- Теперь они… вскочат, - тихо, словно боясь, что его услышат, шепнул Валерка.
- Что ты? - Алешка ответил как можно спокойнее. - Ураган с нами.
Скрючившись, Валерка настороженно слушал шум дождя и все время гладил мокрую голову Урагана.
К утру дождь затих, лишь изредка одна-две капли залетали в раскрытую крышу. Зеленая пихта, склонившись, любопытствуя, заглядывала внутрь хижины, словно спрашивала: "А как вам ночевалось?" Мальчики молча смотрели на приветливую пихту, на совсем поблекшие звезды, У порога застыл круглый, чуть удивленный глазок дождевой воды, и котелок, который они не убрали под печку, был полон воды, а оставшийся ботинок намок и блестел от влаги.
- Вставать будем, - сказал Алешка, хотя очень хотелось полежать. Он помог Валерке, и тот, морщась, прошел с ним несколько раз от порога к столу и обратно.
- Не могу больше… Ноги не держат.
- Ладно, полежи, а я крышу починю. А то, может, снова дождь пойдет…
Валерка ничего не сказал, пусть Алёшка и крышу чинит, а он полежит.
Вблизи от хижины Алешка нарезал веток, приставил их к стене и, с трудом взобравшись на крышу, принялся закрывать ими брешь. Ветви ложились хорошо, оставалось положить еще несколько - и брешь будет заделана. Кое-как уложив их, Алешка закончил работу и усталый прилег здесь же, на крыше.
Вблизи запела пичуга, ласково коснулся лица теплый луч солнца. Алешка в это мгновенье забыл, что пора слезать, идти за водой, что ждет Валерка. Далеко-далеко расстилался лес. Он был как бы соткан из дождевых капель, они сверкали на солнце, ветер слегка покачивал ветви, и они роняли короткие золотые молнии в траву. Но сколько ни смотри, а пора слезать, разжигать печку, идти за водой. Предстояло переделать очень много работы.
Алешка сполз вниз, однако дальше не пошел, сел на землю и привалился к стене. Что с ним? Алешка не на шутку испугался: что будет с ними, если он не сможет ходить? Кто принесет воды?
- Лешка! - позвал вдруг Валерка.
- Я сейчас.
Кликнул Урагана и, опираясь о сильную спину собаки, встал. Идти было трудно, но с Ураганом все-таки легче.
В хижине стало очень зелено от теней, от ветвей, застрявших в проломе крыши, и Алешка не сразу разглядел брата. Лицо его, глаза, руки тоже были зелеными.
- Долго ты там… на крыше.
- А что я, в бабки играл?
Алешка присел перед печкой, подложил валежника, поставил котелок с дождевой водой.
- Вот сейчас чаю напьемся… А потом за ягодами пойду.
- Далеко не ходи. И дверь не закрывай. Чтоб я видел.
Валежник быстро разгорался. Алешка поправил котелок, огонь запылал ярче.
- И валежника маловато… Сходим принесем… Ураган!
Опираясь на палку, Алешка вышел. Возле избы он вынул из кармана спичечный коробок, сосчитал оставшиеся спички. Их было четыре. Всего четыре! Вчера, когда он зажигал валежник, он совсем позабыл, что спички могут выйти. Теперь-то он вспомнил.
Что же делать? Сказать об этом Валерке? А зачем? Из оставшихся спичек, как ни старайся, больше не получится. А почему? Вспомнился рассказ, который он однажды прочитал. В нем говорилось об одном путешественнике, который вот так же, как Алешка с братом, долго блуждал, только не по лесу, а по тундре, оставшуюся спичку он разделил на четыре дольки. Четыре дольки. Это значит, у Алешки - четырежды четыре - будет шестнадцать спичек! Только надо умело разделить каждую спичку.
Алешка сразу же достал нож, который он носил с собой, разложил спички на пеньке и осторожно каждую спичку разделил на четыре части. Все обошлось благополучно. А он боялся: сера соскоблится, отвалится. Одна лишь долька стала негодной, но и ее он не выбросил. Все спички завернул в сухой листок и сунул в коробок обратно. Теперь они с Валеркой обеспечены на много дней вперед.
Он собрал немного валежника и повернул к хижине. Ураган шел рядом, и Алешка опирался о его широкую крепкую спину.
Перед самой хижиной Ураган остановился, поднял голову и дважды глухо пролаял. Алешка осмотрелся: нигде никого.
- Что ты, Ураган?
Собака продолжала принюхиваться. Она, без сомнения, что-то почуяла.
Так размышляя, Алешка наблюдал за Ураганом. А тот, вильнув хвостом, посмотрел на мальчика и, словно приглашая его, побежал и сразу же вернулся, мягко схватил зубами за штанину и потянул к себе: "Идем, мол…" Но Алешка высвободился, погладил Урагана по шерсти:
- Не могу я… понимаешь? Валерка там.
Ураган покрутил мордой, заскулил, словно жалел, что Алешка не может идти с ним. Он дважды убегал на край поляны и возвращался. Наконец в третий раз, когда Алешка, поняв, что Урагану обязательно нужно бежать куда-то и его, видимо, не удержишь, сказал совершенно серьезно, словно Ураган понимал человеческую речь:
- Беги, Ураган!.. И возвращайся… Мы будем ждать… Беги!..
Ураган еще раз посмотрел на Алешку, взвизгнул и помчался через поляну на бугор.
Когда Алешка вернулся в избу, в котелке уже закипала вода. Валерка к печке не подползал, сидел у двери и сердито сопел: снова Алешка задержался. Увидев, что нет Урагана, спросил:
- А Ураган где?
- Убежал.
Валерка укоризненно посмотрел на брата:
- И ты… отпустил его?
- Он очень хотел… Он и меня тащил. Но ты не думай - он вернется. Я сказал ему, что мы ждать будем.
- Не вернется он больше.
- Вернется. Увидишь, вернется… Вот попей лучше. Согреешься.
ВАЛЕРКЕ ПЛОХО
Братья договорились, что вдвоем пойдут к месту ночного поединка и посмотрят, куда медведь положил "квасить" марала.
Первый о походе заговорил Валерка. После возвращения Алешки он вдруг заявил, что больше в хижине один не останется, ему скучно и, кроме того, ему очень хочется посмотреть, утащил медведь марала или оставил на том же месте, под кучей хвороста. Алешка попытался уговорить его, но не тут-то было - Валерка твердил свое: пусть только Алешка попробует уйти без него, он, Валерка, тоже пойдет, а не сумеет идти - поползет.
На самом же деле он боялся, хотя и не хотел в этом признаться. После прошедшей ночи из-за деревьев, как ему казалось, выглядывают хищные росомахи, они только и ждут, когда Валерка останется один. Нет, он ни за что не хотел оставаться. На этот раз он был очень настойчив.
Делать нечего, пришлось Алешке согласиться.
Взяв по колышку, братья двинулись в путь.
От лесной избушки до кучи хвороста, примеченной ребятами, было не больше ста шагов, может быть, чуть побольше, во всяком случае, не очень далеко, здоровому человеку две минуты ходьбы. Для братьев пройти такое расстояние оказалось далеко не простым делом.
После каждых двух-трех шагов Валерка останавливался; не глядя на Алешку, опираясь на его плечо, делал еще два шага и снова останавливался. Но Алешка не тяготился такими слишком частыми остановками. Он тоже еле шел, к тому же при такой ходьбе можно все как есть осмотреть. На каждом шагу мальчики встречали следы вчерашней битвы, а такое не часто увидишь, разве что услышишь от какого-нибудь охотника. Но одно дело услышать и совсем иное - посмотреть своими глазами.
Вся поляна была изрыта вдоль и поперек, усеяна мокрыми клочьями шерсти, трава во многих местах повыбита, вырвана, на ней виднелись не смытые дождем рыжие пятна крови. А вот и место, где упал марал; от его острых больших копыт остались глубокие ямки, наполненные до краев дождевой водой. Почти в каждом таком небольшом колодце уже плавали, резвились зеленые жучки, а из одного пил толстый лесной шмель.
Братья постояли немного и поковыляли дальше - там между деревьев виднелась огромная темная куча хвороста.
Их тянуло сюда не простое любопытство. Алешка перед выходом проверил, лежит ли в кармане нож и острый ли он. Он не говорил, зачем ему нож, Валерка понимал и так, что к чему. Им казалось, что они найдут здесь и Урагана - куда он мог еще так внезапно убежать?
Последние метры мальчики не останавливались. Опираясь на плечо брата одной рукой, а другой на колышек, Валерка из последних сил старался не отстать от Алешки. А тот словно позабыл о Валерке, о его слабости, о том, что брат не может быстро ходить, и спешил, задыхался.
Мальчикам чудился свежий запах мяса, его было там очень много - стоило только быстрее идти, преодолеть это бесконечное проклятое расстояние. В эту минуту они позабыли не только об усталости - их не пугала даже возможная близость медведя, а может быть, и росомах, и волков. Пусть они бродят где-нибудь поблизости. Пусть! Мальчики возьмут себе немного и уйдут. Вот только бы дойти, не упасть, только бы выдержали ноги.
Больно кололись сосновые шишки. Под ноги попалась неглубокая ямка, Валерка споткнулся и упал, ударился коленкой о старое корневище. Морщась от боли, он все-таки встал и, прихрамывая, побрел дальше вслед за братом к хворосту, где должен лежать лось.
Вот он, хворост… Ребята подошли ближе. Что это? Марала не было. Только смятая трава, поломанные ветви, бурые пятна крови. И все. Впрочем, не все. Остался след. Он показывал, где теперь мог быть убитый марал. След - широкий, примятый - тянулся в лесные заросли. Видно, туда утащили марала. Не могло быть сомнения: сделал это сам лесной хозяин - медведь. Он убрал свою добычу подальше от волков и росомах. И теперь ее не достать.
Лес был тих и спокоен. Но братьям вдруг почудилось: за ними следят. За каждой веткой, за каждым кустом были недобрые глаза.
- Пойдем, Лешка! - заторопился Валерка и слабо вцепился в рукав Алешки. Но, не сделав и двух шагов, остановился:
- Грибы!.. Лешка, смотри-и!
В самом деле, под кустом росло большое семейство белых грибов.
- Ого, сколько их!
- Соберем?
- Ага.
Братья тут же принялись собирать грибы. Но как их унести? Алешка снял с себя майку.
- Сюда давай!
- Не поместятся… Я в карманы буду…
- Ладно.
- Придем и сварим… Все сразу… Правда, Лешка?
- Что ты! Тут на три дня хватит.
- Зато наедимся.
- Много нельзя… Я их засушу. Сушеные они лучше. Помнишь, мама сушила?
- Ага… Вкусные они с салом, картошкой.
- Сало и само хорошее.
Полчаса спустя они вернулись к хижине, и Алешка сразу же принялся за грибы. Часть он почистил и бросил в кружку, помыл, потом стал варить. Суп получился на славу, и они съели его до последней капли. Остальные грибы Алешка решил подсушить.
Он знал, как это делать. Немытые грибы очищают от лесного сора и земли, затем нанизывают иглой пятьдесят и больше шляпок на прочную нитку, покрупнее - книзу, помельче - сверху. Готовую связку подвешивают на вбитый в раму окна гвоздик. Но ниток у Алешки не было, иглы тоже, а надо было что-то придумать. И он придумал. Вырезал несколько тонких прутиков, воткнул их в землю перед окном и принялся нанизывать на них грибы. Часть оставшихся грибков понацепил на ветки куста, росшего за хижиной и хорошо освещенного солнцем.
Управившись с грибами, решил заготовить на ночь валежник, но сделать это ему не пришлось. Неожиданно Валерке стало плохо. Его затошнило, сильно заболел живот. Валерка просил пить, звал на помощь Алешку, отца, мать.
Алешка испугался, такого еще с ним не было. Он подумал, что Валерке не надо было так наедаться. Но помогут ли сейчас упреки?
- Ой, болит! - стонал Валерка. - Болит! - Его посиневшие губы едва шевелились.
Алешка щупал желтый, немного вздувшийся живот Валерки и от бессилия готов был зареветь сам.
- Стой! Я тебе положу на живот… - Взгляд его упал на кружку.
Кружка! Он поставит ее на живот Валерке! Она будет грелкой.
Алешка тотчас поставил кружку с водой на огонь в печурку. Подбросил валежника.
- Погоди, я сейчас! Еще минута… Ну не надо плакать! Не надо. Тебе станет сразу лучше. Я знаю. Помнишь, Катьке нашей было плохо, а мама ей грелку положила, и сразу прошло? У тебя тоже пройдет… В другой раз не будешь так много есть… Я тебя просил. А ты не слушал.
- Я буду слушать… Я всегда буду слушать. Только скорей.
- Еще чуточку… Только чуточку. Она уже теплая.
- Пусть теплая.
- Сейчас… Вот моя майка, завернем в майку и поставим. Вот так…
Но Валерке не становилось лучше. И Алешка не знал, что еще придумать.
УРАГАН НАХОДИТ СЛЕД
В ушах Урагана звенел требовательный, хотя и слабый голос Алешки: "Иди". Почему он раньше не сказал этого слова? Скажи Алешка так раньше - Ураган побежал бы домой и привел бы своего хозяина и всех, кого бы он ни встретил, но Алешка не говорил этого слова, и Ураган не уходил. Но раньше не было и этих запахов - так остро дразнящих и все время удаляющихся куда-то в сторону. Это самое опасное - запахи могут уйти, исчезнуть.
Ветви назойливо лезли в нос и глаза, он вынужден был продираться сквозь них, грудью разрывать заросли и, выскочив на полянку, в два-три прыжка одолевать ее.
Урагана мучил голод, ему очень хотелось остановиться возле кустика и подкараулить глухаря, но его гнали вперед эти запахи, звали, притягивали к себе. Вот они приблизились. Нет, ветер отнес их в сторону.
Овраг, сплошь заросший колючими кустами, обходить долго, и Ураган рванулся напрямик. Колючки острыми шипами впивались в бок; взвизгивая, он бежал дальше. Вот и конец оврагу, конец злым колючкам, впереди почти совсем открытая поляна.
А дальше виден просвет между деревьев, значит там легче, а за просветом - и они, люди, запах которых так манил и звал Урагана. Это уже совсем близко.
Ураган глухо зарычал - может, от радости, что скоро он догонит охотников и приведет их к хижине, или, может быть, ему хотелось привлечь к себе внимание.
Путь ему преградило болото - широкое, поросшее мхом и кустиками. Ураган на секунду остановился и бросился вперед. Перепрыгивая с кочки на кочку, вытягивался во всю длину своего пружинистого поджарого тела, а там, где ему казалось, что он не перепрыгнет, там он переползал, зубами цепляясь за ветку, за листок кустика.
Вот еще один скачок, еще одно движение - и он у цели.
Собрав последние силы, Ураган сделал отчаянный рывок вперед. В последнюю секунду зацепился передними лапами за скользкую влажную траву, под которой надежная твердь. Лохматые лапы впились в землю, Ураган подтянулся вперед всем своим большим, вымазанным в черной болотной жиже телом. Еще мгновенье - и он на берегу. Бока его - как кузнечные мехи; чуть-чуть отдышавшись, встряхнулся - во все стороны разлетелась болотная жижа, темная полоса осталась на зеленой траве.
Ураган бежал дальше, не оглянувшись даже на гиблое место.
Люди, к которым он стремился, ушли, он должен их догнать… И он догнал их. Один был старый уже человек, другой - совсем молодой, может быть, чуть старше Алешки. С охотниками была и собака. Она бежала впереди их, но вдруг остановилась, понюхала воздух и повернула обратно.
Охотники тоже обернулись, увидели бегущего к ним Урагана. Старик секунду медлил и, что-то сказав, поднял ружье.
"КТО ЖЕ ОНИ!"
Никогда еще Коле не приходилось бывать в таком лесу. Идешь-идешь, а он становится все больше и глуше. И кажется, нет ему конца и края. И чего в нем только нет! На каждом шагу встретишь такое, что и не приснится. Дед Арсентий обо всем рассказывает, будто раскрыл книгу и читает.
- Дедушка, а это что? - Коля показывает на необыкновенной формы цветок.
- Медвежье ушко… На ухо поскотника похож.
- А поскотник - кто это?
- Медведь, стало быть.
- А почему его так называют?
- По скотине пасется, когда голодный бывает.
- А вот это что?
- Волчье лыко… Ягоды… Ядовитые, гляди-кось.
Дед Арсентий, довольно усмехаясь в седоватую, широкую, словно веник, бороду, рассказывает внуку о жизни лесных обитателей, о их повадках, привычках, о цветах и травах.
Коля внимательно слушает. Все ему хочется узнать, запомнить. Он нисколечко не устает и думает, что и деду идти не трудно.
- Дедушка, а лес ты хорошо знаешь? Не заблудишься?
- Гм… Улицу ты свою знаешь?
- А как же, знаю.
- И давно ты живешь там?
- С самого рожденья… Тринадцать лет.
- А я тут шесть десятков доживаю… Как же я могу заблудиться?
- Но то город, там везде надписи, а в лесу нет же надписей!
Дед Арсентий осторожно обходит маленький синий цветок, словно знакомой, кивает белке, выглянувшей из-за ветки, гладит ладонью медный ствол сосны. Увидев бьющий из-под зеленого бугорка ручеек, присаживается, кличет забежавшего вперед Серого, снимает с плеча ружье, тут же ставит корзинку, на дне которой лежит немного белых грибков.
- Отдохнем, внучек. Попьем свежей водички. Покурим.
- Да я не устал.
- Но ты все-таки отдохни… И попей, если хочешь. Вода тут добрая. Всяких лимонадов краше. А дорога нам предстоит дальняя. Пока дойдем, пока вернемся…
- Дедушка, что ж ты не ответил?
Дед Арсентий набивает табаком маленькую трубочку, подносит спичку. Прикурив, осторожно гасит спичку и прибивает ее каблуком. Коля снова спрашивает, но уже о другом. Почему дед так старательно прибивает каблуком сгоревшую спичку, она ведь и так не загорится?
- Оно, конечно, но лес сухой… Всякое бывает… От махонькой искорки пожар может быть. А пожар в лесу - стихийное бедствие.
Дед пыхнул дымком, потрогал обкуренным пальцем бороду, погладил Серого, сидевшего рядом и все время настороженно поводившего большими тонкими ушами, потом достал из корзинки флягу и подставил под струю воды.
- Значит, интересуешься, как я лес читаю?
- Да.
- Тут своя наука, и не сразу она дается человеку. Лес - что твое живое естество. Любить его надо, и он тебя полюбит, что где растет, будешь знать, в какое время года произрастает… Будешь знать, о чем он шумит. Во, слышишь? Заговорил. Листок с листочком зашептался. Не иначе, где-то ветром потянуло. Вот лес и отозвался. Хороший денек будет.
- Ну, а читать как? - не унимался Коля.
- А очень просто… Идешь и читаешь. К примеру, этот участок. Вишь, кусты здесь какие? Ольшаник. Ему годков десять, не больше. А на другом участке свои приметы… Так и читаешь. Вот поживешь лето в Ракитном - научишься.
- Правда, научусь?
- Была б охота… Человек всего может достигнуть. Про нашего земляка Михайлу Ломоносова слыхал? Достиг человек. А уж как мытарился смолоду.
- Пешком в Москву из самых Холмогор добирался.
- Да ты и сам все знаешь.
- Нам в школе рассказывали.
- То добро… Ну, отдохнули.
Старый лесник и охотник Арсентий Абрамов и его внук Коля, приехавший погостить из Москвы, отправились в лес не на обычную прогулку. Правда, внуку дед сказал, что пойдут они по грибы, но на всякий случай захватил с собой ружье, взял и Серого. А вдруг понадобятся? Дед Арсентий шел в лес с совершенно определенными целями. Накануне он получил письмо от Боярова из Белозерска. Тот писал, что в лесу затерялись его сыновья.