- Ну да, - девчушка пожала плечами.
- А какого она цвета? Голубого? - задал каверзный вопрос Бельчиков.
Нинка засмеялась:
- Зеленого!
- А кто тебе ее принес? - снова спросил Лаптев.
- Дед Мороз! - девчушка залилась смехом: игра ей нравилась. - Я рассказала дедушке стишок, а он подарил мне елку и матрешку Дуню. Принести?
- А Мороз вчера приходил? - ласково спросила Лиля.
Бант в голубой горох протестующе дернулся.
- Раньше! Один день - раз обратно. Еще раз… Давно!.. Послезавтра, когда еще папа на работе был.
- Нино-ок!.. С кем ты разговариваешь? - в прихожую выглянула молодая женщина. На ней была пижама - родная сестра Нинкиной. Голубые глаза, так же, как у дочери, округлились при виде неожиданных гостей.
- С Новым годом! Здравствуйте! - нестройно поздоровались ребята.
Брови Шептуновой сдвинулись:
- Вам чего надо?
Момент был критический: или сейчас их выставят за дверь, как предупреждал Игорь, или будут разговаривать. Командир группы набрал побольше воздуха и на одном дыхании выложил историю голубой ели.
- …и вот мы ходим, ищем ее, - закончил он.
Ребята напряженно ждали.
Шептунова обвела всех взглядом и остановилась на Мише.
- И ты с ними?
Ягодкин, словно его уличили в чем-то нехорошем, покраснел и признался:
- Ага.
"Голубая пижама", не сказав ни слова, повернулась и удалилась в комнату. Отсутствовала она недолго: вскоре снова замаячила на пороге, на этот раз в сопровождении голубого халата, в который кутался толстый, лысоватый мужчина.
- Вот, Шура, полюбуйся, - Шептунова чуть отодвинулась, давая возможность Шуре подробно рассмотреть ранних посетителей.
- Молодцы, молодцы, - одобрительно прогудел хозяин. - Настоящие граждане! Только у меня, к вашему сожалению, алиби. Знакомое слово?
- Грамотные, знаем, - несколько вызывающе ответил за всех Петька. "Голубые" Шептуновы почему-то симпатии не вызывали.
- Прекрасно. Вчера я весь вечер провел в кругу семьи: пел, плясал, веселился. Слыхал, сосед? - обратился он к Мише.
Ягодкин кивнул.
- Итого, как говорится, ничем не могу, - Шура развел руками. - Еще вопросы имеются?
Ребята переглядывались и молчали.
- Ниночка, открой дверь, - распорядилась Шептунова. - До свиданья, дети.
"Дети" вышли, настроение испортилось. Казалось, наоборот, надо радоваться, ель здесь не обнаружена, двумя хорошими людьми стало больше, но головы опускались помимо воли…
10
"Лучше бы я туда не ходил".
Из рассказа А. Лаптева.
Районный отдел милиции помещался в нижнем этаже пятиэтажного жилого дома. И если бы не красная вывеска и постоянно действующий щит "РАЗЫСКИВАЮТСЯ", можно было бы подумать, что за темной клеенчатой дверью скрывается обычная малогабаритка с тесными комнатами-клетушками, крохотной кухней и прочими удобствами. На окнах висели шторы с веселенькими незабудками, на подоконниках цвели фиалки, а в прихожей рядом с диваном для посетителей возвышался над кадкой широколистный фикус.
Андрей Лаптев с неловкостью, какую неизбежно испытывает человек, незвано, однако по необходимости попадающий в гости, переступил порог.
Комнату перегораживала прозрачная стенка, за которой размещалось царство дежурного: стол - пульт с многочисленными кнопками, сигнальными лампочками и светящимися табло; несколько телефонов различной формы с разноцветными клавишами и большая карта района с непонятными значками и отметками.
Дежурный молоденький сержант сосредоточенно записывал что-то в объемистый журнал, который лежал перед ним на столе.
Посетителей, видимо, по случаю праздника и раннего времени не было, и сержант не сразу оторвался от своего занятия, когда Андрей, стянув с головы шапку, поздоровался. Потом он поднял голову и несколько секунд рассматривал гостя без всяких признаков заинтересованности.
- Тебе чего? - наконец спросил он. - Нарушение?
- Да я, собственно… У меня - заявление.
- Давай сюда.
- У меня устное.
Сержант взглянул более внимательно:
- Выкладывай быстро!
Разговаривать через перегородку было неудобно и непривычно, поэтому Андрей, волнуясь и постоянно сбиваясь, изложил суть дела.
- В роще, говоришь?..
- Да. Недалеко от главного входа.
- А ты не путаешь, парень?
- Вы что? - Андрей просто задохнулся от возмущения. - Мы сами два года назад их в грунт высаживали. По пять штук слева и справа от дороги. Мы всех по именам знаем.
Дежурный удивленно вскинул глаза:
- По именам? Они разве щенята?
Андрей улыбнулся.
- Просто у каждой ели своя биография. И вообще… Я, например, говорю: Веселка заболела. Ребята знают: что в южной группе, третья справа. А теперь вот Шустрой нет, срубили. Она быстрее других росла в школе: по 15–20 сантиметров в год!..
- Не пойму, где произошла порубка? В роще или в школе? - перебил сержант.
Андрею стало смешно:
- В роще, конечно. Школой мы называем питомник, где сначала жили голубые ели. Там они "учились" десять лет, а потом самые сильные мы переселили на постоянное место жительства - в рощу.
- Вроде как в институт после десятилетки? - пошутил сержант.
- Вроде, - согласился Андрей. - Шустрая была отличницей, никогда даже не болела.
- Знаешь, парень, все это интересно… - пальцы дежурного забарабанили по столу. - Заявление ты напиши, я тебе сейчас бумагу и ручку дам. Но… - дробь прекратилась, и ладонь начала прилежно разглаживать раскрытый журнал, - честно тебе скажу, дело дохлое. Ни улик, ни свидетелей.
- Улики есть, - быстро вставил Андрей.
- Щепка и ветка?
- Еще следы валенок.
Сержант отмахнулся.
- Не смеши. Предположим, найдем ель. Как доказать, что ее хозяин рубил сам?.. А если просто купил елку? В темноте ведь не видно, голубая она или зеленая.
- Расспросить, как выглядел тот, который продавал, - Андрей цеплялся за соломинку. - По приметам найдем!
- Иголку в стоге сена легче, - сержант помолчал. - И потом, что с него взять?
Андрей не понял:
- Что взять?
- Штраф. Самое большое. Даже на пятнадцать суток не посадишь. Так-то, брат.
- Получается, деревья пили, руби, с корнем вырывай - и ничего за это не будет?! - Андрей с ожесточением дергал завязки шапки, стянувшиеся в крепкий узел. - Сами найдем. Сами!
- И что будете с ним делать?
- Это уж вас не касается! - узел поддался, Андрей нахлобучил ушанку по самые брови и почти бегом кинулся к черной двери.
- Эй, парень! Стой! - дежурный догнал Андрея у выхода. - Так у нас не делается.
- Отпустите, - Андрей дернулся, но сержант крепко держал его за плечо.
- Отпусти паренька, Филипченко, - раздался негромкий рокочущий басок.
- Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! - вытянулся дежурный.
Старший лейтенант, высокий, худощавый, с темным загорелым лицом, на котором больше всего выделялись черные разлапистые брови и крупный с горбинкой нос, неслышно ступая, подошел к Андрею, пристально взглянул - как сфотографировал - и сказал:
- Успокойся. Садись.
Андрей сел, всем своим видом показывая, что вынужден подчиниться силе.
Старший лейтенант устроился напротив и вдруг весело рассмеялся, охотно демонстрируя все тридцать два зуба.
- Будем знакомиться?.. Чернецов Сергей Александрович, инспектор уголовного розыска.
Андрей пожал протянутую руку и тоже представился.
- Вот что, Лаптев. Слышал твою историю, как ты Филипченко излагал… Оставь адрес или, лучше, телефон. Есть телефон?
- Есть.
- Ладушки. Попробую вам помочь. Только работаем в контакте, договорились?
- Понял.
- Ну и хорошо. А то - "сами поймаем!"… Иди, друг Лаптев, - Чернецов опять рассмеялся, и Андрей не выдержал, улыбнулся: очень уж заразительно смеялся инспектор.
11
"Один грамм никотина убивает лошадь наповал".
Непроверенный медицинский факт.
Рассказывает Игорь Тулупчиков:
"Когда мы с Максимом уходили от Лаптевых, я заскочил к Петру Сергеевичу и попросил сигарет. Он, видимо, удивился, потому что долго разглядывал меня поверх очков:
- Вот не знал, Игорь, что ты подвержен этому греху.
А я топчусь у порога, не знаю, что сказать: правду раньше времени разглашать не могу, а "заливать" не хочется.
- Тебе известно, что никотин - яд и…
- …один грамм может убить лошадь, - закончил я. А сам подумал, что до сих пор не видел ни одной такой лошади.
А дядя Петя развивает мысль дальше:
- Запрещать курить вам, разумеется, бесполезно. Все равно будете по углам дымить. Однако…
Всегда у меня так: хочешь время сэкономить, а получается наоборот. Уж до магазина бы добежал, а теперь придется лекцию слушать.
В это время вошла Татьяна Ивановна и тоже взяла меня на прицел:
- В чем дело, Игорь?
Я моргаю дяде Пете, аж глазам больно, а он или не понимает, или не видит без очков, только все выложил Татьяне Ивановне. Ну, а ей только попадись! Руками завсплескивала, запричитала:
- Что я слышу? Давно вы с Андрюшей этим занимаетесь?
Видали? Сразу обобщения!
- Да ничем таким мы с ним не занимаемся. Честное слово!
- А зачем тебе тогда папиросы? - и взглядом меня пронизывает до костей.
- Для эксперимента, - отвечаю.
Дядя Петя снова посмотрел поверх очков (думает, что так больше высмотришь!) и молча подает мне пачку "Шипки".
А Татьяна Ивановна со значительным видом говорит:
- Учти, Игорь, мы верим твоему честному слову!
Ничего они не верят, только говорят! Я же знаю, теперь она будет незаметно принюхиваться: тянет от нас дымом или нет.
Моя мама любит пословицу повторять: "Доверяй, но проверяй". А по-моему, пословица, хоть и народная, совершенно глупая. Потому что если уж верить, то верить. А если лезешь с проверкой, то нечего насчет доверия распространяться."
* * *
…Маленькое, но энергичное солнце с завидным рвением пыталось растопить снежный пуховик и добраться до земли. Прозрачно-голубое, даже будто чуть выгоревшее, небо по-летнему манило запрокинуть голову и неотрывно смотреть ввысь, где темными стремительными каплями носились воробьи, радуясь теплу и свету.
- Игорь, если долго-долго смотреть в небо, то кажется, что под ногами… трава и совсем лето… - Максим стоял, задрав голову, так что шапка с завязанными назад ушами едва держалась на голове.
Тулупчиков нетерпеливо дернул Скворцова за рукав:
- Хватит, пойдем!
- Ты попробуй, здорово-о… - Максим подставил лицо солнцу, закрыл глаза и блаженно затих.
- Чира, сейчас ругаться начну, - предупредил Игорь. - Мы сюда не за солнышком пришли.
Максим нехотя, загребая снег длинными ногами, поплелся следом за Тулупчиковым.
Голубые ели, укутанные в полиэтиленовые "шубы", глянцево поблескивали на солнце по обеим сторонам дороги. Пять справа и… четыре слева. При ярком дневном свете особенно уродливо выглядел пенек с рваными зазубринами - следами ночной трагедии..
Игорь вдруг почувствовал необъяснимую тревогу, и причина ее была не в ощущении опасности, как утром, а в чем-то другом, забытом и потому беспокойном.
- Вот здесь ее и тюкнули? - спросил Скворцов, обходя пенек. - А кто? - Чира умел задавать самые нелепые, если не сказать неумные, вопросы.
Игорь выразительно посмотрел на Скворцова и промолчал. Затем вытащил пачку сигарет и протянул Максиму.
- Бери.
Чира испуганно спрятал руки за спину.
- Я не курю.
- Бери, говорю!
- Зачем? - Скворцов совершенно растерялся.
- Сейчас узнаешь. Стой здесь. - Игорь указал место возле пня, а сам отошел на несколько шагов, причем зачем-то полез в сугроб и там, на совершенно неприметном с точки зрения Максима месте, воткнул прут.
- Возьми сигарету в зубы, а потом выплюнь. И постарайся подальше, - приказал Тулупчиков.
Максим послушно проделал операцию. Сигарета, описав небольшую дугу, зарылась в снег, где-то посередине, между экспериментаторами.
- Чира, я же русским языком сказал: досюда плюй! До прута.
Скворцов повторил опыт. На этот раз он долго готовился, надувал щеки, перекатывал сигарету в зубах, и она улетела значительно дальше, но до отмеченного места было еще далеко.
Тулупчиков вздохнул. Максим виновато топтался рядом.
- У мамы астма, она дыма не терпит. И мы с отцом не курим, - пояснил он, оправдываясь.
Рассказывает Игорь Тулупчиков:
"Когда он сказал про дым, меня точно кувалдой стукнуло! Ведь преступник сначала выкурил сигарету, а потом выбросил! Она была легче и улетела дальше!
Я бросил Скворцову спички (всегда стараюсь иметь при себе вещи первой необходимости) и велел ему закурить. Бедный Чира! Он так испугался, так отказывался, что мне его стало жалко, и я решил ввести его в курс дела.
- Слушай, Макся, это очень важно. Если ты сейчас доплюнешь до прута, значит, будет доказано, что преступник курил, а затем выбросил сигарету. Соображаешь?.. И мы с тобой добудем такой вещдок, от которого ему не отвертеться. Потому что у каждого человека своя слюна. Так же, как форма уха и рисунок на пальцах. Во всем мире больше такой нет. Это в учебнике криминалистики написано. Соображаешь?
- А почему я должен доказательство добывать? Сам бы и плевал.
Все-таки для следственной работы нужны особые способности. В этом я убедился на примере Чиры.
- Ведь я на собрании говорил, что дядька, который ель рубил, примерно под два метра. А у меня лично всего каких-нибудь полтора наберется.
- А у меня метр шестьдесят пять.
Наконец-то, кажется, дошло!
- А откуда ты знаешь, что он курил?
Тут мне пришлось последнюю тайну раскрыть. Я вытащил полиэтиленовый пакет и показал ему почти до половины сгоревшую сигарету; на ней можно было прочесть: "Шипка".
Скворцов окончательно осознал значение эксперимента и свою ответственную роль. Надо сказать, вел он себя как настоящий оперативник. Морщился, кашлял, захлебывался дымом, но дело довел до конца и так выстрелил окурком, что тот улетел аж за прут! Я готов был расцеловать Чиру!
А он вдруг закачался и бухнулся в снег. И глаза мутные-мутные. Яда наглотался, бедняга, никотина. У меня даже мелькнула мысль: может, про лошадь… правда?"
* * *
Игорь Тулупчиков усадил Скворцова на пенек и начал остервенело обмахивать его своим шарфом, растирать лоб и щеки снегом.
- Молодец, - сказал Игорь, когда Максим более или менее осмысленно посмотрел на него. - Выношу тебе благодарность!
Скворцов слабо улыбнулся.
- Идти сможешь? - Игорь участливо заглянул ему в глаза. - Сейчас пойдем ко мне, и мать даст тебе молока. Яд надо молоком обезвреживать. Точно!
Максим медленно распрямился, Игорь обхватил его за пояс, и они, обнявшись, двинулись к выходу.
Неожиданно Тулупчиков замедлил шаги и обернулся. Две шеренги голубых елей в полиэтиленовой упаковке зеркально блестели на солнце: и снова вспыхнуло необъяснимое беспокойство, будто что-то забыл, упустил, не понял…