Содержание:
-
Сергей Давыдов - САНАТОРИЙ ДОКТОРА ВОЛКОВА 1
-
Часть первая - ОЛЕГ КИСЛИЦЫН - Глава I - НАД СРЕДИЗЕМНЫМ МОРЕМ 1
-
Глава II - ОПЯТЬ "ФОККЕ-ВУЛЬФЫ" НА ЗАВТРАК 1
-
Глава III - ДОКТОРА БЫЛИ РАЗНЫЕ 3
-
Глава IV - ШКОЛА В БОМБОУБЕЖИЩЕ 5
-
Глава V - ПАКЕТ ДОКТОРА ВОЛКОВА 5
-
Глава VI - ПРИ НЕИЗВЕСТНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ 6
-
Глава VII - ПАКЕТ ИСЧЕЗ 8
-
Глава VIII - В ШКОЛЕ ЕГО ЗВАЛИ ДОКТОР 8
-
Часть вторая - ДОКТОР ВОЛКОВ 10
-
Глава I - Я ВАС ЗНАЮ 10
-
Глава II - НОЧНОЙ САНАТОРИЙ 11
-
Глава III - ЧЕЛОВЕК НА СНЕГУ 12
-
Глава IV - ЖДАТЬ ХУЖЕ ВСЕГО 13
-
Глава V - А СДАЧИ ЕСТЬ? 14
-
Глава VI - ЗДЕСЬ ФРОНТ, А НА ФРОНТЕ СТРЕЛЯЮТ 14
-
Глава VII - ОБМОРОК 15
-
Глава VIII - ОПЕРАЦИЯ В ЗАПОЛЯРЬЕ 16
-
Часть третья - ВОЕННЫЕ ПИСЬМА 17
-
Глава I - СЫН ЭНЕРГЕТИКА 17
-
Глава II - ТО САМОЕ ЗДАНИЕ 19
-
Глава III - ЗАДАНИЕ БЫЛО ВЫПОЛНЕНО 20
-
Глава IV - ТЕЛЕГРАММА 21
-
Глава V - ВОЕННЫЕ ПИСЬМА 22
-
Глава VI - Я СКОРО ВЕРНУСЬ 24
-
Глава VII - НИНА ЭДГАРОВНА ПЛАЧЕТ 25
-
Глава VIII - В ДОРОГЕ 26
-
Сергей Давыдов
САНАТОРИЙ ДОКТОРА ВОЛКОВА
Ленинград "Детская литература", 1985
Повесть о сегодняшнем мальчике-ленинградце, Олеге Кислицыне, который разыскивает следы героев минувшей войны, узнает о подвиге, совершенном доктором Волковым, о мужестве рабочих одного из ленинградских заводов.
Часть первая
ОЛЕГ КИСЛИЦЫН
Глава I
НАД СРЕДИЗЕМНЫМ МОРЕМ
Стремительный легкий "лайтнинг" парил в безоблачном небе на недоступной для самолетов и зенитных орудий врага высоте. Набитый радио-и-фотоаппаратурой, он вертелся над немецкими аэродромами, снимал скопления войск, железнодорожные узлы. Сейчас, пролетая над морем, он отыскивал немецкие корабли и транспорты. Кассеты уже были переполнены бесценной информацией.
Оставалось самое трудное: вернуться домой на аэродром.
На "лайтнинге" не было вооружения...
Даже для самого легкого пулемета не осталось места. Только аппаратура. Лучший пилот Франции выпрямился в кресле, чувствуя, как заныло тело в объятиях жесткого комбинезона, как затекла спина от постоянного напряжения.
Лучший пилот Франции взглянул на приборы. Девять тысяч метров...
Внизу море, а там, правее... там родная Франция, затянутая темными плотными тучами. Родная плененная Франция.
А над морем - ни облачка. Воздух чист, как новое стекло, и внизу, будто черные мухи, вьются горбатые "мессеры" и тупорылые "фокки". Все ждут, когда он спустится к ним!
Они уже с рассвета кружились над зоной, карауля вылет "лайтнинга". И снова прозевали. Он ушел у них из-под самого носа. Они погнались было за ним, но на высоте семь тысяч их моторы вдруг "простудились", как по команде, и стали чихать. Пришлось им кончать погоню.
Он усмехнулся, представив себе рожи этих "асов", больше месяца гоняющихся за безоружным французом.
Пора вниз. Разыскивая цели, он опять забыл про горючее.
Горючего осталось минут на двадцать.
На юго-западе показались дымки. Караван?
Еще пять минут. Только пять. Потом вниз, туда, где вьются черные мухи. Придется заводить с ними игру!
Пилот вздохнул. Он любил игры. Но сколько раз ему приходилось играть со смертью!
Вчера не стало его товарища. Американца Мередита. "Фокки" окружили его и принялись расстреливать в упор. Словно в тире. Но Мередит доказал им, что был настоящим летчиком. Он бросил свой израненный самолет на "фокков". Две машины упали в море...
Надо обязательно долететь до аэродрома. Необходимо доставить пленку.
Только бы не потерять сознание. Как над озером Аннеси, когда он тоже забыл о горючем и пришлось применять затяжное пикирование. Обморок длился километров пять.
А когда он очнулся, то увидел прямо над собой истребитель. Но видно, у немца кончились боеприпасы. Повезло тогда.
Моторы ведут себя нормально.
Левый мотор однажды отказал над Альпами. Пришлось ковылять вдоль долины По на одном правом. Его тут же заметил "мессершмитт", и пришлось играть в "небесного страуса" - прятать голову под крыло. Он полетел прямо над Турином и Генуей, и немецкий летчик принял его за своего, считая, видимо, что ни один вражеский самолет не рискнул бы сюда забраться. Целый ворох драгоценных снимков удалось тогда получить.
На аэродроме его конечно ждут. Пилоты, механики.
Его друзья. Это они помогли ему выхлопотать еще полет. Девятый полет. Каждый раз ему разрешают еще только один "в исключительном порядке". Да, он старше остальных летчиков, к тому же давние раны иногда заставляют гнуться в три погибели. Он сам не в состоянии натянуть комбинезон. Но он до конца будет со своими товарищами! Он еще получит право на вылет! И не на один.
Нечего терять время и считать "фокки" внизу. Вперед! "Лайтнинг" послушно вошел в пике. Он пикировал до четырех тысяч.
На этот раз он не потерял сознания, только дыхание сбилось и пошла кровь из носа. Летчик несколькими глубокими вздохами восстановил дыхание. Ничего, сейчас друзья стащат с него этот панцирь, сковавший тело, и ветром, когда спадет жара, они пойдут купаться или ловить рыбу. Лучше ловить рыбу.
Но где же немцы?
Плохо, что он их не видит.
Здесь они. Здесь! Он это чувствует. Шесть с половиной тысяч часов, пройденные в воздухе, научили его понимать все.
Горючего на пять-шесть минут.
Как слепит это проклятое море. Разве тут что-нибудь увидишь!
- Нечего разглядывать бошей. Домой! Домой! - снова приказал себе летчик.
И в ту же секунду увидел немцев.
И сразу понял, что на этот раз ему не уйти...
Два "мессершмитта" разворачивались на него, отрезав путь к берегу. Еще один заходил сверху. Он навис над "лайтнингом", заставляя его снижаться.
- Ну вот, - пробормотал французский пилот. - Ловушка! Но почему не стреляют?
Понятно. Хотят вогнать его в море без выстрелов. На малой высоте "лайтнинг" теряет маневренность, не увернуться.
Горючего одна капля. Все... прощай Франция, прощайте друзья...
Но самолет все еще слушается, значит, горючее пока есть, и этот "мессер" сверху слишком увлекся охотой.
Перед самой водой французский пилот потянул ручку управления на себя. Машина взмыла вверх, а тяжелый немецкий истребитель ударился о водную гладь и взорвался.
Этот взрыв придал сил французу. Он выпрямил машину и направил ее навстречу другому истребителю, заходящему от берега.
Две машины неслись навстречу друг другу.
Немецкий ас усмехался в своей бронированной кабине.
Когда он, побледнев, понял, что француз идет на таран, было уже поздно...
А на аэродроме друзья французского пилота, сбившись в тесный кружок, молча ждали его возвращения. Все они были опытными военными летчиками и хорошо все понимали. Понимали, что горючее уже по всем расчетам должно кончиться и что их друга Антуана де Сент-Экзюпери они больше никогда не увидят.
Но никто не хотел в это верить.
- Свяжитесь с американцами, - приказал командир дежурному. - Он мог сесть к ним на аэродром.
- Американцы у аппарата. У них нет сведений...
Только поздно вечером радистам удалось перехватить вражескую шифровку. Немцы сообщали, что в районе Средиземного моря сбит "лайтнинг". О своих потерях они, как всегда, молчали.
Друзья не верили, что Антуан мог погибнуть.
Глава II
ОПЯТЬ "ФОККЕ-ВУЛЬФЫ" НА ЗАВТРАК
Маленький серебристый вертолет, юркнув меж домов, сел на балкон. Пропеллер вертелся, но Олег почему-то услышал не гул мотора, а странное шипение, будто кипела на кухне кастрюля-скороварка. Никто не показывался из кабины, но раздалось пение. Пел пилот вертолета.
Пусть ветер лави-иной
и песня лави-иной,
тебе половина
и мне по-оловина-а...
Любимая песня отца...
Это поет отец! Но он же далеко, в Узбекистане.
Открыв глаза, Олег сел на кровати. Никакого вертолета на балконе.
Что же тогда шипит?
И кто там плещется в ванной?
Мы хлеба горбу-ушку
и ту - попола-ам...
Да это же отец!
Спрыгнув с постели, Олег полетел босиком в ванную. Она была не заперта.
- Здравствуй, путешественник! - звонко крикнул Олег и осекся. Под душем стоял незнакомый чернокожий человек с черной бородой от самых глаз.
- Салям алейкум, - важно сказал чернобородый и взмахнул мыльной мочалкой.
- Пп-простите, - попятился Олег.
- Следует отвечать: алейкум салям, молодой человек! Так вот, значит как ты встречаешь родного отца!
- Да я же тебя не узнал! - заорал Олег и от радости полез к отцу прямо в майке и трусах. Вода оказалась ледяной, но Олег устоял.
Какая радость! Приехал наконец, а уж столько его ждали с мамой. Гадали-загадывали, надеялись: может, к сентябрю и вернется. Теперь-то они снова будут сидеть по вечерам в комнате Олега, спорить, читать вместе книги. Надо скорей показать отцу все книги, которые за это время удалось раздобыть. Очень трудно собирать военные мемуары. Чуть прозеваешь - и ищи-свищи! Но кто-кто, а Олег не зевает. Целую новую полку уставил. Отец тоже любит книги про войну. Он много знает, воевал сам с четырнадцати лет. К нему часто приходят в гости военные - его однополчане, теперь уже все в высоких званиях. Олег в душе жалеет, конечно, что и отец не военный, но все равно гордится им.
- Теплей сделай, чего дрожишь?
- Эт-тто от pa-радости, - проклацал зубами Олег.
- Дрожишь от радости?
- А ч-ч-ч-чего ты телеграмму не дал? Встретили бы.
- Дал. Но обогнал ее.
- Как это?
- Отгадай.
- Ну как?
- Я же на ИЛе летел. Вхожу сейчас в дом, а за мной телеграмму несут.
- Здорово! - Олег наконец-то справился с дрожью. - Ты надолго? Насовсем?
- Да нет. Один завод нас тут задерживает. Надо пошевелить. Мы такую стройку в пустыне начали! Нас нельзя задерживать! М-да... Хорошо дома, а у нас там жара... под пятьдесят. Залезешь вот так под душ и шипишь, как раскаленная сковородка.
Постучав к ним, мама крикнула:
- Завтракать, Кислицыны!
- Не спеши, - Олегу еще хотелось побыть с отцом. - У самой еще на стол не накрыто, а зовет. Всегда она торопит.
Нахмурившись, отец спросил:
- Ссоришься тут с мамой, да?
- Что ты! Иногда... очень редко. Пап, что у тебя за шрам на подбородке?
- Заметил, - вдруг смутился отец. - Зря, выходит, бороду отпускал.
- Глубокий шрам какой.
- Царапина. Я говорю - царапина. Понял? - Отец заговорщицки покосился на дверь. - Да сними майку, наконец. Натру тебя. - И он стал так растирать мочалкой спину Олега, что тому стало жарко и под ледяной струей.
- Куда на каникулы, уже решили?
Хорошо бы поехать на каникулы снова в Смоленск, но об этом лучше и не мечтать.
- Молчишь? Выходит, в Смоленск визы не дают. Порезвился там в прошлом году. Порезвился-я...
- Да я же... мне же благодарность прислали из музея. За то, что окоп нашел. А она...
Толкнув его в плечо, отец сказал резко:
- Запрещаю говорить "она"! И можешь меня не агитировать. Драки, ночные приключения, окопы в чужих садах... Так только раз в жизни бывает. Больше не получится. Пошли завтракать, раз мама зовет. Я травки узбекской привез.
- А помидоры?
- Как же без помидоров? Без них разве можно завтракать!
- Знаешь... я тут письмо написал. Во Францию. Только я не знаю, как отправить. Понимаешь, он таранил "мессершмитт", а везде написано, что пропал без вести. Кончилось горючее - и упал в море! Я написал им. Не может он просто... - Олег разволновался и не договорил.
- Кто таранил? Кто упал в море? Снова танки, пулеметы, пушки, самолеты! Опять окопы в саду! Да когда же ты вырастешь?
- Понимаешь, я читал...
- Серьезные аксакалы не ведут разговоры в ванной. Идем, мама ждет.
В кухне во всех вазах сияли огромные тюльпаны. Стол был заставлен узбекскими лепешками, травами, пахнущими незнакомо и аппетитно. Огненные помидоры, казалось, прожгут и клеенку и стол.
Мама жарила цыплят на огромной сковороде, накрыв их железной тарелкой, на которую для тяжести был взгроможден утюг.
- Батя приехал, - вырвалось у Олега. - Теперь-то поедим...
- Ну вот! Отец подумает, что я тебя здесь голодом морила! - весело возмутилась мама.
- Каши и простокваши, - вздохнул Олег с невинным видом. - Творог...
- Сперва чай! - сказал отец, поглаживая бороду. - Да, да! Зеленый чай. Всем.
- Чай, может, потом?
- Зеленый чай из пиал! - Папа, как волшебник, быстро и ловко расставил на столе цветастые пиалы. - Чай этот - чудо! Без него мы бы не построили ГЭС. Только он укрощает жару. Наливать надо немного. И пить без сахара!
В кухню, потягиваясь, вошел сиамский кот Гешка, красавец и редкий лентяй. Помигав огромными голубыми глазами, кот мяукнул и легко вспрыгнул отцу на плечо.
- Просидит так весь завтрак!
- Набаловали.
- Нина Эдгаровна сказала, что сиамские коты очень вредны. - Мама сердилась на Гешку. Позавчера он прыгнул на книжный шкаф и столкнул на пол фиолетовую хрустальную вазу. Ваза была уродливой, похожей на плевательницу из детской поликлиники.
- Мелкая шерстка сиамских котов притягивает огромное количество пыли! - добавила мама.
- Кот-пылесос! - вставил Олег.
- Да-да! Мы вдыхаем эту пыль. Придется отдать кота.
- Он же у нас вырос. Это предательство!
- Ешь!
- Как живет Нина Эдгаровна? - поднял голову отец.
- По-своему. Купила на днях сто метров прозрачной пленки. Обтягивать стены. Для защиты дорогих обоев. Знакомый физик посоветовал. Практично.
Замечательно завтракать втроем! Так давно не сидели вместе. Сейчас мама выложит все новости, а потом станет рассказывать отец. Но вообще-то Олегу хотелось, чтобы завтрак скорее кончился. Тогда можно будет уйти с отцом в комнату. Так не терпится все ему рассказать. Такое открытие! Если отец согласится, можно будет вместе написать в Париж.
- Так где же он проведет каникулы?
- Ему только тринадцатый год, - подчеркнула мама. - Ты понимаешь - тринадцатый!
- В прошлом году он разыскал окоп, в котором погибли наши солдаты. Проявил мужской характер, а ему было меньше на год!
- Никакого Смоленска!
- Лишь бы он не скучал все лето...
- Сперва пионерлагерь, а потом в деревню. Там, правда, в сорок первом не проходила линия фронта, но есть лес, речка. Там с нами будет Нина Эдгаровна... Ты сам никогда не отдыхаешь, Кислицын! Отдых сына тебе тоже ерунда!
- Когда скучно, какой отдых? - заметил папа.
- Так, - покраснев, сказала мама. - Ты, надеюсь, выяснил у начальства, когда тебя отпустят в отпуск. Поедешь с нами и сын не будет скучать!
- Ну... сейчас не отпустят... не время.
- А когда? Два года без отпуска!
Отец потеребил бороду, погладил Гешку, стал разливать чай в пиалы.
- Молчишь! А бороду зачем отрастил? Гуляешь по Средней Азии с бородой и в сандалиях, да?
- Бриться каждый день некогда.
- Просто у тебя шрам! Я же вижу.
- Ну уж и шрам... Пустяки.
- Теперь мы сядем на кошму, как два мудреца, и, скрестив ноги, будем, оглаживая бороды, вести неторопливую беседу.
Кошмы у них не было, поэтому папа сел в кресло, а Олег пристроился возле него на ковре.
- Сперва я тебе расскажу. Хочется тебе услышать о Голодной степи, каналах, напоивших эту степь водой, ожививших ее, как будто это не каналы, а кровеносные артерии? Хочешь, я расскажу тебе о совхозе "Малик"? Он стоит на месте солончаковых мертвых земель. "Малик" переводится: "Найдешь - останешься живым". Вокруг была только бесконечная, раскаленная соль. Солнце хозяйничало, выжигая последние живые кустики. И где-то был единственный колодец. Но где? Найдешь его, дойдешь до него, доползешь - будешь жить! "Малик".
- Пап...
- Подожди. - Отец крикнул матери: - Катюша! Принеси нам чайник, пожалуйста, пиалы и сладости! Аксакалы не могут вести свои умные беседы без кок-чая!
Вошла мама, принесла чай и халву, сказала:
- Снова "фокке-вульфы" на завтрак? Дал бы отцу отдохнуть после дороги.
- Противная штука. Бесшумно подлетит - и трах! - сказал отец. - "Фокка"-двухвостый.
- У "лайтнинга" тоже было два хвоста.
- Вот! Видишь: опять у него война. Все война и война... Но в это лето, - она погрозила пальцем, - в это лето не выйдет!
- Конечно, - пожал плечами Олег, - не могу же я поехать во Францию! Хотя мне очень, очень туда нужно!
Мать махнула рукой и вышла.
Расставив пиалы, отец налил чай, пододвинул к Олегу халву.
- Итак, насколько я понял из твоих слов в ванной, ты заинтересовался судьбой...
- Подожди! - Олег вскочил и вытащил из письменного стола небольшой синий альбом собственноручной работы. - Вот!
Подержав альбом на руке, отец оглядел его снаружи, медленно открыл первую страницу и увидел портрет веселого белозубого человека с лучистыми глазами.
- Я так и подумал...
- Посмотри весь альбом.
- Что ты говорил про таран? Это же... - Отец, не окончив фразы, стал листать альбом.
- Почему они его отпустили в полет? - спросил Олег, когда отец перевернул последнюю страницу. - Почему?
- Потому что любили.
- Любили?
- Он дрался с фашизмом. Разве могли друзья запретить ему это? Он бы перестал считать их друзьями!
Раскрыв снова альбом, отец стал читать вслух:
- "Антуан де Сент-Экзюпери опять в строю. Долгожданное разрешение на полеты получено. Генерал Икерс преподносит ему как личный подарок право на пять боевых вылетов..." Видишь: "как личный подарок"! - поднял голову отец. Он стал читать дальше: - "Разведывательные полеты над Францией и Италией. Фотосъемка военных объектов. Потом к пяти разрешенным полетам добавилось еще четыре..."
- Если бы не эти четыре!
С усмешкой поглядев на Олега, отец пояснил: