- Ну, это мы соберем, - говорит Генка. - Мне мама десять рублей даст. А попрошу - и двадцать.
- А мне не даст, - резко отвечает Венька. - Да я у нее и просить не буду.
- И я не буду, - тихо говорит Тома.
- И правильно сделаете, - кивает Ленька. - Просить у родителей не будем. Что вы, маленькие, что ли?
- А где ж мы возьмем, если родители не дадут? - растерянно спрашивает Генка.
- Заработаете, - отвечает Ленька и весело смотрит, как вытягиваются у нас лица.
- Где? В школьной мастерской? - запальчиво говорит Венька. - Так мы же там пока одну стружку делаем. Берем кусок металла и превращаем его в стружку. За нее никто гроша ломаного не даст. Пользы-то никакой…
- На первых порах и это нужно. Ты что, хотел сразу сложнейшие детали делать? Сначала молоток научись в руках держать, напильник… А деньги мы заработаем не в мастерской, а на заводе радиодеталей, - выждав, торжественно говорит он. - Там нужны рабочие - упаковывать в ящики мелкие запасные части. Работа простая и легкая, два дня в неделю по два часа. Все сорок человек. За пять месяцев можно заработать и на рюкзаки, и на бензин. И даже на конфеты.
И Ленька оглушительно, совсем как дядя Егор, хохочет и подмигивает нам.
- А кто нас туда пустит, на завод? - уныло говорит Венька и с надеждой смотрит на Леньку.
- Пустят, - отвечает он. - Комитет комсомола завода попросил дирекцию, и вам разрешили. Только если будете работать как следует. Иначе раз-два вытурят.
Он расстегивает пальто, достает из пиджака узкую бумажку и поднимает ее над головой.
- Вот пропуск. На весь отряд. Через два дня на работу!
От радости все мы - и мальчишки, и девчонки - орем что-то невразумительное и тормошим Леньку так, что он вертится волчком. А потом торопимся в класс - даже отсюда слышно, как в школе оглушительно трезвонит звонок.
Загадка
Сегодня все пришли в школу в старой одежде. Ленька предупредил - детали в машинном масле, можно перемазаться. Только Генка, как всегда, явился в наглаженном костюме и белой рубашке. Интересно, пойдет он с нами или нет?
На перемене к нам вваливаются ребята из 7-го "Б". Они подозрительно смотрят на старенькую, выгоревшую Венькину ковбойку и спрашивают:
- За металлоломом пойдете?
- Да нет, во Дворец пионеров, - широко улыбается Венька. - Там сегодня маскарад. Будем изображать сценку "Трудовой день в отряде". А вы разве не пойдете? Говорят, там клоунов не хватает. Изобразите.
Мы оглушительно хохочем - накануне решено было про завод никому не рассказывать.
А на последней перемене Венька подходит ко мне и бодро говорит:
- Тебе, Сашка, дается ответственное поручение. Надо к утру выпустить стенгазету. Так что сразу же после уроков пойдешь домой и засядешь за работу. Вот заметки. - Он протягивает мне несколько торопливо исписанных листков. - Бумагу возьмешь в шкафу, краски тоже. Вопросы есть?
- Есть, - отвечаю я. - Только один вопрос. Почему ты не хочешь, чтоб я работал вместе с вами? Постой, и еще один. Ведь на завод мы будем ходить два раза в неделю. И ты всякий раз будешь специально для меня выдумывать поручения?
Венька медленно краснеет, отводит в сторону глаза, потом вдруг выпаливает:
- Выдумывать? Стенгазету ты считаешь выдумкой! Ну, знаешь…
- Знаю, - спокойно говорю я. - Стенгазету мы сделаем вместе. После завода. Вечером. Вопросы есть?
Венька смущенно моргает и заливается веселым смехом:
- Ладно, пойдем на завод. Нет вопросов. Нету!
- Вот и хорошо, - улыбаюсь я. - А жалеть меня, Венька, не надо. Терпеть не могу, когда меня жалеют. И работу ты мне дай настоящую, слышишь? Чтоб, как все…
Последний урок тянется долго-долго. Звонок раздается, когда уже мы перестаем его ждать. На завод с нами идут Григорий Яковлевич и Леня. Леня хитрый. Нам велел одеться похуже, а сам в праздничном темно-синем костюме и в белой рубашке с галстуком. Неужто Леня только смотреть будет, как мы работаем? Нет, на него это непохоже, на нашего вожатого.
Ребята строятся. Генка вразвалочку отходит в сторону и искоса поглядывает на нас.
- А ты разве с нами не пойдешь? - спрашивает у него Леня.
- Чего я там не видел? - пожимает плечами Генка.
- Многого, - отвечает вожатый. - Станков не видел, с настоящими людьми не встречался. Пойдем.
Генка ломается. Ему хочется пойти, но еще больше хочется, чтоб его попросили. Мы молчим.
- Как хочешь, - наконец говорит Леня. - Можешь не идти. Нам ведь там поработать придется, а ты, я слышал, работать не очень любишь.
Генка вскидывает длинные ресницы и зло прищуривается.
- Ну, это мы еще посмотрим! - бросает он и становится в строй.
…И вот мы работаем. Перед нами - конденсаторы, сопротивления, лампы, ящики и стопки промасленной бумаги. Несколько движений - и завернутая деталь ложится в ящик.
- Спешите, - посмеиваются над нами рабочие, - а то у нас автоматы устанавливаются, скоро они вас всех заменят. Даже на путешествие заработать не дадут.
- А мы другую работу найдем, - отшучиваемся мы.
- Разговорчики! - прикрикивает на нас Тома. - Венька, Генка, что вы там возитесь? Заснули никак? Ну-ка, кто быстрее!
Запасные части так и мелькают в проворных Томиных руках. Венька торопится, нервничает, хватается за одну деталь, за другую… Нет, не угнаться ему за Томой, куда там! И Генке не угнаться, хотя, должно быть со зла на Леньку, работает он быстро и ловко. Да и вообще девчонки нас обгоняют. Бумага у них так, кажется, и липнет к рукам. А ты пока возьмешь листок да согнешь…
Тома лукаво улыбается Веньке и, тряхнув головой, отбрасывает за плечи косички. Руки, нос, лоб у нее перемазаны маслом, но на стареньком платье нет ни пятнышка. И как это ей только удается?
Леня надел халат и тоже работает вместе с нами. Я вижу, что ребятам это нравится. Что у нас раньше за вожатые были! Пришлют какого-нибудь девятиклассника, он заглянет раза два в отряд - и будьте здоровы. А Леня по крайней мере рабочий парень. Разве мы без него попали бы когда-нибудь на этот завод! Да ни в жизнь!
Пустяковая на первый взгляд работа - заворачивать запасные части, но через два часа у всех начинают ныть руки. С радостью тащат ребята в склад полные ящики. Долговязый глазастый контролер ОТК придирчиво проверяет их.
- Молодцы, - наконец скупо роняет он и ласково треплет Веньку по плечу.
С завода уходить не хочется. Чуть не час плескаемся под кранами, отмывая въедливое масло. Договариваемся во вторник прийти снова.
- Придешь вечером стенгазету делать? - спрашиваю я у Веньки, когда мы неторопливо возвращаемся домой.
Он стирает рукавицей с моей машины какое-то пятнышко, а потом машет рукой.
- Да ну ее, газету, успеем и завтра выпустить.
И толкает коляску так, что я сразу же оказываюсь далеко впереди ребят.
А назавтра к нам в класс, взволнованная, бледная, не входит, а влетает старшая пионервожатая и, плотно прикрыв дверь, говорит, словно выплескивает на нас ведро холодной воды:
- Только что позвонили с завода. В партии деталей, которые вы заворачивали, не хватает пяти кристаллических диодов и нескольких выпрямителей.
Сидим и боимся смотреть друг на друга. Сидим и молчим. Что-то тяжелое, неожиданное обрушилось на нас, и мы не можем из-под него выкарабкаться. Что же это? Не может этого быть! Мы ведь так здорово работали! Это была не работа, а настоящий праздник. И не потому, что нам должны были заплатить за нее деньги, которых хватит на все путешествие, - что такое деньги по сравнению с той радостью, какой светились лица ребят, когда мы отнесли на склад ящики с деталями и контролер всех нас скупо похвалил! Неужели среди нас был вор? И он тоже улыбался, и тоже старался побыстрее заворачивать детали, а сам выбирал минутку, чтобы сунуть в карман эти диоды! Делайте что хотите, а я не могу в это поверить. Не могу, и все.
- А может, это ошибка? - наконец сдавленно говорит Венька и глядит на Глафиру Филипповну с такой надеждой, словно только от нее зависит, ошибка это или нет.
Старшая вожатая подходит к окну, долго смотрит на улицу и, не оборачиваясь, отвечает:
- Нет, не ошибка. Все проверено и перепроверено. Исчезло несколько деталей. Стоят они гроши, но дело не в этом. Детали унес кто-то из вас. Кто - узнайте сами. Иначе вас больше никогда не пустят на завод. А Леониду Егорычу, который за вас поручился, могут быть неприятности.
Круто повернувшись, она выходит из класса. Мы остаемся одни. Не вставая из-за парты, Венька, словно в пустоту, говорит:
- Ребята, кто взял эти детали?
Тихо, как в больнице перед врачебным обходом. За дверью в коридоре - топот, гул голосов, смех. Мы ничего не слышим. Нас сорок. Все сорок были на заводе, все укладывали и диоды, и выпрямители. Один из сорока их взял. Кто?
- А я что говорил? - оглушительно хлопает крышкой парты Генка. У него горят щеки и растерянно бегают глаза. - Очень нужно было с этим заводом связываться. Вот и влипли. Теперь на всю дружину пятно…
- Замолчи! - орет на него Венька, и Генка торопливо втягивает голову в плечи. - К тебе пятно не пристанет, ты чистенький.
На уроках мы сидим как сонные мухи. Венька даже не достал учебники, тетради. Он сцепил кулаки, да так и забыл их разжать. К счастью, учителя не вызывают его. Зато на остальных двойки сыплются, как из дырявого мешка. Даже Алеша не смог ответить по географии, хотя он знает географию лучше всех в классе.
- Что это с вами приключилось? - удивляется Клавдия Ивановна, когда вслед за Алешей начинают путаться у карты Тома и Славка. - Вы что, заболели все вместе, что ли?
Ребята угрюмо молчат.
Перед алгеброй я обнаруживаю, что у меня окончилась тетрадь.
- У тебя нет чистой? - оборачиваюсь я к Веньке.
Он достает портфель и сует его мне:
- Посмотри сам.
Я расстегиваю Венькин портфель, ищу тетрадь. Эта начата, эта тоже начата, а эта?.. Под руку попадается что-то твердое. Я торопливо ощупываю маленький, застегнутый на кнопку карманчик портфеля, и какая-то судорога сводит мне пальцы. Я отстегиваю кнопку. Это диоды. Раз, два, три, четыре, пять… А вот выпрямители. Ошибка? Нет. Я ведь вчера два часа заворачивал их, я не могу ошибиться. Кровь толчками стучит у меня в висках. Нет, неправда, это не диоды! Это какие-нибудь железки для нашей машины. Откуда в Венькином портфеле могут взяться радиодетали? Он ведь никогда не увлекался радиолюбительством. Футбол, экскаватор, машина - это да. А радио…
- Нашел? - спрашивает Венька. - Давай портфель.
- Сейчас, - с трудом разжимаю я губы. - Одну минуточку…
Не соображая толком, что делаю, я незаметно достаю детали и засовываю их себе в карман. Даже не заглянув в портфель, Венька кладет его на место.
Весь урок я сижу как в жару. Как это могло случиться? Не знаю и знать не хочу. Венька не мог взять эти детали. Они не нужны ему. Венька не вор. Это какое-то недоразумение. Окончится урок, он встанет и сам все объяснит. И это, конечно, будет просто смешно. Не больше.
Но проходит урок, и Венька снова хрипло спрашивает:
- Ребята, кто взял, детали?
Этот же вопрос в глазах у Григория Яковлевича, у Леньки, у Глафиры Филипповны. Они сидят вместе с нами и ждут нашего ответа. Вместе со всеми его ждет и Венька. Детали я нашел в его портфеле. Если их не вернут, ребят никогда не пустят на завод. Всех ребят… 7-ой "А"… Но это будет несправедливо. Ладно…
- Я взял детали, - громко говорю я и пугаюсь собственных слов. Но отступать поздно.
- Ты?
Весь класс оборачивается ко мне. Венька впивается в меня глазами и досадливо машет рукой:
- Да ну тебя…
Я достаю из кармана детали и показываю их ребятам:
- Вот они.
Тишина. Как в космосе. Ни звука. И затем короткое, хлесткое, словно удар по уху:
- Вор!
Это Генка Козлов. Я хорошо, слишком хорошо знаю его голос.
- Неправда! - кричит Венька и хватает меня за руки. - Ты не мог их взять, слышишь! Это какая-то чепуха!
Эх, Венька, Венька, дорогой мой друг! И как ты не понимаешь, что эти самые слова я сам хотел тебе сказать целый бесконечный длинный урок?
Я молчу. Тогда Венька наклоняется надо мной и тоскливо спрашивает:
- Зачем ты их взял, Сашка?
И в голосе его столько искренней боли, что я готов закричать от стыда. Зачем ты спрашиваешь это у меня, Венька? Пусть бы Генка спросил. Генка - это понятно, он всегда меня терпеть не мог, но ты, ты!..
- Эти… детали… взял… я, - запинаясь на каждом слове, говорю я. - Больше ничего у меня не спрашивайте, я ничего не скажу.
С какой радостью я бы сейчас выбежал из класса и помчался домой! Чтобы не чувствовать на себе презрительного Генкиного взгляда. Не видеть, как растерянно крутит пенсне Григорий Яковлевич. Как весь подался вперед и с горьким недоумением смотрит на меня Ленька. Не видеть Веньку, ошеломленного, взъерошенного, готового предать меня, как когда-то мама предала меня этому гаду Сачку. Но я не могу встать из-за парты, хотя рядом, у стены, стоят мои костыли. Сюда мне помогли прийти Венька и Алеша, сам я еще с трудом делаю всего несколько шагов. И я должен сидеть здесь и слушать все, что обо мне будут говорить.
Но обо мне ничего не говорят. Григорий Яковлевич подходит, собирает эти проклятые детали и отдает их Леньке. Потом устало произносит:
- Идите по домам.
Все мнутся, топчутся возле парт, но Григорий Яковлевич обводит класс тяжелым взглядом, и ребята начинают расходиться.
- Вы тоже идите, - кивает он Леньке и Глафире Филипповне.
Мы остаемся одни. Григорий Яковлевич садится на край парты против меня, смотрит мне прямо в глаза и говорит:
- Я тоже не верю, что эти детали взял ты. Саша, дорогой, я тебя очень прошу, объясни мне, что произошло?
Я прикусываю губу. Я вас очень люблю, Григорий Яковлевич. Я счастлив, что вы мне верите, но объяснить ничего не смогу. Это не мой секрет. Пусть все считают, что детали взял я. Я ведь тоже верю, что тот, кто взял их, сделал это не нарочно, что тут какая-то нелепая ошибка. Иначе зачем бы он таскал их в портфеле? Зачем сам дал мне этот портфель - ведь я просил только тетрадь! Может быть, время распутает эту загадку, а я ничего не могу сделать.
Мы сидим друг против друга и думаем каждый о своем. Думаем долго. Потом Григорий Яковлевич бережно обнимает меня за плечи и помогает выйти из класса к машине. Я сажусь в нее. Григорий Яковлевич подает мне руку, я ее вяло пожимаю и берусь за рычаги. За школьным забором меня ждут Венька и Алеша. Они становятся слева и справа, и мы втроем медленно движемся по улице. Потом Венька проходит вперед и загораживает мне дорогу.
- Ты не мог взять эти детали, - говорит он. - Я не верю тебе. Я работал все время рядом с тобой. Ты не мог их взять на заводе.
Венька - не Григорий Яковлевич, а Алеша - не весь класс. Сказать или нет? Скажу. Ведь если Венька может так говорить, значит, или он не виноват, или мне нужно о нем навсегда забыть.
И чем скорее, тем лучше.
- Я взял их у тебя в портфеле, Веня, - тихо говорю я.
Он отшатывается от меня и бледнеет. Почти незаметные зимой веснушки на его лице снова выступают, как нарисованные.
- В моем портфеле? - задыхаясь, переспрашивает он.
Я киваю и трогаюсь с места.
Но Венька кладет руку на рычаг.
- Ты веришь, что я их не брал? - спрашивает он.
Я смотрю в его голубые, чистые, как лесные роднички, глаза и говорю:
- Верю.
- А ты? - Венька поворачивается к Алеше.
- Верю, - без колебаний отвечает тот.
- Это какая-то загадка, ребята, - недоуменно моргая, говорит Венька. - Вчера я делал уроки, в портфеле ничего не было. Хотя стой… Ты говоришь, в карманчике? Карманчика я не открывал. Загадка, честное слово. Что я в классе завтра скажу - в толк не возьму. Поверят мне ребята, как вы поверили, или нет?
- Поверят! - отвечаем мы с Алешей.
Алеша кладет Веньке на плечо руку. Надо ждать завтрашнего дня.
Ребята уже разошлись, а чтобы разобраться в этой истории, нужен весь класс.
"Мы тебе верим!"
- Я не знаю, как оказались эти детали в моем портфеле. Я не клал их туда. Я не брал их. Честное пионерское, не брал. Я ничем не могу этого доказать, но поверьте мне, ребята, я ни в чем не виноват.
Венька стоит перед классом и нервно крутит на куртке пуговицу.
- А что, они по щучьему веленью в твой портфель попали? - не глядя на Веньку, спрашивает Козлов.
Венька ловит его взгляд, но Генка не поднимает головы. С треском оторвав от куртки пуговицу, Венька отвечает:
- Не знаю. Может, подложил кто-нибудь. Просто в шутку подложил, а, ребята? - с надеждой обращается он к классу.
Все молчат.
- Хороша шутка, - морщится Генка. - За такие шутки из пионеров гнать надо.
- Надо, - как эхо откликается. Венька. - Но ведь бывает, сморозишь что-нибудь, не подумав, а потом смелости признаться не хватает. Конечно, по щучьему веленью детали в портфель попасть не могли. Но как?..
- Ножками, - жестко говорит Генка. - Ладно, хватит голову морочить. Или ты дружка своего Сашку выгораживаешь, или сам взял. Щербинин, ты в Венькином портфеле нашел детали или на заводе?
- А ты у Веньки спроси, - хмуро отвечаю я.
- Я уже ответил, - решительно говорит Венька. - Сашка растерялся, побоялся вам все рассказать, пока со мной не поговорит. Потому и взял детали. А были они у меня.
- Значит, ты и виноват, - вскакивает из-за парты Козлов. - Ты, и больше никто. И мы тебе не верим, ни одному твоему слову. Понятно?
- Кто это "мы"? - прищурившись, спрашивает Григорий Яковлевич. Он сидит у окна и протирает стеклышки своего пенсне. - В таких случаях, Козлов, не стоит, пожалуй, говорить за весь отряд. Ребята за себя сами скажут.
- Пусть говорят, - запальчиво отвечает Генка. - А у меня тоже есть право голоса. И я как председатель совета дружины считаю, что мы должны сейчас же переизбрать Веньку. Он больше не может быть председателем совета отряда. А всей этой историей пусть занимаются директор школы и милиция.
- Почему это милиция? - не выдержав, кричу я. - А мы тогда зачем? Мы сами должны разобраться. Я, например, никогда в жизни не поверю, что Венька брал эти детали!
- И я не поверю! - взволнованно говорит Алеша.
- И я…
- И я…
- Можете не верить, - густо покраснев, перебивает нас Козлов. - Я бы, может, тоже рад был не поверить, но факты - вещь упрямая. Так, кажется, говорят. А за фактами далеко ходить не надо. На заводе пропало несколько радиодеталей, а назавтра их нашли в портфеле у Аксенова. Этого вам мало, да? Вы хотите, чтоб нас всех из пионеров поисключали за то, что мы вора покрываем?
Услышав слово "вор", Венька краснеет и прикусывает губу. Вторая пуговица от куртки остается у него в кулаке. Венька сжимает кулак так, что я вижу, как у него белеют пальцы.
- Ты нас не пугай, - говорю я. - Мы не трусы.
- Трусы или не трусы, сейчас об этом спорить нечего, - засунув руки в карманы, говорит Козлов. - Я настаиваю на своем предложении: пока все не выяснится, снять Веньку с председателей.