Письмо пришло вчера вечером, а сегодня на зорьке Арсентий решил отправиться в лес. Хотел было идти один, но приехавший внук упросил и его взять. Старый лесник предупредил, что идти придется далеко и пусть Коля потом не жалуется на усталость. Внук уверил деда, что он уже не раз бывал в походах, вот хотя бы в прошлом году, когда был в пионерском лагере, ему совсем не трудно пройти десять, а если надо, то и все двадцать километров.
Просили за Колю и бабка Агафья и дочь - мать Коли. И уговорили деда. Но теперь он был даже рад, что взял внука с собой. Коля с жадным любопытством обо всем расспрашивал, до всего ему было дело, и это примирило старого лесника с мыслью, что, может быть, придется чаще отдыхать, не так быстро идти, чтобы внук, не приученный к дальним дорогам, не переутомился…
Коля собрал уже две полные панамы грибов, из которых, правда, дед половину выбросил. Три раза делали привал, разок перекусили, а день только начинался. В лесу чувствовалась прохлада. Роса на деревьях еще не высохла, блестела на коре и золотистых шишках.
- Дедушка, а я спрячусь, найдешь меня? - спросил Коля.
- Говорят, двое уже спрятались… Сколько дён ищут, а их нет. Родной отец не найдет.
- Кто такие?
- Такие примерно, как ты, прыткие… А в лесу все случается.
- Что?
- Посуди сам… Без еды, без питья. Куда идти, не знают. А тут зверь еще.
Некоторое время Коля шел молча, потом оглянулся, поравнялся с дедом.
- Дедушка, а какие звери в этом лесу?
- Всякие.
- Волки, наверно?
- И волки. И поскотник водится и росомаха. Всего понемногу.
Коля оглянулся еще раз и уже ни на шаг не отставал от деда.
Между тем время близилось к полдню. Солнце встало почти над головой. В зеленом наряде застыли пихты и сосны, а стволы их казались литыми из червонного золота. Между ветвей дрожал искрящийся солнечный свет. Голоса певчих птиц стали еле слышны. Закрыли свои ярко-желтые корзинки одуванчики. Потянулись за солнцем венчики шиповника, дурмана, трехцветных анютиных глазок.
- А видишь, внучек, кустик этот? Кислицей называется. Хитрая штука. Смотри на цветки. Не раскрытые, правда? Значит, полдень еще не пришел, в полдень они обязательно раскроются. А к вечеру уснут. Теперь листья, заметь, если несложенные - будет вёдро, а перед ненастьем они складываются. Вот тебе и часы и предвестник погоды.
Коля слушал деда, раскрыв рот: подобного он не видел еще и не слышал. Цветы - барометр и часы одновременно. Чудеса, да и только!
Впереди неожиданно открылось большое кочковатое болото, на нем то здесь, то там проблескивали сквозь траву желтоватые блюдца воды.
- Вот и болото, - сказал дед.
- Тихое какое.
- Тихое, верно… Да недаром говорится: в тихом болоте черти водятся.
- Черти? - усмехнулся Коля.
- Это поговорка. Ну, а если человек не знает этого болота, погибнет. Взойдет на него, кочка поначалу держит, а потом, гляди, оступился человек - и провалился по колено, попытался вытянуть ногу - увяз глубже. Сделал шаг - по пояс засел. И если не подсобить, можно увязнуть так, что никакая сила не спасет. Потому рукой или ногой не пошевелишь - в тине человек, что клеем облепленный.
- И никто не услышит?
- Лес-то большой. Год кричи, хоть два - все едино никого не докличешься… А болото ласково называется - Ромашковое. А то есть еще Заячье, километров за двадцать отсюда, то еще более топкое. Вот оно как, внучек.
УГЛИ ЕЩЕ НЕ ОСТЫЛИ
Коля молча слушал деда и все время оглядывался на болото. В лучах солнца нежились на нем белые лилии, какие-то красные цветы, названий которых Коля не знал, зеленый мох казался бархатом. Вдруг Коля остановился, сделал шаг в сторону и, оступившись, чуть не упал.
- Дедушка, гляди!
- Что?
- Волк!
От болота кто-то бежал. Собака, волк - кто его разберет? Серый, однако, не залаял, он только чуть подался вперед, смотрел настороженно.
Мгновенье колебался дед Арсентий и поднял ружье. Еще мгновенье - и выстрел огласил бы лесные окрестности. Но старый охотник не выстрелил. Зрение его не обмануло: к ним бежал не волк, нет, это была большая, почти как волк, овчарка. Да, это был Ураган - черный, страшный, в болотной тине. Он не разбирал дороги и ничего не боялся: ни выставленного против него ружья, ни насторожившихся людей. Ураган не ответил на злобное рычанье Серого, он бежал к людям и добежал наконец.
Ураган остановился перед Арсентием и дважды густо и хрипло пролаял. Дед Арсентий и Коля, стоявший на полшага сзади, смотрели, что будет делать дальше эта странная собака. Серый отбежал в сторону и тоже глухо, будто в колодец, залаял; он бы, наверно, бросился на Урагана, но дедушка цыкнул на него, и Серый замолчал, продолжая настороженно рассматривать незнакомца.
- Что скажешь? - спросил старый охотник, словно Ураган мог ответить ему.
Ураган отбежал в сторону, и сразу же вернулся, и снова залаял требовательно и настойчиво. Он повторил свой прием дважды, причем во второй раз отбежал на значительно большее расстояние.
Наверно, Ураган готов был повторять это бесконечное количество раз, если бы дед Арсентий вдруг решительно не подбросил на плечо ружье, надвинул на лоб кепку:
- Пойдем, внучек.
- Куда?
- За ним… Видишь, зовет.
- Кто зовет?
Коля подозрительно посмотрел на деда: не смеется ли? Но дед говорил совершенно серьезно:
- Не понял?.. А еще охотником собираешься быть. Собака, видишь, что делает? Волнуется она. С собой зовет. Стало быть, надо идти. Не будем мешкать, внучек… Серый! Ну-тко…
Коля устыдился своей неопытности и заторопился. Чтобы хорошо видеть Урагана, устремившегося назад, к болоту, обогнал деда, но дед придержал Колю за руку:
- Рядом иди… И не забегай.
- Собака потеряется.
- Она вернется. Без нас не уйдет.
- А если уйдет?
- Увидишь.
В самом деле, Ураган не слишком далеко убегал вперед. Если же он удалялся на такое расстояние, что следовавшие за ним люди исчезали в лесной чаще, он тотчас, как и говорил дед Арсентий, поворачивал обратно, находил их и, убедившись, что его видят, бежал дальше, перепрыгивая ямы, вывороченные корни, напрямик через поляны. Он, как видно, хорошо знал, куда надо бежать.
У Ромашкового болота Ураган остановился и жалобно заскулил. Дед Арсентий понял: собака боится, во всяком случае, побаивается, предупреждает об опасности.
Дед Арсентий потрепал собаку между ушей и уверенно взошел на подрагивающую трясину.
- Коля, ступай след в след за мной, Серого держи за ремень, а я этого поведу.
Ураган дал себя вести безропотно, лишь иногда он пытался перепрыгнуть с кочки на кочку, но старый охотник придерживал его, и собака, понимая каждое движение опытной руки, успокаивалась и переходила вброд по неглубокой воде.
Через болото перебрались быстро, причем ни разу не провалились.
- Дедушка, а ты говорил… - разочарованно сказал Коля, когда болото осталось позади.
- Чего говорил?
- Ну что - забыл?.. Болото засасывает.
- Любой знающий охотник пройдет. Только знать нужно, как идти. Видишь - кустики растут? Их и надо держаться. А сверни в сторону - застрянешь, как пить дать.
Коля оглянулся на болото еще раз, рассмотрел на нем какие-то темные мутные круги, услышал, как что-то ворчит там, выпуская радужные пузырьки, и быстрее зашагал по высокой мягкой траве.
Ураган снова убежал далеко вперед. Некоторое время его не было вцдно, и Коля забеспокоился: где он? Он посмотрел на деда, а тот шел, как будто ничего не случилось, совершенно спокойный, только шагал дед широко и быстро. Но Коля тут же успокоился: из-за кустов показалась серая, почти обсохшая, в корках грязи голова собаки.
Ураган несколько раз пролаял и, подождав, когда к нему приблизятся, побежал дальше.
- Видишь, куда мы идем?
- А куда?
- Погоди. Увидишь… Ну и ну.
Величественные сосны подпирали предвечернее небо. Тучи плыли в одну сторону - на север, к морю. Перекликались лесные птицы, словно зазывали друг дружку в гости. Лес жил своей жизнью, и ему не было никакого дела до старого охотника и его внука, до двух овчарок, теперь почти рядом бежавших по лесной чаще.
Ураган внезапно вырвался на зеленый пригорок и остановился: там, на поляне, стояла хижина. Он трижды, словно давая знать о себе, пролаял, повернулся к старику и мальчику, вильнул хвостом и большими прыжками устремился вниз.
Старик поспешил вслед за Ураганом. Коля еле поспевал за дедом. Его дед, который всегда говорил "Поспешишь, людей насмешишь", на этот раз почти бежал, развевались полы охотничьей куртки, борода задиралась вверх, а кованые каблуки сапог так и мелькали в зеленой траве.
Впереди деда трусил Серый, но Урагана обогнать не пытался, да Ураган был уже далеко.
Пересекли поляну. Осталось несколько десятков метров, как вдруг Ураган беспокойно повел ухом и скрылся в хижине.
А через минуту на пороге встал и дед Арсентий. Из-за плеча его выглядывал Коля.
Оконца хижины были раскрыты. С потолка свисали две длинные зеленые ветки. На полу лежал ботинок. У печурки, наполовину заполненный водой, стоял котелок. На жерди висела связка грибов, у порога - старый охотник заметил и это - валялся каблук от ботинка. И больше ничего. По всему видно, здесь жили, еще не совсем остыл котелок, в печурке тлели угли. Но где обитатели? Куда они ушли? Или их увели отсюда? Дед Арсентий несколько мгновений стоял в нерешительности, раздумывая, что делать. Но прежде чем он переступил порог, Ураган обнюхал лежащий котелок, березовые ветви и трижды пролаял.
- Ну что ты?
Старик видел, что собака волнуется, но не мог ее понять.
Ураган посмотрел на старого охотника, как бы приглашая его с собой, и выбежал из хижины.
- Пошли! Поищем, - сказал старик, идя вслед за овчаркой.
"ТЕБЯ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПРИМУТ!"
Ничего не помогало Валерке. Он перекатывался с боку на бок, то скрючивался, поджимая ноги к подбородку, то выпрямлял их.
Алешка не знал, что делать, чем помочь брату.
Пот скатывался со лба Валерки большими каплями, и такой же пот покрыл лицо Алешки. В эту минуту братья позабыли обо всем на свете. Ураган убежал и до сих пор не возвращался. На небе снова появились тучи, и, несомненно, скоро дождь начнет хлестать по слабо укрытой избушке. Но это не беспокоило их. Не было им дела до того, что кто-то стащил одну связку полусухих грибов с колочка - может быть, какой-то лесной зверек.
- Болит! - стонал Валерка, и лицо его, худое, длинное, с ввалившимися глазами и тонким носом, вытянулось еще больше, а губы стали похожи на две узенькие синие резинки - они то растягивались, то сжимались.
Алешка мучился не меньше. Он все перепробовал, все, что было возможно, и вдруг его осенило: надо сварить кисель из черники! Во всякое время года, когда у кого-либо из детей заболевал живот, мама варила кисель и заставляла пить его целыми стаканами. Кисель?! Хорошо сказать - кисель. Но где возьмешь крахмал, сахар? А если без ничего? Будет компот, пусть кислый, но это лучше, чем обыкновенная вода. Нужно, не медля ни секунды, сбегать и набрать свежих ягод, принести воды и заварить компот.
Алешка схватил котелок, бросился к двери:
- Я сейчас.
Но дальше порога он не пошел. Валерка застонал снова:
- Куда т-ты?
- Я скоро.
- Я не хочу оставаться…
Алешка в отчаянии оглянулся: что делать? Придется взять и его с собой. Идти, поддерживать под локти, а там, где они увидят много ягод, остановиться. Там же они разведут и костер.
Двигались братья очень медленно. Несколько раз они отдыхали. Валерка почти висел на руке Алешки.
- Может, здесь? - шептал он.
- Дальше… Здесь ничего нет.
Еще утром, когда они ходили к месту ночного поединка, Алешка заметил, что за пригорком, влево от него, росла черника. Там Валерка полежит, отдохнет, а он насобирает ягод и разведет костер. Вон за тем бугорком. Надо только осилить его. А там ягоды, много ягод.
- Потерпи… Скоро уже. Ты же сильный, я знаю.
- Не могу, - хрипел Валерка, еле переставляя ноги. - Совсем нет терпенья.
- А ты все равно не сдавайся. Пионеры никогда не сдаются. Помнишь, какой был Володя Дубинин из Керчи? Он бы не сдался. И Валя Котик из Шепетовки такой был.
- Я не пионер, я еще маленький. Сам говорил.
- Тебя обязательно примут. Вот как вернемся, сразу и примут, увидишь… Я тебе свой галстук отдам. У меня два: один шелковый, а один сатиновый. Ты же знаешь. Я тебе шелковый отдам. Честное пионерское, отдам.
- А раньше не хотел давать. - Валерка устало раскрыл глаза.
- То раньше. А теперь отдам. Насовсем. Носи, сколько хошь.
Валерка ничего не ответил. Сжав зубы, он вдруг замычал от резкой боли, Алешка тотчас опустил его на траву.
Рядом висели гроздья черники, он сорвал их и сунул Валерке в рот.
- Ешь… Тут еще есть. А потом я больше принесу.
Валерка медленно, через силу, открыл рот, съел несколько ягод, потом еще.
- Ну как? - тормошил его Алешка. - Лучше тебе?
- Не тряси меня, - прошептал Валерка.
Несколько минут Алешка смотрел на брата, потом медленно и осторожно поднялся, оглянулся; оказывается, они взошли на бугорок. Значит, слева должна быть черника, надо скорее бежать, пока Валерка не начал стонать снова.
И он поковылял, спотыкаясь, то и дело оглядываясь, прислушиваясь.
Черника - вот она! Кажется, еще ни разу Алешка не видел столько черники и такой красивой, сочной, в голубом пушке.
Не мешкая, Алешка принялся за работу. Некоторые ягоды он раздавливал, и между пальцев брызгал густой сок, стекал на землю, на коленки, а он рвал и рвал и вдруг вспомнил, что забыл котелок. Теперь надо идти за ним. А как же Валерка?
Надо скорее взять котелок, набрать воды и вернуться…
Несколько минут Алешка стоит на месте, тяжело дышит, делает шаг вперед, еще один. Плывут перед глазами желтые круги, тянут и его за собой. Кажется, он тоже начнет так же, как они, кружиться.
Тропка медленно тянется между сосен, по сухим веткам. Ветки, иголки очень колют в пятки, залезают между пальцев.
Алешка медленно поднимается на пригорок и останавливается. Внизу хижина - всего сто шагов отсюда, далековато, но с пригорка идти легче, намного легче, чем под гору. Надо идти, надо торопиться, а он не двигается, только сильнее налегает на палку.
"ТАМ МОЙ БРАТ…"
Ураган появляется внезапно, можно подумать, он нарочно сидел за кустом и ждал, чтобы вот так неожиданно выскочить навстречу. Он подпрыгнул, лизнул мокрым языком лицо.
- Ураган! Где же ты пропадал?.. Грязи на тебе сколько… - говорил Алешка, но Ураган его не слушал. Вцепившись в рукав зубами, он настойчиво тащил Алешку за собой.
- Пусти. Порвешь совсем.
А Ураган не отпускал. Он тащил и тащил Алешку, тот упирался изо всех сил, недоумевая, что случилось с собакой, сердито отпихивал ее, замахнулся даже палкой и… опустил ее.
Из хижины вышел человек - в охотничьих сапогах, с ружьем на плече, с корзиной, и вместе с ним мальчик - в белой панаме, в коротких штанах и безрукавке; их опередила собака, совсем незнакомая…
От внезапно нахлынувшей слабости или от ветерка, потянувшего от Ромашкового болота, Алешка зашатался и упал бы, если бы не Ураган - мальчик почти лег на него; собака не двинулась с места, она стояла, пока не подошел старый охотник.
Дед Арсентий подхватил Алешку под руки, положил на траву.
- Вот так… Лежи пока… А я вот сейчас.
Расстегнув сумку, что висела сбоку, достал хлеб, флягу с водой; Алешка поднял руку:
- Там мой брат…
- Найдем… Не беспокойся.
Дед Арсентий ушел в том направлении, куда показал Алешка, и несколько минут спустя принес Валерку и положил его рядом с Алешкой.
- Вот так.
Братья молчали. Дед Арсентий, разрезая хлеб на узкие, тонкие ломтики, посматривал на мальчиков из-под седых кустистых бровей. Они пристально следили за его руками. Нарезав, дал каждому по кусочку:
- Ешьте.
И пока они ели, ничего не спрашивал. Ничего не спрашивал и Колька, сидевший рядом с дедом. Потом охотник дал им напиться из фляги. Спросил осторожно:
- Не Бояровы будете?
Алешка кивнул. Валерка потянулся за хлебом снова:
- Еще.
- Пожалуй, кусочек можно… Ну и ну.
Дед Арсентий разглядел и худобу ребят, и рваные рубашки, и побитые, вспухшие ноги, и тонкие, как спички, пальцы. Коля тоже внимательно смотрел на братьев и, когда кто-нибудь из них протягивал руку за хлебом, торопливо подсовывал его, а когда дед сказал "нельзя", отодвинул дальше. Дед Арсентий мягко, но решительно забрал хлеб и спрятал в сумку, сказав, что есть надо понемножку, а лучше потерпеть.
- Сколько ж вы, ребятки, в лесу-то пробыли?
- Не знаем, - ответил Алешка.
- А когда вышли из дому - помнишь?
- Красное число было… Десятое августа, кажется…
- А сегодня, стало быть, двадцать пятое… Ну и ну…
Дед Арсентий, не мешкая, перенес ребят в хижину, постелил им свежих веток, потом сказал, что уйдет в поселок, позвонит в Белозерск и скоро - часа через два, самое большее три - вернется с подводой.
- А вы ждите. Гляди, Коля, от избы никуда… Вот вода и хлеб.
- Дедко, не уходи без нас, - попросил Валерка и потянулся к старому охотнику, слабо вцепился в рукав. После того, что он съел немного ягод, а затем кусочек хлеба, живот у него перестал болеть, и думал он теперь о другом, боялся, что этот старик, так внезапно появившийся, уйдет от них и, кто знает, когда вернется снова. Нет, пусть он не уходит. В глазах мальчика - мольба и страх.
- Не найдешь нас… заплутаешься.
Старик видел, понимал, что чувствуют ребятишки. Он кашлянул, нахмурился, постарался их успокоить:
- Мне в этом лесу ведома каждая тропка. Не заблужусь я, хоть бы и ночью пришлось идти. Подвода нужна. Не донесу я вас. А Коля будет с вами. И собака ваша тоже. Часа через три вернусь.
Ребята успокоились.
- Хорошо, дедко, мы будем ждать, - сказал Алешка, и дед Арсентий, посмотрев на серьезное лицо старшего Боярова, понял, что ему нечего волноваться.
- Ну вот… Будь добр и за Колей присмотри, пусть никуда не отлучается… А ты, внучек, слушайся.
- Ну что ты, дедушка, - обиделся Коля.
- Ладно, внучек…
Дед Арсентий, поправив на плече ружье, вышел из хижины, плотно прикрыв дверь.
Несколько секунд Коля стоял у окна и, вздохнув, вернулся к братьям. Те молча смотрели на незнакомого мальчика, который так внезапно вместе со своим дедом появился на поляне. Валерка протянул руку, чтобы коснуться Колиной, и не дотянулся. Коля сам взял его руку, она показалась ему странно маленькой, очень худой. Бледные губы Валерки улыбались, улыбнулся и Коля.
- Так это вы потерялись? - спросил он.
- Мы, - ответил Алешка.
- Ну и как? - Коля придвинулся ближе, обхватил руками коленки. - Где же вы ночевали?
- В хижине… В зароде. В шалаше тоже.
- На дереве один раз, - добавил Валерка.
- И на дереве?! - восхитился Колька.