- Оно и понятно. Наши цены тоже были бы ниже, если бы нас финансировало ЦРУ.
- Это только часть проблемы, - сказал Тони. - Теперь ходовой товар в Штатах - кока. А это наше слабое место.
- Мы ищем подходы к этому делу, - сказал Али. - У меня есть кое-какие контакты в Боготе, собираюсь на той педеле слетать лично.
- Ребята будут рады этой новости. Нам бы лучше делать бизнес с вами, чем искать новых партнеров.
Али встал. Совещание было окончено.
- Мы намерены долго работать вместе.
Он проводил американца до двери. Они обменялись рукопожатием.
- Встречаемся в Нью-Йорке в начале следующего месяца, договорились?
- Надеюсь, к тому времени дела выправятся.
- Уверен, что так оно и будет, - согласился Али.
Он закрыл дверь за американцем, запер на ключ и поставил на цепочку. От двери прошел прямо в ванную, где с отвращением долго мыл руки. Затем подошел к спальне и тихонько постучался.
Дверь открылась, там стояла молоденькая девушка. Ее оливковая кожа, темные глаза и длинные черные волосы затмевали ее модные, плотно облегающие джинсы "Сан-Тропез" и рубашку.
- Кончилось совещание? - спросила она.
Он утвердительно кивнул.
- Не хочешь ли выпить холодненького?
- "Кока" у тебя есть?
- Наверняка… - Он пошел в кухню и принес из холодильника кока-колу. Наполнил стакан и подал ей.
Она стала с жадностью пить.
- Когда мы снимаемся отсюда?
- Завтра улетаем в Бейрут, - ответил Али. - Но возможна задержка.
Она вопросительно посмотрела на него.
Али выдержал ее взгляд.
- Сегодня вечером у меня встреча с твоим отцом.
В ее глазах отразилось крайнее удивление.
- Ты не намерен выдать меня? - Она поставила свой стакан. - Мне обещано, что он не узнает. Иначе я не бросила бы школу в Швейцарии.
- Это не имеет к тебе никакого отношения, - заверил Али. - Твой отец ничего не подозревает. У нас есть к нему важное дело.
- Что за дело? - В ее голосе слышалось подозрение.
- Многие капиталовложения твоего отца имеют для нас большое значение. Он вхож в некоторые сферы, куда нам без него доступа нет. Он также может закупать материалы и товары, какие нам не продадут.
- Ему известно, что все это для дела?
- Да.
Странное выражение промелькнуло на ее лице.
- Он - сочувствующий, - быстро добавил Али.
- Я ему не доверяю! - взвилась девушка. - Мой отец не сочувствует никому и ничему, кроме денег и власти. Страдания людей и справедливость для него - ноль!
- Твой отец араб, - сказал Али жестко.
- Нет! Он больше западник, чем араб. Иначе он не развелся бы с моей матерью, чтобы жениться на той женщине. Так же и с его бизнесом. Сколько времени он бывает со своим народом и в своей стране? Две недели в году? Я бы не удивилась, узнав, что он ведет дела с Израилем. Многие его друзья на Западе - евреи.
- Твой отец сделал много полезного для нашего дела. - Али понял, что заступается за человека, которого ни разу не видел. - В нашем деле победа не может быть одержана одними солдатами.
- В нашем деле победу могут одержать те, кто готов пролить за нее кровь и пожертвовать жизнью, а не такие, как мой отец, кто думает только о барышах!.. - Закипая от гнева, она убежала в ванную и захлопнула за собой дверь.
Он постучался в ванную.
- Лейла, - проговорил он мягко. - Может быть, заказать обед?
Из-за двери донесся ее голос:
- Уходи. Оставь меня в покое. Я не голодна!
Через дверную панель глухо слышались рыдания.
Он постоял в нерешительности, затем пошел в свою спальню переодеваться к ужину. Молодые напичканы идеалами. Все для них либо белое, либо черное. И никаких оттенков между. Это и хорошо и плохо.
Но судить - не его дело. На одних идеалах далеко не уедешь. Молодые не знают, что всегда нужны деньги, чтобы дело двигалось. Деньги на униформу, на продовольствие, на покупку всякого оружия и на инструкторов. Современные военные действия стоят дорого, даже если это - партизанская война. Тут-то и была причина, потому-то и затратили уйму времени, чтобы напичкать девушку соответствующими идеями. Использовали ее ненависть к отцу, покуда она не дозрела до того, чтобы физически связать себя с федаинами. И возились с ней не ради того, что она сможет делать сама. Много было других девушек, способных выполнить задания не хуже.
Но ни у кого из них не было такого отца, одного из самых богатых людей в мире. Али невольно вздохнул. Послезавтра ее переправят в учебный лагерь в горах Ливана. Если она будет находиться там, под их контролем, то, быть может, Бейдр Аль Фей станет более сговорчивым в отношении планов, которые он отверг. Дочь будет эффективней, чем револьвер, приставленный к его затылку.
Глава 4
- Штаты на проводе, мистер Кэридж, - по-английски доложила телефонистка в отеле.
- Благодарю, - сказал Дик. После серии подвываний и щелчков послышался голос. - Алло! - произнес в трубку Дик. - Снова щелчки, затем телефонный писк. - Алло, алло, - кричал он. Неожиданно линия очистилась, и он услыхал голос своей жены. - Алло, Марджери?
- Ричард? - она вроде бы сомневалась.
- Конечно, я - Ричард, - бросил он резко, с непонятным раздражением. - Кто, по-твоему, это мог еще быть?
- Тебя очень плохо слышно, - сказала она.
- Я далеко. Я в Каннах.
- Что там делаешь? - спросила она. - Я думала, ты работаешь.
- Господи, Марджери! Конечно же, я работаю. Я же говорил тебе, шеф собирается провести здесь уикенд. У его жены день рождения.
- Чей день рождения?..
- Его жены!! - кричал он. - Оставь про это, Марджери. Как мальчишки?
- С ними все в порядке, - сказала она. - Тимми только простудился. Сегодня я не пустила его в школу. Ты когда собираешься домой?
- Не знаю. У шефа много работы.
- Но ты же говорил, на этот раз уедешь всего на три недели.
- Куча дел набралась. Не моя вина.
- Мы больше бывали вместе, когда ты работал в "Арамко". По крайней мере, хоть ночевал всегда дома.
- Но и денег зарабатывал намного меньше, - парировал он. - Двенадцать тысяч в год - вместо сорока.
- Но я скучаю по тебе…
- В ее голосе слышались слезы.
Он смягчился.
- Я тоже по тебе скучаю, дорогая. И по ребятам.
- Ричард!
- Да, дорогая?
- С тобой все в порядке?
- Да, все отлично, - заверил он.
- Я все время волнуюсь за тебя. Мне кажется, ты без конца летаешь, не живешь на одном месте достаточно долго, чтобы как следует отдохнуть.
- Я научился спать в самолете, - соврал он. - Чувствую себя превосходно. - Свободной рукой он дотянулся до сигареты и зажег ее. - В любом случае мы пробудем здесь до среды. И потом я смогу быстренько прилететь.
- Я рада, - сказала она. - Ты прилетишь скоро?
- Как только смогу.
- Я люблю тебя, Ричард.
- Я люблю тебя, - отозвался он. - И мальчишек за меня крепко поцелуй.
- Поцелую, - сказала она. - Гуд бай!
- Гуд бай, дорогая.
Он положил трубку на аппарат и сделал долгую, глубокую затяжку. Оглядел свой гостиничный номер. Он показался странно пустым и каким-то стерильным. Номера в гостиницах во всем мире похожи один на другой. Как будто специально спроектированы так, чтобы вы чувствовали себя не в своей тарелке.
Ему хотелось немножко быть Бейдром. Тот был в своей тарелке в любом месте. Неуют обстановки не оказывал на него ни малейшего влияния. Разумеется, в большинстве столиц и крупных городах мира у него были собственные дома или апартаменты. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Париж, Лондон, Женева, Бейрут, Тегеран. Но даже когда случалось жить в гостинице, он умел сразу привнести в помещение свой собственный стиль.
Возможно, этому способствовал тот факт, что почти всю жизнь он прожил за границей. Когда был мальчиком, отец отправил его в школу в Англии, затем в американский колледж; сперва это была Гарвардская Школа Бизнеса, затем Стенфорд. Как ни странно, его образ жизни был запланирован до его рождения. Первый племянник правящего эмира и единственный потомок мужского пола в семье, - естественно, он был тем, кому перейдет по наследству все состояние. С разработкой нефтяных месторождений деньги потекли в сундуки семьи. И все капиталовложения были поручены Бейдру, потому что Запад не пользовался у них доверием. Ведь помимо основных различий в философии и религии, была еще и долгая история колониального гнета. Богатый уже к началу своей деятельности в бизнесе, Бейдр стал еще богаче. На одном посредничестве его доходы достигли пяти миллионов долларов в год, к тому же он контролировал Международный инвестиционный фонд, составлявший свыше пятисот миллионов долларов. И самым удивительным было то, что он управлял своим бизнесом без централизованной организации. В каждой стране имелась небольшая группа служащих, подчиненных непосредственно ему. В конечном счете, все решении он принимал единолично. Он был единственным, кто знал что, где и как происходит.
Теперь Дик начинал понемногу чувствовать весь спектр операций, и все же каждый день приносил какие-то неожиданности в этом гигантском бизнесе. То, что Бейдр мог быть втянут в "Аль-Ихва", впервые он сообразил, когда ему попалась на глаза телеграмма, подписанная Абу Саадом, представителем финансистов этой организации. Он всегда считал, что Бейдр, будучи по натуре консерватором, неодобрительно относится к тактике федаинов, полагая их методы борьбы приносящими делу арабов скорее урон, чем успех. Однако оказалось, что шеф имеет с ними деловые связи. Кэридж был достаточно умен, чтобы догадаться: у Бейдра есть свои резоны. Происходили какие-то вещи, о которых знал только сам Бейдр. Он, Кэридж, мог только гадать, что это могло быть. Настанет должный момент, и он узнает. Когда сочтет нужным Бейдр.
Кэридж взглянул на свои часы. Было почти десять. Пора одеваться и двигать на яхту. Бейдр любил, чтобы он был поблизости, когда делались какие-то дела.
Бейдр остановился перед дверью, соединяющей их каюты. Постоял в задумчивости, затем вернулся к своему туалетному столику и взял бархатный футляр. Его домашние туфли беззвучно утопали в мягком ковре. Единственным звуком был легкий шорох его джеллабийи из тончайшего хлопкового полотна, когда он прошел в ее каюту.
Внутри было темно, не считая света из открытой двери. Ее свернувшееся калачиком тело угадывалось под простыней. Он тихо притворил за собой дверь, подошел к постели и сел. Она не пошевелилась.
- Джордана, - позвал он.
Признаков, говорящих, что она его услышала, не было.
- Ты не спишь? - шепотом спросил он.
Ответа не последовало. Он наклонился и положил футляр на подушку рядом с ее головой, затем поднялся и пошел к двери. Когда взялся за ручку, внезапно зажегся свет. Он заморгал и обернулся.
Она сидела на постели, ее длинные белокурые волосы рассыпались по белым плечам и стекали на полные груди с розовыми сосками. Она молчала.
- Я решил, ты спишь.
- Я спала, - отозвалась она. - Как долетел?
- Хорошо.
- Мальчики обрадуются тебе, - сказала она. - Ты сможешь побыть с ними на этот раз?
- Я рассчитываю остаться здесь до среды, - сказал он. - Возможно, завтра все вместе махнем на Капри и проведем там несколько дней.
- Они будут рады… - Она откинула простыню и встала с постели. Ее халат лежал на кресле, она взяла его. В зеркале на стене каюты она заметила, что он наблюдает за ней. - Мне надо одеться к вечеру, - сказала она, поворачиваясь к нему и одновременно набрасывая халат. Он промолчал. - Пора бы и тебе одеваться.
- Да, да, - согласился он.
Он посмотрел, как она вошла в ванную и закрыла за собой дверь, затем обернулся и взглянул на постель. Черный бархатный футляр по-прежнему лежал на подушке. Она его даже не заметила.
Он подошел к постели и забрал подарок, затем не торопясь вернулся в свою каюту. Нажал кнопку - вызвал Джабира.
Джабир возник мгновенно, как по волшебству.
- Слушаю господина?
Бейдр протянул ему футляр.
- Отдай капитану, пусть запрет в свой сейф. Утром заберем.
- Слушаюсь, господин, - ответил Джабир, опуская футляр в карман. - Я приготовил господину на вечер синий чесучовый смокинг. Пойдет?
Бейдр кивнул.
- Прекрасно.
- Спасибо, - сказал Джабир и с поклоном вышел из каюты.
Бейдр смотрел на дверь, закрывшуюся за слугой. Как это так? Не заметить футляр у себя на подушке рядом с головой? Она так решила - не заметить.
Он встал и вернулся в ее каюту. Она сидела за туалетным столиком и смотрелась в зеркало. Увидела его отражение и обернулась.
Открытой ладонью он смачно влепил ей пощечину. Она слетела со стула, при этом смахнув со столика почти все, что на нем было: духи, пузырьки, баночки с кремом… смотрела на него широко раскрытыми глазами, скорей удивленная, чем испуганная… Тронула вспыхнувшую щеку и, казалось, на ощупь ощутила отпечаток его руки. Она не пыталась подняться с пола.
- Это было глупо с твоей стороны, - сказала она почти безразлично. - Теперь я не смогу присутствовать на собственном дне рождения.
- Сможешь, - сказал он. - Даже если б тебе пришлось надеть чадру, как это делают все порядочные мусульманки.
Она проводила его взглядом, когда он шел к двери. Он остановился и взглянул на нее.
- Поздравляю с днем рождения, - сказал он и закрыл за собой дверь.
Дик стоял возле бара и смотрел на своего шефа. Бейдр в окружении нескольких человек разговаривал с Юсефом, тот, очевидно, рассказывал одну из своих бесконечных историй, а Бейдр слушал в своей спокойной внимательной манере.
Дик взглянул на часы. Половина первого. Если Бейдр и был обеспокоен отсутствием Джорданы, то не показывал своего беспокойства.
Из динамиков над тентом верхней палубы разносилась музыка. Несколько пар танцевали, по очереди попадая в яркие лучи света и снова скрываясь в полумраке ночи. Другие пары расположились на банкетках вдоль поручней и за маленькими столиками для коктейля вокруг танцевального паркета. Буфет был устроен на главной палубе, ниже, но Бейдр еще не подал сигнал к началу угощения.
К Дику подошел Али Ясфир. Лицо толстого ливанца лоснилось от пота, несмотря на вечернюю прохладу.
- Красивый корабль, - сказал он. - Сколько будет от носа до кормы?
- Сто восемьдесят футов, - ответил Дик.
Ясфир кивнул.
- Он кажется больше… - Бросил через палубу взгляд на Бейдра. - Наш хозяин, кажется, всем доволен, а?
Кэридж улыбнулся.
- Он всегда доволен. Я не знаю другого человека, который мог бы так же совмещать бизнес с развлечениями.
- Развлечения явно на первом месте… - В голосе Ясфира слышалось легкое неодобрение.
Кэридж был холодно вежлив.
- Сегодня прежде всего день рождения мадам, и он не рассчитывает в этой поездке заниматься бизнесом.
Ясфир проглотил упрек.
- Я еще не видел леди.
Кэридж позволил себе улыбнуться.
- Это ее день рождения, и вы знаете, что такое женщины. Очевидно, она планирует гранд антрэ.
Ясфир церемонно поклонился.
- Западные женщины очень сильно отличаются от арабских. Они пользуются свободами, о которых наши женщины не смеют мечтать. Моя жена… - Его голос оборвался, когда он глянул на трап, ведущий с нижней палубы.
Кэридж посмотрел туда же. Джордана как раз совершала свой выход. Все разговоры сразу пошли на убыль и смолкли. Только веселая музыка гремела над головами, но и она вдруг резко переменилась, стала тягуче напряженным "мисирлоу".
Облако света, казалось, окутывало Джордану, двигавшуюся к центру танцевального паркета. Она была в костюме восточной танцовщицы. Ажурный золотой лиф обтягивал грудь, нагой живот внизу был перехвачен державшейся на бедрах украшенной драгоценностями лентой, с которой свисали разноцветные полосы шифона, образуя как бы юбку. На голове сверкала диадема, длинные светлые волосы ниспадали на плечи; шелковая вуаль - "платок молчания" - скрывала ее лицо, и видны были только ее соблазняющие глаза. Она подняла руки над головой и на мгновение застыла в этой позе.
Кэридж заметил, как ошалело уставился на нее ливанец. Джордана никогда не выглядела такой красивой. Каждая линия ее восхитительного тела была доступна взгляду. Медленно Джордана начала покачиваться в такт музыке.
Сперва принял ритм бубен в ее руках, отзываясь все громче и отчетливей под ударами ее пальцев. Она начала свой танец. Кэридж немало повидал исполнительниц танца живота в свое время. Он принадлежал к семье выходцев с Ближнего Востока и знал этот танец с детства. Но ему не доводилось видеть столь впечатляющего исполнения.
Это была вершина сексуальности. Каждое ее движение приводило на память многих женщин, которых он познал; все они были сконцентрированы в эротизме ее танца. Он заставил себя отвести глаза от Джорданы и окинул взглядом окружающую публику.
Все - и мужчины и женщины - воспринимали танец одинаково. Их страсть выявлялась по тому, как они смотрели на ее телодвижения, которые становились все более завлекающими и темпераментными: действо близилось к концу. Все - за исключением Бейдра.
Он стоял, молчаливо следя за каждым ее движением, но лицо его оставалось бесстрастным, взгляд - отрешенным. И это выражение не изменилось, даже когда она приблизилась к нему и, преклонив колена, делала классические приглашающие движения. Музыка взвилась до кульминации, и она пала на колени перед ним, касаясь лбом его ног.
Выждав паузу, Бейдр наклонился над ней, взял ее руку в свою, поднял ее на ноги. На мгновение воцарилась тишина, затем прокатился шквал аплодисментов. Крики "браво!" вперемешку с арабским "ахоанти!". Джордана же стояла неподвижно. Аплодисменты не прекращались, и тогда Бейдр повернулся к гостям, поднял руку, желая утихомирить их. Восторженная овация мало-помалу улеглась.
- От имени моей жены и моего собственного я благодарю всех за то, что посетили нас по такому радостному поводу.
Аплодисменты разразились с новой силой, и все кричали "хэппи бёрсдей!". Он переждал, покуда все снова не успокоились.
- Больше мне сказать вам нечего, кроме как сообщить, что ужин вас ждет.
Не выпуская руки Джорданы, он подвел ее к трапу, и они начали спускаться в кают-компанию. И снова гомон разговоров заполнил ночную тишину над морем, и все последовали за ними.