Аленка огляделась, пытаясь оценить увиденное – и поле, и завод, и занятых работой, совершенно не обращающих на них внимания детей. Ничего не поняла, и просто махнула рукой, решив не ломать себе голову по мелочам.
– Мне и не такое снится иногда, – сказала она беззаботно. – Помнишь, я тебе рассказывала, что на прошлой неделе ко мне во сне прилетал Дед Мороз на Крокобряке? Тоже все как взаправду было!
– Да? – засомневался Алешка. – А я своих снов никогда не помню…
Алешка осекся и покраснел.
– Ну, то есть – почти никогда, – закончил он подавлено.
Аленка деликатно промолчала.
Это было большим семейным секретом – Алешке снились страшные сны.
Не часто – но бывало. Сюжет этих снов всегда был одинаковым: Алешка куда-то шел и внезапно перед ним оказывался Великан. Как и подобает великанам, этот Великан был ростом с двухэтажный дом, у него была черная, косматая борода и злые глаза. Великан протягивал к Алешке огромные руки, и тогда мальчик поворачивался и пускался наутек. На этом месте сон неизменно обрывался, так как Алешка просыпался со страшным криком и потом долго не мог заснуть.
Этих своих снов мальчик страшно стеснялся, так как кроме них не боялся в жизни ничего. Поначалу родители пытались как-то излечить мальчика от этих страхов – умные тети-психологи велели Алешке то нарисовать Великана, то посмеяться над его нечесаной бородой… Алешка послушно выполнял все, что велели, но от кошмаров это не помогало. Днем он Великана и так не боялся, а во сне забывал и о картинках, и о том, что совсем недавно представлял его смешным… В итоге родители перестали бороться с кошмарами сына и просто старались об этом не говорить, надеясь, что Алешка со временем перерастет.
Аленке страшные сны не снились никогда, поэтому брата она не совсем понимала, хотя и очень жалела.
– А как ты думаешь, – спросил Алешка, чтобы отвлечься от воспоминаний о ненавистном Великане, – это ты в моем сне или я – в твоем?
– Не знаю, – ответила Аленка, которую такие сложности не интересовали. – По-моему, это все равно. Интересно даже – мне никогда не снилось поле со свеклой.
– А, новенькие, – раздался со стороны тяжелый и совершенно равнодушный голос.
Алешка и Аленка обернулись.
Перед ними стояли двое – мальчик и девочка. Мальчик был выше Алешки на голову, а девочка – выше Аленки на две. Алешку и Аленку поразили их странные лица – расплывшиеся, бесформенные, с совершенно равнодушными, пустыми, как будто стеклянными глазами и носами-пятаками, как у свиней.
– Простите, а вы кто? – спросила Аленка осторожно.
– Мы? – равнодушно и бесцветно переспросила странная девочка. – Мы охранники. Следим за порядком.
– За порядком где? – уточнил Алешка.
Он исподволь наблюдал за мальчиком-охранником и всем своим мальчишеским нутром ощущал – сейчас будет драка.
– За порядком везде, – ответил мальчик-охранник и железной рукой взял Алешку за шиворот. – Ты, – сказал он Алешке, – идешь на прополку, а ты, – это Аленке, – чистишь свеклу.
И он потянул Алешку к работающим детям.
Алешка пробовал было брыкаться, но охранник железной рукой приподнял его над землей, и так тряхнул, что стало ясно – сопротивление бессмысленно, потому что силы не равны. В это же время девочка-охранник потащила Аленку в сторону завода. Аленка не сопротивлялась, но зато поминутно оглядывалась, запоминая дорогу, и решая, как бы побыстрее отсюда сбежать.
3
Минут через десять Аленке надоело идти молча. Никакой враждебности к девочке-охраннице она не испытывала, несмотря на то, что та довольно грубо волокла ее за собой. Аленке было даже интересно. В конечном счете – это же сон, а чего обижаться на кого-то во сне?! К тому же, во сне злые персонажи могут превращаться в добрых, и потому Аленка решила поговорить с охранницей – вдруг превратится во что-то более приятное?
– Послушай, а мы идем вот к тому огромному дому? – миролюбиво начала она.
Охранница молчала.
– Это завод, да?
– Завод, – ответила та неохотно.
– А мой папа тоже работает на заводе! – сообщила Аленка. – Он столяр.
– Да без разницы! – отрезала охранница. – Поменьше болтай.
Аленка хмыкнула и пожала плечами. Не болтать – так не болтать!
Пять минут девочки шли молча. За это время они прошли первое поле, перешли узкий участок дикой травы и вошли на второе поле – тоже свекольное. На этом поле не пололи – там свекла была уже зрелой и мальчики со свиноподобными равнодушными лицами выкапывали корнеплоды лопатами и складывали в огромные корзины.
– Послушай, а в этом сне что – выращивают одну свеклу? – спросила Аленка, забыв о том, что ее просили не болтать. – Это скучно, наверное – все свекла да свекла!
Охранница не удостоила Аленку ответом.
Но та не унималась.
– Послушай, – заявила Аленка. – Я хоть и маленькая, но знаю, что на самом деле так не бывает – чтобы вот там свеклу пололи, а здесь – уже убирали. Должно быть так: сначала везде, на всех полях, свеклу садят… Или ее сеют? Ну, не важно! Потом – свеклу везде пропалывают, потом – убирают, но опять везде, на всех полях одновременно! А так, чтобы свекла была одновременно и большой и маленькой – не бывает! Или я не права?
Охранница тяжело вздохнула.
– Здесь – что видишь, то и бывает! – ответила она. – И еще – если ты скажешь хоть слово, я сниму с тебя пояс и им завяжу тебе рот!
Аленка посмотрела на свой поясок, который так украшал ее любимое платье, потом на суровую охранницу и решила – эта точно завяжет!
Даже во сне Аленке не хотелось ходить с завязанным ртом, и потому она решила помолчать.
До самого завода Аленка и охранница не сказали друг другу ни слова.
Через полчаса уже начавшая уставать Аленка стояла на большой площадке рядом с заводом. Посередине площадки лежала огромная куча свежевыкопанной свеклы. Вокруг кучи находилось около двух десятков девочек, таких же маленьких, как сама Аленка.
Казалось бы, Аленке пора бы уже было привыкнуть к обитателям этого мира – к их расплывшимся свиноподобным лицам и равнодушным, пустым глазам, но, оказавшись в компании свиноподобных сверстниц, девочка сразу же погрустнела.
"Если бы у меня было такое поросячее лицо – я бы ни за что не вышла на улицу!" – подумала Аленка.
Но девочек это, казалось, вовсе не волновало. Их вообще ничего не волновало. Лишь некоторые из них скользнули по Аленке равнодушным взглядом и не сказали ни слова.
Они сидели на корточках, сосредоточенно работали, и не обращали никакого внимания друг на друга. У каждой из девочек был небольшой нож и алюминиевая кастрюля с водой. Девочки брали из кучи свеклу, ножом отделяли листья, мыли корнеплод в кастрюле, после чего очищали с него кожуру. Очищенные корнеплоды бросали в огромный чан, из которого они по движущейся ленте попадали на завод.
Лента шумела, стучала и скрипела – должно быть, ее давно никто не смазывал. Трещали отрезаемые от свеклы листья, но больше звуков не было – здесь, как и на полях, никто ни с кем не разговаривал. Даже охранница не сказала Аленке ни слова, только выдала ей нож и кастрюлю, жестом показала на кран, где можно было набрать в кастрюлю чистую воду, и равнодушно отошла в сторону.
Аленка набрала в кастрюлю воду, повертела в руке нож. Дома ей еще не разрешали пользоваться ножами – хлеб резала мама, овощи чистила тоже она, а Аленка лишь иногда мыла ножи, когда приходила ее очередь мыть посуду. Тем не менее, девочка была уверена, что справится. Присев на корточки, она взяла из кучи свеклу, и быстро, одним движением (чик – и готово!) отхватила от плода листья. Листья отрезались очень легко, и Аленка подумала, что надо быть осторожнее – так не долго и порезаться. Она была уверена, что спит, и, конечно же, порезаться во сне не опасно, но боль и во сне – боль, поэтому, вымыв корнеплод в кастрюле, она начала обрезать с него кожуру уже более осторожно. Листья и кожуру она бросила себе прямо под ноги – другие девочки делали точно так же. Через минуту корнеплод был вполне прилично очищен, хотя мама, конечно, чистила овощи куда более аккуратно – никогда шкурка не бывала у нее такой толстой!
Подражая баскетболистам, на которых так любил смотреть по телевизору папа, Аленка, не сходя с места, бросила очищенную свеклу в чан – и попала! Потом очистила еще корнеплод, потом еще…
Где-то на десятом корнеплоде девочка поняла, что чистить свеклу ей ужасно надоело.
Она встала, с удовольствием расправив начавшие затекать ноги, и отошла от кучи, которую уже начала ненавидеть. Девочка несколько раз тяжело вздохнула – этот долгий сон ей наскучил. Пора было просыпаться! С Аленкой такое случалось – погружаясь в сон, она переживала различные приключения, но то, что это именно сон, знала наверняка, и при желании могла проснуться. Для этого было нужно просто резко открыть глаза.
Аленка плотно зажмурила глаза, затем резким движением открыла их – и не проснулась. Перед ней были все тот же завод, и все та же куча свеклы. Аленка вздохнула и решила, что нужно быть решительнее. Собрав в кулак всю свою волю, девочка что есть духу ущипнула себя за ногу.
– Ай! – воскликнула она. – Ай, ай, ай!!!
Наверное, будет синяк, подумала Аленка, когда первый, самый острый приступ боли прошел. Девочка вытерла тыльной стороной ладошки выступившие слезы. Обидно было то, что ущипнула она себя зря – проснуться и оказаться в своей уютной, такой знакомой спаленке не получилось.
– Новенькая, – раздался рядом тусклый голос охранницы. – Работу прекращать нельзя.
– Мне надоело! – воскликнула Аленка, ничуть охранницы не испугавшись – в конечном счете, это ведь она, охранница, была в Аленкином сне, и значит именно Аленка здесь настоящая хозяйка!
Без лишних слов охранница влепила Аленке звонкий подзатыльник.
– Ай! – воскликнула девочка возмущенно – ни мама, ни папа ее никогда не били! От Алешки ей, конечно, изредка доставалось (надо признать – чаще всего за дело!), но и он никогда не бил ее по настоящему сильно.
– Работу прекращать нельзя, – монотонно, как автомат, сказала охранница. – Все работают до часа раздачи шоколада. Потом – сон. Потом – утренний шоколад. Потом – опять работа. Это все.
– Понятно, – буркнула Аленка.
Ей, честно говоря, было совершенно не понятно, но злить охранницу расспросами девочка не решилась.
Аленка пошла к ненавистной куче и взяла себе самую маленькую свеклу.
– Ну и порядки тут у вас, – сказала Аленка, обращаясь к сидящей рядом девочке в грязном платье, которое когда-то было розовым и, скорее всего, даже нарядным. – Настоящее гестапо!
Наверное, девочка в розовом не знала, что такое гестапо. Она лишь покосилась на Аленку и ничего не сказала.
Аленка очистила один корнеплод, затем второй. Ей было грустно и обидно. К тому же долго молчать она была не приучена.
– Эй, девочка, как тебя зовут? – спросила она девочку в розовом.
– Снежана, – ответила та, не отрывая взгляда от своей свеклы.
– А меня Аленка!
Снежана молча дочистила свою свеклу, бросила ее в чан и потянулась за следующей.
– Меня Аленка зовут, – повторила Аленка, подумав, что Снежана ее не услышала.
– Это не имеет значения, – ответила та.
– Почему?! – удивилась Аленка.
Девочка повернула к ней свое свиноподобное лицо.
– Это ты сейчас, пока новенькая, красивая, и на остальных не похожая, – ответила она. – Пройдет несколько дней, и ты станешь такой же уродливой, как они, – Снежана указала рукой на работающих рядом девочек. – И тогда никто не отличит тебя от других – будь ты хоть Аленка, хоть Света, хоть Марина.
Аленка с удивлением всмотрелась в лицо Снежаны, потом в лица других девочек – действительно, все лица были удивительно похожими, вот только лицо самой Снежаны не показалось Аленке хоть чуточку красивее других лиц!
– Прости, Снежана, – начала Аленка осторожно. – А ты их, – она указала рукой на девочек, работающих рядом, – не любишь?
– А за что их любить? – пожала плечами Снежана. – Свиньи уродливые.
– А… – Аленка запнулась, – А ты сама себя считаешь красивой?
– Ты что, слепая? – спросила Снежана, и в ее голосе Аленка наконец-то услышала что-то похожее на живое чувство – тень возмущения. – Я была самой красивой в садике, и самой красивой в первом классе!
На это Аленка не нашлась что сказать – если Снежана и была когда-то красивой, то теперь от ее красоты ничего не осталось, но девочка об этом явно не знала.
– А… А ты давно здесь? – спросила Аленка, уходя от щекотливого разговора – не говорить же девочке, с которой только что познакомилась, что она – записная уродина!
– Не знаю. Наверное.
– А что это за место?
– Это Страна Шоколада, – ответила Снежана, и при слове "шоколад" ее равнодушные глазки блажено закрылись.
– Страна Шоколада! – изумленно повторила Аленка.
– Здесь самое лучшее место на свете, – сказала Снежана тусклым голосом. – Перед восходом солнца и на закате мы все едим шоколад. Каждый съедает столько шоколада, сколько сможет. Это счастье.
Равнодушная, в грязном платье, с расплывшимся свиноподобным лицом Снежана вовсе не казалась Аленке счастливой, и потому Аленка спросила робко:
– А что еще вы делаете? Ну, в смысле, когда не едите шоколад?
– Работаем, – ответила Снежана. – Здесь сахарный завод, ниже, – она указала куда-то вдаль и как будто вниз, – рощи какао. Из какао и сахара получается все нужное для шоколада. Шоколад делают во Дворце Короля.
– Короля? – недоверчиво переспросила Аленка.
– Короля, – подтвердила Снежана.
Аленка пожала плечами и решила, что про Короля – это, конечно, интересно, но не главное, и об этом можно расспросить потом.
– А что еще вы делаете? – не унималась Аленка. – Вы играете, ходите с родителями на карусели, читаете книжки?!
– Нет, – ответила Снежана. – Зачем нам все это? Мы едим по утрам и вечерам шоколад, а днем работаем, потому что без этого шоколад кончится. И больше ничего. Не приставай больше ко мне – ты мешаешь мне хорошо работать.
Снежана отодвинулась от Аленки и больше не сказала ей ни слова.
"Вот так сон, – подумала Аленка. – Наверное, мы с Алешкой действительно едим слишком много сладкого, поэтому и снится всякая глупость!"
После этого она чистила свеклу и представляла то, как проснется, как разбудит Алешку и скажет, что ей приснилось что-то круче его Великана, как они вдвоем посмеются и решат есть поменьше сладкого на ночь…
Между тем наступил вечер. Как только солнце начало садиться за горизонт, из-за завода вышли несколько больших мальчиков, которые несли две большие тяжелые корзины. Мальчики поставили одну из корзин на землю, перевернули ее набок, и из корзины выпала огромная темно-коричневая глыба.
В воздухе разнесся запах шоколада. Тут же равнодушные ко всему на свете девочки как будто ожили – с криками и визгом бросились к глыбе и начали своими ножами отрезать от нее огромные куски и жадно пожирать их. Маленькие свиные глазки девочек теперь светились каким-то лихорадочным блеском.
Внезапно Аленка почувствовала, что очень голодна. Она тоже подбежала к глыбе и отрезала от нее кусок весом не меньше килограмма.
Никогда еще Аленке не попадалось в руки столько шоколада! И никогда шоколад не казался ей таким вкусным. Жадно, чуть ли не давясь, она уплела весь шоколад и побежала к крану с водой, чтобы запить невыносимо сладкий вкус во рту. Затем вернулась к шоколадной глыбе, чтобы отрезать еще, но почувствовала, что очень устала.
Вздохнув, она опустилась прямо на землю, и легла на кучу свекольной кожуры и отрезанных листьев. Дома она всегда спала на чистых простынях в удобной кроватке, но здесь не было кроватей, а спать так хотелось! Другие девочки тоже валились, где попало, и мгновенно засыпали.
"Интересно, можно ли заснуть во сне?" – подумала Аленка, но ответить себе самой на этот вопрос не успела – уставшая и объевшаяся шоколадом девочка заснула.
4
– Аленка, Аленка вставай!
Голос брата доносился до Аленки как будто издалека.
– Аленка, проснись!
"Наконец-то я просыпаюсь, – подумалось девочке. – Мне снился какой-то странный сон!"
Она открыла глаза, ожидая увидеть свою кроватку, свою книжную полку, своих кукол, освещенных веселым солнечным лучом, пробивающимся в комнату сквозь шторы.
Вместо этого девочка увидела, что утро еще не наступило – была глубокая ночь, не горел ни один фонарь, и если бы не луна со звездами, было бы совсем темно. У Аленки болели бока – видимо, она долго пролежала на чем-то твердом… Девочка осмотрелась вокруг – огромная свекольная куча, образки листьев и кожуры вокруг, девочки с перемазанными шоколадом лицами, спящие прямо на земле… Маленький шоколадный комочек, оставшийся от давешней глыбы…
Аленка вздрогнула и закрыла ладошкой рот, чтобы не закричать от ужаса – она все вспомнила.
– Ну ты и спишь, сестренка, – сказал Алешка. – Поднимайся, скоро утро – я долго тебя искал. Нужно бежать отсюда.
– Бежать? – переспросила Аленка растерянно. – Зачем? Ведь это – сон.
– Может, и сон, но только мы с тобой попали в серьезную передрягу!
Алешка повернул голову, на его лицо упал лунный луч, и Аленка увидела, что бровь у брата разбита, а под глазом огромный синяк. И еще что-то нехорошее почудилось ей в лице Алешки, но что именно – девочка не поняла.
– Что у тебя с глазом? – спросила она.
– Подрался, – сказал Алешка, усмехаясь. – Не хотел работать на свекольном поле.
– И как успехи?
– Как видишь – накидали мне по полной программе. Здесь охранники сильные.
– А другие мальчики за тебя не вступились?
– Еще чего, – вздохнул Алешка. – Не только не вступились, но даже и не посмотрели, что происходит. У них тут совершенно никого не трогает – бьют кого-то или нет. Бежать отсюда надо.
– Чтобы больше не били?
– Чтобы не стать такими, как они.
Лицо Аленки вытянулось.
– А мы можем такими стать?! Мы ведь просто заснули…
Глаза Алешки сверкнули – это Аленка увидела даже в темноте.
– Здесь все – просто заснули! Я пытался разговорить нескольких ребят, и вот что узнал – все они больше всего на свете любили шоколад, и каждый из них однажды заснул и оказался здесь. Это какой-то очень долгий сон, сестренка! Все те, кто сюда попал, так и живут здесь – работают на этих долбанных полях, жрут этот гадский шоколад, ночами засыпают, а по утрам просыпаются, но опять же – здесь, а не дома! А какими здесь становятся те, кто пробыли долго – ты видела!
– Да уж! – вздрогнула Аленка, вспомнив свиноподобное лицо Снежаны. – Это что же получается – если ребенок пробыл здесь месяц, то там, у себя дома, он весь этот месяц спит, не просыпаясь? Вот так – лежит и лежит в кровати?!
– Не знаю, – ответил Алешка зло. – Мне до этой чепухи дела нет! Главное – надо отсюда выбираться…
Тут Аленка тихонько вскрикнула – она поняла, что не так у Алешки с лицом, если не считать синяка и разбитой брови.
– Алешка, – сказала девочка дрожащим голосом. – У тебя нос как пятак…
Алешка ойкнул и схватился за нос.
– Нет, ничего подобного! – сказал он с ужасом, ощупывая свой нос. – Вечно ты все выдумываешь!