Новая опасность
- Слушай, а в вашем училище на вертолетах не учат летать?
Это было первое, что Тимоша спросил у Желтенького, когда тот вернулся.
- Вот еще, - с презрением фыркнул Желтенький. - Ты, наверно, спутал - просто их училище рядом с нашим. Мы их, знаешь, как дразним, этих вертолетчиков? Саранча зеленая.
- А они вас?
- Ползунки желтоголовые. Глупо, правда? И еще сыплют нам на головы всякий мусор, когда пролетают. Но мы им еще покажем.
- Чего это ты так расхрабрился? - удивился Тимоша.
- А ничего. - Желтенький даже пританцовывал на месте - так ему не терпелось чем-то поделиться. - А я знаю, кто ты! - выпалил он вдруг. - Ты и есть тот опасный преступник, которого все разыскивают. Скажешь, не так? Не правильно?
Тимоша посмотрел на него и ничего не ответил. Сознаваться ему не хотелось, а врать просто не было больше сил.
- Правильно, правильно! - запрыгал Желтенький. - Это правда, раз молчишь, - значит, правда.
И он повалился на спину, болтая ногами от удовольствия.
- А ты-то чему радуешься? - уныло спросил Тимоша.
- Как "чему"? Ведь это я сам! Сам додумался. Со-о-бра-зил. Все сопоставил, как ты не пошел домой, как прятался у меня, как обманул доктора Плюса, - и сделал вывод. Правильный вывод! Значит, я умею соображать. Пусть теперь мне кто-нибудь скажет еще раз, что я бестолочь, пусть попробует.
- Ты у нас просто гений, - насмешливо сказал Тимоша. - А ты не попробовал соображать дальше? Что теперь с тобой сделают, если узнают, что ты прятал опасного преступника? Что давал ему свою курточку? Что не пошел сразу к докторам и не рассказал про него?
Желтенький перестал болтать ногами и уставился на Тимошу с таким ужасом, что Тимоша пожалел о своих словах, - веселый Желтенький ему гораздо больше нравился, чем напуганный.
- Но ведь ты… Ты меня не выдашь? - пробормотал он.
- А ты - сам себя?
- Ах, если бы я был такой, как ты! - воскликнул Желтенький. - Если б умел скрывать свои мысли от докторов!
И он снова начал ныть и жаловаться на свою судьбу, - казалось, что ему даже доставляло какое-то удовольствие жалеть себя и оплакивать.
- Помолчи и не мешай мне, - строго оборвал его Тимоша. - Я должен подумать.
- Правильно или наоборот?
- Конечно, правильно. Мне нужно обдумать один план.
В сущности, планом это нельзя было назвать. "Пораскинуть мозгами", как сказал бы папа. Раз тут есть вертолеты, рассуждал Тимоша, на которых могут летать даже девчонки, почему бы ему не попытаться спастись на вертолете? Оставалось только две проблемы: как до них добраться и как запустить мотор. Без помощи Желтенького ему ни за что с этим не справиться. Желтенький, конечно, поможет ему, но что-то здесь не нравилось Тимоше. Он даже не знал уже толком, хочется ли ему лететь одному. Ах, если бы можно было полететь вместе с девочкой в пестрых погончиках! Но где ее найти? Ждать же еще один день до завтра было страшно - хитрые доктора могли придумать что-нибудь новое и сцапать его в любой момент. Тут Тимоша спохватился, поднес к глазам телевизор-бинокль, лежавший на столе, - и очень вовремя.
- …сделано все, - говорил диктор, - чтобы схватить опасного преступника сегодня же ночью. Он будет найден с помощью инфракрасных прожекторов. Приборы инфракрасного виденья в сплошном мраке воспринимают все живое как вспышку света. Поэтому выходить на улицу опять можно только тем, кому жизнь надоела.
Тимоша выключил бинокль и незаметно спрятал его в карман. Как хорошо, что Желтенький ничего этого не слышал и не видел! За окном уже смеркалось, еще немного - и начнется настоящая инфрачерная ночь.
- Пошли, - приказал Тимоша, решительно поднимаясь со стула.
- Куда? - спросил Желтенький.
- Приводить в действие мой спасательный план. Если ты мне поможешь, я постараюсь научить тебя выдумывать и фантазировать.
- Ура-а! - закричал Желтенький, вскакивая вслед за ним. - За это - что угодно!
И они оба, застегнув куртки и надвинув кепочки на глаза, вышли из дому.
На пути к спасению
Стена была абсолютно гладкая, но невысокая: Тимоша подсадил Желтенького, тот легко взобрался на нее и втащил Тимошу за собой. Только они спрыгнули вниз, как на улице погасли все фонари. Наверно, их выключили, чтобы они своими видимыми лучами не мешали инфракрасным, невидимым.
- Скорей! - прошептал Тимоша и потащил Желтенького под прикрытие каких-то баков.
Большое здание вертолетной школы темнело на фоне неба, и только под одной дверью слабо светилась красная надпись: "Влет воспрещен". Желтенький поколдовал над замком, пробубнил какие-то цифры, и дверь бесшумно открылась. Они вошли в длинный полутемный коридор и, крадучись, пошли вперед мимо таблиц и плакатов, развешанных по стенам. Моторы и механизмы, изображенные на плакатах, были аккуратно разрезаны, словно яблоко ножом, и каждая деталь для большей понятности окрашена в свой цвет, но у Тимоши только рябило в глазах и никакой понятности не прибавлялось. Он вспомнил моторку, которая отказывалась слушаться его, - что если и вертолет в воздухе начнет выкидывать какие-нибудь фокусы? Разве сумеет он разобраться во всех этих рычагах и колесиках и заставить их работать как надо? Но отступать было некуда - уж лучше разбиться, чем сидеть сложа руки и ждать, когда тобой… пренебрегут?
- Наверно, сюда, - сказал Желтенький и толкнул железные ворота в конце коридора.
За ними открылся полутемный зал.
Пол в нем был сделан из больших квадратных плит, и на них в шахматном порядке стояли вертолеты. От потолка к плитам тянулись блестящие металлические тросы - видимо, для того, чтобы поднимать их вместе с вертолетами на крышу.
Вдруг раздался негромкий щелчок.
Тимоша вздрогнул, но это просто переключились светящиеся часы на стене.
- Ну, - сказал Желтенький, делая широкий жест рукой. - Выбирай, какой тебе больше нравится.
Вертолеты все были одинаковые, и сколько Тимоша ни всматривался, он так и не увидел среди них ни одного красненького: все они были выкрашены одной и той же скучно-зеленой краской - и правда, как саранча. Поэтому он залез в первый попавшийся и смело взялся за какой-то рычаг.
- Осторожней! - взвизгнул Желтенький, сбрасывая его руку. - Ты что? Захотел головой прошибить потолок? Дрыбадан! Неужели вас не учили, как управлять такой простой машиной?
- Учили когда-то, - смутился Тимоша. - Но я все забыл. Ты бы не мог мне напомнить?
Желтенький даже надулся от важности и удовольствия - видимо, ему и в голову не приходило, что этот бесстрашный и мудрый Тимоша может не знать чего-то, что знает он, обыкновенный ученик автошколы. Он начал подробно объяснять, какой кнопкой включается мотор, как надо управлять высотой, когда поворачивать рычаг, чтобы лететь быстрее или медленнее, и Тимоша старательно все запоминал, повторяя по нескольку раз про себя. Когда же обучение было закончено, Желтенький умоляюще посмотрел на него и спросил:
- А ты? Ты научишь меня, чему обещал?
- Ну, это очень просто, - весело сказал Тимоша. - Вот смотри: часы показывают двенадцать ночи, так? Теперь повторяй за мной: часы показывают половину второго.
- Половина второго, - с готовностью повторил Желтенький.
- А теперь то же самое скажи не вслух, а подумай в уме.
Желтенький наморщил лоб, закрыл рукою глаза, изогнулся так, будто поднимал тяжелый чемодан, и застыл в этой позе. Казалось, он делает какую-то тяжелую работу, которая ему не по силам, - даже пот выступил на губе.
- Нет, не могу, - жалобно произнес он наконец. - Ведь они ясно показывают двенадцать. Две-над-цать!
- Да ты постарайся, - убеждал его Тимоша. - Ты напряги свое воображение.
- Я стараюсь. Я очень стараюсь, но, наверно, у меня нет этого… как ты сказал?
- Воображения.
- Наверно, у меня его нет. Никогда я не смогу этому научиться. Никогда. Лучше и не пытаться.
Он понурился и грустно уставился себе под ноги.
В зале было тепло, электрические часы ритмично пощелкивали, и вскоре они незаметно уснули в мягком сиденье. Тимоше всю ночь снилась девочка: то она убегала от доктора Плюса, гнавшегося за ней с котом на поводке, то вдруг превращалась в учительницу и строго спрашивала Тимошу о чем-то, а он не знал, как ответить, то садилась к роялю, нажимала пальцем на клавишу и радостно смеялась. Когда он проснулся, за окнами уже рассвело и Желтенький тормошил за плечо, приговаривая:
- Вставай, вставай. Уже солнце взошло, можно лететь.
Тимоша протер глаза, вспомнил, где он и что ему предстоит, и в груди у него тоскливо заныло.
Еще хуже стало, когда Желтенький включил подъемник и их площадку рвануло вверх, к самому потолку, в котором уже автоматически открылся нужный квадрат. Мгновение - и они вместе с вертолетом оказались на плоской крыше училища. С той стороны, где всходило солнце, Тимоша увидел настоящий город с высокими домами, телевизионной башней и еще какими-то неизвестными сооружениями - может быть, теми самыми, инфракрасными, которых сейчас можно было уже не бояться. С другой стороны лес, видимо, заслонял от него озеро-океан. Почему-то ему казалось, что лететь надо именно туда, за лес. Во всяком случае, поднявшись повыше, он, конечно, сумеет сориентироваться, а может, сразу увидит свой поселок и даже свой дом, узнает по свежевыкрашенной крыше и полетит прямо туда, плавно опустится на улицу перед окнами дома, и сразу сбегутся все соседи и ребята, и мама с бабушкой выйдут на крыльцо, а он как ни в чем не бывало откроет дверцу, заглушит мотор…
- Ну, что же ты?! - встряхнул его Желтенький. - Скоро занятия начнутся - нельзя больше ждать.
Действительно, внизу по улице уже шли первые ученики и, показав пропуск сторожу, один за другим входили в калитку.
- Подожди, я сейчас, - сказал Тимоша и, отстранив Желтенького, подкрался к самому краю.
Осторожно высунув голову, он стал вглядываться в лица входивших. Все ребята были одеты в одинаковые зеленые курточки, и девочки тоже, но ни одна из них не была похожа на ту, которую надеялся увидеть Тимоша. Потом по улице прошло несколько взрослых в мундирах, видимо, преподаватели. Они остановились у калитки и стали о чем-то оживленно говорить со сторожем, размахивая руками и указывая пальцами на крышу - видимо, заметили вертолет.
Времени больше терять было нельзя.
Залезая в кабину, Тимоша успел заметить, что мундиры и сторож бегут через двор к зданию училища. Он нажал кнопку "пуск". Мотор послушно завелся, винт начал вращаться над головой, но в то же время на пульте зажглась какая-то дощечка, про которую Желтенький ему ничего не рассказывал.
- Проверка перед вылетом. Проверка перед вылетом, - раздался у него над ухом радиоголос. - Пятьсот тридцать восемь умножить на триста двадцать семь, разделить на три.
- Семью восемь, - забормотал в отчаянии Тимоша, - пятьдесят шесть. Шесть пишем, пять в уме. Семью три…
- Цейтнот! - рявкнул голос. - Вторая проверка.
И высыпал на светящуюся табличку новую порцию чисел.
- Да что я вам - счетная машина?! - закричал Тимоша. Он попробовал нажать педаль вылета, но она была зажата намертво, и в Тимошиной голове сами собой всплыли слова из папиных рассказов про работу: "автоматическая блокировка".
- Третья проверка, - не унимался голос.
Тимоша сделал последнюю отчаянную попытку сосчитать, но на первом же умножении раздался вой сирены, цифры пропали с дощечки и вместо них загорелась зловещая надпись: "Провал". Площадка дрогнула, начала опускаться вместе с вертолетом, медленно, потом быстрее. Мелькнул лес, открытое небо, которое уже было так близко, Желтенький, прижавший рупором ладони ко рту (наверно, пытался подсказать), и запертый в кабине Тимоша плавно опустился назад, прямо в руки к мундирам, только что вбежавшим в зал.
Турнир докторов
- Вы упрямая жердь! Вы зануда! Консерватор и рутинер! - выкрикивал доктор Плюс, расхаживая широкими шагами по кабинету. - Поймите, наконец, что пренебречь - это старо. Это не эффективно. Это уже ни на кого не производит впечатления.
Доктор Минус, весь залепленный пластырями, злобно следил за ним из-за стола и упрямо твердил свое:
- Пренебречь, только пренебречь. Пусть старо. Пусть не эффективно. Но это мой преступник. У меня с ним счеты. Личные. Пренебречь и только. Без пощады.
- Какая пощада? Кто здесь говорит о пощаде? Но эффект! Вы представляете, какой эффект даст приумножение? Как он раздуется на глазах всех зрителей Парадного поля и лопнет, словно воздушный шар.
Тимоша, сидевший тут же в углу, при этих словах весь съежился: приумножение показалось ему куда страшнее пренебрежения.
- Нет, нет и нет, - стоял на своем доктор Минус. - А мой позор? Мои раны? Я должен отомстить. Я - и никто другой.
- А я? Разве я не должен отомстить? Вы посмотрите, что он сделал с котюней. Животное утратило нюх, все таланты и вообще вкус к жизни. Чего стоят по сравнению с этим ваши болячки.
- Не болячки, а раны.
- Жалкие царапины.
- Все равно, пренебречь.
- Приумножить.
- Стереть в порошок.
- Нет, развеять по ветру.
Они долго еще так препирались, пока вдруг доктор Плюс не остановился и не хлопнул себя по лбу.
- Идея! - завопил он. - Колоссально! Мы устроим с вами соревнование. Турнир! Вы только представьте себе.
- Какое еще соревнование?
- Небывалое! Сверхэффектное! Вы и я - кто кого? Преступника ставим между нами - вы пренебрегаете, я приумножаю. И кто кого пересилит. Ну, как? Годится?
- Хм-м. Действительно. Это может быть любопытно.
- Любопытно? - передразнил его доктор Плюс. - Гениально, а не любопытно! Неужели вы не можете хоть раз в жизни пересилить свою зависть и честно признать мои заслуги?
- Но ведь я готов согласиться. Я уже почти согласен.
- Еще бы вы не были согласны! Да что бы вы вообще делали без меня с вашей паутиной вместо мозгов, с вашим убожеством, узостью интересов…
- Короче - чего вы от меня еще хотите?
- Признания, - устало сказал доктор Плюс. - Ни орденов, ни почестей - только признания. Чтобы люди, с которыми я вынужден работать, умели хотя бы ценить талант. Чтоб кто-нибудь, кроме меня самого, восклицал: "Гениальная мысль, изумительная штука…".
- Ну, хорошо, хорошо, - попытался успокоить его доктор Минус. - Идея, и правда, замечательная. Думаю, мы с вами от души позабавимся.
- Наконец-то, - вздохнул обиженный доктор Плюс.
- Если хотите, я даже возьму на себя всю подготовку. Думаю, двух часов мне хватит.
- Да, прошу вас. Я как раз успею отдохнуть от умственного напряжения. Впрочем, сомневаюсь, чтобы вам было известно, что это такое.
И он, подхватив кота и гордо задрав голову, вышел из кабинета.
…Два часа спустя все было готово.
Трибуны Парадного поля были полны, зрители галдели, ссорились из-за мест, покупали у разносчиков стаканы с торчащей трубочкой и сосали кому что нравится. Хлопали флаги, изукрашенные столбцами разноцветных чисел. Посреди зеленого поля стоял специальный пластмассовый помост, на который с двух сторон вели ступеньки, покрытые ковром. Когда Тимошу вывели на помост, по трибунам пронесся шелест изумления - никто не ожидал, что знаменитый преступник окажется просто-напросто десятилетним мальчишкой. Но все равно никому, по-видимому, не стало его жалко: как Тимоша ни всматривался, он не увидел ни одного человека, который бы перестал болтать, смеяться или сосать что-то через трубочку из своего стакана.
Он пытался найти взглядом Желтенького - не потому, что надеялся на какую-то помощь от него, но чтобы убедиться, что тот на свободе и ему не грозит никакая опасность. Впрочем, если бы Желтенького схватили, он бы скорее всего стоял сейчас рядом с ним на помосте. "Может быть, ему все-таки удалось улизнуть? - с надеждой подумал Тимоша. - Все же я его чему-то научил…"
Когда же появились оба доктора, Плюс и Минус, их встретили дружными аплодисментами и растягиванием губ в улыбку. Все с нетерпением ждали необычайного соревнования.
- Друзья! - сказал доктор Плюс, поднявшись по ступенькам на помост. - Вам уже известны страшные дела этого маленького негодяя. Теперь вы сможете наглядно убедиться в последствиях его злодеяний. Дорогой доктор, продемонстрируйте вещественные доказательства.
Доктор Минус задрал штанину, показал синяк на колене, потом поднял над головой две щепки и объявил:
- Макеты заноз. Вытащенных из моего живота. Стократное увеличение.
- Ух, ты! Вот это да! Глядите, глядите, - прокатилось по трибунам.
- Теперь преступник в наших руках, - продолжал доктор Плюс, - и будет немедленно предан заслуженной казни. Как говорится, любил кататься, люби и саночки возить. У-ха-ха-ха!
Оба доктора стали по краям помоста и уставились на Тимошу.
- Прошу вас, начинайте, - сказал один.
- Нет, давайте вы, а я за вами, - сказал другой.
- Слишком большая честь для меня.
- Но ведь вы ее вполне заслужили.
На людях они не ссорились, не ругались, а изо всех сил изображали дружбу и предупредительность.
- Ну, хорошо, - сказал наконец доктор Плюс. - Уговорили.
А Тимоша? Неужели он уже смирился, неужели стоял и покорно ждал наказания, которого не заслужил?
Нет, конечно, нет. Он стоял, весь напрягшись, как маленькая пружина, готовый к борьбе, и упрямо повторял про себя: "Не сдаваться, не сдаваться".
- Я тебе покажу "не сдаваться"! - сказал доктор Плюс и начал растопыривать руки.
Но Тимоша напрягся, сосредоточился и, глядя ему прямо в глаза, вообразил себя танком с ревущим мотором и сделал несколько шагов вперед.
- Помогите! - завопил доктор Плюс, бросился бежать и кубарем свалился с помоста.
Тимоша, не теряя времени, "развернулся и поехал" в другую сторону. Но доктор Минус, делая огромные прыжки, уже несся прочь от него, подобрав плащ до самых подмышек.
На трибунах смеялись, вытягивали шеи, тормошили передних - никто не понимал, что произошло.
Караульные в растерянности метались вокруг помоста: одни поднимали доктора Плюса, другие держали Тимошу, третьи пытались успокоить публику. Общее замешательство длилось до тех пор, пока толстый Плюс не пришел в себя и не влез снова на помост. В Тимошину сторону он старался не смотреть.
- Друзья! - воскликнул он. - Да это мы нарочно! Это шуточный номер. Заранее задуманный аттракцион, чтобы вы сами могли убедиться, как опасен преступник. А теперь мы начнем по-настоящему. Принесите мысленепробиваемый колпак.
Двое караульных поднялись на помост, неся в руках что-то прозрачное, похожее по форме на рыцарский шлем, только без всякой щели или забрала. Они надели этот шлем-колпак Тимоше на голову и пристегнули ремнями.
- Ха-ха! - торжествовал Плюс. - Теперь посмотрим, помогут ли тебе твои хитрости.
Тимоша поглядел на него сквозь прозрачные стенки, попробовал по очереди вообразить себя танком, пушкой, пулеметом - ничего не помогало. Вещество, из которого был сделан колпак, действительно не пропускало ни одной мысли.
Оба доктора снова вернулись на свои места. Публика на трибунах успокоилась и ждала, затаив дыхание. Даже флаги перестали биться на ветру.