– У нас, семейства кошачьих, тоже так: самец заводит любовь со всеми, а самка хранит верность и растит котят.
Агата смотрела на Леху сердито, но тут вдруг расхохоталась:
– Барс и Леха – одного поля ягоды. Классная правда. Хорошо, что вы оба это признали.
– А я еще песню сочиню, – сказал Барс, – про ревность и страдание. После обеда завтра.
Кота понесли в сумке к Лехе. Уютная Лехина мама накормила их капустными оладьями, коту тоже дала один оладушек.
Потом Агата заторопилась домой, Леха буркнул:
– Провожу, чего уж, – и надел куртку. Лехина мама погладила Агату по голове:
– Ты с ним не ругайся. Характер у всех Алехиных противный, ревнивые и придирчивые. Но душа хорошая.
Барс уснул в уголке дивана. Артисты после выступлений очень устают. Во сне он запел:
Полковнику никто не пишет,
Полковника никто не ждет.
Он очень полюбил песни. Но больше всего на свете кот, как все коты, любит спать в уголке дивана.
Степа, как обычно, выступал на Лунном бульваре:
– Я знаю анекдот про блондинок. Рассказать?
– Давай, – загудели шестиклассники.
– Блондинка пудрится перед зеркальцем и говорит подруге: "Знакомое лицо, где-то я ее видела". – "Ну-ка, покажи, – подруга взяла у нее зеркало, долго смотрела и догадалась: "Да это же я!"
Пауза перед смехом кажется Степе долгой. Он успевает зарычать:
– Отупели совсем.
Но тут раздается хохот, ради которого и рассказываются анекдоты. По обыкновению Надя-Сфинкс кричит:
– Ой, помру! "Это же я!" – главное дело.
– Она, наверное, и не блондинка, – вдруг вылезает Лидка, – крашеные они все, блондинки эти.
Лидка так и не поняла, почему все снова смеются. Пока Леха не сказал:
– Во Лидка фишку выдала! И как Виртуал не видит? Сколько умных девчонок, а он Лидку выискал.
– Лохи вы все! – разобиделась Лидка. – Виртуал мой парень, а появляется редко потому, что вы все его отвлекаете. Каждый чего-то просит. Кстати, ты, Леха, не видел его сегодня?
Леха не успел ответить, голос Виртуала сказал из-за скамейки:
– Здесь я. – И чтобы Лидка не моталась к нему с нудными упреками, быстро попросил: – Степа! Расскажи еще анекдот. Можешь?
– Могу. Слушайте и улавливайте момент смеха: анекдот из жизни. Суд над олигархом. Иностранный журналист спрашивает милиционера: "Почему вы не подпускаете журналистов к зданию суда?" – "Кого хотим, того и подпускаем. А кого не хотим – не подпускаем. У нас свобода слова".
Виртуал рассмеялся громко и заразительно. Все легко поняли эту историю, сегодняшняя политика и детям не кажется слишком сложной. Тем более – в анекдотах.
– Степа, еще расскажешь?
– Лучше песню спою:
Проститься. За потерей потеря,
И года полетели.
За дождями метели,
Перелетные птицы.
Проститься.
Во многих плеерах есть диски с этой песней. Но слушать Степу другое дело. И Василиса прекрасная говорит:
– Ты, Степа, классный пес. Мне тоже обещали родители разрешить держать щенка.
Леха посмотрел на Агату, ему показалось, что она загрустила: ей никогда не разрешит мама держать дома щенка или котенка – у мамы аллергическая реакция на шерсть и мех. Леха обнял Агату за плечи, боднул ее в щеку. Нежность Лехи не всегда похожа на нежность, но Агата все поняла:
– Зато у нас общий Барс. Он у меня гостит, когда мамы нет дома.
– По Барсу я даже скучаю, хотя кошек ненавижу, – сообщил Степа, – всей душой.
Харя увел Степу, и все потихоньку разошлись. Только Лидка бродила по бульвару, искала Виртуала. Но он успел раствориться в воздухе. Виртуал – парень быстрый, не тормозит.
В классе литераторша Курица читает стихи, она увлеклась и не замечает, что шестой "Б" ее не слушает. Агата включила "Уматурман" и в ее наушниках звучит песня, которую любит пес Степа:
Проститься. За потерей потеря...
Лидка рисует в тетрадке для диктантов сердце, потом пронзает его длинной стрелой и рядом буква "В" – понятно, чье имя помнит бедная Лидка Князева.
Барбосов перебирает отвертки и шепчет:
– Сюда – крестообразную, а сюда – плоские. А эту в карман, она часто нужна. – Больше всего Барбосов думает о своем мотоцикле. Надя-Сфинкс сидит рядом с ним и вздыхает: ей бы хотелось, чтобы Барбосов думал о ней больше, а о мотоцикле чуть меньше. Но так не получается. И она утешает себя: "Зато он меня на мотоцикле катает, а больше никого не катает".
Леха мечтает оказаться на Лунном бульваре поскорее. И конечно, с Агатой. Он приготовил новый анекдот. Если заранее не придумать, то на бульваре анекдоты в голове у Лехи не появляются. Другие сходу могут вспомнить, а Леха – нет. И выглядит туповатым, а это ему вовсе не нравится: Агата же рядом.
Оля ест своими голубыми глазами Курицу, а сама обдумывает, как она научит морских свинок Дашу и Сашу плясать, и на следующем бульварном концерте они еще всем покажут: будут танцевать под дудочку, на которой Оля научится играть. Даша и Саша очень сообразительные свинки, карликовый заяц тоже не дурачок, он ловко прячется под диваном вот уже целый месяц. Не каждый так сумеет.
Курица почти поет:
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Да, литераторша читала вдохновенно. Но и она в это время думала о своем: "Вот привью я детям любовь к настоящей поэзии. Они поймут Пушкина, они сравнят эти стихи с тем, что у них сейчас на кассетах, на дисках, на какое искусство они рвутся на концерты в Дом культуры "Ватрушка". Они поймут, что вершина – классическая музыка. Вершина – великий Пушкин. И подростки отвернутся от рок-музыки, от всей этой массовой культуры". Эти мысли нужны Курице для утешения: в ее учительской жизни тоже большой смысл, большие цели.
Она не знает, бедная Курица, что у любой музыки есть свои вершины: у рока свои, у блюза – свои, у классики – свои. Но когда-нибудь она это поймет. Или нет – как получится.
А пока – преданные, честные глаза шестого "Б". Каждый в своем собственном мире.
Леха вдруг говорит вслух мудрость:
– Блюз – это когда хорошему человеку плохо. Попса – это когда плохому человеку хорошо.
– Посторонние разговоры, – прикрикнула Курица. А класс сказал:
– Ну супер!
– Сам придумал? – спросила Агата и поцеловала его в щеку, которая ближе к ней.
– Нет, по радио сказали, по-ихнему, – честно ответил он. – Я таких умных слов много знаю. – Это должно было означать: "Поцелуй меня еще", но Агата не догадалась.
Курица возмущалась до конца урока:
– Бескультурье – перебивать кого бы то ни было, Леха! Тем более учителя! Тем более когда учитель читает свои самые любимые стихи!
– Больше не буду! – искренне пообещал Леха. В ту минуту он сам верил, что не будет.
На Лунном бульваре Степа расстелил свой неадекватный хвост по дорожке.
– Расскажи анекдот, Агата. Ты классно рассказываешь, строгое лицо. А другие сами хихикают, весь смех пропадает.
– Я расскажу, – успел Леха. – В самолете стюардесса жалуется пилоту: "В бизнес-классе сидит блондинка, а ее билет дешевый и ее место не там, а в эконом-классе. Она ни за что не хочет пересесть". – "Подержи штурвал, я с ней поговорю. У меня жена блондинка, я с ними умею". Он подошел к блондинке, что-то тихо сказал, и она быстро перебежала в эконом-класс. Стюардесса спрашивает: "Что же вы ей сказали?" – "Сказал, что бизнес-класс не полетит в Америку".
Степа свалился от смеха и стал ползти по снегу. Все вокруг тоже веселились.
– Люблю анекдоты про глупых! – воскликнула Лидка.
– Понятно, ты тогда не выглядишь самой глупой, – заметил ее сосед по парте Сизов, которому она сильно надоела.
В это время над бульваром пролетела яркая пестрая птица.
– Попка! Опять удрал! – завопили все. А он ответил:
– Отросли мои крылья.
Самое поразительное, что навстречу ему летела Умница-редакторша.
– У меня тоже выросли крылья! Я в полете! А ты Попка-дурак!
– А ты редакторша-Умница! – отозвался Попка и умчался своей дорогой.
– Виртуал! – звала редакторша. – Нужна твоя помощь! Я не хочу летать над бульваром! Я же не птица попугай!
– Вы сами ныли: верните крылья! – раздался из-за берез голос Виртуала.
– В переносном смысле! Только в переносном! У меня дома не убрано! И обед не приготовлен! А я тут порхаю!
Виртуал взмахнул рукой, редакторша плавно приземлилась на дорожку.
– На земные дела настроилась, – ехидно сказала Кутузовна, а Суворовна добавила:
– Кастрюли-сковородки ей надоели, быт ее унижает? Ты женщина! И должна любить мужа, детей, стиральную машину и холодильник тоже.
Редакторша крикнула:
– Буду бороться за взаимную любовь и уважение! – И умчалась домой.
Агата спросила наивным голоском:
– Взаимная любовь к холодильнику? Это круто.
– Анекдоты рождаются на наших глазах, – восхитился Виртуал.
Лидка вцепилась в его рукав:
– Постой с нами, Виртуальчик! У нас весело и прикольно!
– Угости пряничком – останусь. На двадцать пять минут.
– Пряник у меня дома, в следующий раз, – соврала Лидка Князева.
– Пряник у тебя с собой, в сумке. Ты его дома не оставляешь, боишься, что мама откусит кусочек. Жадина-говядина! – И Виртуал ушел широкими шагами, летать ему сегодня не хотелось и растворяться в воздухе, кажется, надоело.
– Всех угощу! – кричала Лидка. – Прямо сейчас!
– Посмотрим! Моя девушка Аля имеет сто пятнадцать недостатков, но она не жадина-говядина! Всем привет! – И он ушел, а Лидка, ее одноклассники, Степа, Харитон из другой школы – все остались.
– Ну? – первой спросила Надя-Сфинкс.
– Потом как-нибудь, – мямлила Лидка, – сразу-то зачем?
– У жадины всегда отговорки, – сказала Агата.
– Он огромный, этот пряничек, я видела, – Кристиночка из первого класса и ее верный друг Кирилл вертятся здесь же, – очень большой и весь в шоколаде.
– Перед едой вредно есть сладкое, – отрезала Лидка и кинулась по дорожке с бульвара, – аппетит испортится!
Тут ей преградила дорогу десятиклассница Бомбина:
– Я гувернантка этих первоклассников. И я разрешаю поесть пряника в шоколаде. В виде исключения. Отломи, Лидка, кусочек.
– Какого же исключения? – Лидка пыталась как-нибудь обойти Бомбину и прорваться от них всех подальше. Но Бомбина не пускала. – Исключение, главное дело! Они здесь все время что-то жуют – чипсы, мороженое, конфеты. И ты не запрещаешь, гувернантка!
– Мы обаятельные, нас все угощают, – нагло пищала Кристина.
– Меня тоже угостил Виртуал! – обрадовалась Лидка. – Я тоже, значит, обаятельная!
– Возможно, – дипломатично процедил Кирилл, – спорить бесполезно.
Тут лопнуло терпение у Степы:
– Угощаешь или нет, в конце концов? Все нервы истрепала мне!
– Не твое собачье дело, – нахамила Степе Лидка.
– Осторожнее, – предупредил ее Харя, – он иногда обижается и тогда может укусить. Лучше отломи кусочек пряника собачке.
Но Лидка перевела разговор на другое:
– В твоем, Леха, анекдоте про стюардессу не все так уж смешно.
– Еще что-то новенькое придумала, – Леха поддался на Лидкину уловку.
– А мне блондинку жалко, – Лидка скроила фальшивую гримасу.
– Но она же идиотка! – кричал пес Степа.
– Тем более жалко, – Лидка отступала по дорожке, – идиотка не виновата в том, что она идиотка.
Все смеялись, и Лидка знала, что над ней.
– Чувства юмора у Лидки мало, а величия она на себя напускает много, – сделал вывод Степа.
Агата в который раз удивилась: какой же Степа умный пес. Но тут по бульвару пробежала кошка. Степа кинулся со скоростью звука за ней. Они летели по бульвару, сшибая других собак. За Степой – Харитон, а за ними вся компания, с криком, визгом и хохотом.
– Степа! Ко мне! Степан! На место! – надрывался Харитон.
Но пес, который научился понимать многие слова и даже разговаривать, совершенно отвык слушаться хозяина.
– Сам ко мне! – крикнул он Харитону, а гнаться за чужой кошкой не перестал.
– Во дает! – на бегу восхищался Леха. – Степа! Ты крутой!
– А какой же! Ну, кошка, берегись!
– Брысь отсюда, кошка! – вопила Оля. Она друг животных, ей страшно: что будет с кошкой, если Степа ее догонит! Ужас!
Степа знает один секрет, которого не знают ни Оля, ни Агата, ни Харя, ни даже кошка. Тайна в том, что Степа и не хочет догонять эту кошку. Она ему не нужна, и он специально рассчитывает свою скорость: гонять кошку, но не догонять. Потому что вся эта погоня – очередной спектакль.
Скрылась в дебрях кустов и скамеек кошка, злобно мявкнула напоследок. И все разошлись благополучно по домам. Харя поймал Степин поводок и увел пса с бульвара. Харя, как многие хозяева животных, уверен, что он управляет Степой. Ну и пускай так считает.
Взвинченные всей этой заварухой, другие собаки перестали лаять, быстро успокоились и послушно смотрели в глаза своим хозяевам.
Только Лейла восхищенно тявкнула: "Какой смелый и отважный пес Степа". Она так думала, но сказать не могла. Не все собаки умеют разговаривать.
– Кто на бульваре хозяин?! – крикнул Степа уходя. Он надеялся, что кошка его услышит.
Лидка у себя дома занята очень странным делом. Перед ней лежит на столе в кухне раскрытый журнал "Мымра", а на плите стоит кастрюля с кипящей водой. Лидка время от времени заглядывает в журнал и кидает в кастрюлю разные несъедобные вещи: ложку черного гуталина, немного пыли из угла кухни, брызнула посильнее дихлофосом, остригла кончик веника и кинула в кастрюлю соломинки, туда же опустила шариковую ручку, наполовину исписанную, отрезала кусочек зеленого мыла, клок газеты, сигарету "Матрос", перец, соль. "Сахар по вкусу", – прочитала Лидка в журнале "Мымра" и задумалась: определять вкус сваренного блюда категорически не хотелось. Сахару положила побольше – хуже не будет.
Лидка варила свое варево на тихом огне, но странные запахи все равно сильно распространились и пропитали квартиру.
И тут домой вернулась мама. Она с порога зажала нос:
– Что происходит в конце концов! Чем так кошмарно пахнет? Лида! Немедленно выключи плиту и вылей вонючую гадость! Взрослая девочка, что за дикие игры?
– Это не игры, мама, и вылить гадость никак нельзя. Она очень нужна! Нам по биологии задали сварить такой специальный состав для хомяков и принести на урок. Все варят, никто не выливает.
– Вечно у тебя одни и те же отговорки: все получили двойки за диктант, все прогуливают уроки, все прячут пряники за шкафом и paзводят тараканов! То одно, то другое делают все!
Мама еще поругалась, закрыла плотно кастрюлю крышкой и ушла в ванную мыть голову – волосы пропитались ужасающим запахом. Лидкина мама привыкла мыть голову дорогими шампунями, чтобы был аромат. Тем более в фонде всяких парфюмерных изделий много, а беспризорникам они не нужны.
Закрылась дверь ванной. Лидка наклонилась над кастрюлькой и произнесла шепотом непонятные слова:
– Уходишь – приходи, разлюбишь – полюби. Сосна с иголками, таракан безусый, дым застилает, душа не засыпает. Чеши репу и верь в удачу. А твоя удача – я, и больше никто.
Слова, вычитанные в "Мымре", запомнились сразу, уже одно это было удивительно. Стихи Лидка запоминает плохо, хотя литераторша Курица задает их на каждом уроке, она говорит:
– Тренируйте память и приобщайтесь к прекрасной литературе.
– Все полезное в одном флаконе, – острит Гриша, но стихи помнит. И Агата помнит, и Оля тоже. А Лидка – нет. Зато слова из журнала она запомнила мигом. Вот на чем надо на самом деле тренироваться. От стихов какая польза? А здесь – польза.
Лидка вылила в банку ценный раствор, закрыла плотно крышкой. На банке был нарисован зеленый горошек, ее Лидка специально подобрала на помойке – крышка закрывалась крепко. Лидка считает себя очень сообразительной, намного умнее девчонок в классе. Не они, а Лидка работает в фонде на общественных, правда, началах; зарплаты пока не получает. Зато у нее журналы, дубленка, новые сапоги. В фонде все хорошо одеты. Все ездят в разные заграницы – в Германию, в Африку и, конечно, в Париж. Какое Париж имеет отношение к беспризорным, Лидка не знает. Скорее всего никакого. Но фонд вообще дело темное, так говорят в шестом классе "Б". Лидка считает, что говорят от зависти.
Она запрятала банку поглубже в сумку и вышла на Лунный бульвар. Села и принялась листать журнал. Но Суворовна потянула носом:
– Чем пахнет? Гадостью какой-то! И это на бульваре, на свежем воздухе!
– Экология, блин, – воскликнула Кутузовна. Она, как известно, понабралась на бульваре разных бульварных словечек. Как подростки, так и она – не отстает. Новые диски слушает, рассуждает о моде, а теперь еще вставляет в свою речь всякие неподходящие слова. – Загрязняют атмосферу, уроды долбаные.
Лидка смотрела в журнал и шептала:
– Отлетел – прилети. Разлюбил – полюби, любовь-морковь, а не репа! Я твоя любовь, а Алька – морковь. Вернись, улыбнись, покажись.
И произошло невероятное: в ответ на ее диковатые призывы появился Виртуал! Он сел с ней рядом, улыбнулся, достал носовой платок, прикрыл нос:
– Привет, Лида, как твои дела?
– Успех имею, – сияла Лидка, – но я им не пользуюсь.
– Не пользуешься успехом? А зачем он тогда тебе?
– На всякий случай. Пусть будет.
– А, понял? Как пряник – в запасе! А чем это пахнет так противно?
– Экология нарушена, – ответила Лидка, честно глядя на него, – не знаешь разве? Зеленые возмущаются, а всем по фигу!
Чтобы зелье из банки подействовало вернее, Лидка схватила из сумки вонючую банку из-под горошка и плеснула темную жидкость прямо на Виртуала.
– Совсем без башни! – закричал возмущенный Виртуал. – На светлую куртку! Эту отраву! Приворотное отстойное зелье! Вычитала, главное дело! Сварила, главное дело! И на человека вылила, безбашенная!
Он исчез, его возмущенные крики еще долго долетали до бульвара. А стойкий запах приворотного зелья впитался во все кусты, во все скамейки, в куртки тусующихся здесь шестиклассников и всяких других людей. И, конечно, в собак. Их шерсть долго-долго пахла смесью гуталина, укропа, селедочного хвоста и еще разных пахучих веществ.
Лидку обступили одноклассники:
– Идиотство! – сказал Барбосов. – А зачем?
– Она облила его ядовитой кислотой, он в суд побежал, – решила Надя-Сфинкс. Что-то в этом роде она видела по телевизору.
– У нас в коммуналке жила такая, – вставила свое слово Суворовна, – как что не по ней, она сразу обдаст ядовитой кислотой и кричит: "Выжгу глаза! Не вертись перед моим Васей!"
– Психическая? – поинтересовалась Кутузовна. – А тебя, Суворовна, психическая соседка тоже обливала?
– А как же? Ее Вася на меня заглядывался, это раз. Второе: скажу ей ядовитое слово, а она меня – ядовитой кислотой.
– А в тебе много ядовитых слов, Суворовна! – смеется Кутузовна.
– Ну и что? За слова в суд не таскают, а за кислоту как раз судят по всей строгой справедливости.
Девчонки пристали к Лидке: