ПАНСКИЙ СЧЕТ
- Вы знаете, ребята, - начала Зинаида Антоновна, - что от нашей деревни довольно далеко и до тракта, и до железнодорожной станции, и до других населенных пунктов. Вокруг нее на десятки километров протянулись леса. До воссоединения западных областей Белоруссии с восточными эта земля и все эти леса принадлежали пану Вышемирскому. Семья у Вышемирского была небольшая: сам пан - маленький, рыжий, горбатый человечек с красными, вечно слезящимися глазами, пани - высокая тощая женщина с поковырянным оспой лицом и двое паничей: Антек и Ромусь. Антек служил в польской армии. Он был долговязый, тощий, как и мать, и ноги у него казались притертыми одна к другой. Ромусь больше походил на отца: такой же рыжий и с такими же красными глазами.
Жил пан Вышемирский в Варшаве. Сюда, в деревню, он приезжал только на лето. Все остальное время огромный двухэтажный дом с колоннами и верандой, обвитой диким виноградом, пустовал. Там жили только панский эконом и десятка два охотничьих собак.
В сентябре 1939 года, когда советские войска подходили к Ляховцам, Вышемирские бежали за границу.
Как легко вздохнули тогда люди! На первых порах даже не верилось, что не нужно больше гнуть спину на пана. А потом и вся жизнь пошла по-иному - в Ляховцах был организован колхоз. В бывшей усадьбе пана Вышемирского отдыхали и лечились дети - там открылся санаторий.
Но недолго ляховчане пожили счастливо. На нашу страну напали гитлеровские захватчики. Вместе с ними в Ляховцы явился и Антек. Он был назначен начальником полиции района. Немного погодя приехал и сам пан Вышемирский с женой и рыжим Ромусем. Не долго думая, он распорядился, чтобы крестьяне деревни Ляховцы заплатили за пользование усадьбой, землей, а также и лесом и лугами. Крестьяне не собирались платить. Тогда Вышемирский обратился за помощью к своему сыну Антеку. И вот однажды утром в деревню приехали на мотоциклах полицейские во главе с Антеком, оцепили ее, людей согнали к бывшему колхозному клубу. Перед ними, потрясая револьвером, выступил Антек.
- Счет моего отца, - визгливым голосом кричал он, - справедливый счет! Вы пользовались нашей землей, лугами, лесами? Пользовались! За это нужно платить. Если не заплатите по доброй воле - я заставлю вас силой! Принимаю только золото, серебро и ценные вещи.
Никто из ляховчан не тронулся с места.
- Ах так! - взвизгнул панич. - Тогда я сам… Вместе с двумя полицейскими он исчез в ближайшей избе.
Грабили они до самого полудня, не минуя ни одного двора.
Потом стало известно, что пан Вышемирский со своим бандитом-сыном проделали то же самое во всех остальных деревнях, подчиненных Антеку.
Правда, это так просто не сошло им с рук. Однажды ночью загорелась панская усадьба. Когда перепуганные владельцы ее выбежали на улицу, прогремела автоматная очередь. Пани Вышемирская была убита, а пан тяжело ранен.
На другой день снова приехали полицейские. Как звери, врывались они в избы и прикладами автоматов выгоняли людей. Выстроив всех на улице, Антек начал допрос. Он подошел к школьному сторожу деду Ивану - единственному мужчине, который в тот день оставался в деревне.
- Это ты поджег усадьбу?
- Нет, не я… - спокойно ответил дед Иван.
- А кто?
- Не знаю.
Антек со злостью полоснул деда плетью по лицу и стал допрашивать женщин. Он останавливался по очереди возле каждой из них, кричал, бил, угрожал расстрелом, требуя признания. Но ответ был один: знать ничего не знаем.
Так и не узнав, кто поджег усадьбу и убил его мать, Антек отобрал десять человек заложников и велел погрузить их в машину. Когда полицейские принялись выполнять приказ своего начальника, в толпе раздались вопли и рыдания.
- Молчать! - взревел Антек и пальнул в воздух из револьвера. - Если завтра к двенадцати часам ночи я не узнаю от вас, - именно от вас! - кто поджег усадьбу, заложники будут расстреляны.
Начальник полиции сел в кабину грузовика с заложниками и поехал. Впереди и позади машины ехали на мотоциклах полицейские.
Женщины не переставали плакать. Только дед Иван спокойно сидел и дымил своей трубкой, будто полицейские вовсе и не забрали с собой в качестве заложницы его внучку.
- Успокойтесь, бабоньки, - увещевал он женщин. - Наши заложники скоро будут дома.
- Как это?
- Их выручат…
- Что ты говоришь, кто выручит?
- Найдутся добрые люди, - уклончиво ответил дед, - я им послал весточку.
- Как, с кем послал? - допытывалась одна женщина, у которой полицейские забрали двоих дочерей. - Все наши вроде были здесь.
- С кем послал - секрет…
Дед Иван говорил правду: часа через три все заложники вернулись в деревню.
Их окружили, посыпались вопросы:
- Как вам удалось вырваться?
- Кто вас освободил?
- Партизаны! - последовал ответ.
…Зинаида Антоновна рассказывала так интересно, что никто и не заметил, как подкрался вечер и в комнату вошли сумерки. Вожатая встала, сняла с полки лампу и зажгла ее. Сначала лампа светила слабо, но потом разгорелась. Ребята с нетерпением смотрели на Зинаиду Антоновну, ожидая продолжения рассказа, но вожатая, задумавшись о чем-то, молчала.
- Зинаида Антоновна, а вы знаете, кто сообщил партизанам, что в деревню приехали фашисты? - не выдержала Нина.
- Знаю…
- Кто? Скажите! - зашумели ребята.
- А вы слушайте дальше.
ПЕРВЫЙ СВЯЗНОЙ
Еще в первые дни войны в избу колхозной доярки вдовы Насты Семенчук - все звали ее запросто теткой Настой - зашел парнишка лет четырнадцати. Он попросил напиться. Тетка Наста глянула на него - и сердце у нее сжалось. Парнишка был худой и такой усталый, что едва держался на ногах. Его желтые ботинки совсем изорвались, из них выглядывали распухшие, сбитые в дороге пальцы.
- И куда же ты путь держишь? - ласково спросила тетка Наста.
- Хочу как-нибудь в Москву пробраться.
- А откуда ты?
- я, тетенька, от самой Горынской заставы иду…
- А где же твои отец, мать? - продолжала допытываться тетка Наста.
- Отец на фронте, а мама погибла… Мы выехали на машине, и нас разбомбили по дороге…
У тетки Насты на глаза навернулись слезы. Ей вдруг стало до боли жаль этого не по годам серьезного мальчишки с большими синими глазами. Она накормила его, потом нагрела воды и предложила помыться:
- Пылища-то вон какая… А кто у тебя в Москве? - спросила она, когда парнишка собрался мыться.
- Бабушка у меня там… Мы все до 1939 года жили в Москве. я там и родился. Потом папу перевели на границу - он ведь военный.
Тетка Наста тяжело вздохнула:
- Ох, война, война! Всю жизнь перевернула, сколько людей гинет… Ну, давай, сынок, мойся.
Хозяйка вышла. Парнишка не торопясь разделся, налил в широкую, совсем еще новую лохань воды. Мылся он осторожно, чтобы не набрызгать, а когда кончил, оделся, затер тряпкой пол, вылил воду и спросил у тетки Насты, где у них колодец.
- А зачем тебе?
- Хочу воды в лохань наносить, чтоб не рассохлась.
Тетке Насте пришелся по душе догадливый, аккуратный парнишка, и когда он, передохнув, собрался идти, она сказала:
- Ну куда ты пойдешь? Оставайся у меня, как-никак переживем эту напасть, а тогда и к бабушке поедешь, и отца разыщешь…
Парнишка задумался. Видно было, что ему сильно хочется идти на восток, к своим. Но, бросив взгляд на свои ботинки с разинутыми ртами, пошевелив синими распухшими пальцами ног, он только тяжело вздохнул.
- Спасибо, тетенька, - тихо проговорил он. - Если можно, я бы остался. Вы не думайте, что я лодырь или белоручка. я работать буду: дрова колоть, воду носить - все, что нужно.
За время своего трудного, мучительного блуждания в поисках дороги на ту сторону фронта, в Москву, парнишка насмотрелся разного. Память его хранила жуткие картины издевательств фашистов над советскими людьми. И теперь стоило ему увидеть человека в зеленом френче с крыльями на рукаве, как ненависть, жгучая ненависть к врагам охватывала его. Это чувство стало еще сильнее после того, как в Ляховцы наведался Антек со своими разбойниками.
Степа не знал, кто поджег усадьбу пана Вышемирского, но он всем сердцем завидовал неизвестным героям. А вскоре ему довелось не только познакомиться с теми людьми, что отомстили пану Вышемирскому за издевательства над крестьянами, но и самому принять участие в их отважных делах.
Через день после того как сгорела усадьба, тетка Наста послала Степу в лес за хворостом. Он уже был на опушке леса, когда вдруг услышал треск мотоциклетных моторов. Сквозь кусты он увидел, как по дороге в деревню промчались четыре мотоцикла, на которых сидело по трое полицейских. Позади пылила грузовая машина. В кабине, рядом с шофером, Степа разглядел начальника полиции.
"Снова Антек к нам! - с ужасом подумал он. - Надо предупредить людей".
И Степа со всех ног пустился бежать назад в деревню.
Недалеко от околицы мотоциклисты остановились. Из машины вылез Антек и принялся что-то растолковывать полицейским. После этого один мотоцикл свернул направо, другой - налево. "Окружают", - догадался Степа. Остальные поехали прямо в деревню.
Пока Антек разъяснял полицейским свой план, Степа успел добежать до околицы.
- Тетка Наста! Тетка Наста! Снова Антек приехал… - с трудом выговаривая слова, произнес он с порога.
- Беги к деду Ивану. Он просил, если что-нибудь такое, дать ему знать.
Когда Степа прибежал к деду, тот сидел и чинил старый сапог.
- Дедушка, Антек снова в деревне!
- Что?
Дед Иван встал, поглядел в окно.
- Вот что, - повернулся он к Степе: - Я тебе доверяю очень важное дело. Ты пойдешь к батьке Мирону и сообщишь, что к нам приехали полицейские.
- А кто такой батька Мирон?
- Командир партизанского отряда.
- А-а. А как мне найти его?
Дед Иван растолковал, как найти отряд батьки Мирона, и Степа бегом подался туда. Всего-то один раз и обернулся он, минуя крайнюю избу. Обернулся и увидел высокую ладную фигуру деда Ивана, который шел по двору в сопровождении двух полицейских.
Сердце у парнишки сжалось от тревоги. Он сперва бежал огородами, а потом по кустам пробирался к лесу. И все равно, как он ни спешил, на то, чтобы разыскать партизан, у него пошло гораздо больше времени, чем он рассчитывал. Поэтому батька Мирон решил не нападать на полицейских в деревне, а устроить засаду на дороге.
Полицейские не ждали засады и страшно растерялись, когда в передний мотоцикл из-за кустов полетела граната и вслед за взрывом послышался сухой треск выстрелов.
Грузовик остановился. Антек, который сидел рядом с шофером, дрожащими руками открыл дверцу и метнулся в кусты. Полицейские, заметив, что их начальник удрал, тоже, отстреливаясь, побежали в лес. Но уйти удалось немногим…
- А как фамилия того мальчика, что сообщил партизанам про налет полицейских? - прервал рассказ Зинаиды Антоновны Витя Капустин.
- Фамилия его Казимиров, Степан Казимиров…
- А-а! - воскликнул Витя. - Это его дневник нашли наши ребята?
- Верно, его дневник, - ответила вожатая.
- Зинаида Антоновна! А какое отношение имеет Степан Казимиров к бумагам доктора Долохова? - спросила звеньевая Катя Спиридонова.
- Да-да, - поддержали ее ребята. - Расскажите нам про доктора Долохова и его бумаги…
- Ладно, слушайте…
НАВСТРЕЧУ ТРУДНОСТЯМ
Однажды августовской ночью в дверь к учительнице Людмиле Андреевне, Женькиной матери, кто-то нетерпеливо постучал. Хозяйка вскочила с постели. Кто бы это мог быть? Опять фашисты? Прислушалась. Нет, те колотят в дверь сапогами или прикладами автоматов. Это кто-то свой. Она проворно оделась, зажгла лампу и подошла к двери.
- Кто там?
- Отворите, это я, - послышался хрипловатый голос.
- Кто?
- Доктор Долохов.
Женщина торопливо принялась отбивать ладонью задвижку.
Людмила Андреевна давно знала Корнея Прокофьевича. Сразу же после воссоединения западных областей Белоруссии с восточными в Ляховцах прошел слух, что к ним в деревню приедет доктор. "Не может этого быть, - не поверили сперва люди. - В нашей деревне - и вдруг доктор! Да этого никогда не бывало". Однако слух оказался верным. Однажды в Ляховцы приехал на автомобиле невысокого роста, пожилой, но на диво подвижный человек в пенсне. Это и был доктор Долохов. Он занял небольшую комнатку в доме Людмилы Андреевны.
Со временем Корней Прокофьевич узнал, что местные жители лечат туберкулез особым грибком, который живет на коре дуба. А дубов в ближних лесах было очень много. Тогда доктор решил как следует изучить целебные свойства грибка и незадолго до войны поехал в Минск, где ему была предоставлена хорошо оборудованная лаборатория.
…И вот доктор Долохов вернулся.
Пропустив гостя вперед, Людмила Андреевна заперла дверь и, войдя в комнату, растерянно проговорила:
- Корней Прокофьевич, как же это вы, зачем же это?.. Тут ведь фашисты лютуют…
- Знаю! - сказал доктор, снимая плащ и присаживаясь на край кушетки.
- Да что вы здесь делать-то будете?
Корней Прокофьевич глянул на окно, завешенное одеялом, потом на Людмилу Андреевну.
- Вы спрашиваете, что я буду делать?.. Я приехал сюда, чтобы… сражаться с врагом.
Он отпорол подкладку пиджака и достал аккуратно сложенный листок бумаги.
- Это воззвание подпольного обкома, - торжественно произнес он и протянул листок Людмиле Андреевне. Она проворно развернула его, просмотрела и сказала со светлой улыбкой:
- Я уже читала… - потом тихо добавила: - Партизанский отряд в нашем районе уже создан.
- Знаю, - улыбнулся и Корней Прокофьевич.-
А я в этом отряде буду врачом. Меня направил обком…
- Это хорошо, очень хорошо, - возбужденно заговорила учительница. - А как у вас дела с опытами над противотуберкулезным грибком?
- С опытами? - переспросил доктор. - Если будет возможность, намерен их продолжать. Собственно, из-за этого я и попросился в отряд, который базируется вблизи вашей деревни. Чтобы быть поближе к дубовому лесу, так сказать, к моей сырьевой базе.
- Вам лучше было бы в Москву поехать и там продолжать опыты, - заметила Людмила Андреевна.
- Тут я нужнее, особенно сейчас, когда разгорается партизанская война.
- Это верно, - кивнула головой учительница. Корней Прокофьевич достал из кармана платочек
и протер пенсне.
- Людмила Андреевна, а где тут живет дед Иван?
- Дед Иван, школьный сторож?
- Он самый.
- Я вас завтра утром отведу к нему. А сейчас давайте поужинаем.
- Нет-нет, благодарю. Мне нужно увидеть его сейчас же.
- Ну, тогда пойдемте. Они оделись и вышли.
Ночь была светлая, и идти улицей Людмила Андреевна побоялась. Двинулись огородами.
- Вот жизнь настала, - вполголоса пожаловалась учительница. - По своей родной деревне идти боишься. А сколько людей гибнет - хороших людей. Ох, как трудно стало жить…
- Правда ваша, Людмила Андреевна, - так же. тихо отозвался Корней Прокофьевич. - Только разве советские люди боятся трудностей?
Они подошли к избе, где жил дед Иван. Учительница осторожно постучала в окно. Немного погодя послышался голос:
- Кто там?
Людмила Андреевна назвала себя. Дед Иван открыл дверь, и они вошли в избу. Дед Иван сразу узнал доктора Долохова. Он долго и радостно пожимал ему руку.
- А мы вас уже давно ждем, - сказал дед.
- Значит, вас предупредили?
- Выходит, так. Людмила Андреевна, - обратился дед к учительнице. - Позовите, пожалуйста, сюда Степу.
- Хорошо.
Людмила Андреевна вышла.
- Кто этот Степа? - спросил Корней Прокофьевич у деда Ивана.
- Парнишка тут один. Из Москвы сам. У тетки Насты живет.
- А зачем вы его зовете?
- Проводит вас в отряд. Через него я с ребятами связь держу. Дюже смекалистый хлопец. Сам я не ходок уже, а до отряда неблизкий свет, - сказал дед Иван, словно оправдываясь.
- А кто командует отрядом?
- Мирон Иванович Дубатовка.
- Это тот Дубатовка, что председателем колхоза был?
- Он, он… Только теперь у него новое имя - батька Мирон. Нашего батьку Мирона фашисты ого как знают! Правда, людей у него еще маловато, да ведь, почитай, каждый день отряд пополняется…
Тихо отворилась дверь, и в избу вошли Людмила Андреевна и Степа.
- Ну вот, будьте знакомы, - Степан Казимиров, - представил Степу дед Иван. - Наш самый молодой партизан.
- Очень приятно, очень, - пожимая руку парнишке и улыбаясь, проговорил Корней Прокофьевич. - А ты волков не боишься?
- Я ничего не боюсь, - спокойно ответил Степа на шутку доктора.
- Молодчина, если так. Люблю смелых людей! - И Корней Прокофьевич похлопал Степу по плечу.
- Тебе, Степа, придется проводить доктора Долохова в отряд, - сказал дед Иван.
- Сейчас пойдем?
- Да, сейчас.
- Я готов. А как доктор?
- А доктор всегда бывает наготове. Такая уж профессия, - улыбнулся Корней Прокофьевич.
Они распрощались и пошли. Впереди шагал Степа, за ним - Корней Прокофьевич.
Партизанский лагерь был расположен в глухом углу леса. Почти со всех сторон его обступали болота. Единственная дорога, которая вела к лагерю, и мост через речку надежно охранялись партизанами. Была еще и тропинка, о которой знали немногие, - через болота. Вот по этой тропинке Степа и повел Корнея Прокофьевича.
Доктор Долохов оказался очень нужным человеком в отряде батьки Мирона. Он организовал в лесу настоящий госпиталь, где лечились не только партизаны, но и жители окрестных деревень. Иногда, когда поблизости не было оккупантов, доктор Долохов сам выезжал в деревни, лечил больных, делал операции…
- Зинаида Антоновна! - На этот раз вожатую перебила Нина Бурейко. - А доктор Долохов кончил опыты над этим самым грибком?
- Кончил, и очень успешно. Он получил противотуберкулезный препарат и начал его применять. О препарате Корнея Прокофьевича, который он назвал антикохеином, узнали фашисты и решили во что бы то ни стало поймать доктора.
- И им удалось его поймать? - не выдержал Витя Капустин.
- К сожалению, удалось… - печально проговорила Зинаида Антоновна. - И вот как это было…
ПОСЛЕДНИЙ ВИЗИТ
В тот день Корней Прокофьевич приехал в Ляховцы к Людмиле Андреевне радостный и взволнованный. Это было уже летом 1944 года, когда Советская Армия вела бои за освобождение Белоруссии.
- Поздравляю вас, поздравляю, Людмила Андреевна! Слыхали сводку Информбюро? Минское направление! Да-да, минс-ко-е… А я, голубушка, в Москву собираюсь, в Москву… И на душе у меня легко-легко, потому что знаю: и я для этой победы кое-что сделал, в кустах не отсиживался…
- Вот как раз в кустах-то вы и сидели, - в шутку заметила Людмила Андреевна.
- То есть как в кустах? - не понял доктор.
- А ваш партизанский госпиталь где находился? В лесу, в кустах…