Тридцать
Дул легкий речной ветерок. Он нес с собой запахи свежей рыбы, хвои и степной полыни. Дышать было легко, свободно.
Бор… Здесь когда-то ходили партизаны, раздавались выстрелы, лилась кровь. Сколько трагедий видел бескрайний сосновый лес, сколько тайн скрыл он от людей! А теперь вот он стоит красивый, величавый, облитый солнцем, овеянный ветром.
- Далеко же мы все-таки забрались, - задумчиво сказал Вася.
- Да… Чистяково там? - махнул рукой Лева.
- Нет. На западе. Вон там! - Вася указал на синеющую даль, куда широкой лентой уходила река.
- Где? - улыбнулся Лева. - Ты, Василь, здорово ориентируешься, я смотрю.
Вася с неудовольствием посмотрел на него:
- Опять лезешь в спор?
- Хорошо, я не буду спорить, капитан. Лева поднял к глазам планшетку, положил на нее компас.
- Пожалуйста, капитан, - произнес он голосом, в котором чувствовалась насмешка. - Пожалуйста, посмотрите, где север, а где за….
Он осекся на полуслове. На лице вспыхнул румянец. Несколько раз Лева переводил взгляд то на компас, то на далекую высоту, блестевшую своей лысой верхушкой, то снова на компас…
- Василь…
Вася пристально посмотрел на него: что-то тревожное, волнующее прозвучало в голосе друга.
- Ты чего?
- Василь, - тихо повторил Лева. - Я, кажется, нашел!
- Что нашел?
- Тридцать! Понимаешь, нашел эти тридцать! Это - градусы. В карте дан азимут!
- Чего? - недоверчиво проговорил Вася. - Опять "координаты"?
- Ты посмотри на компас. Посмотри!
Вася взглянул на слегка дрожащую стрелку. Своим острым черным носиком она тыкалась в норд.
- Тридцать видишь?
- Ну?
- Посмотри, куда ведет прямая!
Вася поднял голову и увидел лысую высотку. Больше Лева спокойно говорить не мог. Он схватил Васю, повалил его на землю, потом вскочил на ноги и закричал во всю силу легких:
- Ура, Лысуха!
На крик прибежал Миша. Уже издали он улыбался своей толстогубой, добродушной улыбкой.
- Нашли?
- Нашли!
- Склад?
- Нет, разгадку. Тридцать - это градусы. Понимаешь?
Улыбка стала медленно гаснуть.
- Я думал склад нашли, - с глубоким разочарованием проговорил Миша.
- Найдем! Теперь-то найдем! Только бы добраться до Лысухи.
- До какой еще Лысухи?
- Вон, видишь, высотка блестит?
- А если ошибся опять? - спросил Вася.
- Нет! Теперь нет! - Лева выхватил блокнот с картой. - Смотри! Вот полуостров, на нем крестик. Отсюда дан азимут в тридцать градусов. Поглядите вокруг: ничего, кроме Лысухи, не возвышается над местностью. Значит, она ориентир. А теперь посмотрите на карту: эти волнистые кружочки и есть Лысуха! Так всегда на топографических картах обозначается возвышенность.
По мере того, как Лева объяснял, Васино лицо светлело. У Миши же, напротив, оно становилось хмурым и недовольным. Он, когда бежал сюда, думал, что все уже найдено. Сегодня они будут дома, да притом еще не с пустыми руками. Но оказывается, нужно снова черт знает куда плестись. И еще неизвестно, найдут ли они что-нибудь на этой проклятой Лысухе.
- Чепуха! - произнес Миша. - Очередная Левкина фантазия. И на Лысухе вашей ничего нет!
- Мишка, честное слово, не фантазия!
- А двести семьдесят что? - задал вопрос Вася.
- Тоже градусы. Это значит, когда мы взойдем на Лысуху, то сделаем разворот на двести семьдесят градусов и прямо к этому треугольнику, - Лева ткнул пальцем в карту левее Лысухи.
- Здорово отбарабанил. А что означают единица и девятка?
Лева задумался. Потом неуверенно сказал:
- Нам, в географическом кружке, Петр Сергеевич говорил, что так могут даваться расстояния.
- Почему же ты раньше не додумался до этого? Приплел какие-то "координаты". Тоже мне, штурман!
Лева смущенно улыбнулся.
- Не сообразил.
Вася взял у Левы карту. Он твердо решил: пока все не станет ясным, не двинется с места.
- Вот ты говоришь, что единица и девятка - расстояние. Так неужели отсюда до Лысухи один километр?
- Не знаю…
- А может, там цифра какая стерлась? - пробурчал Миша.
- Конечно! - обрадовался Лева. - Тут многое стерлось.
Оставалось выяснить, что такое "Бе мен". Но Лева чистосердечно сказал:
- Не знаю, Василь. Придем - узнаем. Что я, Шерлок Холмс какой?
Вася задумчиво глядел на карту. Что ж, он готов идти на Лысуху, готов добраться и до таинственного треугольника. Но как Миша? Теперь от него зависело, пойдут они туда или нет.
- Ну как, Михаил, идем на Лысуху?
Глаза Миши беспокойно забегали.
- А домой когда? Сегодня третий день, как нас нет дома. Искать начнут.
- Подумаешь! Приедем на день позже, - с раздражением сказал Лева.
Миша опустил голову. Ему очень не хотелось идти, на Лысуху, не хотелось спать на земле и есть черствый хлеб.
- Ну, Михаил?
И Миша тихо ответил:
- Только побыстрее, чтобы домой поспеть…
У страха глаза велики
Лева отстегнул от сумки компас, надел его на руку, как часы, затем еще раз сверил направление.
- Айда, ребята!
Отряд бодрым шагом направился на северо-восток, к неизвестной Лысой горе.
Миновав широкую поляну, путешественники сразу углубились в лес. Сначала идти было нетрудно, но потом стали попадаться завалы, многочисленные холмы и распадки. Завалы нужно было обходить, а это сбивало отряд с заданного направления. Продвижение замедлялось.
Бор пока не был густым, но лучи солнца слабо проникали сюда, и вокруг стоял полумрак. Лес жил своей многообразной жизнью. Ребята уже дважды спугнули остромордых шустрых белок. Они моментально взлетали на самые верхушки сосен и оттуда с настороженным любопытством смотрели на незваных пришельцев. Кузька бесновался, глядя на белок. Однажды он пытался даже взлезть на сосну: подпрыгнул и… заскулил, ударившись мордой о ствол. После этого он не проявлял желания лазить, по деревьям и довольствовался тем, что звонко лаял, задрав кверху морду.
В бору было много дятлов. Они стучали везде. Ребята с интересом слушали эту своеобразную музыку. Вот где-то неуверенно, словно опробывая клюв, стукнул дятел. Потом еще раз. Ему ответил другой. Но не один, не два раза ударил, а выпустил целую очередь, и замолк. Первый живо откликнулся: тут-тук-тук! Прислушался, показалось мало, стукнул еще раз. Ему откликнулись сразу в нескольких местах. Застучали так, будто соревновались, кто ударит больше… То громкий, то чуть слышный, этот перестук сопровождал путешественников до самого вечера.
Вася чуть было не поймал рыженького, с черными полосками вдоль спины, зверька - бурундука. Напуганный шумом, он выскочил на повалившееся дерево в тот момент, когда через него перешагивал Вася. Мальчик успел схватить бурундука за кисточку хвоста, но зверек стремительно повернулся и укусил его за палец. Отважный капитан вскрикнул и выпустил хвост.
- Ой!.. До крови укусил.
- Не подставляй, - пробурчал Миша, который, пыхтя, шел за ним. Он уже устал и еле передвигал ноги. - Давайте немного отдохнем.
Но ни Вася, ни Лева не поддержали его, хотя и сами устали: до заката солнца надо было подойти как можно ближе к Лысухе.
У Левы начинало рябить в глазах от постоянного наклона головы. Ныла шея. Но он боялся оторваться от компаса, чтобы не сбиться с пути. Во рту пересохло.
- Послушай, капитан, на этот раз под нами нет реки. Что пить будем?
Миша словно давно ждал этих слов.
- У меня просто горло горит. Пить охота. Давайте остановимся…
- Вот, напомнил! - рассердился Вася на Леву. - Пойдем, может, и попадется ручеек. Их в борах много бывает.
- Ага, найдешь! Здесь вон сушь какая!
- Помолчал бы ты лучше, Михаил. Вроде парень, а ноешь, как девчонка.
Эти слова подействовали на Мишино самолюбие, но ненадолго. Через пяток минут он снова забрюзжал:
- Пить хочу, аж шелестит в горле…
Вася решительно махнул рукой:
- Давай привал!
Да и пора было подумать об отдыхе и ночлеге: солнце уже садилось, и в бору с каждой минутой становилось темней.
- Вы тут устраивайтесь, а я воды поищу, - сказал Вася и, прихватив котелок, скрылся за деревьями.
Лева, скинув рюкзак, развалился на сухой пахучей хвое, которая, падая из года в год, устлала землю толстым ковром. Хотелось есть, а еще больше пить. Но сильнее всего была усталость. Она не давала подняться и идти вместе с Васей на поиски воды.
Миша совсем расхандрился: он то стонал, то вздыхал.
- Знал бы, никогда но пошел в этот дурацкий поход, - бубнил он. - Сиди вот теперь и подыхай без воды.
Поодаль, на небольшой гривке, раскинулись заросли низкого кустарника. В нем посвистывали и попискивали не то птицы, не то зверюшки.
- Что-то Василя долго нет, - произнес Лева. - Скорей бы шел.
Миша угрюмо молчал, опершись спиной о ствол дерева, и тупо глядел на носок порванного ботинка. На другой ноге лежала голова дремавшего Кузьки.
Стало еще темней. Бор почти затих: обитатели его уже спали или готовились к ночлегу. Вася не возвращался. Это начинало беспокоить Леву. Он привстал, настороженно прислушиваясь.
- Может, заблудился? Покричать, что ли?
- Что ты, сдурел?! Еще зверь какой-нибудь прибежит.
И словно в подтверждение его слов, в кустарнике хрустнула ветка и мелькнула чья-то тень.
- Кто это? - пролепетал Миша.
У Левы по спине пробежал неприятный холодок.
- Не знаю…
Ребята застыли на месте. Было ясно слышно, как кто-то тихо топал в кустарнике, потрескивая сушняком. Внезапно донеслось причмокивание и мычание.
Миша округлившимися глазами смотрел в сторону гривки. Страх сковал и Леву. Он хотел было перейти ближе к дереву, но в кустарнике в это время раздался звонкий чих. Он был настолько неожиданным, что Лева сел на землю, а Миша всхлипнул, будто подавился.
- Ааууыы! - вдруг завизжал он.
- Чего орешь, как ишак? - донесся из кустарника знакомый голос.
Вася подошел к друзьям.
- Воды не нашел, а вот черники набрал. Тут ее видимо-невидимо.
Если бы не темнота, то Вася увидел, как лицо "штурмана дальнего плавания" покрылось краской стыда за свою трусость.
- Ты, Василь? - еле вымолвил Миша дрожащим голосом. - А я… А мы думали… Смехота!
Но насколько смешно было Мише, выдавали зубы: они отбивали мелкую дробь.
Лева одернул его:
- Брось врать! Скажи прямо, что струсили. Думали - медведь.
Вася засмеялся.
- Здесь медведей нет. Зря боялись. Вы еще не ужинали?
- Без тебя-то?
- Тогда ешьте чернику с хлебом. Вкусно. И пить расхочется. Она сочная.
Лева и Миша набросились на ягоды.
Куда идти?
Ночь тянулась мучительно долго. Ребята спали беспокойно: мешали ночная свежесть, страх перед темнотой и бором и недалекое уханье филина.
Этот филин словно наэлектризовал Мишу. Он постоянно вздрагивал от диких тоскливых криков ночной птицы. Она то стонала, словно ей было невыносимо больно, то начинала отрывисто хохотать и всхлипывать. И от этого хохота и стона, от тоскливого шепота сосен у Миши пробегала дрожь.
Не радовал филин своими криками и Васю с Левой. Они лежали с открытыми глазами глядя в темень бора и настороженно прислушивались к любому шороху, треску, писку. После особенно жуткого крика филина Вася сел.
- Ох, даже нутро выворачивает!
Вася встал, нашел увесистую палку и с силой швырнул в сторону, где ухал филин. Палка глухо ударилась о ствол дерева, упала на землю. Крики прекратились. Вскоре они снова раздались, только уже подальше от лагеря. Это и дало ребятам возможность более или менее спокойно провести остаток ночи. Но сон их не освежил, не придал бодрости. Миша был мрачен. Тревога ночи не угасла в нем.
Лова взглянул на утомленное печальное лицо брата, подошел к нему.
- Ты чего? - спросил он тихо. - Заболел, что ли?
В его голосе послышались непривычно ласковые нотки. Мишу это сильно тронуло, и он жалобно проговорил:
- Домой бы, Лева. Устал сильно.
Леве стало жаль его.
- Потерпи. Осталось немножко. Сегодня, пожалуй, и назад вернемся.
Миша вздохнул, ничего не ответил и побрел за друзьями. Возобновилась вчерашняя жажда, а на пути не попадалось ни одного ручейка. Набрели на обширный черничник.
- Здесь и будем завтракать, - весело произнес Вася.
Он расстегнул рюкзак, вынул хлеб, отрезал четыре кусочка. Один из них бросил Кузьке. Лева, взяв свою долю, забрался в самую гущу ягодника. Вася тоже облюбовал себе куст, весь покрытый крупной черникой. Он издали поглядывал на Мишу, который вяло жевал хлеб, но жадно набрасывался на ягоду. Однако, как ни торопился Миша, а жажду унять не мог.
День на беду стоял жаркий, безветренный. От сосен исходил душный дурманящий запах. Он пьянил и, казалось, еще сильнее сушил рот, глотку, ноздри.
Подбежал Кузька. Он, облизываясь, глядел на ломтик хлеба, зажатый в Мишиной руке. Миша отвернулся, но потом вдруг зло сунул ему хлеб.
- На, жри!
Вася напряженно следил за этой сценой. Потом поднялся, взял котелок и молча стал собирать ягоду. К нему подошел Лева. Он уже управился с "завтраком" и чувствовал себя превосходно.
- Запас делаешь, капитан?
- Помоги, - глухо, не подымая головы, сказал Вася.
Когда котелок был почти полон, Вася срезал толстую палку, обстрогал ее. Получилось что-то вроде скалки. Тогда он ею принялся давить ягоду в котелке.
- Зачем?
Но Вася молча продолжал жать ягоду, пока там не забулькал сок. Тогда он подошел к Мише.
- На, выпей, - сурово произнес он, хотя в глазах его не было ни тени суровости. - Это получше воды…
Миша поднялся, припал к котелку и выпил, не отрываясь, весь кисло-сладкий сок. Стало легко, словно кончилась какая-то сильная боль. Допив последние капли сока, Миша поставил котелок на землю. Он благодарно взглянул на друзей и тихо произнес:
- Спасибо, ребята.
- Да какое тут спасибо! - ответил Вася. - Труда не стоит. - Он достал снова хлеб, отрезал кусочек, протянул Мише. - А теперь на, поешь. С жомом.
Миша принял хлеб, опустил глаза и стал жадно есть его с давленой ягодой…
Двинулись дальше. Лева, как всегда, шел впереди, то и дело поглядывая на компас. Это уже превращалось для него в невыносимую муку: шея ныла так сильно, словно он целый месяц носил хомут. Наконец, взмолился:
- Слушай, Василь, пройди хоть малость с компасом.
- Давай, - сразу согласился тот.
Теперь ведущим стал Вася. А Лева, наслаждаясь свободой, любовался бором. Но бор, как назло, стал заметно редеть. Деревья пошли низкорослые, кривые и кряжистые.
- Неужели бор кончается?
- Ну да, скажешь! Он километров сто шириной, а то и больше, - ответил Вася.
Лева взглянул на друга и ахнул: Вася, будто не он ведущий, бодро шагал, беспечно поглядывал по Сторонам, совершенно забыв о компасе.
- Почему на компас не смотришь! - закричал Лева, потрясенный бесшабашностью Васи.
- А зачем смотреть?
- Так ведь мы собьемся с пути или уже сбились давно!
- Не сбились. Я иду на ориентир, - спокойно ответил Вася. - Видишь вон ту сосну с голой верхушкой?
- Вижу.
- Она и есть ориентир. Посмотри, если не веришь.
Лева схватился за компас. Все правильно - сосна стояла точно на тридцатом градусе. У Левы отлегло от сердца.
- Молодец, Василь. Ловко придумал. А я-то… До сих пор шея болит.
Васино новшество дало возможность отряду двигаться значительно быстрее. Ребята доходили до ориентира, выбирали новый, шли к нему, затем к следующему и так далее.
А лес все редел и редел. Путешественники взошли на гриву. Перед ними раскинулась огромная поляна. Лишь далеко за ней опять стеной поднимался бор.
- Вот красота! - заулыбался Лева. - Здесь хоть бегом беги. Выбирай, Василь, на той стороне ориентир и пошли.
Но Вася не торопился. Он беспокойно осмотрел поляну:
- Постой, это, наверное, болото!
Ребята сбежали с гривы и чуть не попали в воду.
- Так и есть, - удрученно проговорил Вася.
Однако Миша обрадовался этому болоту, как будто нашел клад. Он схватил котелок, зачерпнул, мутноватой воды и поднес ко рту.
- Что делаешь! Не пей, - резко остановил его Вася. - Это же не вода - отрава.
Миша облизнул сухие губы.
- Ничего не случится.
- Вылей воду, говорю!
Миша нехотя подчинился приказанию. Вернулись на бугор, сели. Вася угрюмо осматривал болото.
- Что теперь? Куда идти? Влево, вправо или назад?
- Что ты - назад! - возмутился Лева. - Назад - ни за что!
Миша в разговоре не участвовал. Он сидел и уныло ждал решения.
- Если бы Лысуху увидеть! Тогда знали бы, куда идти, - воскликнул с горечью Лева. - Будто и нет ее. Идешь, как слепой.
- А если посмотреть с дерева?
- Не увидишь. Деревья помешают.
- Тут же кругом болото. Ну-ка, я попробую.
Вася снял ботинки, выбрал на самом верху гривы высокую сосну. Лева напряженно смотрел, как он проворно взбирался по голому стволу. Вот Вася добрался до первого сучка, подтянулся. Теперь дело пошло еще быстрее. Несколько усилий - и Вася оказался почти на самой верхушке.
- Ну? - нетерпеливо крикнул Лева.
- Слушайте, да Лысуха-то рядом! Вот она! - раздался взволнованный голос. - Если бы не болото! До нее километров пять.
- А болото большое, если его обходить?
Вася осмотрелся.
- Не видно, деревья мешают. - Он достал из кармана компас, сориентировался. - Как в аптеке! Я сижу ровно на тридцатом градусе.
Сунув в карман компас, Вася начал спускаться. Уже над самой землей он хотел прыгнуть, но неожиданно сорвался и упал. К счастью, Вася отделался удачно: только порвал рубаху.
- Не везет тебе, капитан, - засмеялся Лева. - Чуть под второй глаз синяк не поставил.
- Пустяки. Ну, будем обходить болото?
- Что за вопрос! Только, боюсь, что мы с азимута собьемся. Как потом установим направление, когда обойдем болото?
- Да… - задумался Вася, но тут же поднял голову. - А если на дереве белый лоскут повесить?
- Ну и что?
- А то! Когда обойдем болото, по тряпке найдем направление на Лысуху.
- Понял! Только поздно додумался: надо было сделать, когда сидел на дереве.
- Не беда, Лев, нацепим и так.
Вася взял из рюкзака пустой холщовый мешок, разорвал его. Получился длинный лоскут. Один его конец он привязал к палке и, размахнувшись, бросил в крону сосны, с которой только что слез. Палка попала между ветвями и прочно засела там. Лоскут был хорошо виден и напоминал флаг.
- Мы его отовсюду заметим, - удовлетворенно сказал Вася. - Да и сосна приметная: кривая, вся крона на одном боку.
Прежде чем снова отправиться в путь, Вася распределил на всех поклажу. Мише дал лопату с надетым на черенок котелком, Леве - мешочек с картофелем. Себе Вася взял рюкзак, в котором лежала вся теплая одежда и остаток хлеба.
Отряд круто повернул направо, в обход болота. Полуденное солнце приветливо улыбалось путешественникам.