Время от времени он останавливался, поджидая отстающего хозяина. Остальные люди для работающего Тола не существовали.
- Устал, Каллуст? - спросил Прохор Петрович. - Отдохнуть хочешь?
- Если б Чан Рушла хотел отдохнуть! - вздохнул старик, еле переступая все более тяжелеющими ногами.
- Опять ты! - досадливо отмахнулся Прохор Петрович. - Русский черт или саамский… Один черт!
- Нет! - убежденно ответил старый Каллуст. - Русский черт хуже.
Растущий страх все сильнее сковывал его движения. Вернее, даже не страх, а страхи. Старик боялся засевшей в Дурном месте нечистой силы, бесследно уничтожавшей сильных, смелых и хорошо вооруженных людей. Ему хотелось повернуться и бежать, бежать не оглядываясь назад, - в тундру, к дорогим его сердцу олешкам. Желание это тут же заглушала другая мысль: как вернется он в куваксу и скажет своим, что бросил людей возле Дурного места?
Первый страх словно опутал ноги, мешал идти вперед. Второй настойчиво толкал в спину, не давал остановиться.
Сумятица в мыслях старика все усиливалась. А верный Тол, выполняя его приказ, уже спускался к морю.
Неожиданно из густой березовой заросли, оставшейся в сотне метров левее следа, выбежал мальчишка в распахнутой стеганке и измятой шапке с болтающимися ушами.
- Федя! - кричал он на бегу. - Фе-едь!..
- Петька!
Федя крепко обнял запыхавшегося чумазого мальчугана.
- Видел их? - И почувствовал, как Петька сразу как-то обмяк. - Где они? - встревоженно встряхнул мальчугана Федя. - Говори скорей!
- Там, - Петька, не оглядываясь, махнул рукой назад. - В море.
- В море? - Федя невольно отступил от мальчугана.
- Так я и знал, что не поверишь! - огорченно вздохнул Петька. - Даже и говорить не хотел.
- Как в море? - Федя от волнения не находил нужных слов. - Да говори же!
- Не знаю я… - Петька запнулся и голос его зазвучал почти испуганно: - Сам ничего не понимаю. Шли они, шли. Дошли до самого берега и пропали. Все пропали! Вместе с теми чертями.
- С какими чертями?
Мальчуган растерялся и окончательно запутался. Федя увидел, что толку от него не добьешься, и припустил за ушедшим вперед старым Каллустом. На ходу он передал бессвязный Петькин рассказ Прохору Петровичу, молчаливо наблюдавшему за этой сценой издали…
Тол опередил людей. Спустился к берегу, миновал знакомую Петьке широкую гранитную плиту. Пес подбежал к морю, растерянно оглянулся на хозяина и злобно зарычал на воду.
- Пе, пе! - подогнал его старый Каллуст. - Ооуз!
Тол топтался на месте, лаял на море, пробовал даже хватить зубами мелкую волну.
Все окружили его, не понимая, что случилось с собакой. Почему тихий, спокойный Тол с такой яростью бросается на воду и даже пробует укусить волну? Ничего подобного не видели не только Федя с Петькой, но и хорошо знающий нравы и повадки местных собак Прохор Петрович.
Старый Каллуст стоял в стороне. Бледные губы его беззвучно шептали старинное полузабытое заклинание. А мысль работала лихорадочно быстро. Вот они, проделки русского черта! Саамский черт прячется в лесу или в скалах. Это понятно. Надо же где-то жить и черту? Саамский черт может сбить человека с пути, навести на него метель, запутать следы лося. Это тоже понятно и в конце концов не так страшно. Дорогу можно найти, от метели отлежаться в глубоком сугробе, умелый охотник выследит другого лося.
Но русский черт!.. Он прячется на дне моря и утаскивает людей в холодную бездонную пучину. Оттуда уже не вернешься. И место-то выбрал какое! Незамерзающее. Чтобы круглый год подстерегать неосторожных людей. Хитрый черт! Очень хитрый…
Один лишь Петька принимал все как должное и решительно ничему не удивлялся.
- Говорил я тебе! - значительно шепнул он Феде. - А ты не поверил…
Перебил его Прохор Петрович.
- Ты ходил сюда? - спросил он у Петьки.
- Ходил.
- Понятно! - заключил Прохор Петрович. - Собака сбилась на твой след.
- На мой след! - проворчал Петька. - А я на чей след сбился? Я же сам видел!..
- Что ты видел? - сухо остановил его Прохор Петрович. - Ты видел, как люди ушли в воду?
- Да, - твердо сказал Петька, - они ушли в воду.
Глядя в упрямое веснушчатое лицо мальчугана, Федя вспомнил слова Сазонова: "Болтун он! Вы больше слушайте его. Он наговорит".
Глава двадцать пятая
ДВОЙНАЯ ЗАСАДА
Петька обиделся. До чего взрослые считают ребят дураками! Даже разговаривать с ними трудно. Ты говоришь им: "Я сам видел. Своими глазами!" А они и слушать не хотят. Повернулись и пошли. Осматривают стены утесов. Будто сам Петька не догадался до них все тут облазить. А еще толковали о мушкетерах! Д’Артаньяном называли! А сейчас все мушкетеры вылетели из головы. Разговаривают, как со шпингалетом!..
Прохор Петрович и Федя недолго осматривали утесы. Внимание их опять привлекло странное поведение Тола. Разгоряченный поисками, пес все еще не мог успокоиться. Старательно принюхиваясь, кружил он по гранитной площадке.
Сделав несколько кругов, Тол упорно возвращался все к тому же месту на обрыве и принимался с неутихающей злостью лаять на воду.
- Ищите, ищите! - ворчал в стороне обиженный Петька. - Хоть до утра ищите… - Он не закончил фразу и горестно отвернулся от моря. Не стоило зря тратить слова. Все равно не верят.
Поиски пропавших, как и предсказывал Петька, ничего нового не дали. Оставаться у взморья было бессмысленно.
Стоило Прохору Петровичу только заикнуться об этом, как старый Каллуст с неожиданной поспешностью направился прочь от моря. За ним потянулись и остальные. Старик шел быстро. Остановить его удалось лишь у березовой рощицы, где скрывался Петька Жужукин.
Прохор Петрович осмотрел товарищей. Растерянность старого Каллуста его не удивила. Говоря по совести, он ожидал даже худшего. Зато очень не понравился ему поникший угрюмый Федя. После первого испытания на Семужьей Прохор Петрович проникся доверием к ловкому и смелому юноше. Но сейчас его нельзя было узнать.
- Что делать? - тихо спросил Федя. - Где теперь искать их?
- Что делать? - задумчиво повторил Прохор Петрович и, не советуясь ни с кем, решительно произнес: - Вернемся назад, к костру. Пустим собаку по следу еще раз.
Старый Каллуст поднял на него выцветшие маленькие глазки, пошевелил губами, но ничего не сказал.
- Надо бы одному остаться здесь, - предложил Федя. - Последить, не появится ли кто на берегу.
- Я останусь, - живо согласился Петька. - Из березок хорошо смотреть за берегом. Все видно!
- Можно, - одобрительно кивнул Прохор Петрович. - Жди нас здесь. Из березняка - ни шагу. А если солнце поднимется над горой на три пальца и мы не вернемся, значит, собака взяла другой след. Тогда бросай тут все и возвращайся к костру. Понятно?
- Ясно! - ответил по-военному Петька.
- Смотри хорошо, - наказывал Прохор Петрович, хотя он и был убежден, что никто здесь не появится. Но усталый мальчишка не выдержал бы стремительного движения за собакой, а потому лучше оставить его на время здесь, в укрытии. - На солнце не забывай поглядывать. Как поднимется на три пальца над горой - не жди нас.
- Ясно! - по-прежнему четко отрубил Петька. - Только… - Он вытащил расческу, неловко повертел ее в руках. - Покушать бы чего.
- Это можно! - Федя достал из рюкзака кусок жареной оленины, хлеб и протянул мальчугану: - Держи.
- Вот это да! - обрадовался Петька. - Кусочек… с коровий носочек!
Довольный, направился он к облюбованной рощице, пробрался в уже обжитую ямку и улегся на мягких сухих листьях. Холодная оленина, еще припахивающая дымком от костра, показалась ему необыкновенно вкусной. Петька достал нож, вытер его об рукав стеганки. Ел он по-охотничьи, отрезая от куска мяса длинные полоски. Как ни вкусна была оленина, мальчуган не забывал посматривать на берег. Он и не подозревал, что никогда еще опасность не была так близка, как сейчас, - почти за плечами…
Сазонов еще за гребнем заметил людей с собакой. Осторожно, стороной, пробрался он за ними и укрылся в березовой рощице. Из нее он следил за взморьем, видел, как Петька простился с людьми и свернул в ту же рощицу. Люди с собакой быстро перевалили через гребень и скрылись из виду…
Сазонов подобрался поближе к мальчишке и залег в густой зелени. Он нетерпеливо посматривал на карманные часы. Время тянулось нестерпимо медленно. Сазонов не выдержал и поднес часы к уху. Прислушался к ровно тикающему маятнику - часы шли. Приходилось ждать. И это сейчас, когда каждую минуту могли вернуться люди с собакой! Но иного выхода не было. Не мог он оставить опасного мальчишку здесь, на воле. Да и пробраться на глазах у него к тайнику, где находились сообщники и пленники, незамеченным было невозможно.
Последний раз Сазонов взглянул на часы и облегченно вздохнул. Время!
Он пополз к мальчугану, бесшумно раздвигая ветки, покрытые свежей листвой…
Петька - сытый и довольный - лежал на животе, болтая поднятыми ногами: он честно выполнял нехитрые обязанности наблюдателя. Впрочем, пользы от своих наблюдений мальчуган не ждал. Сколько просидел он тут до встречи с Федей! А что ему удалось увидеть? Сперва люди пропали в море. Потом, так же непонятно, вышел из него Сазонов…
…Страшная тяжесть обрушилась на мальчугана внезапно. Жесткая, будто деревянная рука сдавила сзади шею. Вторая рука схватила его кисть и рывком завернула за спину.
Лицо мальчишки исказилось от боли. Он хотел крикнуть, позвать на помощь… и не смог. Из раскрытого рта вырвалось лишь невнятное мычание…
- Пикни только! - послышался за спиной знакомый низкий голос. - Придушу!
- Сазонов! - еле слышно прохрипел Петька.
- Да. Сазонов.
Хищник рывком поднял Петьку, поставил на ослабевшие ноги и подтолкнул его вперед, к морю.
Направляемый сзади сильной рукой, мальчуган почти бегом спускался к взморью. А Сазонов толкал его все сильнее, нетерпеливее. Не раз он тревожно оглядывался: не выходят ли из-за гребня люди с собакой.
Петька уже не шел, а бежал с пригнутой головой; бежал и не видел ничего, кроме шероховатого серого камня и своих ног, обутых в сапоги с оббитыми носками.
На гранитной плите Сазонов оглянулся последний раз. Гребень по-прежнему оставался пустынным. Море отступило и оголило выглядывающий из-под знакомого Петьке обрыва неровный уступ, поросший длинными и тонкими водорослями.
Случайно Петьке удалось поднять голову. Он увидел перед собой море и с неожиданной силой дернулся всем телом в сторону. Вырваться ему не удалось. Сазонов крепко стиснул завернутую за спину руку мальчугана и почувствовал, как сразу обмякло напрягшееся было тело Петьки.
Как ни коротко оказалось сопротивление Петьки, все же он успел свободной рукой оторвать от стеганки нарядную дамскую пуговицу и отбросить ее назад. Но о дальнейшем сопротивлении нечего было и помышлять.
Придерживая завернутую назад руку мальчугана, Сазонов заставил его спуститься с обрыва на уступ и осторожно слез сам. Подталкивая мальчишку впереди себя, он свернул направо. Уступ круто спускался вниз, заходил под округлый утес, нависший над спокойной водой.
Под утесом Петька увидел широкую щель с приподнятым углом, похожую на искаженный от злости беззубый рот.
Сазонов сорвал с пояса мальчишки нож и забросил его в море.
- Лезь! - отрывисто приказал он.
Мальчуган замер перед щелью в тяжелом ожидании чего-то страшного, непоправимого. Сазонов с силой втолкнул его в темную, пахнущую сыростью и водорослями дыру, откинул за спину кобуру с пистолетом и скользнул в грот.
…Вода у берега медленно поднималась. Начинался прилив. Небольшая волна плеснула на уступ, по которому совсем недавно пробирался Сазонов с мальчуганом. Плеснула она и в устье грота. Еще час - и вход в него окажется закрытым. А еще немного спустя его нельзя будет увидеть и вовсе - под водой и густой тенью, падающей с нависшего утеса. У Дикого Берега высота прилива достигает без малого восьми метров…
Глава двадцать шестая
КАМЕННАЯ ЛОВУШКА
Темный грот, где каждый шаг приходилось делать на ощупь, показался мальчишке бесконечно длинным. Местами подъем круто шел вверх, и тогда пленнику приходилось пригибаться настолько, что руки касались шершавого камня.
Сазонов достал из кармана электрический фонарик, но не включил его, передумал. Свет помог бы мальчишке разобраться, где они находятся. Нет! Пускай почувствует, что пришла его беда.
Расчет Сазонова был правильным. В густой, вяжущей движения темени и тишина казалась особенной - тягостной, зловещей. Мальчуган слышал за спиной чужое дыхание, легкий шорох шагов и замирающие всплески воды. Порой ему хотелось остановиться и пнуть ногой назад, в лицо ползущего за ним врага.
"Попасть бы ему каблуком между глаз! И так попасть, чтобы полетел в воду. Да разве такого быка столкнешь?" Размышляя об этом, Петька забыл проверить руками темноту перед собой и ударился головой об нависший сверху каменный выступ.
Теплая шапка несколько смягчила удар. И все же мальчуган невольно вскрикнул, не столько даже от боли, сколько от неожиданности, и схватился обеими руками за ушибленное место.
- Шевелись! - подтолкнул его в спину невидный в темноте Сазонов. - Мечтать после будем. Всякий о своем.
Вспыхнул яркий луч фонарика, осветил свисающий крутым горбом потолок грота и погас.
Как ни коротко осветил Сазонов грот, все же идти стало легче. Легче стало идти - и с новой силой охватило мальчишку беспокойство. Куда его ведут? Зачем?
Впереди забрезжил слабый свет - желтоватый, мрачный. Вскоре они вышли из грота в просторную, тускло освещенную пещеру. Справа, недалеко от входа, сидел на оленьей шкуре Барбос. Рядом с ним спал Немой. Возле них, на выступающем из стены плоском камне, стоял маленький туристский керосиновый фонарь с круглым стеклом.
Пещера была так велика, что слабый свет фонаря таял в глубине ее. Даже противоположная сторона пещеры виднелась тускло. Выделялись на ней лишь каменистые выступы. Закрытый сверху металлической крышкой фонарь не освещал потолок, отчего высота пещеры казалась бесконечной.
"Вот попал! - думал мальчуган. - Хуже быть не может. Разве найдут ход сюда? Догадайся-ка, что он только в самый отлив открывается, и то ненадолго".
Озираясь по сторонам, мальчишка заметил у противоположной стены пещеры два мутных серых пятна. Вдруг они зашевелились, вытянулись, обрели четкие очертания человеческих фигур. Радостная догадка оживила мальчишку.
"Вот вы где! - подумал он. - Утопленники!"
Мальчуган хотел окликнуть их - и не успел.
- Ступай к той стене, - строго сказал ему Сазонов. - Ложись там. Да не пищи.
- А чего мне пищать? - с достоинством ответил мальчуган. Он вспомнил подслушанные из зарослей дерзкие ответы Наташи и, преодолевая робость, бросил: - Пищать-то вам придется, не мне.
- Что-о?
Грозный тон Сазонова не смутил мальчишку. Ведь он был не один. За каждым его движением, словом следили друзья. Мальчишка пригнул голову и, глядя исподлобья на Сазонова, вызывающе произнес:
- Говорю, как бы сами не запищали.
- Попомни, Васька… - В голосе Сазонова звучала угроза. - Ты в наших руках. Весь! С потрохами!
- Я в ваших, а вы в наших, - дерзко ответил мальчишка, испытывая окрыляющее ощущение собственной смелости. - Поживем - увидим, что из этого получится.
- Цыц!.. - вскочил со шкуры Барбос. - Попал, щенок, в мышеловку, так не тявкай!
- Не я попал в мышеловку, а вы! - взъерошился мальчуган. - Посмотрим, как вы отсюда выскочите.
Дела его оказались так плохи… Хуже быть не могло. И он решил - будь что будет! - держаться отчаянно, как Наташа.
Сазонов, пренебрежительно щурясь, осмотрел парнишку, стоящего перед ним в лихо сдвинутой набок измятой шапке со свисающими ушами, и покачал головой:
- Герой!
- Не смейся. - Мальчишка уже забыл о недавней робости и держался почти спокойно. - Попался я вам? Попался. Факт! А Петька Жужукин на воле остался? Тоже факт. Сейчас он уже поднялся на гору. Костерок запалил. Соберет кого надо - и приведет сюда.
От мысли, что Петька Жужукин мог видеть, как он тащил Ваську под утес, Сазонова передернуло. Но он сдержал себя и насмешливо спросил:
- Где ж он был, твой Петька Жужукин, что я его не видел?
- Где надо, там и был.
- Кого ж это он соберет на горе?
- А кто вас ищет, тех и соберет.
- Кто же нас ищет? - все тем же насмешливо-подзадоривающим тоном продолжал расспрашивать Сазонов. - Кому мы так понадобились?
- Собрать их недолго, - продолжал Васька, не отвечая на вопрос Сазонова. - Точка-точка-тире… Тире-тире-точка…
Занятый спором, мальчишка не заметил, как у противоположной стены приподнялись Наташа и Володя. Напряженно прислушивались они к голосам, искажаемым чутким пещерным эхо.
- Это он. - На плечо Наташи легла Володина рука. - Петька! Неужели не узнаешь по голосу?
- Но он же говорит, что Петька на воле, - возразила Наташа. - Сазонов называет его Васькой.
- Сазонов знает Ваську и Петьку… - Володя задумался. - Ошибиться он не может. А мы с тобой Ваську этого никогда в глаза не видели. Да и этого… Петьку-Ваську впервые встретили возле ручья.
- Ты думаешь, что Петька и Васька… одно и то же?
- Тш-ш! Пока мы не выясним этого, нам нельзя вмешиваться в их спор.
Они затихли, сторожко вслушиваясь…
- Ты, Васька, не фигуряй, - сказал Сазонов. - По-хорошему говорю тебе - лучше не фигуряй! Выполняй беспрекословно все, что он скажет.
Сазонов указал рукой на Барбоса. Многое хотелось преступнику выведать у мальчишки. Но сейчас его беспокоило нечто более важное. Надо было немедленно узнать: подстерегает ли их кто на взморье? С мальчишкой потолковать он еще успеет. А выход из пещеры скоро закроет начинающийся прилив.
- Ступай к той стене, - приказал Сазонов. - Ложись там. Да гляди… без его разрешения - ни шагу оттуда.
Васька, не отвечая, круто повернулся и неторопливо направился к указанному месту. Сазонов проводил его долгим тяжелым взглядом. Продумывая каждую фразу, он коротко рассказал своим сообщникам о людях с собакой.
- Схожу-ка я погляжу, - закончил он, - что там, на воле, делается.
- Опять пойдешь? - недовольно проворчал Барбос. - Запутаешь ты нас своими хитростями!
- Хитростями! - укоризненно бросил Сазонов. - Если б не мои хитрости… эта шатия вот где у нас сидела бы! - Он звучно шлепнул себя по плотному затылку и значительно добавил: - Один-то из тех… с карабином!
- С карабином? - Немой даже присвистнул от удивления. - Во-о!
- Давно бы этих… в пропасть. И концы! - раздраженно произнес Барбос.
- Концы! - неловко усмехнулся Сазонов. - Экой ты скорый! Что ж ты не сделал им концы? Они же тебе в лицо плюют. Барбосом зовут.
- Они и тебе плюют в лицо, - бесстрастно ответил Барбос. - В глаза зовут бандитом.
- Бандит не барбос.
- А это… кому что нравится. Барбоса бьют, бандита расстреливают.