* * *
Уже вечером, лёжа в постели, Андрей сквозь сон услышал разговор мамы с отцом.
- Я не против, что он путешествует в этой твоей машине, - сказала мама. - Но слишком бессистемно всё это у него получается. То Америка, то индейцы, то гимназисты… Представляешь, какой винегрет в голове? Нужно направить его по определённой дороге. Скажем, если революция, то подобрать самые интересные книги по революции- "Юнармию", "Белеет парус", "Старую крепость", "Я - сын трудового народа"… И ещё одно: он не читает подряд, а выхватывает отдельные места из середины. Ему же потом неинтересно будет.
- Валя, а ты помнишь как читала в детстве сама? - спросил папа. - У тебя была какая-нибудь система?
- Ну… положим, системы не было, - помолчав, ответила мама, - но я сама…
- Начинала с картинок, - засмеялся папа. - Верно?
- Верно. Потому что хорошие иллюстрации - это половина книги.
- И, посмотрев картинки, тебе хотелось узнать, что происходит на самых интересных из них. Точно?
- Точно.
- И ты начинала читать не сначала, а…
- Ну, совсем немножечко… - возразила мама.
- Вот-вот. Совсем немножечко. А сейчас, покупая новую книгу, ты разве просматриваешь первые страницы? Да никогда. Только ты не замечаешь, что тоже хватаешь из середины, а потом судишь по прочитанному о всей книге. Это автоматически.
- Ты прав, Виктор. Но ведь я не так кусками хватаю, как Андрей. То, как читает он сейчас, - это безалаберщина. И ни к чему хорошему не приведёт.
- А по-моему, Валя, мир не охватить одним взглядом, сразу. Не разложить по полочкам - это сюда, а это - туда. Мир всю жизнь собираешь по кусочкам, как мозаику. И каждый кусочек в конце концов находит своё верное место.
- Наверное, ты прав, - сказала мама после долгого молчания.
- Зачем ты спрятала книгу об индейцах?
Мама засмеялась.
- Да не прятала я! Я взяла посмотреть, начала читать, зачиталась, забрала с собой на работу и… там забыла.
- Вот видишь! - снова засмеялся папа. - А ты говоришь - система!
* * *
А на следующий день произошла вот какая история.
Папа пришёл с работы и спросил, как всегда:
- Где был сегодня, Андрюха?
- Ещё нигде, - ответил Андрей. - Только уроки сделал. По русскому столько задали - два часа писал.
- Всё кончил.
- Всё.
- Куда думаешь поехать?
- К Робинзону на необитаемый остров.
- Эк, тебя занесло! Почему именно к Робинзону?
- Да я к индейцам хотел, но мама книжку не отдаёт.
- Отдаст. Успеешь ещё к индейцам. Это она рассердилась, что ты по ночам читаешь. Подожди, остынет немного и отдаст.
- Она хитрая, читает её сама.
- Дочитает и отдаст.
- А я у тебя другую, про Робинзона нашёл. Уже начал.
- Может быть, и мне с тобой к Робинзону? - Папа взглянул на часы. - Давненько я не был на острове. Ну-ка, тащи сюда книжку.
Андрей пошёл в соседнюю комнату и долго возился там, выдвигая и задвигая ящики письменного стола.
Потом вернулся смущённый.
- Робинзон тоже пропал куда-то…
- А ты её в школе не оставил?
- Нет. Я её дома читал.
- Странно… Вспомни, может, всё-таки брал в школу?
- Не знаю… может быть, брал, - засомневался Андрей. - Может, случайно в портфель засунул, а потом забыл где-нибудь. Только в портфеле её нет. Эх, так хотелось на остров!..
Папа подумал.
- Жаль, конечно, что нет под руками книжки. Но можно и без неё, Андрюха. Ты помнишь это место: "Огромная волна подхватила меня и понесла прямо на скалы. Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…"
- Нет, я ещё не дочитал до этого. Мой корабль только что попал в бурю.
- А, так ты совсем рядом у острова! Слушай, я тебе расскажу, что было. Команда, видя неминуемую гибель корабля, пересаживается на шлюпки и покидает его. Одну из шлюпок уносит в океан. Вторая переворачивается. Матросы тонут. Все, кроме Робинзона. Его выбрасывает на остров, где нет ни одного человека, только птицы и дикие козы. Двадцать восемь лет живёт он на этом острове. Строит себе дом, обрабатывает и засевает пшеницей поля, приручает диких коз…
- Хватит, па! Едем! Давай прямо с того места, где его выбросило.
- Я не знаю, будет ли машина работать без книжки. Во всяком случае, сейчас попробуем, - сказал папа, залезая в шкаф. - Итак, "Я закрыл глаза и отдал себя в руки Судьбы…" Тут я забыл немножечко, но думаю, что это не страшно. Подожди, как там дальше? Ага: "Когда волна схлынула, оказалось, что я лежу на песке под жаркими лучами солнца. Вторая волна чуть не смыла меня обратно, но я успел вскочить на ноги и вовремя увернулся от неё…"
Дверцы шкафа закрылись с длинным шипящим звуком, и с таким же шипящим звуком отвалилась задняя стенка кабины.
Лицо Андрея обдало солёной пеной. Защипало глаза. Он протёр их мокрым рукавом рубашки. Перед ним до самого горизонта лежала тёмно-зелёная с фиолетовым гладь океана.
Ослепительное солнце горело над ней. Белыми искрами на зелёном фоне вспыхивали чайки. Их крики были похожи на детский плач.
Внизу, у берега, снежно-белой пеной снова вскипела волна. Она прорвалась через чёрные зубья скал, широким языком поднялась по песку к самым ногам Андрея и бессильно откатилась назад.
"Урш-ш-ш-ш… Ш-ш-ш-ш-ша…"
- Смотри-ка, сработала всё-таки машина и без книжки! - воскликнул отец.
Он стоял на берегу рядом с Андреем и щурил глаза от яркого солнца.
- Вот это, Андрюха, и есть остров Робинзона. Географы называют его Хуан Фернандес. Красивое место, правда?
- Очень красивое, - сказал Андрей. - А где живёт Робинзон?
- Выше по берегу, в лесу. Там у него уютная хижина, окружённая частоколом из толстых брёвен. Настоящая крепость.
- Идём? - сказал Андрей.
- Идём. Только когда приблизимся к хижине, обязательно крикнем, а то он испугается и начнёт стрелять. Он очень давно не видел людей.
Они поднялись по песчаному берегу и вошли в лес.
Андрей сразу же увидел стайку обезьян, в панике пронёсшуюся по вершинам деревьев. Потом разглядел большого зелёного попугая, сидевшего с учёным видом на толстой ветке.
- Ка-та-рита, - сказал попугай, когда Андрей с папой проходили мимо. - Ка-та-рита, Робин. Здравствуй!
- Папа, смотри-ка, он разговаривает!
- Наверное, это тот самый, который всегда сидит у Робинзона на плече во время прогулок. Смотри в оба, Андрей! Хижина где-то здесь.
Однако никакой хижины не было.
Они миновали небольшую солнечную поляну, заросшую какими-то красными цветами, перешли через прозрачный быстрый ручей и снова углубились в лес.
Вдруг Андрей остановился и понюхал воздух.
- Что с тобой? - спросил папа.
- Пахнет подсолнечным маслом.
- Ты с ума сошёл! Какое здесь может быть масло?
- Но, честное слово, пахнет! Неужели ты не чувствуешь? Подсолнечным маслом и ещё жареной картошкой.
- Выдумываешь. У Робинзона никогда не было ни картошки, ни масла. Хотя… - Папа потянул носом воздух. - Я тоже как будто чувствую..
- Вот видишь!
Они проломились через густые колючие кусты и снова попали на поляну, заросшую красными цветами, только уже с другой стороны.
И здесь оба разом заметили частокол из толстых брёвен и хижину, покрытую пальмовыми листьями.
- Стоп! - сказал папа. - Теперь надо кричать.
Он приложил ладони ко рту и крикнул негромко:
- Робинзон Крузо!
Никто не ответил. Только запах жареной картошки стал сильнее.
Андрей сглотнул слюну:
- Есть хочется. Ну-ка, дай я крикну.
- Нет, нет, ты его можешь напугать. Лучше я. Он же давно не слышал человеческого голоса. Надо вот так…
И он закричал чуть погромче:
- Ро-бин-зон Кру-зо!
В частоколе открылась калитка и выглянула мама. В руке у неё был нож.
Папа так и остался стоять с открытым ртом, вытаращив глаза и смешно разведя руки в стороны. Рядом с ним окаменел Андрей. Наверное, вид у обоих был дурацкий, потому что мама засмеялась и показала ножом внутрь частокола:
- Ну, чего встали? Проходите.
- Эт… это ты здесь жаришь картошку? - опомнился наконец папа.
- Я, - сказала мама. - Мы же ещё не ужинали.
- Подожди… Ничего не понимаю… Как ты здесь оказалась? И где Робинзон Крузо?
- Да проходите же внутрь, а то у меня всё подгорит! - сказала мама и скрылась за оградой.
- Папа, я знаю, почему так получилось! - сказал Андрей. - Это потому, что мы без книжки, на память… Машина увезла нас не полностью. Мы наполовину на острове, а наполовину - дома. Понимаешь?
- Наверное, наверное… - сказал папа растерянно.
Они прошли за ограду.
У хижины под пальмовым навесом стояла знакомая кухонная газовая плита, а на ней большая сковорода с золотисто поджаренной картошкой. Мама помешивала её ножом. От картошки так вкусно пахло, что кружилась голова.
Здесь же на траве лежала книжка "Приключения Робинзона Крузо".
Андрей бросился к книжке:
- Нашлась! Вот она! Где ты её взяла, мама?
- Да у тебя же на столе, Андрей. Увидела её, открыла и зачиталась… А потом, когда начала готовить ужин, взяла с собой на кухню…
- А мы её искали, искали… - сказал Андрей. - А потом решили без всякой книжки.
- Вот что, мужчины, - сказала мама. - Давайте быстрее мойте руки в ручье и садитесь ужинать. А потом мы все вместе пойдём искать Робинзона. Мне кажется, он сегодня ночует на другом конце острова.
* * *
В школе Вера Фёдоровна рассказывала о войне.
Андрей уже знал, что в мае будет великий праздник - тридцатилетие победы над фашистами.
Вера Фёдоровна спросила, у кого из ребят воевали дедушки.
Почти все подняли руки.
- Пусть нам расскажет о своём дедушке Слава Никитин, - сказала Вера Фёдоровна.
- Мой дедушка был призван в Красную Армию в самом начале войны, - сказал Слава. - Он воевал на Карельском перешейке, недалеко от Ленинграда. Потом под Варшавой в Польше. У него три медали: "За отвагу", "За освобождение Варшавы" и "За победу над Германией".
Слава замолчал.
- Всё? - спросила Вера Фёдоровна.
- Всё, - сказал Слава.
- Вера Фёдоровна, а про бабушку можно? - подняла руку Ксеня Василевская.
- Конечно, можно. Садись, Слава. Расскажи, Ксеня, про свою бабушку.
Ксеня покраснела и встала.
- Однажды мою бабушку вместе с другими бабушками отвезли под город Лугу рыть окопы. Они долго работали. Часто налетали фашистские самолёты. Приходилось бежать в лес и прятаться. Потом всех отвезли обратно в Ленинград. Когда началась блокада, бабушка разносила письма и телеграммы. Часто случалось так: только отойдёт бабушка от дома, куда отнесла письмо, дом падает от вражеской бомбы. Иногда бабушка подходила к дому, а дома уже нет. Разрушился, обгорел. У моей бабушки тоже три медали: "За доблестный труд", "За оборону Ленинграда" и "250 лет Ленинграду". Она была тогда совсем молодая…
- Молодец, Ксеня, садись. У тебя замечательная бабушка. Кто ещё хочет рассказать?
Снова почти все подняли руки.
- Андрюша Васильев!
Андрей встал.
- Мой дедушка воевал под Сталинградом. У него орден Красной Звезды, две медали "За отвагу", ещё одна "За боевые заслуги", потом "За оборону Сталинграда" и "За взятие Кенигсберга".
- Он рассказывал тебе какие-нибудь боевые эпизоды?
- Конечно. Однажды осенью, когда они ехали на фронт, под Сталинград, он снял с буфера вагона мальчишку. Тот тоже хотел ехать на фронт. У него отца и мать фашисты убили. Ну, дедушка взял его с собой в вагон. Потом мальчишку отправили в тыл.
- Вот видишь, как интересно! - сказала Вера Фёдоровна.
- А мой дедушка брал Берлин! - крикнул Гриша Самохин.
- Ребята, всем, конечно, хочется рассказать про своих бабушек и дедушек, - сказала Вера Фёдоровна. - Но за один урок не успеть. Завтра у нас воскресенье. У вас будет целый свободный день. В понедельник вы мне все принесёте рисунки про войну Рисуйте так, как вы её представляете. Из самых лучших рисунков к Дню Победы мы сделаем альбом. Уговорились?
- Уговорились! - закричали в классе.
* * *
"Что нарисовать про войну? - думал Андрей, стоя у книжного шкафа. - Дед рассказывает мало. Срисовать картинку из книжки неинтересно: картинка-то не твоя… Вот если бы самому увидеть настоящий бой… Почему у отца так мало книг о войне?"
Он начал вынимать книгу за книгой из первого ряда на полке.
Вот эта про какие-то леса… Эта про зверей… Эта про машины…
Он сунул руку в глубь шкафа. Там стоял второй ряд книг, до которых он ещё не добирался.
Андрей вынул несколько томиков и вскрикнул от радости. Это были воспоминания о войне. Они назывались странно: "мемуары". Мемуары маршала Мерецкова, маршала Жукова, лётчика Кузнецова…
И вдруг на обложке одной из книг мелькнуло заглавие:
СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА
Андрей вынул томик, открыл его, увидел карту военных действий, разноцветные стрелки, острия которых упирались в синий изгиб реки Волги, и вздрогнул от нетерпения: сейчас, вот сию минуту он узнает настоящую войну!
Привычным движением он отодвинул полки с книгами влево.
Шаг в кабину машины.
Дверцы шкафа захлопываются.
Задняя стенка опускается мостиком…
Что такое? Прямо перед ним ещё одна стенка - из красных досок.
Внизу две массивные железные тарелки, колёса, рельсы…
А! Это же задняя стенка товарного вагона, а железные тарелки- буфера.
Но почему вагон загораживает выход из кабины?
Андрей попытался выглянуть наружу, но ничего не получилось.
Слишком узкими были щели.
Тогда он взобрался на буфер и уцепился обеими руками за какую-то железную полосу на стене.
В тот же миг вагон дёрнулся и покатился по рельсам вперёд.
Шкаф исчез.
По обе стороны железнодорожного полотна открылась бурая осенняя степь, бледное небо над ней, редкие кустики на обочине. А в том месте, где был шкаф, теперь "белело здание станции. Андрей успел прочитать название: Поворино.
Вагон прибавлял ходу. Все быстрее постукивали колёса. Поворино уходило назад.
И вот уже только степь, огромная степь кругом, облака, ветер…
Андрей крепче вцепился в железку и сжался на буфере.
Никогда он ещё не ездил так на поездах. Интересно и страшно…
Скоро однообразный стук колёс и покачивание вагона усыпили его. Он задремал и чуть не свалился с буфера.
Один раз, обгоняя состав, по серому небу низко пролетели самолёты. Их было девять, стремительных, тёмно-зелёных, с красными звёздами на крыльях.
"Наверное, на фронт, - подумал Андрей. - И вагон мой тоже едет на фронт…"
Под вечер эшелон остановился на каком-то полустанке.
Из вагонов стали выскакивать солдаты. Гремя вёдрами и большими жестяными чайниками, они бежали к кирпичному домику, на котором было написано чёрными буквами: "Кипяток". Скоро у домика выстроилась длинная очередь.
Андрей так замёрз, что с трудом разогнул пальцы и отцепился от своей железки.
Он сидел на сцепном крюке пыльный, дрожащий и растирал онемевшие руки, когда из-за вагона вышел молоденький лейтенант в аккуратно заправленной гимнастёрке и новенькой зимней шапке.
Лейтенанту было на вид лет двадцать, но на груди его позванивали две медали: "За отвагу" и "За боевые заслуги", и это значило, что он не новобранец, а фронтовик.
Увидев Андрея, лейтенант удивился.
- Эй, ты чего здесь делаешь? - закричал он. - А ну, слезай! Ишь сообразил: на буфер военного эшелона! Знаешь, что за это бывает?
- Никуда я отсюда не уйду, - сказал Андрей. - Некуда мне идти.
- Как - некуда? Ты где прицепился к составу?
- На станции Поворино.
- У тебя там родители?
- Нету у меня родителей.
- Как так - нету?
- Отца и мать немцы убили. И деревню нашу сожгли. Я один спасся…
- Не врёшь? Много вас тут таких…
- Честное слово, не вру.
- Так и пробавляешься по эшелонам?
- А что мне делать? Фронтовики добрые, всегда накормят.
- Как зовут-то тебя?
- Андреем. Андрей Васильев.
- Вот номер! - лейтенант засмеялся. - Тёзка, выходит! Моя фамилия тоже Васильев! Ну, вот что, Андрей Васильев, дорогой родственничек. Заехал ты слишком далеко. К самому фронту. И пропадёшь ты здесь ни за грош. Убить тебя могут во время налёта, понимаешь? Давай-ка назад на первом попавшемся эшелоне.
- Не поеду! - сказал Андрей. - Куда я один? Кому нужен? Дяденька лейтенант, возьмите с собой на фронт!
- Ты что, Андрюха, с ума сошёл? Да на фронте, знаешь…
- Возьмите! - чуть не плача попросил Андрей. - Ведь всё равно, не с вами, так с другими уеду. Возьмите, а?..
- Нельзя.
В голове состава запыхтел паровоз. По вагонам прошёл звонкий толчок. Побежали от кипятильника к путям солдаты с чайниками и вёдрами. Лейтенант махнул Андрею рукой:
- Счастливо оставаться! Да не цепляйся больше за буфер, слышишь?
- Не хочу! - крикнул Андрей.
Он бросился за лейтенантом, сзади уцепился за его пояс.
- Возьмите!
- Васильев! Васильев! - кричали из вагона. - Скорее!
Десять рук протянулось из дверей теплушки навстречу лейтенанту. Так и втащили в вагон обоих: лейтенанта Васильева и повисшего сзади на его поясе Андрея.