- Глупел, как пробка! И продолжаю глупеть! Глупел даже больше, чем умнел! Потому что книги-то я читал урывками, а думал о вас постоянно. Глупел от досады, что вы далеко от меня, а не рядом, что я вижу вас только раз в неделю! Будь вы рядом, я бы умнел вдвойне - и от книг и от вашей близости! Я бы стал умнейшим из смертных!
- Вы хорошо говорите, Михаил Петрович! - одобрила девушка. - Продолжайте!
- Спасибо, что слушаете, но не спешите хвалить меня, потому что самого главного и, возможно, страшного для вас, я еще не сказал! - Лесник перемялся с колена на колено, хотел подняться, но раздумал, а только выше задрал голову, чтобы взглядом надёжнее поймать прекрасные глаза библиотекарши. - Короче говоря, скажу в двух словах: одним словом - ясно без слов! Я люблю вас! Будьте моей женой! - И поймал своей горячей рукой ею прохладную руку.
Лариса Ивановна вздрогнула и потянула руку, но за рукой потянулся лесник. Он встал и уже не снизу, а сверху продолжал испытующе смотреть в глаза Ларисы Ивановны.
- Что же получается, Михаил Петрович?
- Что?
- Получается, что вы вроде бы делаете мне предложение! - почти шёпотом проговорила девушка.
- Да не вроде бы, милая Лариса Ивановна, а самым настоящим образом!
- Спасибо, Михаил Петрович!
- Нет, на это я не спасибо хочу получить, а ответ, решительный и недвусмысленный! Я не уйду из этих стен без вашего решения! Как написано в одной вашей книжке:
Из вековых глубин
Вопрос один,
Ответа ж два:
"Нет" или "да"
Рифма, конечно, не ахти, но смысл точный! Вот один из этих ответов я и хочу услышать! Желательно, конечно, второй! Я понимаю, что я слишком высоко взлетел и тем больнее мне будет падать. Но не взлететь я не мог! Уж лучше разбиться у ваших ног! - И он опять хотел было упасть на колени, но девушка, так и не отнявшая своей руки, удержала его.
- Хорошо, Михаил Петрович, я вам отвечу! - сказала она и вздохнула с явным облегчением, и этот лёгкий вздох испугал вдруг лесника возможностью легковесного ответа, и он взмолился:
- Только ладом подумайте!.. Конечно, я сознаю, кто я и кто вы! В этом я не заблуждаюсь: я простой рабочий парень, а вы…
- А вот сейчас вы скверно говорите, уважаемый Михаил Петрович! Что за аргументы? - пристрожилась девушка. - В какой это книжке вы вычитали такие глупости?
- Ни в какой! - пошёл на попятную лесник. - До этого я сам додумался! Извините!
- То-то и видно, что сами! И не смейте так больше!
- Хорошо! Но я это к тому, что работа у меня не очень чистая. Помощники мои - лошадь, мотоцикл да ружье. И от меня всегда пахнет то бензином, то конским потом, то порохом, то табаком, которым я гнус отпугиваю, то, извиняюсь, пивком, которое является чистым баловством. Я понимаю, что у вас чистая душа и деликатные ноздри. И я клянусь уничтожить на корню все эти дурные запахи, и от меня впредь будет пахнуть лишь тайгой: живицей и черёмухой! А у вас на столике и здесь, в библиотеке, и там, дома, у меня дома, смею уточнить, всегда будут живые цветы, даже зимой - я знаю, где растет багульник.
- Вот это замечательно! Это опять хорошие слова! Спасибо! И я вам отвечу!
- Когда?
- Очень скоро!
- Когда же?
- Вот-вот, и у вас есть еще время передумать и отменить своё предложение, - чуть кокетливо от уверенности, что ни о какой отмене не может быть и речи, проговорила Лариса Ивановна - просто ей лишний раз хотелось услышать слова любви.
И она их услышала.
- Ни в коем случае! - воскликнул лесник. - Я вас люблю! И я пошёл ва-банк! Как сказано в одной из ваших книжек! Пан или пропал! Лучше пан!.. Так когда же я узнаю свою судьбу?
Библиотекарша глянула на ходики, на которых до девяти оставалось две минуты, и вдруг в ней вспыхнуло нерастраченное девчачье озорство - ей захотелось подыграть глуповато-запальчивому ребячьему прогнозу из "Клуба-сказки", и она сказала:
- Через две минуты! Вот только проверю по карточке, все ли книги вы принесли!
- Все! Можете не проверять! - загорячился лесник. - Разве бы я посмел?..
- Нет-нет, Михаил Петрович, во всем нужен порядок! - И она поспешила за стойку.
Лесник устремился следом, повторяя:
- Конечно, конечно! Порядок и порядочность - прежде всего! Я понимаю! - И он склонился, наслаждаясь запахом ею волос, над её плечом, следя, как она, перебирая книги, вычёркивает их из формуляра.
- Да, вы - образцовый читатель! - сказала она наконец, и тут из ходиков выскочила кукушка и принялась отсчитывать девять часов. - Милый Михаил Петрович, я принимаю ваше предложение! Я согласна быть вашей женой!
- Ура-а! - дико, как изюбр, затрубил образцовый читатель, повернул к себе библиотекаршу, обнял и прижал к себе. А поскольку лесник был молодым и сильным, и поскольку он никогда еще не обнимал хрупких и интеллигентных барышень, то он, естественно, переусердствовал, и рёбрышки библиотекарши хрустнули. Она коротко, как и было предсказано, взвизгнула, что совпало с последним, девятым, "ку-ку".
- Извините, Лариса Ивановна! - сказал лесник, ослабляя объятия.
- Ничего, Михаил Петрович! Ничего, Миша! Это я от счастья! Ведь ты мне тоже нравишься! - И она чуть хохотнула.
- А смеётесь над чем? - спросил любознательный образцовый читатель. - Что тут смешного?
- Ничего! Все чудесно, как в сказке! - И она сама поцеловала его в крепкие, красиво изогнутые губы.
Шёл уже десятый час, и счастье библиотекарши стремительно набирало ход.
А в служебке между тем продолжалась своя жизнь.
Вася пустил пистолет по рукам.
- Подержите! Как-нибудь - О! в Октябрьскую! - мы все постреляем! Обратите внимание на буквы "БВК" - Бровин Василий Кузьмич! Подходит, правда? Но это совпадение, а что оно означает на самом деле, узнаете позже. И что может кувшин - тоже чуть позже. А теперь зарегистрируемся! Люба, приступай.
И Люба записала всех в особую тетрадку, записала по старшинству сказочности, то есть сначала прошлогодних, потом нынешних, потом будущих. Ни клятвы, ни присяги не предусматривалось, потому что неясно было, чему присягать и в чем клясться. Вася думал над этими церемониями, но ничего путного измыслить не мог. Он и над уставом размышлял, но и тут ничего дельного не придумалось. И решил только, что организация их открытая, о ней можно говорить на любом перекрёстке, можно пересказывать все, что происходит на заседаниях, можно приводить с собой друзей и знакомых.
А вот программную речь для открытия председатель сочинил и записал, и в папке для дел она была подшита документом номер один. Сутью речи было то, что сказка в наши дни живёт плохо, почти нищенски, вот-вот пойдёт по миру с протянутой рукой, и это происходит потому, что цивилизация, технический прогресс своими чудесами затмили и вытеснили старые сказочные чудеса и подорвали веру в них: был ковер-самолет - стал просто самолет, был осколок говорящего зеркала - стал телевизор и так далее. Нет, пусть, пусть чудеса из сказки перекочевывают в жизнь, не это обидно. Обидно, что сказочных чудес становится все меньше и меньше, пополняются они все труднее, а вера в них все слабее. Попросите в библиотеке современную сказку, там руками разведут и предложат "Репку", а одной репкой сыт не будешь. Хорошо, что есть хоть Буратино, да и тот уже с бородой. А поди спроси у самого золотушного сопляка: "Есть ли чудеса?", - он ответит: "Не-а!" Отсюда решительный вывод: сказку надо поддерживать, в чудеса верить и, по возможности, творить их. Ведь что такое чудо, в сущности? Чудо - это добро, сделанное вдруг или втайне. А разве так уж трудно - сделать такое добро? Нет! Это под силу каждому, значит, каждый - чудотворец! Так или почти так говорил Вася. Некоторые его высказывания были, возможно, спорными, но бесспорное скучно и пресно, к тому же, надо отметить, к чести мальчика, что ни одной мысли для своей речи он ниоткуда не вычитал и не выписал, а все обдумал сам.
И получил в награду дружные аплодисменты.
В заключение собрались пить чай и пригласили Ларису Ивановну. Она к тому времени выпроводила своего пылкого воздыхателя, то есть теперь уже, простите, жениха, который без умолку и вдохновенно рисовал перед невестой одну заманчивей другой картины их предстоящей семейной жизни, новых книжек взять наотрез отказался, но заметил, что с удовольствием унес бы заверения в ответных нежных чувствах, что и получил, с чем и отбыл восвояси.
Лариса Ивановна, охваченная новыми переживаниями, не вошла в служебку, а влетела, ворвалась, стиснула широким обхватом толпившихся у стола ребятишек, которых вдруг ощутила своими детьми, а Васю и Любу, прямых, по ее мнению, виновников своего счастья, расцеловала в обе щеки и жарко спросила:
- Ну, миленькие, что еще сделать для вас? Хотите второй шкаф для музея?
- Пока хватает одного, спасибо! - ответила девочка и протянула ей кувшин. - А вот водички бы принести! Пожалуйста, Лариса Ивановна! Будем чаевничать!
- Пожалуйста! - И тут же принесла воды из кадушки в сенях. - Пейте на здоровье, брюшенько коровье! - весело пропела она.
- Теперь скажите: "Даёшь чай!".
- Даёшь чай! - охотно повторила библиотекарша, продолжая держать кувшин в руках, но вдруг заперебирала пальцами и поставила его на стол. - Жжётся! С чего бы это?
Ребята потянулись щупать кувшин и искать у него электрический шнур, но такого не обнаружили и удивлённо задёргали подбородками - вот это, мол, да-а! Вскоре вода закипела и по комнате распространился чудный аромат. Когда Лариса Ивановна выпила стаканчик этого странного чая, в ней укрепилось полное доверие к "Клубу-сказке". По всему выходило, что ребячья затея не дурачество, а что-то неслыханно оригинальное и чрезвычайно ценное, с чем ей несказанно повезло и в чем отчитываться перед начальством ей будет весьма затруднительно, если вообще возможно. Странно устроены эти взрослые, вернее, не устроены, а воспитаны - даже в самый сладостно-возвышенный миг они думают о начальстве.
Со следующего занятия пошли рассказы. Чтобы дать толчок и пример смелости, "земленырцы" начали первыми. Но прежде Вася обратился к "кандидатам", посоветовав им, поскольку у них нет своих реальных приключений, фантазировать пока, сочинять как бы желаемую сказку, это тоже будет интересно, потому что хорошо сочинённая сказка - это почти реальность. "Кандидаты" пообещали думать.
Вася приступил к рассказу, Люба записывала, иногда добавляя что-либо важное. Рассказ шёл как бы по главам, и каждое заседание - новая глава.
Слушатели боялись кашлянуть и лишний раз моргнуть.
И вот однажды, когда рассказ пошёл о том, как Ду-ю-ду, надышавшись дыма от бог весть какой травки… впрочем, не начать ли и нам новую главу?
Глава двадцать пятая
ЕЩЕ ОДИН ЛЮБИТЕЛЬ СКАЗОК
Итак, когда Вася довёл рассказ до того момента, когда Ду-ю-ду, надышавшись дымом от неведомой травки, стала возноситься, он вынул из кармана спички и небольшую цигарку, скрученную из газеты, закурил, жадно работая лёгкими, чтобы ни малейшего завиточка дыма не пропало зря, и поднялся к потолку, едва успев передать цигарку Любе.
Дошлый Вася помнил, конечно, о той траве, что ссыпал в карман и загодя вытряхнул все до крошки, просушил и сделал тонкую папироску, а щепотку положил в бумажный пакетик, имея на этот счёт особые планы.
И в нужный момент цигарка пошла в ход, заменив самые красноречивые описания.
Случилось так, что в это время Лариса Ивановна заглянула в служебку и удивилась, никого там не обнаружив, хотя голоса только что слышались оттуда.
- Лариса Ивановна, мы здесь! - как гром раздалось сверху.
И тут библиотекарь чуть не упала в обморок, увидев, что все одиннадцать человек густо лепились по потолку, как чудовищные сонные мухи. Кто висел неподвижно, точно уже засох, как насаженное на булавку насекомое, кто беспомощно дёргал конечностями, как при последнем издыхании. Они, с другой стороны, походили на космонавтов-новичков, еще не освоивших секретов невесомости. Лишь "земленырцы", прошедшие в сказке некоторую практику, перемещались увереннее. Оттолкнувшись от потолка, Вася спланировал к Ларисе Ивановне, поймался за ее плечо, чтобы не взлететь снова, и предложил ей еще тлевший окурок. Ларисе Ивановне нечего было терять. Пройдя уже два искушения, пистолет и кувшин, и помня, что не только бог троицу любит, но что и в сказках число три обладает магической силой, она бросила судьбе окончательный вызов - взяла окурок, зажмурилась, двумя сильными затяжками спалила его до пальцев и под одобрительный гул зашевелившихся у потолка поплыла вверх, визжа и трепыхаясь. Войди сейчас сюда лесник Михаил Петрович, неизвестно, что стало бы с его тягой к культуре, не объяснил ли бы он красоту и обворожительность библиотекарши ее принадлежность к ведьминскому сословию и не дал ли бы он безоглядного стрекача из библиотеки с тем, чтобы впредь двумя улицами обходить этот очаг чернокнижия и дьявольщины. И уж если бы, не дай бог, заглянуло высокое начальство, то, страшно представить, - никакая бы баня, даже сибирская, не смыла бы с библиотекаря пятна, не позора, а чего-то более худшего.
Но, к счастью, никто не вошёл, да и полет, к сожалению, длился недолго. Достигнув потолка, Лариса Ивановна тут же пошла на снижение и, не рассчитав, села на шкаф, откуда, впрочем, легко спрыгнула. А следом, несуразно дрыгаясь, спустились и остальные. И сразу же приступили к чаепитию, восстанавливая перегоревшие в волнении силы.
Вознесение к потолку вспоминали при каждой встрече и выпытывали у Васи, не осталось ли еще той травки хоть на ползакрутки, а кто-то, чуть ли не Ромка, предложил с самого начала лета начинать собирать, сушить и курить все травы подряд - вдруг подвернётся какая-нибудь, подобная "невесомка".
Казалось, что все, больше ошеломлять слушателей и нечем да и невозможно уже, однако пропуск Сильвуплета, предъявленный Васей в нужный, разумеется, момент, потряс всех. Его изучали столь осторожно, сколь и придирчиво, нюхали, смотрели на свет, шушукались. А в перешёптывании Кости-Кости и Кости-Гвоздя мелькнула та мысль, что кувшин и далее пистолет можно подделать или достать где-то в другом месте, но вот такую бумагу, с печатью и подписью, - нигде, только ТАМ.
Как-то в новогодние каникулы "Клуб-сказка" собрался днём и не в обычном составе одиннадцати человек, а в служебку набилось с полсотни, то есть почти вся детвора Чары, высыпавшая в этот морозный и солнечный день на улицу, оказалась в клубе. Стульев, разумеется, не хватило, но этому сорту людей свои пальтишки и телогрейки были милее и, раскинув их, они устроились кто как мог.
Люба, начавшая было записывать новичков, тут же махнула рукой.
Вася, довольный многолюдьем, уже завершал повесть о Земленыре, когда в дверь постучали, и Лариса Ивановна ввела еще одного посетителя. На сей раз это был маленький заиндевевший старичок, усы и борода которого покрылись ледяным панцирем.
- Василий Кузьмич! - торжественно обратилась она к председателю. - Вот дедок тоже просится вас послушать. Можно?
- Конечно, можно! - ответил мальчик.
- Спасибо! Хочу поприсутствовать. Грустно признаться, но старый, что малый, - любит сказки!
Одной этой фразы, одного этого голоса Васе было достаточно, чтобы кинуться к старику и обнять его, восклицая:
- Корбероз. Ребята, это же тот самый Корбероз, который… Да вы помните!
Подтаявшая ледяная корка соскользнула с усов и бороды старика, и все увидели знакомое русое пушистое кольцо вокруг рта и воскликнули:
- Корбероз!
- Здравствуйте, чарики! Да, я Корбероз! Простите, что прибыл раньше срока! Не утерпел. Но обещаю, что и в срок явлюсь, так что готовьтесь!
- Вот мы и готовимся! - обводя рукой комнату, сказал Вася.
- Молодцы! Я сначала хотел было в форточку, да решил, что испугаю малышей, вот и пошёл обычным путём.
- Как это в форточку? - не понял кто-то.
- А вот так! - Фокусник раскинул в сторону руки, которые мигом превратились в крылья, весь сжался в комок, подтягиваясь к крыльям, и стал большим черным вороном. Вылетев в форточку, он тут же вернулся, описал под потолком круг, сел на шкаф, возле цветка, и снова принял облик человека. Ребятня внизу бушевала от восторга. Вот это была настоящая сказка. Конечно, и Васины рассказы были обворожительны, спору нет, но сам Вася не мог выкинуть никакого номера, а этого так не хватало для полноты ощущения сказки.
- Ребята, кто запомнил, как звать дедушку Корбероза? - спросил вдруг Вася и продирижировал, отмеряя слоги, которые отчеканила детвора:
- Ло-пу-шок!
- Нет, так Земленыра звали, а его брата?
- Ко-шу-пол!
- Милости просим, дедушка Кошупол! - с лёгким поклоном проговорил Вася.
Фокусник вскочил на ноги прямо на шкафу, так что оперся в потолок шеей, как Сильвуплет, потом молодо спрыгнул на пол и обнял председателя, шепча:
- Кошупол! Значит, вы нашли Лопушка, моего братца! Какое счастье! - ("О! Даже самого фокусника осенило счастье нашей сказки!" - гордо подумал Вася.) - Я знал, я верил, что однажды кто-то из вас, чариков, совершит это открытие! Значит, жив мой старикан! Грустно признаться, но я всплакну, с вашего разрешения! - Корбероз достал белоснежный платок и вытер не то слезы, не то капли растаявшего на бровях инея. - Я думаю, что будет вполне справедливо устроить по этому случаю праздничный обед. Я, например, как всегда, замёрз и проголодался. А вы как?
- Поесть всегда можно! - изрёк Ромка.
- Справедливо! - Фокусник встряхнул носовым платком, тот превратился в огромную скатерть, которая покрыла весь пол, еды на ней пока, однако, не было, поэтому удивление ребят было хоть и жарким, но не полным. Поняв это, Корбероз утешил их:
- Не волнуйтесь, чарики! Уж что-то, а угостить Корбероз умеет на славу. - Он взял со стола ножницы и Любину шариковую ручку и стал настригать ее короткими кусочками, а на скатерть посыпались дымящиеся сардельки. - Наваливайся, чарики, только не жадничайте, всем хватит! Хлеб у каждого в кармане! Ешьте на здоровье! А вот припивать… - Он оглянулся, щёлкнул в направлении кувшина пальцами, но сосуд никак не отреагировал на магический жест. - Не слушается! Ишь ты! - Фокусник щёлкнул еще раз, но и тут кувшин устоял.
Вмешался Вася. Он понял, что волшебная мощь самого кувшина намного выше Корберозовых импульсов, и сказал:
- Дедушка Кошупол, кувшин без команд справляется! Вернее, и под наши команды работает.
Принесли воды, и вскоре чай был готов.
- А чем пить! - прогундосил кто-то.
- Лариса Ивановна, можно временно воспользоваться вашим цветком? - спросил Фокусник.
- Пожалуйста!
На краю шкафа стоял пышный цветок в большой жестяной банке из-под томатной пасты. Корбероз пристально уставился на эту банку, она лопнула, и сверху посыпались, звякая, жёлтые эмалированные кружки, которые ребята живо расхватали, а цветок как стоял, так и, не дрогнув, продолжал стоять.