Ловля рыбы в цивилизованном обществе
Прошел слух, что озеро возле города, которое несколько лет все обходили стороной, самоочистилось и в нем появилось много рыбы.
Понятное дело, обнищавшие граждане, а таких было большинство, бросились ловить рыбу, пока мэрия раздумывала над тем, как сорвать деньги с голодных бедолаг.
Вооружившись удочкой, пан Дыля тоже отправился на озеро и в течение десяти минут поймал несколько вполне приличных карасей.
Людей все прибывало, и каждый тащил снасть, а то и две-три, как было заведено с давних пор.
И тут примчался на автомобиле Бурбель, известный в городе мошенник, несколько раз судимый еще во времена Дундука Дундуковича, но ни разу не отсидевший своего срока. Пользуясь мощным усилителем, Бурбель объявил, что мэрия запретила использование удочек и отныне велит гражданам ловить рыбу только газетами и палками. Мол, рыбы на всех хватит, а в рыбе много фосфора, необходимого для работы мозга, и фосфор особенно полезен малым детям.
Объявление было непонятным, но граждане привыкли считать себя некультурными, как им внушали газеты, и потому вопросов не задавали.
Люди Бурбеля тут же, на берегу, развернули продажу старых газет и реек из отходов леспромхоза. Граждане, как по команде, встали в очередь, а тем временем другие люди Бурбеля прошли озеро из конца в конец с огромной капроновой сетью, нагрузили три грузовика рыбы и уехали.
- Какая наглость! Какое издевательство! - возмутился пан Дыля, обращаясь к очереди. - Этот негодяй выбрал рыбу сетью, а нам навязывают палки и газеты! Да возможно ли поймать что-либо палкой или газетой, как вы думаете?
- Что нам думать, если есть законно избранные власти? - отвечали люди. - Может, и палками уже умеют ловить где-либо в цивилизованных странах, так и нам научиться надо, чтобы от прогресса не отстать!.. Раз в заморье рыбу трескают, значит, и ловить умеют!
- Бурбель и попер вашу рыбу за рубеж, - объяснил пан Дыля. - И как вы могли поверить проходимцу? Или ничего не слыхали об этом Бурбеле? Негодяй первой гильдии!
- Слыхали мы о Бурбеле, конечно. Так ведь он не согласился с обвинениями. А теперь в мэрию принят на работу, так, может, усовестился мужик?..
Назавтра городские газеты сообщили, что мэрия никаких полномочий Бурбелю не давала. А Бурбель тотчас заявил по радио, что, видимо, его неверно информировали в приемной мэрии и очень ругал "остатки бюрократизма, пышным цветом произраставшие в эпоху кровавого шизофреника Дундука Дундуковича". Короче, за несуразицей опять сокрыл суть, оставив людей с носом.
- Хорошо живем, - ворчал пан Дыля. - Если сегодня согласны ловить рыбу палками да газетами, завтра будем сачками ловить конституцию!..
Секрет мастерства
Пан Гымза лет десять держал повара Тимошу, которому не было равных в искусстве приготовления пищи. Пожалуй, именно Тимоша и обеспечил для Гымзы многие коммерческие успехи: кто хоть раз обедал у него, мечтал о новом застолье. А попасть к Гымзе было возможно не иначе, как оказав ему услугу.
Тимошу пытались сманить, обещая порой только за консультацию жалованье профессора, но он не соблазнялся и этим очень удивил общество.
Повар так и умер, не раскрыв своих секретов. Даже от написания книги о поварском искусстве отказался, хотя ему давали бесплатную стенографистку и редактора-стилиста.
Но однажды пан Гымза, хватив вишневой наливки, сам выболтал тайну этого странного человека.
- Тимоша был талантлив, да, - чистя пальцем нос, стал вспоминать пан Гымза, как если бы речь шла об охотничьей собаке. - Весь фокус, однако, во мне: мне удалось заключить с ним выгодную сделку. Он попал в крайне бедственное положение и готов был за мизерную сумму продать свою рабочую силу. Ну, я парень не промах, с ходу смекнул, как использовать его талант, и подписал контракт, по которому Тимоша под угрозой миллионного штрафа на всю оставшуюся жизнь отказывался требовать повышения зарплаты, наниматься к другому работодателю или каким-либо иным образом проявлять свою инициативу. Так что он отказывался от всех выгодных предложений не потому, что любил меня, а потому, что сам сунулся в мышеловку. Впрочем, не желая превратить Тимошу в личного врага, я позволил ему вольности, которыми он пользовался. И повар, и его жена любили вкусно поесть. А жена у него была парализована. Да если бы была здорова: что могут приготовить простые люди при нынешней дороговизне? Когда я заполучил Тимошу в свои руки, я сказал: "Даю тебе право есть все, что ты приготовишь для моего стола, и столько, сколько влезет. И нести толику от приготовленного домой". А там больная, много ли она сожрет?.. Сам он ни детей, ни родственников не имел, а красть по своей честности был не способен… Таким образом, Тимоша был, пожалуй, единственным поваром нашего королевства, который был искренне заинтересован в высоком качестве пищи. Вот и весь секрет Тимоши!
Чосек, который присутствовал при откровениях пана Гымзы, сказал:
- Со всех точек зрения ваша сделка была незаконна!
- Согласен. Но Тимоша ничего не понимал в законах. Я тут не виноват. Дело каждого - понимать или не понимать законы.
- Тимоша был талантливым человеком, - продолжал Чосек. - Мне о нем рассказывал пан Дыля. Как истинный талант, он не жалел себя. Он был немногословным и скромным, и потому даже те, кто пользовался его талантом, не знали о нем. Он владел не только искусством повара, он великолепно писал маслом и сочинял интереснейшие стихи.
- Сомневаюсь, - покачал головой пан Гымза. - Ты что-то путаешь, бездельник. Гуся в грушах, барашка с черносливом и пироги с калиной, лимоном и тыквой помню, а стихов - не помню.
- Пан Дыля сто раз цитировал стихи Тимоши. Одно из них я запомнил:
Сколько было грусти, сколько боли
средь забот и тяжести труда!
Человек - не вспаханное поле:
сеешь радость, а растет беда…Жил ли я, никто уже не скажет
с той поры, как я покину свет:
помнят тех, кто ныне нас уважит,
кто сегодня упасет от бед…
- Не знаю, не знаю, - рассердился пан Гымза, - какие еще вирши? Какое-то баловство! Он не имел права заниматься ничем, кроме кухни! Таковы были мои условия!..
О воробьях и воронах
Вышел как-то утречком пан Гымза на крыльцо своего загородного дома, посмотрел, как работники копают грядки и сажают капусту, зевнул, потянулся и сказал:
- Да, конечно, вам нелегко, ребята, но посмотрите на этих птиц, воробьев, ворон и прочих пернатых: у них нет даже рук, чтоб взять лопату и заработать себе на пропитание, они вынуждены побираться. Но - счастливы. Слышите, поют?
- У людей есть и руки, помимо клюва, - ответил пан Дыля, - но они нередко побираются, как птицы. Беда в другом: они не едят жуков и червей.
- Будут, будут есть, - заверил пан Гымза. - Я читал одного крупного американского ученого. У них в Америке все ученые крупные. Так вот он считает, что личинки питательнее говяжьей вырезки, нужно только приспособить желудок. И я полагаю, самое время приспосабливаться. Если бездельники-нищие не перестроятся на новый вид пищи, им придется вымереть.
- Придется, если сильнейший по-прежнему будет отнимать у слабейшего, - согласился пан Дыля. - Ворона у воробья, кошка у вороны и так далее.
- Закон природы, - резюмировал пан Гымза, - мудрый закон. Повсюду должен торжествовать сильнейший. Тогда все будут жить в мире и согласии.
- Но согласия нет, - сказал Чосек. - Пока торжествует не сильнейший, а подлейший, не более умный, а более богатый, не более благородный, а тот, у кого связи.
- Ты что-то вместе со своими товарищами действуешь больше языком, нежели тяпкой! - озлился пан Гымза. - Если и есть некоторые факты, они не типичны или временны. А вообще торжествует сильнейший. И чтобы ни ты, ни другие в этом не сомневались, я увольняю всех троих. Копейки, что вы заработали между демагогией и скверной работой, выплатит вам бухгалтерия!
Повернулся и ушел завтракать.
- Я воробей - это понятно, - сказал Чосек, почесав затылок. - Однако жаль, что пан Гымза не ворона: по крайней мере, была бы надежда на кошку!..
Метод "Профессора Токайско-Кахетинских наук"
Пана Дылю и его друзей долгое время даже близко не подпускали к следственной работе, видимо, считая, что следователями могут быть лишь ломовики с громоподобными голосами и культуристскими мускулами.
Однажды Чосек, делая грядки на чужом огороде, нашел кувшин, запечатанный смолою. Приволок он его в хижину, где жили приятели (а по другим сведениям - братья), и пожелал немедленно открыть, утверждая, что там средневековое серебро минских или витебских купцов.
- Подожди, - остановил его пан Дыля. - Даже если там серебро, мы получим всего четвертую часть стоимости - по закону. Если, конечно, не придется судиться с хозяином огорода. Много это или мало? Мы ведь хотим наняться к старшине городского сыска пану Хватай-Тащило. Прекрасный повод устроить маленький цирк…
И друзья, пораскинув мозгами, закопали кувшин в городском парке.
После этого пан Дыля дал объявление в газету о том, что в субботу на территории парка состоится лекция "профессора из Европы" Гонзасека о способах разыскания старинных кладов с демонстрацией раскопок в присутствии публики.
Разумеется, в субботу на указанном месте собрались не только досужие горожане, мечтавшие пополнить свой бюджет, но и переодетые агенты пана Хватай-Тащило.
Пан Дыля "от имени общественности города" представил "профессора", облачившегося в малиновый костюм королевского пажа. Костюм был взят напрокат в театре.
- Это не иностранец, - усомнился кто-то в толпе, - слишком маленького роста.
- Но костюм! Разве у нас носят такие костюмы?.. Это же писк какого-нибудь бродвея!..
- Наполеон был тоже маленький рост, - начал свое выступление Гонзасек, искажая слова на манер иностранца, - но это не помешало ему стать самым великим из свои современники. Если вы полагать, что все большое делается только за граница, вы не ошибаться. Прошу, пожалуйста, поднимитесь сюда, на этот сцена, и повторите наизусть таблица умножения. Гарантия, вы сделать не меньше десяти ошибок… Ну, кто отыскался смельчак?..
Разумеется, никто больше с вопросами не высовывался, слушали с большим вниманием. А когда пан Дыля назвал Гонзасека "профессором токайско-кахе-тинских наук", ни единый не усомнился в существовании таковой важной отрасли знаний. Все восхищались: "Как отлично профессор владеет русской речью!.."
Свою лекцию Гонзасек заключил следующими словами:
- Пользуясь мой метод, я за последний год обнаружил, пожалуйста, девятнадцать кладов и захоронений на восемь миллионов гульденов… Теперь я хочу, чтобы и вы испытал себя!
"Профессор" взял тонкую палочку, походил между зеваками и, ткнув в одном месте, объявил:
- Я отчетливо ощущает на мембранный эффект! Тут копать; тут что-то иметься большой важность!
Добровольцы лихо взялись за лопаты и быстро извлекли кувшин.
Собравшиеся разинули рты. Нервы у всех были напряжены, все жаждали увидеть сокровище, изумляясь необыкновенным способностям "профессора токайско-кахетинских наук".
Но тут вмешались переодетые полицейские и предъявили свои документы:
- Все найденные в городе клады принадлежат мэрии! Но нашедшему тоже кое-что причитается! Чтобы определить сумму вознаграждения, кувшин следует вскрыть в присутствии старшины городского сыска пана Хватай-Тащило, в противном случае бухгалтерия ничьих претензий к рассмотрению не примет!
"Профессор" развел руками, кувшин унесли, и взбудораженная публика разбрелась, лелея надежду найти свое счастье.
Разумеется, кувшин тотчас попал на стол пана Хватай-Тащило.
- Я думаю, это вино столетней выдержки, закопанное в землю по случаю свадьбы, - потирая руки, мечтательно сказал страж городского порядка. - Были раньше такие обычаи, были, но теперь, как известно, даже покойникам не положено целого костюма: наши обормоты выкопают и покойника ради тряпки, за которую можно что-то выручить на толкучке… Посмотрим, однако, понимали ли наши предки в напитках. Кондиции - вот что меня больше всего интересует!
- А почему вы так предполагаете? - спросил кто-то из подчиненных.
- Сушит горло, оттого и предполагаю.
- А если в кувшине бомба? Или бациллы чумы?
- Вы что? - побледнел страж городского порядка. - Немедленно разыщите тех, кто это выкопал! В случае чего они ответят за все! И пусть кувшин вскрывают перед объективом телекамеры! Я сам буду наблюдать!..
Пан Дыля, Чосек и Гонзасек явились в городское полицейское управление. Их отвели во двор здания, где они собственноручно сняли печать и высыпали из кувшина более килограмма арабских серебряных монет X века…
Хватай-Тащило немедленно пришел пожать им руку.
- В связи с осложняющимися событиями на международной арене и вообще ваш поступок заслуживает особого признания! - похвалил он.
На следующий день, когда Гонзасек явился за справкой об отыскании клада, вес найденного серебра отчего-то сократился до 120 граммов.
- Удивительно, неужели серебро испарилось?
- Тихо, тихо, на эту тему надо говорить тихо! - сказал пан Хватай-Тащило, округлив глаза и подняв вверх палец. - Драгметаллы и все такое прочее. Надеюсь, вам понятно. И конфиденциально: серебро имеет свойство улетучиваться, как спирт, особенно, когда не хватает спирта. Оно же, простите, несколько столетий пролежало в земле, свидетельствуя о широких торговых связях славянства с остальным цивилизованным миром. Надеюсь, вам понятно?..
И выдал документ, по которому Гонзасеку выплатил 68 рублей 32 копейки. Впрочем одновременно Гонзасек приобрел и особое внимание со стороны пана Хватай-Тащило.
- Ты это, профессор, развивай и дальше свою полезную для народа науку! Сигнализируй мне лично в случае обнаружения разных кладовых и кладовок!..
И запомни, с товарищами нужно делиться, иначе товарищество иссякнет! Делиться и тем, что в земле, и тем, что на столе!..
Конфуз
Однажды Чосек дал маху.
Шел мимо телефонной будки и вдруг слышит, некий растрепанный субъект кричит в трубку:
- Старик, я вооружился, иду на вы!.. Откуда? Знакомый тебе чипок опустошил! Из хозяина ливер вытряс!..
Чосек, работавший тогда внештатным детективом, сразу же насторожился: "Темное дело: бандит вооружен, ограбил какой-то "чипок"! Похоже, ларек… Возможно, убил хозяина ларька…"
Он кинулся вслед за растрепанным субъектом, который тащил тяжелую черную сумку.
"Хорошо замаскировался - под бомжа, человека без определенного места жительства, вернее сказать, бродягу!.."
А тот в один магазин зашел, покрутился, поглазел и вышел, в другой заглянул, поглазел и вышел.
"Опасается, что сядут на хвост: опытный бандит! Да ничего, мы и не таких брали с поличным!.."
Помотался Чосек за человеком по городу, проехал несколько остановок на трамвае. И вот вошел тот человек в приземистый, полуразвалившийся дом. Чосек - за ним.
Заметил квартиру, которую открыл человек, и тотчас же по рации вызвал полицейский наряд: "Приезжайте немедленно! Кажется, напоролся на "малину", воровской притон!"
Приехали полицейские. Чосек распределил роли. Постучались. Ворвались. "Руки вверх!"
Сидят за столом два оборванца, каких теперь много, пьют сидр и жуют ливерную колбасу. Низшей, конечно, категории, потому что запах преотвратительный, как на свалке в жаркий безветренный день.
Все обыскали, хотя и обыскивать было особенно нечего: так, койка железная солдатская у стены стояла и шкаф пустой с отвалившимися створками. Карманы у бродяг вывернули. Стены простучали.
- Где ваше оружие? - спросил Чосек.
- Поздно пригласились, товарищи-сэры, - улыбаясь, развел руками растрепанный. - Оружие демонтировали. Все поели-попили, поделиться уже нечем! Вечный циркулус вициозус!
Это значило по-латыни что-то вроде вечно безвыходного положения.
- А как же хозяин, из которого вы "ливер вытрясли"?
- Жрет, живодер, поди, дома сухую колбасу, - сказал растрепанный, понимающе ухмыляясь. - А мне, бывшему профессору, за день работы заплатил кусок ливерной, которую до эпохи "нового мышления" и собаки избегали…
Понял Чосек свою промашку и сказал полицейским:
- Придется извиниться. Ошибочка вышла, потревожили мы не преступников, а жертву преступлений! - На пороге обернулся: - Подскажите, пожалуйста, что такое "чипок"? Нет в словарях этого слова!
- В словарях того не сыщешь, что есть в жизни! "Чипок" - торговая точка самого низшего разряда, где всякую дрянь на разлив продают - для травли тех, кто ослаб и забыл о своем достоинстве…
Гений
Пан Дыля был знатоком классической поэзии, хорошо читал наизусть, особенно из книг О., которого считал непревзойденным мастером.
Однажды троица оказалась в городе, где жил О.
- Я не прощу себе, если не взгляну на живого О., - сказал пан Дыля. - Это истинный гений. Меня не удивляет, что о нем ничего не пишут и не говорят в нашем королевстве. Власти боятся такого ума и такого духа, который видит низменную подоплеку политики правящей банды.
И он убедил друзей поселиться в заброшенном сарае - напротив домика, в котором, судя по адресу, жил О.
Едва взошло солнце, друзья принялись наблюдать за домиком, надеясь увидеть тонкого и благородного поэта, но увидели какого-то немощного, пожилого человека в рваной телогрейке, который то колол дрова, то пойло в ведре таскал свинье, то копался в огороде, то с авоськой бегал в магазин, то развешивал на веревке белье.
- Не выходит из хаты твой гений, - сказал Чосек. - Наверно, витает среди муз, что-нибудь сочиняет… И как появляются такие божественные люди? Поверь, Дыля, ты открыл для меня источник постоянной душевной радости. Такому человеку я бы бесплатно прислуживал всю жизнь - из одной только благодарности… Завидую неутомимому работнику, которого он нанял!..
Вскоре друзья "познакомились" с другими обитателями домика: молодым парнем в голубом джинсовом костюме, прикатившем на мотоцикле, и двумя красивыми девушками, которые, однако, весьма некрасиво ругались между собою по всякому поводу.
- Наверно, это его дети, - предположил пан Дыля. - Сразу видно, бездельники. Но как они могли вырасти неотесанными, если их души с детства соприкасались с душою О.?
Потом друзья увидели женщину, которая грубо бранила работника в рваной телогрейке, находя никудышной всю его работу. Тот молча кивал головой и вновь принимался за дело.
- Какая злюка, эта надсмотрщица! Наверно, сам О. уехал с женою куда-либо за границу, - сказал Чосек. - Я слышал, писатели, что стряпают оды в честь нашего губернатора, усвоившего демократию с первой самостоятельной процедуры на горшке, по нескольку месяцев в году живут на курортах теплых южных побережий. И хотя О. не таков, все же могли сделать для него исключение, боясь обличений…
На следующий день пан Дыля не выдержал, спросил прохожего, где найти О.
- Так вон же он, - показал рукой прохожий на человека в телогрейке. - Выскребает навоз из хлева… А вон и его жена, - он ткнул пальцем в "домработницу", которая как раз выглянула на крыльцо.
Пан Дыля был поражен и удручен.
- А знаете ли вы, что это за человек? - спросил он, волнуясь.
- Человек как человек, кто его разберет? - был ответ. - Говорят, что будто сочиняет книжки, да я их не видел и не читал: чему может научить тот, который, как и я, копается в навозе?..