- Ладно, Леня. - Витька овладел собой. - Васька мне и самому сильно не нравится. Не удержался я, когда он мне марку показал. Зебра на ней нарисована. Понимаешь, зеленая марка и крупным планом - серая зебра на фоне саванны! "Компания де Мозамбик". А у меня - ни одной португальской колонии! Я предложил Ваське поменяться на Бельгийское Конго - ну, знаешь, марку с африканскими хижинами и копьями по краям. Он скривился и говорит: "Давай лучше бутерброд и бери марку".
Ленька засопел:
- Если бы Голдоба голодным был… А то твой хлеб с маслом он тут же продал Мишке Резникову - тот всегда есть хочет, и у него как раз деньги были.
- Лень, а ты не знаешь, зачем Ваське деньги?
- Ну, во-первых, он жадина, а во-вторых, хочет спекулировать по-крупному. Потому и с Бегемотом дружит. А Бегемот хуже шакала. Он, - Ленька понизил голос, - свел Ваську с дядей Яковом из шестидесятой квартиры.
Инвалид-силач
Витька присвистнул. Дядю Яшу основательно побаивались. Взрослые старались избегать разговоров о нем, а мальчишки с затаенным страхом и определенной долей почтительности называли его меж собой Сильвером - по ассоциации с главарем-пиратом из "Острова сокровищ". Внешнее сходство действительно было: хотя дядя Яша и имел обе ноги, он сильно хромал на левую. Старухи на кухне рассказывали, что ногу эту дяде Яши повредили в момент рождения. Он и считался инвалидом от рождения и поэтому имел "белый билет", то есть от воинской службы его освободили пожизненно. Нога у дяди Яши была сильно искривленной, но если не видеть его во время ходьбы - не догадаешься, что он калека. Витька однажды наблюдал, как этот инвалид, раздетый по пояс, колол во дворе дрова. Могучие бицепсы борца, бычья шея и спина из бугров мышц… Можно было подумать, что это молотобоец.
Побаивались Якова, однако, не из-за его физической силы. Мальчишки улавливали порой обрывки разговоров взрослых, из которых явствовало, что дядя Яша человек далеко не простой и водит компании с разного рода темными людьми, которые при надобности могут и убить, не моргнув глазом. Впрочем, в большой коммунальной квартире ничего не скроешь, и, наблюдая за типами, которые приходили к Якову, мальчишки сами могли строить кое-какие предположения.
Федор
Упоминание о Якове насторожило Витьку еще и потому, что вчера вечером впервые с неожиданной ненавистью отозвался о хромом Федор Махаев. Дело было так. Федор последние дни плохо себя чувствовал и почти все время лежал в кровати. Витька забежал к больному после школы, чтобы сварить кашу, кисель и покормить его. Настроение у Федора было хуже некуда, похоже, он всерьез подумывал о смерти. Витьке все это активно не нравилось. Федора искренне уважали все кисаровские мальчишки за внутреннюю порядочность и за то, что он всегда помогал пацанам, когда они что-нибудь мастерили из дерева. До войны Федор был отличным столяром-краснодеревщиком.
Жил Федор в узкой десятиметровой комнатке, был холост и старался избегать женщин. Он не мог простить им всем измену одной из них - его бывшей невесты: она вышла замуж вскоре после того, как он ушел на фронт. Только к Нине Гуреевой относился бывший столяр с искренним уважением. Видимо, за ее верность погибшему жениху. Мальчишки часто и запросто заходили к Федору, порой чтобы просто посоветоваться с ним о своих делах.
- Столяр я столяр, пока еще не помер, - шутливо напевал он, завидев юных гостей.
Иногда на Федора нападала грусть, и он начинал рассказывать ребятам об обороне Ленинграда, о страшной блокадной зиме, когда ослабевшие, голодные люди, которые делали все, что только могли, для фронта, не выдерживали и падали, умирая прямо у станков или на улице. Но все держались до конца, добавлял Федор, знали, что умрут, а человеческого достоинства не теряли и делились друг с другом, чем могли.
О блокаде мальчишки слушали с большим интересом, они ведь тоже пережили в Москве голод и холод зимой сорок первого - сорок второго годов. Тогда, чтобы спасти родных от гибели, они обшаривали все чердаки окрестных домов в поисках дощечек и деревянных брусков. Это был единственный вид топлива, доступный в ту зиму. Но ребята отлично понимали, что лишения их семей не шли ни в какое сравнение со страданиями ленинградцев.
Когда Федор начинал говорить о блокадных временах Ленинграда, он вдруг менялся, становился собранным, торжественным, и голос его слегка звенел:
- Никогда, ребятки, слышите, никогда фашисты не смогли бы захватить Ленинград. По крайней мере, пока был жив та-м хоть один человек…
- Неужели не было в Ленинграде подонков? - как-то спросил Федора Витька.
Тот помрачнел:
- Были, конечно, и такие. - И вдруг взорвался: - Один из них в нашем доме живет. Будь у меня автомат, я бы эту хромую мразь расстрелял! Встречался я с ним там, в блокаду. Завмагом где-то работал, сволочь! У умирающих старух ценности большие, золото, бриллианты на продукты выменивал! А взамен золота продуктов давал так мало, что старухи все равно от голода помирали… Ненавижу! - скрипнул он зубами.
Витька сразу понял, что речь идет о хромом дяде Яше.
- Какие люди там погибли! - продолжал Федор. - А эта гадина выжила. Гады, они всегда живучие! Мне когда осколком мины грудь пропороло, я сознание потерял. Так бы и остался на том поле навечно, если бы не Сашка и Колька… Оба, тоже раненные, вытащили меня из-под обстрела. А через три месяца одной бомбой обоих убило. В первый же день, как из госпиталя на фронт возвратились! Ну почему так?
Почему? Витька и сам не раз задавал себе этот вопрос. Почему в их квартире с войны не вернулись самые лучшие? И в их числе отец…
Незнакомец
Витька еще раз осмотрел площадку - вроде бы все в порядке. Потом заглянул в проулок, откуда со стороны Спасоглинищевского должна была появиться команда дома 2/4. Ребят пока не было видно, но в конце проулка, у ворот, показался незнакомый высокий, худой мужчина в кителе без погон. Он заметно хромал. В руках у него была сумка.
"Чего это он сюда идет? - подумал Витка. - Выпивать, что ли, собрался в укромном месте? Или хочет сократить путь и залезть по насыпи в наш двор?"
Незнакомец приблизился. Стало видно, что щека его изуродована большим шрамом, придававшим лицу свирепое выражение. У Витьки заныло в груди: может, бандит?
Хромой подошел к Витьке, поздоровался, спросил:
- В футбол играть собираетесь? - Голос у него оказался неожиданно мягким и добрым. - Я тоже когда-то очень любил играть в футбол. А теперь вот полноги потерял, не поиграешь…
Витька взглянул на ноги мужчины и сразу догадался, что левый ботинок у него надет на протез. Еще Витька заметил, что незнакомец совсем не пожилой, как ему показалось вначале, а всего лет на десять старше его, Витьки.
- Меня зовут Николаем, - продолжал между тем хромой, - а тебя?
- Виктором.
- Хорошее имя. Победитель. Во время войны нужное. Да и в футболе полезное. Если не возражаешь, я посижу тут на скамеечке и посмотрю, как вы будете играть. До войны я тоже на Пуговке мяч гонял. Жил отсюда неподалеку.
Витьке захотелось сказать Николаю что-то приятное, но, не найдя слов, он вдруг неожиданно для себя спросил:
- А вы где здесь жили?
Николай почему-то замялся, потом ответил:
- Рядом, в Петроверигском переулке.
- Окно нашей комнаты выходит в Петроверигский переулок, а вход в квартиру с Маросейки, и еще два черных хода во двор есть, - сообщил Витька.
- Знаю я твой дом. Напротив Резинтреста.
- Точно. Дом этот, в котором Резинтрест, все солнце нам заслоняет. Я птиц хотел себе завести, только они без солнца погибнут. У нас с мамой комната на месте старого черного хода сделана: семь с половиной метров в длину, четыре в высоту и метр восемьдесят пять в ширину. Как пенал.
- Смешная комната, - засмеялся Николай, - зато, раз узкая - значит, теплая.
- Это точно! Она нас с мамой в войну спасла. Дров не было, дощечками топил, которые по чердакам собирал. Поэтому совсем не замерзли.
- А отец где?
Витька помрачнел:
- Погиб он. На фронте, в сорок втором году.
Николай замолчал, думая о чем-то своем. Потом заговорил снова:
- Я вот не погиб, а инвалидом стал. Да еще в плену побывал, а это хуже, чем смерть. Бежать все-таки удалось, потом снова воевал, пока не ранило. - Неожиданно новый Витькин знакомый заговорил о другом: - Я видел, как вы в прошлый раз играли здесь в футбол. Смотрел со стороны Гучкова сада. Ты играл хорошо, у тебя дар футбольный есть, а вот устаешь ты быстро.
- Это я голодный был, - смутился Витька. - Вообще-то я всегда быстро устаю. А тогда перед игрой бутерброд свой одному гаду за марку отдал колониальную.
- Почему гаду? - удивился Николай. - Ты добровольно отдал?
- Добровольно. Только не знал, что марки у него хуже, чем ворованные. Родственник его с войны не вернулся, без вести пропал. А Васька, гад, альбом того родственника украл и теперь оттуда продает. Разве можно так делать? Невеста того парня до сих пор ждет, ни на кого не смотрит, а племянник марки крадет.
- Невеста, говоришь, ждет? - думая о чем-то своем, сказал Николай. - Хорошая, наверно, невеста.
- Красивая. К Нинке многие сватались, а она всех прогнала.
- Нинка, говоришь? Где же она, такая стойкая, живет?
- В доме десять, рядом с нашим домом на Маросейке.
- Хороший ты паренек, Витька, - вдруг сказал Николай. - А марки я до войны тоже собирал. Много набрал.
- И колонии были?
- Еще какие! Эритрея - антилопа там с длинными рогами, Итальянское Сомали - гепарды с утеса на самолет глядят, Французская Западная Африка с леопардом, Мадагаскар сиреневый с головой африканца, Золотой Берег с негром, бьющим в барабаны, - да чего только не было! - Николай заметно оживился. - И Мозамбик с зеброй был у меня. Зелено-серая марка… - Вдруг он резко сменил тему разговора: - Виктор, я про футбол с тобой хочу поговорить. Вот ты устаешь быстро. А я могу тебе помочь, чтобы ты не уставал.
- Как же вы мне поможете? Мама говорит, надо мясо есть и спать побольше. Спать еще можно, а мясо - где его взять? - рассудительно заметил Витька.
- Я сам после ранений плох был. Может, долго еще был бы слабым, да отвар один мне дали. Чудесный отвар! Всего треть стакана выпьешь - и, если больной, тут же хорошо себя почувствуешь, а коли здоровый, то сразу сил прибавляется. Быстрее всех бегать будешь.
- Так не бывает!
- Бывает, еще как! Давай попробуем! Только, чтобы бегать, не уставая, отвар надо пить несколько дней подряд.
Заметив на Витькином лице недоверие, Николай улыбнулся:
- Ты не бойся! Это из очень редких трав отвар, и лекарство туда одно добавлено. Такой отвар, если продать на рынке, огромных бы денег стоил. Ну, что-то вроде женьшеня, только гораздо сильнее. Слыхал про женьшень?
Про женьшень Витька слыхал. Мать рассказывала, что корейцы и китайцы золотом платили за этот корень, который вроде бы омолаживал человека. А Николай, сразу видно, человек хороший.
- Ладно, - согласился Витька. - А когда вы мне отвар дадите?
- Сегодня, после игры. Я здесь рядом живу.
Со стороны Кисаровки послышался молодецкий запев:
Узнай, родная мать,
Узнай, жена-подруга,
Узнай, далекий дом и вся моя семья,
Что бьет и жжет врага
Стальная наша вьюга,
Что волю мы несем в родимые края!
Пение прервалось громким свистом, и наверху в проеме забора возникли головы Леньки Плиева, Вовки Попова, Борьки Медведева, Юрки Трусова и других Витькиных товарищей по команде, которые были его одноклассниками и соседями по дому. Ребята начали дружно скатываться с насыпи вниз на Пуговку. Почти одновременно со стороны Спасоглинищевского переулка показалась команда дома 2/4. Эти тоже шли с песней, горланя во всю мочь:
"Соловей, соловей, пташечка,
канареечка жалобно поет!"
Мини-футбол
Еще утром во время большой перемены в 661-й мужской средней школе, где в полном составе учились футболисты Кисаровки, состоялось экстренное собрание команды. Обсудили тактику предстоящей после обеда игры. Поскольку ребята с Нижней Маросейки были физически сильнее, кисаровцы решили сразу же начать игру мощным штурмом ворот противника и забить ему побольше голов, пока не опомнился.
Когда началась игра, этот тактический замысел себя оправдал. Уже на первой минуте Витька прорвался с мячом к воротам соперников. В связке с ним, в трех метрах сзади, бежал Володька Попов. Имея перед собой защитника и вратаря, Витька бить по воротам не стал, а, перепрыгнув через мяч, пяткой отдал его Володьке. Тот спокойно послал мяч в правый нижний угол. То был знаменитый прием, позаимствованный Витькой и Вовктэй из книжки "Вратарь республики". Через две минуты Борька Медведев аккуратно поднял мяч прямо па голову Леньке, и Плиев забил второй гол. Соперники обозлились. Они не привыкли проигрывать. Начался штурм кисаровских ворот. Почти расшвыряв защитников, Бегемот вышел один на один с вратарем, и тот не смог удержать попавший в него мяч. Счет стал 2:1.
Еще через десять минут - 2:2. Команда с Нижней Маросейки торжествовала.
Витька, которого плотно "опекали" два рослых защитника, еле дышал. Он уже не мог бегать, а сердце, казалось, колотилось где-то в горле. Витька направился было к своим воротам, чтобы сменить Юрку Трусова, но передумал. Он решил немного отдохнуть, не бегая напрасно за мячом. Кисаровцы поняли его маневр и какое-то время старались держать мяч в центре поля, пока Витька не почувствовал себя лучше. Он без труда отобрал мяч у Бегемота и с непостижимой для окружающих скоростью помчался к воротам противника. Никто в обеих командах и понять ничего не успел, как Витька забил гол. 3:2!
- Сейчас я этому вертлявому зайцу покажу! - угрожающе зашипел Бегемот, вновь начиная игру с центра поля. - Все ноги переломаю!
Но стоило противникам лишь чуть отпустить мяч, как Витька вновь завладел им. Однако на этот раз забивать сам не стал, а, уйдя в угол площадки, принялся выманивать на себя защитников, непрерывно обводя их. Как только напротив ворот в выгодном положении оказался Борька Медведев, Витька дал ему передачу точно в ноги. Борис остановил мяч и хладнокровно левой забил его в ворота. Вконец обалдевший вратарь, отчаянно пытавшийся перед этим уследить за мельканием Витькиных ног, не смог парировать удар. Счет стал 4:2.
Теперь Витька перешел в защиту. Он снимал мяч с кончика ноги соперника и отдавал кому-нибудь из своих. Рассвирепевший Бегемот, не понимая, что происходит, отчаянно пытался забить кисаровцам мяч. Получив пас, он в очередной раз ринулся на защитников. Те малость дрогнули, опасаясь столкновения с крепким парнем. Однако тут же Бегемот увидел перед собой Витьку. Радостно хрюкнув, он мгновенно наметился изо всех сил ударить по Витькиному колену ногой, обутой в тяжелый ботинок. Такой удар должен был надолго вывести из строя новоиспеченного быстрого форварда.
В тот момент, когда Бегемот замахнулся ногой, Витьке показалось, что здоровенный ботинок сейчас вдребезги разобьет его колено. В какие-то доли секунды он успел отдернуть ногу, и ботинок прошел сантиметрах в двух от нее. Вслед за ботинком последовала вытянутая нога Бегемота, потом его туловище. Не встретив в воздухе сопротивления, Бегемот упал на землю.
"Ах, ты так! - подумал Витька. - Получай еще один!"
И он, легко обойдя всех защитников, забил пятый мяч.
В центре поля, громко стеная, валялся Бегемот, сильно растянувший ногу. Остальные очумело смотрели на Витьку.
- Ну, ты даешь! - хмыкнул Вовка Попов. - Ты, как стриж, туда-сюда летал!
- Бутерброд Голдобе не отдал, вот и бегаю, - не совсем уверенно ответил Витька, только сейчас почувствовав неодолимую усталость.
- Мы тебя готовы кормить бутербродами два раза в день, если будешь так играть, - серьезно сказал Борька Медведев.
Все рассмеялись. Никто не обратил внимания на Леньку Плиева, который в пяти шагах от Бегемота сделал странное движение ногой, будто хотел что-то втереть подошвой в землю.
Капитан команды Нижней Маросейки Петька Бобыля подошел к Бегемоту, помог ему встать, потом объявил:
- Встреча переносится. Из-за травмы ноги у нашего игрока…
- Который не сумел разбить ногу нашему игроку, - громко сказал Ленька Плиев.
- Недельки через две вас устроит? - продолжал Бобыля. - Раньше Бегемот все равно не поправится.
- Устроит! Устроит! - закричал за всех Вовка Попов. - Пусть подлечится! А то опять никому ногу сломать не сможет!
Ребята с Нижней Маросейки угрожающе загудели.
- Ладно! Кончай базар! - осадил их Бобыля. - Через две недели продолжим на этом месте.
Снадобье
Ребята разошлись. Витька сказал, что остается со своим знакомым Николаем, который, как и он, собирает марки. Николай все это время молча сидел на скамеечке. Витька подошел к нему.
- Как себя чувствуешь? - спросил Николай.
- Еле ноги передвигаю!
- Упорный ты, паренек! Усталость смог преодолеть! Это не у всех получается. Пойдем, подлечу тебя малость.
- А это не вредно? - на всякий случай спросил Витька.
- Конечно, нет. Я одновременно биолог и врач Поэтому ничего опасного для пациента позволить не могу. А идти совсем недалеко. Я в Малом Спасоглинищевском комнату снимаю.
- А вы не знаете, почему переулок называется Спасоглинищевским?
Витьку давно интересовал этот вопрос.
- Место тут глинистое, холм из глины. Наверно, церковь Спаса была. А знаешь, откуда название Маросейка?
- Нет.
- Украинское подворье в этих местах размещалось. И улица называлась Малороссейка. Постепенно московский говор переделал ее в Маросейку.
Они медленно двинулись по проходу к переулку и не видели, как в это же время со стороны Кисаровки на Пуговку спустился Ленька Плиев. Он не спеша вышел на площадку недалеко от того места, где упал Бегемот, нагнулся и что-то поднял с земли.
Николай и Витька уже приблизились к высокому красивому дому, фасад которого выходил на Ильинский скверик, когда Николай вдруг сказал: