Глава 5
У буфетной стойки гостям прислуживал стюард в форме. Стол был уставлен всевозможными закусками - ростбиф, ветчина, индейка и гигантский омар, выловленный в Средиземном море в тот же день. Центральную часть буфета занимала огромная рыбина, вырезанная изо льда, на ней была установлена хрустальная чаша с пятью килограммами зернистой белужьей икры.
Многие столы и банкетки были уже заняты проголодавшимися гостями, когда Кэридж увидел, как Бейдр, извинившись, прошел к дверям салона. Он кивком головы показал Кэриджу на Ясфира, все еще стоявшего в очереди к буфету. Бейдр скрылся в салоне.
Кэридж подошел к ливанцу.
- Мистер Аль Фей к вашим услугам и ждет вас.
Ясфир посмотрел на буфетный стол, потом на Кэриджа.
В желудке у маленького толстяка при виде яств мучительно сосало и урчало. Он уже хотел было поставить пустую тарелку, которую держал в руках.
Дик взял у него тарелку.
- Я велю стюарду принести вам ужин.
- Благодарю вас, - сказал Али.
Дик передал тарелку стюарду, распорядился подать еду мистеру Ясфиру в кабинет шефа и вернулся.
- Попрошу вас пройти со мной.
Ясфир проследовал за Диком через салон в коридор, который вел в личные каюты. У двери красного дерева Дик остановился и постучал.
Изнутри послышался голос Бейдра:
- Войдите.
Кэридж открыл дверь и пропустил Ясфира в кабинет, сам же входить не стал.
- Будут еще какие-либо указания, сэр? - спросил он.
- Включите ваш мультитон, - сказал Бейдр. - Позднее вы можете мне понадобиться.
- Да, сэр, - ответил Кэридж. В эту минуту появился стюард с ужином для Ясфира. - Поставьте вон туда, указал он.
Когда стюард вышел, Дик закрыл дверь. Когда он шел по коридору, до его слуха донесся щелчок запираемого замка.
- Прошу извинить меня за неудобство, - сказал Бейдр.
Ливанец уже сидел и ел.
- Никаких проблем… - отозвался он, проглотив ложку икры и перед тем, как уплести следующую. Черная крошка прилипла возле уголка его рта, и он аккуратно снял ее салфеткой.
Бейдр подошел к небольшому письменному столу и достал из среднего ящика папку. Положил ее на стол рядом с тарелкой Ясфира.
- По договоренности с вашими принципалами, - начал он, - я подготовил портфель инвестиций, включающий контрольный пакет и недвижимость, которые по нашим консервативным оценкам будут приносить двенадцать процентов годовых в течение более чем десяти лет. Сюда и ходит шестипроцентный прирост и столько же в дивидендах на текущие счета. Это значит, что в конце десятилетнего периода мы заработаем более сорока процентов, или десять миллионов фунтов стерлингов, в то время как наш основной капитал удвоится.
- Это прекрасно, - сказал Ясфир, расправляясь с куском цыпленка.
- Все, что мне требуется, для того чтобы запустить наш план в работу, это одобрение ваших принципалов, - продолжал Бейдр.
Ясфир и пальцем не пошевелил, чтобы ознакомиться с содержанием папки. Он положил цыплячью косточку на тарелку и причмокнул губами, деликатно показывая тем самым, какое удовольствие ему доставила еда.
- Могу ли я помыть руки? - спросил он.
Бейдр кивнул. Он провел ливанца в маленькую уборную рядом с кабинетом. Когда толстячок вернулся, Бейдр сидел за своим столом. Ливанец оставил папку на столе рядом с тарелкой и сел в кресло напротив. Бейдр вежливо выжидал, когда тот заговорит.
- Человек предполагает, Бог располагает, - сказал Ясфир. Бейдр хранил молчание. - Обстоятельства вынуждают нас переменить намерения, - продолжал Ясфир. - Боюсь, мы не сможем пойти на инвестиции по этому плану. - Лицо Бейдра было непроницаемо. Он молчал. - Видите ли, наши фонды отягощены другими обязательствами, пояснил ливанец.
- Я понимаю, - спокойно ответил Бейдр. - Я распоряжусь, чтобы вам немедленно возвратили десять миллионов фунтов.
- В этом нет необходимости, - быстро сказал Ясфир. - Я не вижу причин, которые могли бы вам помешать провернуть для нас это дело. Разумеется, за наши обычные комиссионные.
Бейдр молча кивнул.
- Как вам известно, Израиль с каждым днем набирает силы. И его гнет становится все более нестерпимым. Непрерывно увеличиваются страдания нашего народа под его господством. Народ взывает о помощи к братьям своим. Времени остается все меньше. Скоро мы должны будем прийти в движение - или же все будет потеряно навсегда. - Ливанец сделал паузу, чтобы перевести дыхание. - Мы вступили в некоторые отношения с "Сосьете Аноним Матерьель Милитэр", с тем чтобы получить от них различные поставки на сумму шесть миллионов фунтов. Мы вам доверяем и потому договорились, что вы могли бы стать нашим полномочным торговым агентом. За это мы готовы платить вам ваши обычные десять процентов комиссионных сверх ваших затрат. - Бейдр хранил молчание. - Баланс в три миллиона четыреста тысяч фунтов позволил отложить нам миллион фунтов для инвестирования в колумбийское сельское хозяйство. Разумеется, в кофейные плантации.
- Разумеется, - сказал Бейдр. Но оба поняли, что ему все хорошо известно. - Остается два миллиона триста.
Ясфир улыбался: толстяк явно был доволен. Он знал, что, если деньги помещены на счет Бейдра, проблем с обеспечением его помощи не будет. Величина его богатства не имела значения, он всегда хотел больше.
- У нас нет планов в отношении баланса, - сказал он. - Мы полагали, что, возможно, вы подготовите портфель на ту сумму, и мы передали бы вам список некоторых номерных счетов в Швейцарии и на Багамах, на которые могли бы быть сделаны перечисления.
- Понимаю, - кивнул Бейдр.
- Разумеется, вы также получите свои десять процентов комиссионных на тот баланс, - быстро добавил Ясфир. - Это значит, что вы получите почти миллион фунтов только за то, что проведете деньги через свой счет.
Бейдр посмотрел на него и опустил взгляд. Да, в этом была слабость арабского мира. Коррупция, подкуп и взятки стали почти неотъемлемой частью их коммерческой деятельности. Из десяти миллионов фунтов стерлингов только шесть миллионов предполагалось употребить с пользой для народа страны. Да и эта сумма была под большим вопросом. Народ нуждался в продовольствии и образовании, не в оружии. И люди вовсе не испытывали потребности за свой счет обогащать своих лидеров.
Бейдр взглянул на ливанца.
- Нет.
Ясфир разинул рот от удивления.
- Нет?!
Бейдр встал со своего кресла. Посмотрел на толстяка.
- Деньги будут возвращены утром в понедельник, как только откроется банк, - сказал он. - Вы передадите своим людям мое сожаление по поводу того, что не имею возможности быть им полезен. Но, увы, я не гожусь для функционирования в операциях подобного сорта. Я не сомневаюсь, что они найдут кого-то более подходящего для таких дел.
- Сказано, что о принятом наспех решении часто приходится сожалеть потом, - заметил толстяк.
- Сказано также, - назидательно процитировал Бейдр, - что честный живет без поводов для сожаления.
Он нажал кнопку в электронных часах на столе и направился к двери.
- Господин Аль Фей, - позвал Ясфир.
Бейдр оглянулся.
- Да?
- Еще до начала зимы начнется война, - ливанец впервые заговорил на арабском. - Когда она кончится, мы будем контролировать весь Ближний Восток. Израиль перестанет существовать, потому что мы поставим этот мир на колени. Старые порядки меняются - из народа исходит новая сила. Если вы сейчас присоединитесь к нам, вы будете в числе победителей. - Бейдр оставил тираду ливанца без ответа. - Пески пустыни станут красными от крови наших врагов, - добавил Ясфир.
- И от нашей собственной, - уточнил Бейдр. - А когда война закончится, ничего не изменится. Несколько сот ярдов в одну сторону, несколько сот в другую. Мы всего лишь пешки в руках великих держав. Россия и Америка не допустят победы ни той, ни другой стороны.
- Они будут вынуждены выслушать нас, - возразил Ясфир. - Мы контролируем их снабжение нефтью. И если мы перекроем нефть, они приползут на коленях.
- Россия сама богата нефтью. Ну а Штаты дотянут до определенной точки, - добавил Бейдр. - Затем они вместе поставят на колени нас.
В дверь постучали. Бейдр повернул ключ и открыл ее.
- Пожалуйста, проводи мистера Ясфира к гостям, - сказал Бейдр Кэриджу. Затем снова повернулся к ливанцу. - Если тебе что-нибудь требуется, чтобы сделать твое пребывание у нас более приятным, мы к твоим услугам.
Ясфир смотрел на него в упор. Горечь разочарования комом вставала у него в горле. Но он заставил себя улыбнуться. Дело быстро приняло бы другой оборот, если бы Бейдр узнал, что его дочь заодно с ними.
- Хатрак, - сказал он. - С твоего разрешения!
- Ступай с миром, - произнес формальное напутствие Бейдр по-арабски.
Он закрыл за ним дверь, подошел к столу и взял папку. Посмотрел на нее, затем кинул в корзину для бумаг.
Это был лишь предлог, Чтобы впутать его. Они никогда и не собирались действовать по плану этого портфеля. Теперь он твердо знал это. Знал он и то, что они просто так не отвяжутся. Они не успокоятся до тех пор, пока не опустят мир до своего уровня. А если не удастся, разрушат его.
Внезапно ощутив усталость, он подошел к своему столу, сел, закрыл глаза. Он видел ласковые глаза своего отца, взгляд открытый - и проникающий до самой души… Это была сцена из далекого детства. Тогда ему было не более десяти лет от роду. Ребята играли в войну, и он колотил своего товарища кривой деревянной саблей, вопя что было мочи: "Умри, неверный, умри! Во имя Пророка умри!"
Он почувствовал, как сабля была выхвачена из рук. Обернулся и, к своему удивлению, увидел отца. Его товарищ хныкал и утирал слезы.
"Почему ты остановил меня? - спросил он сердито. - Ахмед был у нас евреем".
Отец опустился на колени так, чтобы их лица были на одном уровне.
"Ты богохульствовал, - сказал он мягко. - Ты произнес имя Пророка, чтобы оправдать свои собственные поступки, мой мальчик".
"Нет, неправда, - возразил он. - Я защищал Пророка".
Отец покачал головой.
"Ты забываешь, сын мой, что Пророк, которого ты пытаешься защитить через насилие, известен также как Посланец мира".
Это было тридцать лет назад, а сейчас другие, более близкие события толпились, прокладывая путь в его память.
Глава 6
Взлетная полоса словно бы дрожала и струилась в полуденном зное. Двухмоторный ДС-3 облетел аэродром по кромке пустыни, заходя на посадку. Бейдр возвращался домой на каникулы. Он посмотрел вниз через иллюминатор, когда услышал щелчок вставшего в рабочее положение шасси. В дальнем конце поля у полосы стояли несколько мерных "кадиллаков"; за ними в тени пальм расположились несколько верблюдов и их погонщики. Свиристящий шум опущенных закрылков дал знать, что самолет пошел на посадку.
Бейдр оглядел весь салон. Стюардесса уже сидела на своем месте, пристегнутая ремнем безопасности. Напротив него Джабир тоже был пристегнут. Защелкнул свой ремень и Бейдр. Самолет плавно проваливался к пустыне.
Мимо иллюминатора проносился песок, и казалось, что пилот решил сажать машину прямо на зыбкий грунт пустыни. Затем под ними помчалась бетонная дорожка, и самолет затрясло, когда колеса коснулись полосы. Мгновением позже пилот ударил по тормозам, и Бейдр почувствовал, как всем весом навалился на ремни. Потом напор как-то сразу ослабел, и самолет плавно подкатил к концу посадочной полосы. Шум двигателей затих, и стюардесса, встав со своего кресла, прошла к нему в салон.
Белобрысая американка изобразила на лице стандартную улыбку, которую стюардессы вырабатывают как будто специально, независимо от того, на какой линии они служат. Тот факт, что это был личный самолет его собственного отца, похоже, не имел для нее ни малейшего значения.
- Надеюсь, вы довольны полетом, мистер Аль Фей?
Он кивнул.
- Все было прекрасно, благодарю.
- Дали хорошее время, - добавила стюардесса. - Всего восемьдесят семь минут от Бейрута.
- Да, время очень хорошее, - согласился Бейдр.
Самолет остановился. Через иллюминаторы он увидел, как лимузины стили продвигаться ближе к самолету. Из первой машины высадилась группа мужчин в полувоенной форме. Каждый был вооружен автоматом, и они бегом заняли свои места по боевому расписанию вокруг самолета. Дверцы второго автомобиля оставались закрыты. Из-за темных солнечных очков Бейдр не мог разглядеть, кто сидел внутри. Четверо рабочих подкатили к самолету трап.
Бейдр потянул за пряжку и встал с кресла, направился к выходу. Джабир загородил ему путь, вытянув вперед руку.
- Не будет ли угодно господину минутку подождать.
Бейдр кивнул и пропустил к двери слугу. Второй пилот вышел из кабины и со стюардессой встал возле выхода. Они не сделали ни одного движения, чтобы открыть дверь. Джабир расстегнул свой пиджак из-под рукава вытащил крупнокалиберный автоматический "люгер". Снял с предохранителя и держал пистолет наготове.
В дверь раздался стук. Раз, два, три. Второй пилот поднял руку. Он смотрел на Джабира.
- Раз, два, - сказал слуга. - Они должны ответить: раз, два, три, четыре. Если по-другому - мы взлетаем.
Пилот кивнул. Кулаком стукнул в дверь: раз, два.
Ответ последовал незамедлительно и был верным. Пилот повернул задвижку и распахнул дверь. Два телохранителя с пистолетами уже стояли на верхней площадке трапа, и еще двое были внизу.
Бейдр шагнул было к выходу, но Джабир опять преградил рукой путь.
- С вашего разрешения, господин.
Он вышел на трап и обменялся скороговоркой по-арабски с одним из телохранителей, затем обернулся к Бейдру и пригласил выйти.
Бейдр сделал шаг в палящий белый зной пустыни, щурясь от яркого света. Он стал спускаться по трапу, и в этот момент открылась дверца второго "кадиллака", показался его отец.
Отец вышел вперед перед охраной и медленно пошел навстречу Бейдру. На нем было традиционное мягкое одеяние шейха пустыни, голова и шея были защищены от горячих солнечных лучей гутрой. Бейдр быстро направился к отцу, взял протянутую ему руку, прижал к своим губам в традиционном жесте уважения.
Самир приподнял голову сына. Долгим взглядом вгляделся в его лицо, лицо молодого еще человека, затем подался вперед, чтобы обнять и поцеловать в обе щеки.
- Маргаб! Добро пожаловать домой, сын мой.
- Йа халабик! Я счастлив быть дома, отец мой.
Бейдр выпрямился. Он был на голову выше отца.
Самир посмотрел на него снизу вверх.
- Ты вырос, сын мой, - сказал он гордо. - Ты стал мужчиной.
Бейдр улыбнулся.
- Идет тысяча девятьсот пятьдесят первый год, отец. На всю жизнь никто не может остаться мальчиком.
Самир кивнул в знак согласия.
- Мы гордимся тобой, сын мой. Мы гордимся твоими успехами в американской школе, гордимся тем, что ты был принят в Гарвардский университет.
- Мои помыслы заняты только тем, как доставить радость и гордость моим родителям, - сказал Бейдр. Он посмотрел на автомобили. - Как поживают мои дорогие мама и сестры?
Самир улыбнулся.
- Они здоровы. Ты скоро их увидишь. Твоя мать ждет тебя с нетерпением домой, а вечером к обеду приедут твои сестры с мужьями.
Если Бейдр и был огорчен их отсутствием среди встречающих на аэродроме, то прекрасно знал, что не следует этого показывать. Тут не Америка, где он прожил последние пять лет. Арабские женщины не появляются на публике, по крайней мере, это относится к женщинам, принадлежащим к знати.
- Буду ждать встречи с ними, - сказал он.
Отец взял его под руку.
- Пойдем в машину. Там нам будет прохладней. Это последняя модель, с кондиционером для такой невыносимой жары.
- Спасибо, отец.
Бейдр учтиво подождал, пока отец устроится на сиденье, затем сел сам.
Телохранитель с автоматом быстро подбежал к машине и закрыл за ним дверцу, затем сел на переднее сиденье к шоферу. Остальные охранники набились в передний лимузин.
Когда машины тронулись, Бейдр увидел погонщиков, подгонявших вьючных верблюдов к самолету для погрузки багажа и припасов. Машина выехала с аэродрома и свернула на бетонное шоссе, уходившее в горы, до которых было несколько миль. Бронированный "лендровер" с пулеметом пристроился позади них.
Бейдр посмотрел на отца.
- Война окончилась столько лет назад, я думал, охрана больше не нужна.
- В горах нее еще много бандитов.
- Бандитов?
- Да, - подтвердил отец. - Тех, что проникают через наши границы, чтобы грабить, насиловать и убивать. Некоторые считают, что это израильские партизаны.
- Но тут поблизости ведь нет границы с Израилем, - заметил Бейдр.
- Верно, - согласился старший Аль Фей, - но они могут быть агентами у них на службе. Мы не можем себе позволить ослабить бдительность.
- Вас когда-нибудь тревожили эти бандиты? - спросил обеспокоенно Бейдр.
- Нет. Нам посчастливилось. Но мы слышали от других, кто пострадал, - улыбнулся Самир. - Но давай лучше поговорим о более приятных вещах. Ты слышал, что твоя старшая сестра ожидает ребенка через неделю-другую?..
Автомобили начали подниматься в гору. Через несколько минут Бейдр увидел за обочиной дороги первые намеки на зелень. Кактусы уступали место горной сосне, затем появились цветы, бугенвиллеи и зеленая трава. Отец его протянул руку и нажал кнопку стеклоподъемника, чтобы раскрыть окна. Свежий душистый воздух хлынул внутрь, вытесняя прохладный, но застоялый автомобильный дух.
Отец глубоко вздохнул.
- Много всего наизобретал человек, но ничто не способно повторить аромат горного воздуха.
Бейдр кивнул. Они быстро поднимались к вершине горы. Их дом был на другом склоне, смотревшем на море. Он пытался представить, такой ли он, каким он его запомнил.
Дом предстал взору сразу после перевала. Бейдр увидел из машины белые крыши здания. Оно было выше того, запомнившегося. Вокруг добавилось еще несколько строений. В дальнем конце имения был построен плавательный бассейн, тоже смотревший на море. Было и кое-что еще, чего он не видел раньше. Вокруг всего комплекса возвели высокую стену, над ней с интервалом метров в пятьдесят возвышались сторожевые будки и в каждой - охранник с пулеметом.
Главный дом был скрыт деревьями. Бейдр повернулся к отцу с вопросом:
- У всех дома так огорожены?
Отец утвердительно кивнул.
- У некоторых охраны даже больше. У принца в его летней резиденции более ста человек.
Бейдр не стал комментировать. Что-то не так, если люди вынуждены добровольно превращаться в узников, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Автомобиль свернул с шоссе на подъездную дорогу, ведущую к дому. Миновали деревья, отгораживавшие дом от дороги, и подъехали к огромным железным воротам в стене. Приводимые в движение бесшумными электромоторами, ворота стали раздвигаться, и машины не останавливаясь въехали внутрь и застыли перед огромным белым домом, пройдя еще четверть мили. Слуга подбежал распахнуть дверцу машины. Отец вышел первым, Бейдр за ним.
Его взгляд скользнул вверх по мраморным ступеням, что вели к раскрытым дверям. В их проеме появилась женщина с открытым лицом, но в головном платке и длинном белом тобе.
- Мама! - крикнул он, взбежав по ступеням и заключая женщину в объятия.
Набила смотрела на сына, слезы блестели в уголках ее миндалевидных глаз.