- Уж улыбаться, так во весь диаметр! - заявил польщённый Пи-эр и дёрнул рукояткой. - Ты знаешь, что такое диаметр? Нет. Диаметр - это… - начал было он.
Но Люба прервала:
- Науку потом! Не шевелись, если ты стол! - И принялась расставлять молоко, хлеб, яички и огурцы с зелёным луком, стараясь не загораживать Пи-эру глаза.
Земленыр вдруг хлопнул себя по лысине и вскочил.
- Минутку, ребята! - Он сориентировался, отбежал немного, нырнул и появился с берестяным туеском. - Мёд! Дома у меня нет, но есть кладовые! Правда, смешно сказать, я забываю, куда что прячу, но где мёд - помню!
Дед присоединил туесок к общему угощению, все расселись вокруг Пи-эра и стали аппетитно завтракать. Птичку Вася кормил крошками с ладони. Пи-эр восхищённо хлопал глазами, переводя взгляд с одного на другого. Сам он отказался от еды, заметив, что вообще не ест, а лишь пьёт воду, чтобы не рассохнуться, но поскольку влаги в нем после дождливой ночи скопилось с избытком, то ему даже полезнее чуть подсушиться.
Из кустов выглянул рысёнок, увидел пиршество, облизнулся и крикнул:
- А мне?
- Лови мышей! - ответил Вася.
- Жадюги! А еще люди! Животных не уважаете! - проворчал Ромка и снова скрылся в кустах.
- А что с мазью, Зем? - спросила Ду-ю-ду.
- С мазью опять вышло горе. Я ведь тут в изгнании, отшельником живу. И все с той мази началось… Смазала меня матушка. И вроде ничего не случилось. Но как-то я запнулся во дворе и упал вниз головой. И вдруг - нырк! - исчез! А вынырнул уже за забором, в чужом дворе. Вот она, мазь-то какая вышла! Обо мне заговорили. Матушка довольная. Его величество узнал, явился, посмотрел и - не положено, говорит, в землю нырять! Это же чудо, говорит, а чудес не бывает! Мы, говорит, не потерпим чудес в нашем здоровом королевстве! Да и опасно - можно всяких подкопов под трон наделать! Приказал разучиться! Матушка туда-сюда, одну мазь втирает, другую, одну микстуру пью, другую - никак! Ныряю - и все! Его величество, Барбитур Неприхотливый, кажется, разгневался - удалить за пределы королевства приказал! Схватили меня, пихнули в карету, везли-везли и высадили в этом лесу. Хоть заныряйся, сказали, и умчались. И вот я тут с детства по сей день, - без особой печали, но задумчиво закончил дедушка свой рассказ. - Забредают ко мне иногда странники то из ближайших королевств, то с вашей стороны.
Ребята были тронуты.
- А вы не пытались бежать? - спросил Вася.
- Трижды. И меня трижды ловили. Били и отвозили обратно. Я сам пробовал варить всякие зелья, чтобы снять с себя это окаянное земленырство, но тщетно. С годами вроде бы привык к одиночеству и чужбине и успокоился, но это только кажется. А вот заговорил с вами о родной сторонушке, и сердчишко затрепыхало, потянуло туда. Конечно, все мои сверстники сейчас или глубокие старики, морщинистые и безобразные, вроде меня, или вообще перемёрли, но сама Родина вечно молода и красива!.. Но вот, разбередил я себе душу, разнежился, того и гляди слеза пойдёт! Но нечего зазря раскисать! - Старик вздохнул, покачал головой, потом оживлённо хлопнул себя по коленям. - К чему я все это рассказал? К тому, что если бы смазать крылышко Ду-ю-ду какой-нибудь матушкиной мазью - вот бы польза была!
- Давайте! - воскликнула Люба.
- Но матушки уже нет. Не вынесла она моего изгнания, оскорбила короля, отказалась лечить и вскоре, я слышал, умерла. Еще бы, обоих сыновей лишилась.
- Как жаль! - вздохнула Люба.
- Да, матушки нет, но целы ее лекарства.
- Неужели? - встрепенулась Ду-ю-ду.
- Должны быть целы. Дело в том, что в последний день, перед тем, как меня схватили, неожиданно схватили, естественно, - засаду устроили, иначе бы я унырнул - ищи тогда, свищи меня! Фигушки! Не перекапывать же все королевство! А матушка почуяла угрозу и велела мне упрятать все склянки в нашем саду под землю. Сложила все в ларец, и я упрятал. Не помню точно - куда, но упрятал!
- Ура! - коротко сказал Пи-эр.
- Ура-то ура, да не совсем, - посожалел старик. - Ведь это где-то далеко, а где именно, я сам толком не знаю.
- Дойдём! - заверил Вася.
- Докатимся! - поддержал Пи-эр.
- Нам все равно делать нечего. А тут хоть Ду-ю-ду вылечим. Не можем же мы ее так оставить. Да ведь, моя хорошая? - проговорила Люба, прикасаясь к птичке.
Земленыр вздохнул:
- Ах, милые мои! Легко сказать "дойдём-докатимся"! Вокруг злющая охрана злющих королей! А на дорогах, говорят, появились какие-то страшные штуки!
- Какие? - шевельнулся Пи-эр.
- Например, опасность ШБ!
- ШБ? - вздрогнула Люба. - Что это такое?
- Никто не знает. Опасность ШБ - и все! Или вот другая опасность: РП - тоже неизвестная! Одну проскочишь - во вторую попадёшь! А еще говорят - третья есть! HP! Ни пройти, ни проехать! Смерть! Нет ничего хуже неизвестности! Где она? Откуда нагрянет? Может, уже над головой? - Дед, а следом и остальные, посмотрели вверх, но в солнечном небе было чисто и спокойно. Дед виновато кашлянул. - Смолоду я смелым был, а теперь, смешно признаться, трусоват, кажется! Конечно, очень может быть, что все эти опасности - пшик, но, с другой стороны, может быть, и не пшик!
- Тогда не надо, я против! - заявила вдруг птичка. - Если бы чик-чирик - и готово, тогда можно было бы рискнуть, а подвергаться опасности из-за меня одной - нет, я против! Будь я царь-птица или хотя бы жар-птица - дело бы другое, а то я - обыкновенная пичужка! Нет-нет, и не думайте даже!
- Ты пичужка необыкновенная! - заявила Люба.
- Ты живая - и в этом твоя высшая ценность! - встрял Земленыр. - И ты должна жить полноценной птичьей жизнью - летать, прежде всего!
- Это, конечно, хорошо бы!
- Ну, вот видишь!
- Но ради одной моей жизни нельзя рисковать!
- Можно! - грозно перебил старик. - И должно! Всеобщая жизнь на земле состоит из отдельных жизней: из моей, твоей, рысёнковой! И если мы не будем беречь каждую отдельную жизнь, мы не сбережём и всеобщую! Так что, Ду-ю-ду, помалкивай и слушайся старших! А кто здесь старший? Я!
- Правильно говорит Зем! - поддержал Пи-эр. - Подумаешь, опасности!
- Нас же четверо! - посчитала Люба. - Опасность, поделённая на четыре, это всего четверть опасности, так вроде в математике, а, Пи-эр?
- Так, клянусь радиусом!
- А если еще поделить на храбрость, - сказал Вася, - то остаётся пустяк!
- Нет! - возразил Пи-эр. - На храбрость не делят, а умножают. Правда, это не математический закон, а скорее - психологический, но все равно закон, а всякий закон можно выразить математически. Хотите, прямо у вас на глазах я выведу формулу относительной
опасности? А любая опасность относительна, как и все на свете. Итак, следите за моею мыслью! ОО = РО: (Н х Хр), где ОО - относительная опасность, РО - реальная опасность, то есть та, которая существует в действительности, Н - количество людей, а Хр - храбрость, стало быть. Чем, значит, храбрость больше, тем ОО меньше - тут обратно пропорциональная зависимость. Улавливаете суть формулы?
- Конечно, Пи-эр! - отозвался Вася. - Отличная формула!
- Да-да! - поддержала Люба. - Формула оптимизма - ябы так сказала! Молодец, Пи-эр!
- Причём, это она в самом упрощённом виде. А для полноты, чувствую, в неё надо ввести еще синус дружбы, тангенс находчивости, логарифм проворности и еще кое-какие коэффициенты помельче. Таких понятий нет, конечно, в математике, но они есть в жизни - значит, они подвластны математической обработке! Таким образом, опасности, которые поджидают нас, сводятся к величинам, стремящимся к нулю, то есть к безопасностям? Так чего же нам бояться, я вас спрашиваю? - воскликнул Пи-эр.
- Нечего! Ура. Пи-эру! - провозгласил Вася, похлопывая по тому месту круга, которое называлось бы макушкой, если бы она была. - Ещё раз спасибо Корберозу, что он присоединил к нам именно Пи-эра! Фокусник знал, чего нам не будет хватать - ума и расчёта!
- И философичности! - добавил гордо Пи-эр.
- А у меня тоже есть еще один маленький секрет, который нам тоже поможет, - призналась заметно повеселевшая Ду-ю-ду.
- Значит, делим опасность еще и на секрет Ду-ю-ду, - радостно заключил Вася. - И от опасности остаётся…
- Мокрое место, - подытожила Люба.
- Одно философское понятие, - ввернул свой термин Пи-эр.
- Вы думаете? - усомнился Земленыр, сбитый с толку затяжными математическими рассуждениями и расчётами.
- Так получается!
- Что ж, в такой математике есть что-то ободряющее! - уже веселее проговорил старик.
А Вася сказал, почёсывая птичке клювик:
- Самое главное, что придаст нам дополнительные силы, это сознание того, что, отправляясь в далёкий и опасный путь, мы убьём сразу двух зайцев, если можно так говорить в сказочной стране, - оговорился он, оглядываясь.
- Можно-можно, у нас так говорят, - успокоил его Земленыр. - Зайцы везде - козлы отпущения.
- Ага. Итак, отправляясь в путь, мы убиваем сразу двух зайцев: вылечим тебя, Ду-ю-ду, и Земленыра!
- Ну, тогда другое дело! - смягчилась птичка.
- Но я здоров! - возразил старик и даже стукнул себя кулаком по груди.
- Ты болен в другом смысле, Зем. Ты живёшь на чужбине - а это нездоровое явление! - рассудил мальчик.
- А в этом ты, дружок, прав, пожалуй! Да, жизнь вне Родины - горькая штука, прямо болезнь действительно, причём - неизлечимая. Никакие пилюли и порошки не помогают. Только сама Родина может исцелить.
- Итак: кто за поход, прошу…
- Подожди, Вася! Не торопись! - прервал старик. - Нельзя же так с бухты-барахты!
- Можно! Именно так! - заверил мальчик.
- Надо обсудить, взвесить!
- Обсуждать и взвешивать будем в пути! Главное сейчас - отправиться! Решительно и без оглядки! Про все мифические опасности мы уже знаем, степень риска подсчитали, остальное - по ходу действия.
- И все же я против того, чтобы из-за меня, - завёл было старик ту же песню, что и Ду-ю-ду, но Вася остановил его и прямо спросил:
- Зем, ты хочешь домой?
- Домой? - голос деда дрогнул.
- Да. На Родину! Только честно!
- Если честно - хочу, но вообще-то можно еще потерпеть!
- Никаких "вообще"!.. Итак, повторяю: кто за поход, прошу поднять руку или подать голос! Единодушно! Отправляемся немедленно!
- Да уберите с меня скорей еду, я хочу вскочить и крикнуть ура! - взмолился Пи-эр.
- Спасибо, ребята! - растроганно сказал старик. - Я, признаться, так ждал этого, но боялся думать об этом. Но коли так, то и мне придётся идти с вами, тем более что без меня вы не найдёте лекарства, даже если доберётесь до нашего королевства и попадёте в наш сад. Найти могу только я! Получается, что в любом случае мне просто необходимо идти с вами! Не могу сказать, что меня это очень радует, я имею в виду опасности, но это очень радует мальчишку, который так и пляшет во мне, ожидая приключений! И выходит, что опасность, поделённая уже не на четыре, а на пять частей, это вообще - пшик на постном масле! Даже еще меньше, так ведь, Пи-эр?
- Разумеется!
- В путь, друзья!
Глава пятая
РОМКИН СОЮЗНИК
Шаря в кустах в поисках пищи, рысёнок ругал себя за то, что выдал ребятам своё присутствие. Надо было просто выждать удобный момент и сцапать птичку. Сидел бы сейчас дома, макал вареники в сметану, а тут… К Ваське с Любкой теперь не подступись. Придётся подыскивать союзника!
В животе урчало от голода.
В сырой ямке Ромка заметил лягушку. Ни в пищу, ни в союзники она не годилась, и он, дав ей шлепка, побрёл дальше. С трухлявой колодины на ель с писком сиганул бурундук и, замерев вниз головой, не мигая уставился на Ромку. "Может, его в союзники? - подумал рысёнок. - Нет, съесть бы еще можно, а для союзника мал и глуп!" И поскоблив кору, поплёлся дальше.
- Ни еды, ни союзника!
Он вышел на поляну и прилёг возле пенька. Вдруг против солнца что-то мелькнуло, и на пень, прямо перед Ромкиным носом, опустилась большая птица с добычей в когтях. Это был старый коршун Унш, которому только что и, может быть, в последний раз повезло на охоте, вернее - на прогулке. Настоящая
охота на полноценную дичь запрещалась в этом сказочном лесу, поэтому коршун просто прогуливался по воздуху, для утренней гимнастики, зорко, однако, посматривая вниз, ибо разминка - разминкой, а голод - голодом. И вот заметил странно летящего, будто лишённого глаз, рябчика. Рябчик сел на ветку и тотчас кувыркнулся с неё. Унш спикировал. Дряхлый до предела или до предела больной, рябчик лежал на траве, подёргивая лапами. Он явно умирал. Ударами клюва коршун ускорил кончину, впился в жертву когтями и метнулся прочь, чтобы не подоспели вездесущие свидетели его проступка и не завопили: "Позор коршуну Уншу!", ибо нельзя добивать живое существо - оно может оклематься и одарить мир своим немощным, но жизнерадостным писком во славу волшебного леса, где молодые и здоровые едва влачили своё существование. Увидев настороженного рысенка, коршун с ужасом понял, что попался - быстро взлететь ему не хватит сил, зверь успеет сцапать его. Оставалось защищаться сидя, и Унш воинственно раздвинул клюв. Но рысёнок не собирался нападать. Он живо сообразил, что судьба посылает ему сразу и пищу и союзника.
И Ромка бодро сказал:
- Привет!
- Привет! - чуть помедлив, ответил Унш.
- Кого поймал?
- Рябчика.
- Оставишь?
Унш не ел уже двое суток, и рябчика ему самому едва ли хватит, но лучше поделиться частью, чем потерять все, включая и собственные перья, и он протянул:
- Вообще-то…
- Я не даром прошу! На обмен! Ты мне - кусочек рябчика, я тебе - секрет!
Поняв, наконец, что зверёк простоват и неопытен, коршун хотел было взлететь, но последние слова остановили его. Уншу в жизни приходилось больше рассчитывать на хитрость и уловки, чем на силу, поэтому лишние знания не помешали бы.
И он скособочил голову.
- Секрет?
- И еще какой!
- Хм! Я тебе - мясо, а ты мне - секрет? Неравноценно!
- Мясной секрет!
- Это как же?
- В нем много-много мяса! На всю жизнь! Твоё счастье, что ты встретил меня! - разошёлся Ромка. - Когда ты летел над лесом, видел на поляне старика?
- Видел. Это наш Земленыр.
- Правильно. А ребятишек с ним видел?
- Видел. Мальчишку и девчонку.
- О! Это мои эти… как их… враги! - Ромка чуть не сказал "друзья". - А у мальчишки… Э-э, сперва угости!
Коршун оторвал одно крылышко. Ромка проглотил его не жуя, вместе с перьями, - и продолжил:
- А у мальчишки на плече сидит птичка. Видел?
- Видел.
- Так вот, стоит… Дай еще! - Унш бросил второе крылышко. - Так вот, стоит эту птичку съесть - век будешь сытым! Никаких забот! Ну, как секрет?
- А не врёшь?
- Да чтоб мне не быть рысёнком!
Это была суровая клятва.
- Хорошо, - сказал Унш. - Но почему ты сам, вместо того чтобы побираться, не съешь ее?
- Пробовал. Не подпустили! Отлупили. Во, пощупай! - показал он шишку на лбу. - С земли трудно! А тебе с неба - раз плюнуть! Крутись около, и чуть зазеваются - хвать!
- Да уж знаю, что делать!
Унш вытянул полуоблезшую шею и прислушался. Будущая вечная сытость толкала его на немедленную слежку, но сиюминутный голод требовал утоления, и коршун принялся торопливо рвать рябчика, соря в морду рысенка пёстрые перья.
Глава шестая
ВОПЯЩИЕ ЦВЕТЫ
Шли лесом.
Как Вася ни оберегал Ду-ю-ду от веток, они то и дело задевали ее и раз даже смахнули с плеча. Это было и больно и опасно, потому что подлый Ромка мелькал поблизости. Тогда Земленыр ловко сплёл из прутиков маленькую клетку, и птичка радостно перебралась, туда.
К полдню выбрались на опушку.
Перед ними лежало огромное, без единого деревами кустика, поле, заросшее высокой редкой травой, над которой возвышались какие-то двухголовые жёлто-красные цветы. Сильно палило солнце. Низко кружил старый коршун.^
Земленыр сказал:
- Это конец моим владениям.
- А дальше куда? - спросил Вася.
- Где-то есть дорога, но мы пойдём через поле, чтобы никого не встретить. На запад, за солнцем!
Вася повернулся к лесу и крикнул:
- Ромка! Ты где?.. Эй, уши с кисточкой! - Рысёнок не отзывался. - Я знаю, ты здесь!
- А его зачем? - нахмурился Пи-эр.
- Пропадёт без нас.
- И пусть!
- Нельзя! Человек все же! - И опять крикнул в лес:
- В общем, слушай! Мы пошли в аптеку за лекарством, чтобы вылечить Ду-ю-ду! А ты или жди нас тут, или беги за нами! Только подальше! Понял?
- Понял! - раздалось из чащи.
Земленыр махнул рукой.
- Курс - перпендикулярно!
- Это по моей части! - воскликнул Пи-эр. - Перпендикулярно-радиально-диаметрально! - И он гордо покатился вперёд.
Жёсткая, тощая трава доходила до груди. Почва была сухой, твёрдой и в трещинах. Именно из трещин росли цветы, оказавшиеся с длинными колючками. Если бы они стояли сплошь, было бы не пройти, но они торчали строго в шахматном порядке метрах в двух друг от друга, словно их специально посадили. Мясистый стебель на середине раздваивался и оканчивался двумя цветками: большим красным раструбом и жёлтым пушистым шариком величиной со взрослый кулак. Поодиночке или по три-четыре они почему-то не росли, обязательно по два.
- Я читала одну сказку, - вспомнила Люба. - Там было маковое поле. И там герои чем-то надышались и уснули. Интересно, не случится ли и с нами такое?
- Не знаю, - буркнул дед.
- Будем надеяться, что нет, - заметила Ду-ю-ду.
- Тем более что цветы ничем не пахнут, - сказала девочка, сунув нос в раструб. - А красивые! Особенно вот этот, колокольчиком. Тебе нравится, Ду-ю-ду?
- Нравится.
- Ну, если вам нравится, то… - Вася срезал раструб и протянул Любе. - Пожалуйста!
И тут случилось странное: жёлтый шарик глухо лопнул, брызнув прозрачной тёплой жидкостью, а срезанный цветок пронзительно завопил. От неожиданности Вася выпустил его, но и упав, тот продолжал вопить, покуда Земленыр не придавил его сапогом. Но - жуткое дело! - затрубили соседние цветы, да так оглашено, что путники зажали уши и прищурили глаза.
Тотчас на горизонте показались клубы пыли, неся в себе какое-то грязное чёрное ядро.
- Карета! - прошептала Люба.
- Вот она, неизвестная опасность, - заметил Земленыр.
- Ну-ка, где? - заволновался, подпрыгивая Пи-эр.
- Прячьтесь, - посоветовала Ду-ю-ду.
- Бесполезно, - сказал Вася, - коршун нас выдаст. К тому же, цветы орут только вокруг нас. Это сигнал тревоги. Нас засекли! Может, назад, в лес?
Но лес был уже далеко.
Карета между тем затормозила против них в стороне, где пролегала, очевидно, дорога. Два карлика, сидевшие на козлах, сдёрнули с верха кареты ходули, вскочили на них и огромными шагами, возвышаясь над полем, двинулись к путешественникам.
Люба шепнула:
- Дедушка Зем, унырни!
- Успею, внучка.
- А ты, Пи-эр, прикинься мёртвым!
- На за что! Где это видано, чтобы живые прикидывались мёртвыми? - возмутился Пи-эр. - Да я их всех задавлю, клянусь радиусом. Где они там?
- Не кричи! Мёртвый ты нам быстрее поможешь. Это приказ! - почти пригрозил Вася.
Пи-эр нехотя повалился на землю.