Никогда я не грёб так отчаянно - лодка летела, как ракета. Всё время я панически оглядывался - не гонится ли за мной он. Нет. Погони не было видно… Опомнился я лишь тогда, когда пристал к берегу возле села. Я всё время дрожал от напряжения, от усталости, от страха. Но, несмотря на усталость, по селу я тоже не шёл, а почти всю дорогу бежал - в полной безопасности я мог чувствовать себя только в своём дворе. Мокрый конец одеяла (я всё-таки замочил его) шлёпал меня по спине, словно подгонял… Как бревно, упал я в сено у сарая и долго лежал не двигаясь, словно без сознания, - приходил в себя. В голове, как в испорченном телевизоре, одна за другой проносились картины только что пережитого. Что же случилось?… Кто это был?… Неужели Кукурузо погиб? Что делать?… Может, разбудить отца, всё рассказать, собрать людей и - туда… А если Кукурузо не погиб? Если моя стычка с незнакомцем (теперь я уже почти гордился ею) разбудила его и дала возможность благополучно избежать встречи со злодеем? Ведь я ни в чём не уверен. И тогда, если я приведу людей, тайна Кукурузо раскроется и выйдет, что я изменил… О нет! Изменить другу - ни за что! Я никогда не пойду на измену. Всё, что угодно, только не это. Но что мне делать? Что же делать?… Долго я мучился, но так ничего и не смог придумать. Наконец усталость и сон одолели меня и я уснул…
Ночное приключение было такое неправдоподобное, что когда я утром проснулся, то подумал - не приснилось ли это мне…
Но вот ко мне подошла мать, склонилась:
- Ну как спалось на дворе, сынок?… О, чего это у тебя одеяло мокрое? Разве ночью дождь был? Или, может быть… - Мать улыбнулась
- Да что вы… то… то… я… воды захотелось, кружку сюда взял и разлил нечаянно.
Хорошо, что мать спешила доить корову и не стала допытываться.
Ночное приключение вспомнилось мне во всех подробностях. Но теперь оно почему-то не казалось мне таким ужасным, как ночью. Может, потому, что утро было солнечное и весёлое, а, как вы знаете, все ночные страхи проходят утром. Ночью всё кажется страшнее оттого, что темно и тихо и люди спят. А утром светит солнце, щебечут птицы, гремят вёдрами женщины у колодцев и всюду люди. Утором, наверное, и умирать не очень страшно. Я был бодр и полон энергии. На остров, немедленно на остров! Узнать, как же там, живой ли…
Умывшись на скорую руку, я побежал в хлев. Мать ещё доила корову.
- Мама! - крикнул я. - Дайте молока, пожалуйста, скорее, потому что я бегу.
- Куда это ты? Сейчас завтракать будем.
- Да я потом. Я не хочу. Я молока только. Я с ребятами договорился на рыбалку.
Ты хоть хлеба возьми.
Выпил я одним залпом стакан молока, отрезал большой кусок хлеба - за пазуху и на улицу со всех ног. За ворота выбежал и с разгона прямо на деда Вараву налетел - чуть с ног не сбил. Он даже пошатнулся.
Тю на тебя! - буркнул сердито. - Ишь разогнался - как голый в баню.
- Извините!… Здравствуйте, диду!
- Здоров. Куда это тебя несёт? Людей с ног сбиваешь.
- Да я на речку, на рыбалку с ребятами уговорился.
- Проспал? - уже сочувственно и вместе с тем укоризненно спросил дед.
- Ага!… Так я побегу! Извините! - А сам думаю: "Эх, не знаете вы, ничего не знаете, куда я спешу. Если бы знали, не то б запели".
Глава XI
Настоящий пират
С волнением подплывал я к острову. И чем ближе подплывал, тем сильнее билось моё сердце: живой или неживой, живой или неживой…
И вдруг - ого-го-го-го-го!… Я увидел Кукурузо. Живой и невредимый стоял он на берегу, высунув из кустов голову, и радостно улыбался мне. Только нос у него был облупившийся, и правую щёку наискось пересекала свежая царапина. Но что такое царапина на щеке такого геройского хлопца, как Кукурузо? Ничто! Когда я пристал к берегу, мне хотелось броситься и обнять его на радостях, но я сдержался. Я лишь толкнул его в плечо и спросил:
- Ну как? Как ты тут?
- Ничего, - шлёпнул он меня по животу и сразу добавил, взявшись рукой за щеку и покачивая головой: - Тут такое было-о-о…
- Что?! - спросил я как ни в чём не бывало, словно и не подозревал ничего.
- Да всё равно, ты не поверишь, подумаешь, что я вру…
- Ну?
- Пираты на меня напали ночью. Вот тебе и ну! Дрался я. Так дрался, как никогда в жизни! Думал, что погибну. Вот видишь…- Он ткнул пальцем в царапину на щеке, потом задрал рубаху и показал синяк на рёбрах.
- Ну? Ну? - с нетерпением спросил я. - Как же это было?
- Погоди. Я всё по порядку…- И Кукурузо стал рассказывать мне то, что вы уже знаете.
Когда же он дошёл наконец до описания драки с незнакомцем - как тот лягнул Кукурузо, как затем упал на него и начал царапаться, - у меня в животе вдруг что-то засмеялось, прощекотало в горле и вырвалось изо рта коротким хихиком. Кукурузо обиженно хмыкнул:
- Ты что - дурной? Тебе, конечно, смешочки. Попробовал бы ты.
- А ну повтори ещё, как всё было - эта драка, - попросил я.
Кукурузо повторил. Я покачал головой, вздохнул и сказал:
- Это был я.
Кукурузо уставился на меня как баран на новые ворота, потом молча сложил кукиш и поднёс к моему носу:
- На!
Я отвёл его кукиш и повторил:
- Это точно был я… Смотри. - Я отвернул штанину и показал на ноге под коленом здоровенную ссадину. - Твоя работа.
И я рассказал ему всё, что случилось со мной этой ночью. Кукурузо только глазами хлопал.
- Так выходит, что это… что это… мы с тобой дрались?… А мне показалось, что был кто-то здоровенный такой…
- А мне, думаешь, нет. Прямо великан!
Мы глянули друг на друга и вдруг захохотали.
- Вот здорово!…
- Вот так так!
- И как я мог не узнать тебя?
- А я?
- Хоть бы слово сказал.
- А ты чего ж как воды в рот набрал?
- С перепугу.
- С перепугу!
- А незнакомец, значит, и не вылезал из лодки?
- Не вылезал.
- А куда же он делся потом?
- Исчез куда-то. Уехал. Я на дерево со страху махнул - всю ночь, как обезьяна, на ветке просидел, до рассвета. И глаз не сомкнул. Только как рассвело, вниз спустился да подремал немного.
- А чего он приезжал, как ты думаешь?
- А я знаю? Уж не в гости ко мне, во всяком случае.
- А ты слыхал, как в воду бултыхнулось что-то?
- Слыхал, конечно. У меня в животе даже тенькнуло.
- Может, это убийца какой-нибудь жертву свою утопил. Или вор клад прятал… А?
- Кто его знает. Пошли глянем, что там делается.
- А ты разве не смотрел ещё?
- Не успел. Только собрался - как ты приехал. Да и с берега плохо - там камыши густые очень. На лодке надо.
Мы сели в лодку и начали огибать остров, приближаясь к тому месту, где ночью был незнакомец. И хоть было утро и светило солнце, сердца наши бились тревожно - мы не знали, что нас ждёт там, за камышами. А что, если в самом деле что-то ужасное… Я грёб, а Кукурузо сидел на носу, всматриваясь вперёд. Лодка медленно огибала прибрежные камыши. Мне из-за камышей ещё ничего не было видно, когда Кукурузо вдруг воскликнул:
- О!… Всё ясно!
Я нажал на весло и через секунду увидал сам: на тёмной воде гигантским пунктиром белели поплавки большой рыбачьей сети.
- Так вот оно что! Вот что шлёпнулось в воду! Ты прав, Кукурузо. Это был пират. Всамделишный пират. Браконьер.
О, мы знали, мы хорошо знали, что это такое - браконьер! Браконьер - это не охотник, это не рыбак, это злодей, убийца. Я помню, как однажды зимой дед Варава привёз домой на санях смертельно раненного лосёнка. Какой-то браконьер подстрелил его, но заметил охотников и сбежал. Лосёнок лежал неподвижно, и лишь губы у него вздрагивали, будто он хотел что-то сказать, и глаза глядели со смертельной тоской, казалось, вот-вот заплачут. Я и сейчас вижу эти глаза. Как ни старался дед Варава - спасти лосёнка было уже невозможно…
Мы ненавидели браконьеров. Ловить рыбу большой сетью было браконьерством. Это не была спортивная ловля. Это было хищническое, разбойничье истребление рыбы. Мы хорошо знали это.
- Ну что? Что ты скажешь? - спросил Кукурузо. - Кто это мог быть?
- Не знаю. Неужели кто-то из нашего села?
- Во всяком случае, браконьер. Это факт. Что же будем делать?
- Не знаю. Ехать в село сообщить? Не успеем. Он вот-вот приедет выбирать. Раз ночью ставил и на рассвете ещё не выбрал, значит, с минуты на минуту приедет. Это точно. Может, он уже плывёт где-то тут, за камышами.
- И мы допустим, чтобы он на наших глазах это делал?
- А что же ты ему сделаешь? Не позволишь? Да он нас тут утопит, как котят. Никто и знать не будет. И не услышит и не увидит…
- Заяц ты пугливый!
- Ты очень храбрый! Всю ночь на ветке просидел, как курица на насесте.
- Конечно, если ты будешь тары-бары разводить, так он приедет, и мы ничего не успеем.
- А что ты хочешь успеть?
- "Что, что"!… Давай хоть рыбу выберем и выпустим, чтоб ему не досталась…
- А если он нагрянет?
- Ну ты как Карафолька! "Если, если"! Если только языком болтать, так, конечно, нагрянет и… А ну тебя! - Кукурузо перевесился через борт, схватил конец сети и потянул в лодку. И сразу забился, засверкал на солнце большой, круглый, как тарелка, карась. - Ну же, помогай!
Я бросился помогать… Сроду не видал я столько рыбы, и такой крупной. Мы выбирали её и отбрасывали в воду подальше от лодки, чтобы она снова не попала в сети. Мы спешили, всё время озирались, боясь, что вот-вот появится хозяин сетей. Мы до крови искололи себе руки об острые плавники ершей, порезали пальцы о жабры щук. Но некогда было обращать на это внимание. А одна щука… Ох же щучище! Мы еле перетянули её через борт. Ну как телёнок прямо! Больше метра длиною. Целую минуту мы не могли оторвать от неё восторженных глаз. Всё-таки мы были рыбаки. Сроду нам не приходилось держать в руках такой щуки. И, может, и не придётся никогда. Мы разом вздохнули и, кряхтя от натуги, бултыхнули её в воду. На прощание она так ударила хвостом, что едва не перевернулась лодка.
Выпутывать рыбу из сетей становилось всё труднее - мы устали. А выбрали только половину.
- Знаешь что, - сказал я, решительно шмыгнув носом, - режь сеть ножом! Чтоб она пропала, эта браконьерская сеть! Чего её жалеть?
- Правильно, - сказал Кукурузо, вытащил из кармана мой бывший острый, как бритва, нож, и дело пошло веселей…
Наконец последняя рыбина была выпущена на волю. Мы бросили сети обратно в воду, и Кукурузо сказал:
- Ну всё, теперь айда!…
Нам здорово повезло, просто здорово. Только мы вытащили на берег лодку, только замаскировали её в кустах, как за камышами, там где мы только что были, раздались голоса. Сперва мы не слышали, о чём говорят. Различали только, что один голос мужской, другой женский. Потом мы осторожно подобрались к самому камышу, даже в воду залезли, - прислушались.
- Что за чёрт… нет ничего, - бубнил мужской голос.
- Потому что ты, наверное, ставил так! Растяпа! - раздражённо скрипел женский.
- Да так же, как всегда, ставил! И в том же месте. Всегда столько рыбы было, а тут…
- О, смотри, и сеть порванная!
- Ох ты! В самом деле! И тут… и тут… Что же это такое?
- А то такое, что ты порвал её, негодяй! Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты осторожненько! Такие деньги отдали за эту сеть! А теперь! Плакали мои денежки. Ой, горе ж моё, горе с таким мужем! Ну смотри, ну смотри, что стало с сетью! О господи!
- Да не виноватый я, ей-богу, не виноватый. Не рвал я сети. Целёхонькие вчера были. Чтоб я бога не видел!
Мы притихли, замерли за камышами.
- Кныши! - еле слышно шепчет Кукурузо.
Я молча киваю головой. Я давно уже узнал голоса, а это: "Чтоб я бога не видел!" - развеяло последние сомнения.
Глава XII
Неожиданные гости. Игорь, Валька и остальные
Я не знаю точно, что ощущают пограничники, когда лежат в засаде и слышат разговор шпионов, но мне кажется, что мы чувствовали что-то очень похожее. Мы забыли обо всём на свете. Мы думали только, чтобы не пропустить ни слова и чтобы не выдать себя.
Кнышиха говорила раздражённо и сердито:
- Ну! Ну что я теперь людям скажу?! Завтра же вечером приедут. Близкий тебе свет - из Киева мотоцикл гонять. Да и деньги пропадут… Всю ночь сегодня будешь сидеть, пока сети не починишь. Чтоб завтра мне вечером поставил! А я уж их как-то уговорю переночевать. Придётся за поллитрой сбегать… Ох, горе моё! Ну, подожди! Я тебе этой поллитры не прощу! Это слёз моих пол-литра! Дорого тебе обойдётся эта поллитра, изувер!
Кныш только вздохнул.
- Ну давай, давай поехали уже. Ковыряешься, как неживой!
Это были последние слова, которые мы услышали. Из-за камышей нам не было видно Кнышей, и потому мы ещё несколько минут напряжённо прислушивались, пока не убедились, что их уже нет.
- Так! Теперь всё ясно, - сказал наконец Кукурузо.
- А ты думал - шпион.
- А что? Может и шпион по совместительству. Шкодник же. Суслик, а не человек. Долгоносик.
- Да, теперь понятно - и та торговля в парке, и те верзилы на мотоцикле, и всё остальное. Вот гадюка! Так он всю рыбу уничтожит.
- Что же будем делать? Завтра он снова поставит сети и если… - Кукурузо не договорил. Вдруг с плёса донеслась звонкая песня:
Пусть всегда будет солнце,
Пусть всегда будет небо,
Пусть всегда будет мама,
Пусть всегда буду я!
Голоса были мальчишечьи и девчоночьи - бодрые пионерские голоса. Казалось, что прямо по воде и болоту шагает сквозь камыши весёлый пионерский отряд. Мы удивлённо переглянулись. Что такое? Потом схватились и побежали на берег - туда, откуда виден был плёс. Но ничего не увидели - мешали камыши.
- А ну айда на дерево! - крикнул Кукурузо.
Мы быстро вскарабкались на старую иву, под которой стоял шалаш, - это было самое высокое дерево на острове. И тогда увидали: из стружки на плёс выплывали, будто лебеди, шлюпки. В шлюпках сидели пионеры в белых майках, в белых панамках, с красными галстуками. В первой шлюпке стоял во весь рост стройный высокий парень в белых брюках, без майки, но тоже с пионерским галстуком. Это был, наверное, вожатый. Под бронзовой кожей его выделялись могучие мускулы. Казалось, этот парень сошёл прямо с физкультурного плаката: "Готовься к сдаче на значок ГТО!"
Но вот песня кончилась, и вожатый громко сказал:
- Друзья, предлагаю на этом острове сделать остановку. Как вы считаете, товарищ штурман? - склонился он к маленькому скуластому пареньку с нахмуренными бровями, который сидел на корме.
- Только так! - очень серьёзно ответил хлопец. Все почему-то засмеялись.
- Тогда держите курс на остров, штурман! - в тон ему сказал вожатый.
- Только так! - повторил хлопец.
И снова все засмеялись. Но на штурмана это не произвело никакого впечатления. Он даже бровью своей нахмуренной не повёл.
Одна за другой шлюпки пристали к берегу. И остров вмиг превратился в пионерский лагерь: смех, крики, беготня. Кто-то играл в мяч, кто-то уже плескался в воде, кто-то ловил сачком бабочек.
Мы сидели на дереве, не зная, что нам делать - показываться или нет. Впрочем, долго колебаться нам не пришлось. Какая-то высокая голенастая девочка наткнулась на шалаш и воскликнула:
- О! Смотрите! Здесь кто-то живёт!
Все сбежались. Подошёл и вожатый… Смуглый ловкий мальчишка с фотоаппаратом через плечо юркнул в шалаш и сразу же выскочил, держа в руках электрический фонарик, который я привёз Кукурузо из Киева.
- Фонарик, - пояснил он, - механический. С магнето. Даёт ток только тогда, когда нажимаешь на эту ручку.
И начал жикать, показывая. Кукурузо беспокойно заёрзал на ветке.
Голенастая девчонка тоже юркнула в шалаш и вытащила оттуда ружьё.
- Смотрите, настоящее, охотничье…
- Ой, осторожно: может, оно заряжено. Ещё выстрелит случайно! - взвизгнул кто-то из девочек.
Кукурузо не выдержал:
- А ну не троньте!
Все сразу подняли головы. Прятаться больше не было смысла. Мы слезли с дерева. И сразу нас обступили пионеры.
- А кто вы такие?
- Что вы тут делаете?
- Это ваш шалаш?
- И ружьё ваше?
- Вы охотники?
- Вы тут живёте?
Я растерянно посмотрел на Кукурузо. Он нахмурился и молчал.
- Да, они, наверно, просто рыбачат тут…
- Или из дому сбежали.
- Или в индейцев играют. Как "Маленькие дикари" Сетона-Томпсона. Помните?
- Или в робинзонов… Правда ж?
Я совсем беспомощно взглянул на Кукурузо. Мой друг густо-густо покраснел. И вдруг сказал:
- Ни во что мы не играем… У нас ответственное задание. Мы браконьера ловим.
- Ну-у?
- Вот это здорово!
- А кто же вам поручил?
- Почему это нам кто-то должен поручать? - пренебрежительно хмыкнул Кукурузо. - Мы его сами выследили и сами ловим.
Заметив, с каким серьёзным интересом смотрят на него пионеры, Кукурузо совсем осмелел:
- А ну положь ружьё. И фонарик отдай.
Фонарик и ружьё немедленно были положены на место.
- А всё-таки, как вы выследили браконьера? И как вы его будете ловить? - спросил смуглый паренёк с фотоаппаратом.
- И ружьё у вас тоже для этого? Чтоб ловить? - спросила голенастая девчонка.
Я решил, что надо перевести разговор на что-то другое.
- А у вас что - поход? - поспешно спросил я. - Или просто так - прогулка? И вы вообще откуда прибыли?
- Мы из Киева. Юные следопыты. У нас поход по местам партизанских боёв, - охотно объяснил парень с фотоаппаратом.
- Только так! - подтвердил штурман.
- Мы уже домой возвращаемся. Три недели в походе - прибавила голенастая девчонка.
- Не преувеличивай, Валька! Не три недели, а девятнадцать дней. Сегодня двадцатый, - вмешалась в разговор остроносенькая девочка в очках.
- А вы не боитесь заблудиться в наших плавнях? Они ж знаете какие!
- Да у нас же и карта и компас. Чего же бояться!
- Послушай, Игорь! - обратился к пареньку с фотоаппаратом вожатый. - Надо вот что выяснить. Если ребята в самом деле ловят браконьера, может, мы им тут помешаем. Нас много, мы шумим - ещё спугнём его. Вы не стесняйтесь, скажите - если так, мы можем переехать в другое место. Нам же всё равно.
Мы с Кукурузо переглянулись.
- Да чего там, оставайтесь, - сказал Кукурузо. - Он приедет только ночью, да и то не сегодня, а завтра. Так что до завтрашнего вечера вы нам не помешаете.
- Ну смотрите, - сказал вожатый и обратился к пионерам: - Раз так, вынимайте продукты, разжигайте костёр - будем завтрак готовить.
- Только так! - авторитетно подтвердил маленький скуластый штурман.
Пионеры сразу опять загалдели и побежали к шлюпкам.