, хлопцы, вы на задочек! - подтолкнул Семенцов к повозке Костю и Славу.
- Я не поеду, - ответил Слава и попятился. - Я буду маму искать.
Костя испуганно взглянул на него, но Слава упрямо твердил, что не поедет.
- Тогда и я не поеду, - сказал Костя. - Вы не беспокойтесь за нас, - обратился он к Семенцову, хотя сам очень беспокоился за Славу.
Хозяин повозки погнал лошадей с места вскачь. Когда стук колес стих, кочегар протянул Семенцову здоровую руку:
- Прощевай, матрос! Век тебя не забуду!
Он быстро пошел по дороге. А Теляковский, Семенцов и мальчики остались.
- Зря не поехали, - сказал Семенцов. - Что теперь с вами делать?
- Я буду маму искать, - повторил Слава, повернулся и побежал.
Семенцов догнал его:
- Ты, малый, не дури, не время, - и добавил мягче: - Ну пойдем, пойдем…
Проходя мимо пристани, Костя увидел, что она горит. Он понял, о чем говорил Семенцов с кочегаром и Михайлюком и зачем вернулся на пристань. Костя дотронулся до шершавой жилистой руки Семенцова, но ничего не сказал.
На улицах не было ни души. То ли все ушли, уехали, то ли попрятались. Лишь на перекрестке, ведущем к станции, стоял патруль из рабочих. Патруль остановил идущих и пропустил, узнав Теляковского.
Дымное зарево в степи, которое становилось все ярче и приближалось к городу, освещало улицы, дома, черепицу кровель. Костя даже разглядел в доме, мимо которого они проходили, через распахнутое окно стол со скомканной скатертью, опрокинутый стул, разбросанные по полу вещи. А на подоконнике сидела кошка и умывалась лапкой.
- Никак гостей ждет! - криво усмехнулся Семенцов. - Ну жди, дожидайся.
Казалось, никого в городе больше не было, он лежал пустой, покинутый под дымно-красным небом войны. Но нет! Когда они вышли к горсовету, они услышали голоса, увидели мелькавших в окнах людей.
В нижнем этаже открылось окно, из него выглянул Аносов. Его осунувшееся лицо было странно сосредоточенно, а серые глаза жестко блестели из-под сдвинутых бровей. Пиджак был распахнут, на поясе висел наган.
- Я все знаю, - сказал он Теляковскому. - Удалось кого-нибудь спасти?
Теляковский коротко доложил. Тень прошла по лицу Аносова, но она не погасила стальной блеск его глаз.
Он заметил Костю:
- А ты что здесь делаешь?
Костя хотел ответить, но Аносова окликнули из комнаты. Костя увидел, что комната полна людей, у стены стоят винтовки, в углу сложены какие-то ящики. Сквозь приглушенный говор и звук шагов слышался спокойный, отчетливый голос Аносова.
Теляковский вошел в подъезд, а Семенцов задержался, соображая что-то. Его приземистая сильная фигура с обнаженной забинтованной головой (фуражку он потерял в море) и в полосатой тельняшке, видной под расстегнутой форменкой, резко выступала на фоне красного неба. Лицо трудно было разглядеть, одни белки глаз блестели.
- Вот что, ребята… Горевать горюйте, а дело не забывайте, не то Гитлер живо напомнит. Верно? - наклонился Семенцов к Славе. - Так слушай, орлы, мою команду! Марш к лодке и дожидайся меня! Она на своем месте, цепкой прикручена. - И Семенцов последовал за Теляковским.
Лодка действительно находилась на своем месте, должно быть, Семенцов успел перегнать ее, прежде чем поджег пристань. Здесь было темно. Тень от дома Шумилиных скрывала сад и берег. А сам дом был на свету, окна его полыхали, будто горело там что-то.
Слава сделал два шага, но вспомнил, очевидно, что никого в доме нет, и опустился на прибрежную гальку.
Костя сказал:
- Надо приготовиться.
Слава не ответил.
- Слава, - повторил с беспокойством Костя, - ты слышишь меня?
Слава сидел, закрыв лицо руками. Может быть, он плакал? Костя придвинулся к нему.
- Отстань от меня! - закричал вдруг Слава и затряс головой. - Что вы ко мне пристаете?
Костя больше не трогал его. Он сидел, обхватив руками худые коленки, и смотрел на море. Ему стало так горько, так одиноко… Хоть бы Семенцов скорее пришел. Что они там делают у Аносова? Готовятся драться с фашистами? Наверное, так, иначе Аносов не остался бы здесь.
Костя старался думать об этом, чтобы не думать о постигшем его горе. И все-таки сердце болело.
Незаметно оба - он и Слава - заснули; ведь они почти не спали последние дни. Когда Костя открыл глаза, светало. Он приподнялся, удивленно переводя заспанные глаза с лодки, возле которой лежал, на Славу, который свернулся комочком и еще спал, на дом и на сад, с трудом соображая, где он и что с ним.
Светало, но дым, густо стлавшийся в небе, делал утро похожим на вечер. И этот дым, запах гари напомнили Косте обо всем. Он вскочил на ноги, принялся будить Славу.
Лицо Славы распухло от слез. Он поднялся, машинально оправил на себе измятую во сне одежду, постоял и так же машинально побрел к дому.
- Слава, куда ты? - позвал его Костя. - Ты не видел Семенцова?
По лицу Славы видно было, что он не помнит о Семенцове и что все ему безразлично. Костя растерянно смотрел на него:
- Что же мы будем делать?
В эту минуту что-то громко заскрежетало, загремело на улице. Сквозь распахнутые ворота Костя увидел танк. Танк был приземистый, серый, похожий на черепаху, и, как черепаха, тяжело переваливаясь, двигался по улице мимо дома Познахирко. Это был немецкий танк. Из его башни выглядывал человек. Это был немец.
Вот как случилось, что Костя и Слава застряли в городе, который заняли немцы.
4
День тянулся бесконечно. О том, чтобы выбраться из города, нечего было пока думать. Костя еле уговорил Славу спрятаться в погребе и с нетерпением дожидался темноты. Тогда они попытаются удрать на лодке. Что делалось в городе, Костя не знал. Ему приходилось все время караулить товарища, который порывался искать свою мать. Костя просто измучился с ним и рад был, когда он заснул в углу погреба.
Издали доносились голоса, треск мотоцикла, грохот автомашин. Должно быть, немцы ехали через город не останавливаясь. Наконец шум движения начал стихать.
Костя осторожно выглянул из погреба и сразу отскочил назад: на улице, против раскрытых ворот, стоял тот самый приземистый танк. Или это другой танк? Но почему он остановился именно здесь? Может, немцы их заметили?
Прошло с четверть часа. Не вытерпев, Костя опять выглянул. Танк стоял на прежнем месте. За ним виднелся еще один танк и еще, а по улице расхаживал солдат в каске, видимо часовой.
Теперь у Кости возникло новое беспокойство: как бы фашисты не обнаружили лодку. Второпях он кое-как забросал ее ветками, галькой, но кто знает: вдруг фашисты вздумают здесь купаться и увидят ее?
Страшно было представить себе, что лодка попала в руки врагов! А кто в этом виноват? Сам он виноват. Разве можно было в такое время заснуть! "Дела не забывайте, не то Гитлер живо напомнит", - сказал им Семенцов. Но где же сам Семенцов? Ведь они могли ночью уйти в море и были бы теперь далеко.
Костя не находил себе места, бранил себя, и Славу, и Семенцова. "Может быть, его задержал Аносов? Или Теляковский? А может быть, всех их схватили фашисты?" Чем больше Костя думал, тем безрадостнее выглядело положение.
Он попытался заговорить со Славой, который, оказывается, не спал, а просто лежал, но Слава слушал его невнимательно. Он пробормотал:
- Нужен мне твой Семенцов… - и замолчал.
Кажется, он забыл или не хотел знать, что в городе враги.
Перед вечером танки, наконец, ушли.
Костя вылез из погреба, осторожно осмотрелся. Ни души.
Он вернулся и громким шепотом позвал товарища. Слава продолжал сидеть в своем уголке. Костя понял, что ему одному придется заботиться обо всем. Он еще раз внимательно посмотрел по сторонам. Вдали, должно быть возле горсовета или возле милиции, поднимался столб дыма. Он прислушался. Ему почудился отдаленный крик. Но крик не повторился больше. Крадучись вдоль ограды, потом за деревьями, Костя пробрался к дому.
На кухне он нашел горшок с холодной затвердевшей кашей и кувшин молока. При виде еды ему так захотелось есть, что руки задрожали. Но не оставлять же Славу одного! Прихватив с собой кашу и молоко, Костя тем же путем вернулся в погреб.
С большим трудом ему удалось заставить Славу выпить молока и съесть немного каши. Подкрепившись, Костя опять отправился в дом. Нужно запастись провизией, взять кое-что из одежды: кто знает, где и как придется им жить!
На этот раз Костя вернулся, волоча за собой мешок, в котором были одеяла, Славин свитер, кожаное пальто доктора Шумилина, чугунок и отдельно завернутые в бумагу масло, сыр, колбаса, обнаруженные Костей в буфете. Только хлеба не было. Вместо него Костя прихватил немного муки.
Мешок оказался тяжелым. Костя еле дотащил его. Зато все было готово - можно собираться в дорогу. Уже стемнело, и Костя не желал терять ни одной минуты. Но опять вышла история со Славой. Ему захотелось попрощаться с родным домом. Как ни отговаривал его Костя, опасавшийся появления немцев, Слава не послушался, ушел в дом и не возвращался так долго, что Косте пришлось бежать за ним. Он нашел товарища в столовой с альбомом семейных фотографий в руках. Услышав шаги, Слава поспешно сунул несколько фотографий под курточку и пошел за Костей.
В доме было темно, они двигались ощупью. Это напомнило Косте, что у них нет спичек. Без спичек нельзя отправляться. Но как искать в чужом доме спички, да еще в темноте? А Слава молчит и молчит. К счастью, на кухне Костя сразу нащупал початый коробок. Он бережно пересчитал спички, половину, как полагается, завернул в бумажку и спрятал отдельно, а коробок с остальными спичками сунул в карман. Теперь все в порядке. В путь!
Костя вышел из дома, ни на шаг не отпуская от себя Славу. Когда они приближались к берегу, Костя услышал шуршание гальки и чьи-то шаги. Он так и прирос к месту.
- Ложись! - шепнул Костя Славе и прижался к земле.
Но Слава, не слушая, продолжал идти прямо к лодке. Костя не знал, что делать. Если это фашисты - они пропали.
Что же, бросить товарища? Он поднялся и последовал за Славой, выхватив из кармана нож. Будь что будет - живой он им не дастся! Сердце его билось так громко, что трудно стало дышать.
- Эге, вон вы где! - раздался негромкий голос.
Перед Костей возник в темноте человек. Это был Семенцов.
- Сдрейфили, а? И уж ругали меня на все корки. Верно?
Костя не в силах был говорить. Он схватил Семенцова за руку, прижался к нему.
- Значит, не знаешь ты моряка, - продолжал Семенцов. - Помрет, а не подведет. Вот как по-нашему!
- А это что? - спросил Семенцов, заметив, что Костя пытается спрятать что-то в карман. - Эге, нож! Да ты, никак, на меня с ножом полез, за немца принял? Вон ты какой! - Семенцов нагнулся, заглянул Косте в лицо. - Ладно… вы тут, я вижу, тоже не зевали. Пошевеливайся!
Семенцов уже отвязывал лодку. Костя еще не успел опомниться от радости встречи, а лодка отвалила, и берег исчез в темноте. Уключины весел Костя предусмотрительно обернул тряпками, которыми запасся на кухне, за что Семенцов похвалил его. Мрак окружал лодку со всех сторон, лишь позади дрожало бледное зарево, но и оно слабело, удалялось.
Пока не вышли в открытое море, Семенцов не произнес ни слова. Молчал и Костя, хотя ему не терпелось узнать, где был Семенцов, что делал и почему задержался. А где Теляковский, Аносов и другие люди, находившиеся вчера в горсовете?
В открытом море ветер посвежел. Семенцов решил поставить парус. Под парусом лодка пошла ходче, так что вода закипела, забурлила под кормой и брызги полетели в лицо.
- Удираем, выходит, от Гитлера, - сказал Семенцов, пересаживаясь на руль. - Ну, и он, дай срок, от нас удирать будет… еще шибче. Только не дрейфь, орлы! Твоего дружка как звать? - обернулся он к Косте. - Слава? Слушай, Слава, то не слава - нос вешать!
Ветер свежел. На волнах вскипали барашки. Лодка зарывалась носом, кренилась и подскакивала. Самодельная мачта скрипела. Костя с опаской посматривал на нее.
Однако Семенцов правил уверенно, и лодка шла все быстрее, легко взлетая с волны на волну.
Костя пытался определить, куда они идут. Сколько ни всматривался, он ничего не мог разобрать. Лишь когда вдали послышался знакомый грохот бурунов, он понял, что лодка уже миновала мыс Хамелеон и приближается к устью Казанки.
Этим самым путем Костя и Слава шли здесь дней десять назад. Как давно это было! Сейчас Косте даже трудно было представить себе, что это действительно было. Он посмотрел на Славу, который сидел не шевелясь. Косте стало так жаль его и себя, так жаль всего, что было и уже не вернется… Он вздохнул, нерешительно спросил Семенцова:
- К Казанке держим?
Тот молча кивнул.
- А где товарищ Аносов?
- Что? - неожиданно резко сказал Семенцов. - От сего часу заруби себе: гляди в оба и помалкивай! Понял?
Он повернул. Лодка пошла к берегу.
В другое время Костя ни за что бы не поверил, что возможно в такой ветрище и темень пристать в устье Казанки, где и днем они со Славой едва не сели на мель. Но Семенцову он верил. И правда, глаза этого человека видели ночью не хуже, чем днем. Лодка с легким креном вышла в один из речных рукавов и зашуршала в прибрежных камышах.
- Приехали! - Семенцов спрыгнул с кормы прямо в воду и подтащил лодку на берег. - Теперь спать! - скомандовал он, когда весь груз был перенесен повыше, на сухое место.
Он расстелил одеяла, укрыл ребят кожаным пальто, а сам лег рядом на голой земле. Спустя минуту он спал. Заснул и Слава, так и не проронивший за все время ни слова. Один Костя долго ворочался, поднимал голову, прислушивался к отдаленному шуму бурунов, который напоминал ему грохот танков. Под конец и он заснул.
Проснулся Костя от холода. Предрассветный ветер задувал с моря и гнал волны в устье Казанки. Небо было в низких тяжелых облаках. Накрапывал дождь. Костя вылез из-под влажно блестевшего пальто, осмотрелся. Семенцов звучно храпел. Славы не было.
Костя сунулся в кусты, в камыши, заглянул в лодку, - Славы и след простыл.
Теряясь в догадках, встревоженный, Костя шел по берегу и здесь увидел товарища. Слава услышал шаги, обернулся и посмотрел на Костю странным взглядом. Подойдя ближе, Костя понял, почему он стоит здесь. На прибрежной отмели, кое-где заросшей камышом, лежало тело женщины. Прибой колыхал тело, и голова то появлялась из воды, то исчезала. Длинные черные волосы женщины запутались в камышах и держали ее словно якорь.
Пока Костя смотрел на нее, волны выбросили на отмель еще два тела - старухи и ребенка. Должно быть, все они были с потопленного парохода, и море принесло их сюда.
Костя смотрел на старуху и ребенка, чтобы не смотреть на женщину с черными волосами. Но его тянуло к ней, он подвигался все ближе, не замечая, что вода уже достигает его колен, и дрожащими, непослушными руками пытался раздвинуть камыши.
- Стой… стой! - раздался позади него сердитый голос. Семенцов схватил Костю и вытащил на берег. - Ты что вздумал, а?
- Там его тетя… Дарья Степановна, - неожиданно сказал Слава.
Семенцов быстро взглянул на него, потом на отмель, закатал штаны и вошел в воду. Мальчики стояли рядом и не спускали с него глаз.