Но старый пасечник так посмотрел на нас, что мы враз прикусили языки. Стало ясно, что придется нам как миленьким идти домой. Не удался наш побег…
Между тем дядя Никита поставил самовар.
- Попьем чайку на дорожку, - сказал он.
Он уселся на лавку, достал кисет и трубку, закурил.
- Эх вы, беглецы, - улыбаясь в бороду, сказал он. - Хорошо, что ко мне завернули, а то ушли бы за Очеев овраг, там вас не скоро бы сыскали. Пришлось бы людей с работы снимать - лес прочесывать. Сами посудите: разве это дело?
Я решил перевести разговор на другое:
- Дядя Никита, а почему овраг называют Очеевым?
- Жил в прежние времена в нашей деревне один богатей, - стал рассказывать старик. - Звали его Кайсы Очей. Дом у него был полная чаша. Несколько лошадей держал, коров пять или шесть голов, а уж овец, уток, гусей да кур - не счесть. Амбары у него ломились от зерна и муки, каменная кладовая была полнехонька сала и масла и всякого другого добра. У Кайсы Очея было три сына, но на все полевые и другие крестьянские работы он нанимал батраков. И бедные соседи постоянно гнули спину на богатого Кайсы Очея, но никогда не вылезали у него из долгов. К концу жизни скопил богач много золота, да жаден был до того, что даже родным сыновьям не захотел оставить свое богатство. Как пришло время ему помирать, ушел он в лес и несколько дней прожил в пещере на крутом склоне оврага.
- Мы видели эту пещеру, - сказал я. - С классом в прошлом году ходили в Очеев овраг на экскурсию. Только учительница ничего нам про Кайсы Очея не рассказывала.
- Учительница приезжая, она про него, поди, знать не знает, - сказал пасечник. - А я от наших деревенских эту историю не раз слыхал.
Петька дернул меня за рукав:
- Не перебивай, Витька! Что дальше-то было, дядя Никита? Ушел богач в лес…
- Дальше было вот что. Богач ушел в лес не с пустыми руками, а прихватил с собой все свое золото. Зарыл он его где-то или в дупло дерева спрятал - не знаю. Только люди говорят, что, когда сыновья отыскали в той пещере отца да привели домой, был он шибко болен. Несколько дней пролежал старик без памяти, бредил все время, а в бреду одни и те же слова повторял: "В овраге… Большая ель… Пусть лежит…" Так и помер. С тех пор стали тот овраг называть Очеевым.
- А клад? - спросил я.
- Нашли тот клад? - спросил Петька.
Дядя Никита покачал головой:
- Где ж его найдешь? За Очеевым оврагом глухой лес на десятки верст тянется. Много в том лесу растет больших елей. Под какой из них клад спрятан - никто не знает.
- Вот бы найти этот клад! - воскликнул Петька.
- Хорошо бы, - согласился я.
Старик хитро прищурился:
- На что он вам? Ну, нашли бы вы Очеево золото, что бы стали с ним делать?
Петька даже руками всплеснул:
- Что с золотом делать? Ну… Это…
Я пришел Петьке на помощь:
- Отдали бы государству, а нам в награду дали бы много-много денег.
- А много денег вам на что? - продолжал допытываться дядя Никита.
- На деньги что хочешь можно купить.
- Например?
- Мало ли! Одежду, еду всякую, конфеты…
Старик насмешливо улыбнулся:
- Ах вы, бедные: разутые-раздетые ходите, голодом вас родители морят.
Я почувствовал, что краснею. Гляжу, и Петьке стало не по себе от этих слов.
- Да нет же, дядя Никита, это так, шутка, - сказал я. - Мы бы отдали золото задаром, а от награды отказались бы. Правда, Петька?
- Правда, - нехотя ответил Петька.
- Вот это другой разговор, - улыбнулся дядя Никита. - А то: "Деньги, деньги…" Рано вам об них говорить. Запомните крепко, ребята: не в деньгах счастье. Ума бы вам набраться, он любых сокровищ дороже… Глядите-ка, покуда мы разговаривали, самовар поспел. Давайте пить чай да собираться в обратный путь.
Настроение у нас с Петькой сразу упало. Как хорошо было сидеть в избушке пасечника, как интересно рассказывал он про клад… Как не хочется возвращаться в деревню!
Но делать нечего, наскоро похлебали мы чаю, прихватили свои портфели, казенное ведро и поплелись за дядей Никитой.
Что было потом
Что было потом, неохота и рассказывать, потому что ничего хорошего не было.
Сначала мне попало дома.
Оказывается, и мои, и Петькины родители побывали в школе, поговорили и с классной руководительницей, и с самим директором.
Отец, правда, не ругал меня, только сказал:
- Стыдно мне, что вырастил такого сына!
После этого он ушел из избы, хлопнув дверью. Уж лучше бы отругал! Зато мама пилила меня весь вечер, несколько раз принималась плакать.
А на другой день нам досталось в школе.
После уроков устроили классное собрание. Классная руководительница Алевтина Игнатьевна, и пионервожатая Нюра Алексеева, и председатель совета отряда Валя Васильчикова на этот раз стыдили нас не только за плохие отметки, но и за побег и за украденные на ферме ведро и кружки.
В общем, пришлось нам с Петькой попотеть на этом собрании.
Всего неприятнее было то, что ребята, даже девчонки смотрели на нас насмешливо, шушукались и переглядывались.
Когда выходили из школы, Митька Пупыдов оскалил свой большущий рот:
- Эх вы, беглецы! И сбежать-то как следует не сумели… Только насмешили всех…
- Как дам по шее! - замахнулся Петька.
Пупыдов не стал дожидаться по шее, кубарем скатился с крыльца - и в калитку.
Мы с Петькой отошли в дальний угол школьного двора, привалились спинами к забору и стали обсуждать, как быть дальше.
- Собрание - это еще что! - сказал Петька. - Небось в стенгазете протащат, тогда вся школа станет над нами смеяться. Малыши проходу не дадут.
- Давай опять убежим, - предложил я.
- Давай! Только теперь мы все по-умному сделаем. Главное, чтоб нас не нашли. Когда сами захотим, тогда и вернемся. Никто тогда не станет над нами смеяться, Митька Пупыдов не скажет, что мы не сумели сбежать. Сумеем! Правда, Витька?
- Правда. И знаешь что, незачем нам строить шалаш. Лучше мы отыщем в Очеевом овраге пещеру, в ней и станем жить. Тогда нам ни дождь, ни холод не страшны. Хоть всю осень в лесу проживем. Верно?
- Верно. Только надо одеться потеплее, - напомнил Петька. - И не забыть взять котелок, кружки, ложки, соль, спички. Кстати, надо свечей прихватить, в пещере темно.
- Может, книг прихватим? - спросил я. - От нечего делать почитали бы иногда.
- Только этого не хватало! - возмутился Петька. - Никаких книг, они мне в школе надоели. Да и некогда нам с тобой будет с книгами рассиживаться. Мы будем охотиться. Чего ты улыбаешься? Будем охотиться - на зайцев, на белок.
- Ружья нет.
- И не надо! Мы лук сделаем. Ты прихвати из дома бечевку, а у нас есть гладкие плашки, из них можно стрел нащепать… И другое дело у нас с тобой будет: станем искать клад Кайсы Очея. Вдруг да посчастливится! Поищем?
В Конечно! Ведь богач говорил в бреду, что зарыл клад под большой елью. Уйти очень далеко от пещеры, в которой жил, он не мог: старый был и больной. А неподалеку от пещеры мы каждую елку обследуем.
- Может, от той елки и пня давно не осталось, - возразил Петька.
- Что сейчас об этом толковать, там видно будет. Когда уйдем, завтра?
- Нет, надо на той неделе, чтобы успеть все как следует подготовить.
- Тогда - в понедельник.
В это время по ту сторону забора раздался какой-то шорох. Мы с Петькой настороженно переглянулись.
- Наверное, кошка, - сказал Петька.
Я подтянулся на руках, глянул через забор.
За углом соседнего дома мелькнула чья-то спина.
Мне показалось, что это был Митька Пупыдов.
Очеев овраг
Наступил понедельник.
Утром, только начало светать, я встал, быстро оделся и за дверь. Мама, хлопотавшая у печки, даже не слышала, как я ушел.
На огороде из-под кучи старой картофельной ботвы я достал припрятанный с вечера туго набитый рюкзак, вскинул его на спину и спустился на зады, к реке.
Петька, ссутулившись под своим рюкзаком, ждал на берегу.
- Пошли, - коротко бросил он и зашагал вдоль реки.
Вырядился Петька по-зимнему: полушубок, меховая шапка-ушанка, кирзовые сапоги.
- Ты что, зимовать в лесу собрался? - засмеялся я.
Сам я был одет в короткое старенькое пальтецо, обут в ботинки, на голове - фуражка.
- Погоди смеяться, - сказал Петька. - Как затрясешься ночью от холода, будет не до смеха.
- Ничего, у костра авось не замерзну.
До избушки пасечника шли молча. На этот раз обошли пасеку стороной и вскоре очутились в глубоком овраге.
- Очеев овраг, - сказал Петька. - Пришли. Теперь можно и подкрепиться.
- Давай лучше сперва пещеру найдем, тогда и поедим, - предложил я. - Смотри-ка, по дну оврага ручей бежит, значит, где-то бьет ключ.
- Вот и хорошо, тогда нам и река не нужна, будем пить родниковую воду, - сказал Петька, развязывая рюкзак. - Пещеру мы, может, еще не скоро найдем, а я уже есть хочу.
- Ну ладно, я ведь тоже есть хочу.
Мы поели хлеба, запили его холодной водой.
- Хороша родниковая водичка! - похвалил Петька.
- Хороша! - Я зачерпнул вторую кружку. - Чистая, холодная - аж зубы ломит.
Чем дальше мы шли по дну оврага, тем темней становилось вокруг: росшие по склонам старые сосны и ели заслоняли небо.
Иногда наш путь преграждали густые заросли орешника, кусты смородины. То и дело приходилось продираться сквозь густой малинник.
Мы прошли не больше двух-трех километров, но выбились из сил.
Но вот один склон оврага стал более пологим. Зато другой склон сделался еще круче, образуя почти отвесную стену.
Я пригляделся и узнал место, куда мы в прошлом году ходили на экскурсию.
- Где-то тут должна быть пещера, - с уверенностью сказал я. - А вон и родничок в камнях пробивается…
Пещеру с первого взгляда и не заметишь: вход в нее прикрывают два больших валуна.
Петька опустился на колени, сунув голову в темное отверстие.
- Страшно, - прошептал он, - вдруг там какой-нибудь хищный зверь живет? Как выскочит!
- Надо проверить, - так же тихо ответил я. - Брось туда камень.
Петька бросил в пещеру камень, но в ответ не раздалось ни звука.
Осмелев, Петька полез было в пещеру, но тут же попятился.
- Темно, ничего не видно.
Он достал из рюкзака свечу и спички.
С зажженной свечой в руке Петька пролез вперед, я, опустившись на четвереньки, - за ним.
Потолок в пещере оказался высоким, и мы встали в полный рост.
В пещере
Пещера была довольно большой. Стены и потолок из песчаника, на полу - мелкая галька и песок. У входа мы заметили окаменевший бугорок золы.
- Может, еще Кайсы Очей костер жег? - высказал я предположение.
Петька нагнулся со свечой, чтобы получше рассмотреть золу, и вдруг воскликнул:
- Витька! Смотри: следы!
- Чьи? Звериные?
- Нет. Похоже, человек в сапогах сюда заходил.
- Кайсы Очей?
- Вряд ли… Сколько лет прошло, не могли следы так долго сохраниться. Отпечаток четкий. Кто-то недавно был.
- Ну и пусть. Нам-то что? Теперь разбойников нет, бояться некого. Давай лучше к ночи готовиться: постель сделаем, дров побольше запасем.
На лесистом склоне оврага мы насобирали валежника, кучей сложили у входа в пещеру - на всю ночь топлива хватит.
Маленьким топориком нарубили зеленых еловых лап, настелили у стены пещеры толстым слоем - что твоя перина!
Когда стало смеркаться, у самого входа в пещеру разложили костер. Освещенная ярким огнем, пещера стала уютнее, и настроение у нас сразу поднялось.
Мы долго сидели у костра, кипятили чай, пекли картошку.
Таинственно и глухо шумел лес, вокруг стояла непроглядная тьма, а у костра было совсем не страшно. Мы не спеша поужинали, попили чаю, поговорили о всякой всячине.
Наконец, мы оба стали зевать.
- Спать будем по очереди, - сказал Петька. - Один спит, другой следит за костром.
Кинули жребий. Первому дежурить у костра выпало мне.
Петька, не мешкая, завалился на еловую постель, поднял воротник полушубка, натянул поглубже шапку - один нос торчит наружу.
- Смотри не засни, - строго предупредил он.
- А когда тебя будить? - спросил я. - Часов-то у нас нет.
Но Петька и тут нашелся:
- Сосчитай до десяти тысяч и буди. А потом я буду считать до десяти тысяч.
- Ладно, спи давай.
Не успел я сосчитать и до сотни, как Петька уже засопел. До тысячи я досчитал, как положено, а потом вспомнил о доме - и сбился со счета. Начал считать снова, и опять какая-то мысль перебила счет.
Тогда я бросил считать. Сижу, подкидываю сучки в огонь, толстой палкой подгребаю угли. Чувствую, голова делается тяжелой, веки слипаются.
"Наверное, уже досчитал бы до десяти тысяч", - решил я и принялся будить Петьку.
А он знай себе причмокивает губами, бормочет что-то сквозь сон и только ворочается с боку на бок. Насилу я его растолкал.
Сел, глаза трет:
- Чего тебе?
- Вставай, теперь моя очередь спать, а ты огонь стереги.
- Ладно, - промычал Петька сонным голосом и пересел к костру.
Я улегся на его место и тут же заснул.
Не знаю, долго или нет я спал. Проснулся от холода. Смотрю: костер погас, только несколько головешек дымится. У костра, уткнувшись головой в колени, спит Петька.
Я в сердцах сунул ему кулаком под бок. Он вздрогнул, открыл глаза:
- Ты чего дерешься?
- А ты чего спишь? Дежурный, называется! Костер-то упустил. Я окоченел совсем…
Но разве Петька когда признает себя виноватым? Он же еще на меня и накинулся:
- Говорил тебе: одевайся теплее. Не послушался! Я-то вот не мерзну!
Он накидал на горячие угли засохшей хвои и валежника, подул, изо всех сил раздувая щеки. Вскоре костер запылал с новой силой.
Петька подбросил в огонь толстых сучьев, сверху положил трухлявый пень.
- Теперь долго не прогорит, - сказал он. - Давай вместе ляжем, теплее будет.
Мы улеглись рядышком и вскоре заснули.
Находка
Спать рядом с Петькой оказалось сущим мучением: он брыкался во сне, размахивал руками, то и дело спихивая меня с подстилки.
Наконец, я не выдержал и решил устроиться отдельно. Выдернул из-под Петьки - он и не проснулся - несколько еловых лап, перетащил их к другой стене. Вернулся, чтобы взять еще охапку веток помельче.
Вдруг, когда я шагнул на середину пещеры, у меня под каблуком что-то щелкнуло. Я вздрогнул от неожиданности. Нагнулся, пошарил на полу и поднял круглую жестяную банку.
Я подошел к костру, к свету, попробовал открыть банку, но крышка не поддалась.
- Петька! - позвал я. - Петька, да проснись же ты!
Петька вскочил:
- А? Что?
- Петька, смотри, что я нашел.
Сон у Петьки как рукой сняло.
- Нашел? - спросил он ясным голосом. - Что нашел? Да говори скорее!
- Банку.
- С золотом?
- Да нет, какое там золото! Банка из-под гуталина.
Петька рассердился:
- Чего ж ты тогда людям спать не даешь? Разорался: "Нашел! Нашел!" Невидаль какая - банка из-под гуталина… Подбрось-ка в костер.
Он снова улегся и повернулся носом к стене.
- Петька, ничего-то ты не соображаешь! Сам подумай: как могла попасть сюда эта банка? Никто в лесу сапог не чистит. А вдруг в ней какое-нибудь письмо? Может, Кайсы Очей написал, чтобы не забыть, где он зарыл свой клад, а банку спрятал в пещере?
Петька снова вскочил:
- Чего ж ты время тянешь? Открой скорей, посмотрим, нет ли в ней чего!
- Открой… Легко сказать. Я уж и так ее открываю, да она не открывается.
- Дай-ка мне, - нетерпеливо сказал Петька.
Мы изрядно помучились, прежде чем нам удалось открыть плотно насаженную крышку.
Так и есть: в банке лежала бумажка!
Я подбросил в костер несколько сухих сучков, чтоб было светлее.
Мы с Петькой присели к огню.
На листе бумаги был нарисован треугольник. Его вершины обозначены буквами: "П", "Р" и "Л". В одном углу стоит 90°, в другом - 60°.
- Витька! - сказал Петька замирающим голосом - Дураку ясно, что это указание места, где зарыт клад.
- А где именно он зарыт, этого дураку не ясно?
Петька сосредоточенно разглядывал рисунок и не заметил в моем вопросе подвоха.
- Пока еще нет, - ответил он. - Кайсы Очей для того и зашифровал свою запись, чтобы труднее было его понять. Но мы ее разгадаем! Представляешь, найдем клад и…
- Забыл, как дядя Никита нас высмеял, что мы хотим объедаться конфетами?
Петька махнул рукой:
- Конфеты - это глупость, что мы, маленькие, что ли? Мы другое сделаем… Будут у нас деньги - купим билеты на поезд… Или нет, лучше на самолет! И - в Сибирь, на какую-нибудь ударную стройку. Это не то, что в лесу отсиживаться. Там уж нас никто не найдет - ни учителя, ни родители. И никакой тебе школы! Никогда! Представляешь? Вот будет здорово!
- Погоди. радоваться, - охладил я его пыл. - Сначала надо клад найти. Ну-ка, дай я получше разгляжу, что тут еще изображено. Так-так… Вот это, по-моему, нарисован вход в пещеру. Гляди: два камня, а рядом - куст.
- Похоже, - подтвердил Петька.
- Вот это - родник. Видишь, вода бежит струей.
- Точно!
- И буквы обозначены: "П" и "Р". "Пещера" и "Родник"!
Петька посмотрел на меня восхищенно:
- Ну, Витька! Ну, голова! Даже не ожидал от тебя… А что дальше?
Я задумался.
- Рядом с буквой "Л" нарисовано дерево. Что такое "Л"?
- Липа! - закричал Петька. - Ясное дело: Кайсы Очей спрятал золото в дупле липы. Или зарыл под липой. И смотри: сторона ПР обозначена цифрой 154. Чего? Шага? Или метра?
- А может, аршина или сажени, - сказал я. - Раньше-то на аршины да на сажени меряли.
- Чего тут долго гадать, давай проверим, - предложил Петька. - Вон уж рассвело совсем.
Мы выбрались из пещеры и пошли, считая шаги, к роднику.
Между пещерой и родником оказалось ровно 154 шага! Значит, наши рассуждения были верными!
- Слушай, Петька, а ведь мы с тобой, оказывается, кое-что соображаем! Выходит, варят у нас котелки, когда захотим. Чего же мы с тобой в отстающих плетемся? Могли бы учиться не хуже других.
Петька беспечно присвистнул:
- Чего об этом говорить, когда мы скоро навек со школой распрощаемся! Так где же растет эта самая липа?
- Я откуда знаю!
- Наверное, можно как-нибудь высчитать… - неуверенно сказал Петька.
- Наверное, можно. Только как?
Мы приуныли.
- Недаром Евдокия Ивановна говорит, что без математики в жизни шагу не ступишь. Я раньше думал, что она это просто так говорит, а теперь вижу, что не просто так, - сказал я.
- Что же нам делать? - спросил Петька.
- Может, дядя Никита поможет нам разобраться, что к чему?
- Ну что ж! - Петька вздохнул. - Придется идти к дяде Никите. Другого выхода нет.