Вот-вот должен был погаснуть свет. И вдруг в зале послышался топот ног, раздался какой-то крик, и Олег, вскочив с места, повернулся и увидел, что по залу от входа мчится сразу семь мальчишек и две девчонки, а старуха контролерша бежит за ними.
"На прорыв" пошли, понял Олег.
Старуха контролерша не могла уйти далеко от дверей, потому что ей надо было проверять билеты, и нарушители по одному разбежались по всему залу.
- Я всех вас запомнила! - громко крикнула контролерша. - Будете выходить, сдам дружинникам!
Свет погас, и сзади в темноте кто-то плюхнулся в кресло, дыша как паровоз. И сразу же зашуршала обертка от мороженого. И раздался веселый шепот:
- Васька, а где Длинный?
- Куда-то на третий ряд полетел.
- А Шурка?
- Ее задержали.
- Одну?
- И Косолапого еще, Витьку.
- Вот дураки, верно?
На них кто-то шикнул, и они затихли ненадолго, потом опять забубнили и затихли, лишь когда кончился журнал и начал выплясывать на экране хитрый ловкий заяц, все время обманывающий тощего волка.
"Папа в этом зале видел "Джульбарса", и "Чапаева", и еще какую-то "Кукарачу", - подумал Олег. - И ходил "на прорыв", как эти сзади, а доктор Волков не ходил. И вовсе не потому, что был трусом, а потому, что был старше, и еще потому, что мечтал, наверное, о медицинском институте и был серьезным человеком. Надо все же набраться решимости и спросить у отца, на каком именно заводе был доктор Волков в сорок втором году".
Но тут он подумал о том, что доктор Волков не мог быть на заводе. Ведь он же служил в действующей армии...
На первом этаже столпились люди, безнадежно нажимая кнопку лифта.
- Пропустите, - сказал Олег, - пропустите, пожалуйста! Напрасно вы ждете! Лифт заколдованный. По воскресеньям любит отдохнуть.
- Но там человек застрял! - сказала женщина с ребенком на руках.
- Пусть вызовет механика, - посоветовал Олег. - В кабине же есть микрофон. Надо только кнопку нажать красненькую.
- А где ж тот механик? - флегматично спросила бабка с третьего этажа. - Можа, где в домино лупить аль водку пьеть! А люди там застрямшие мучатся!
- Сейчас спасем! - Олег пошел наверх и на пятом этаже увидел застрявших в лифте Айболита и Андрея Горикина. Андрей отчаянно нажимал кнопку аварийного вызова.
- Не жмите кнопку, я вам говорю, - гудел микрофон. - Не хулиганьте!
- Но мы ж застряли! - пищал Андрей своим высоким голосом.
- Аварийная сейчас приедет, вам сказано! - гудело из микрофона. Виктор Сергеевич стоял, прислонившись к стенке лифта в безучастной позе.
- Балда! - сказал Олег Горикину. - Выйти не можешь?
- А ты можешь, да?
- Если можешь, выпусти нас, - важно попросил Айболит. За мусоропроводом Олег нашел проволоку с крючком на конце. Он не раз как этой проволокой лифтеры открывают лифт.
- Зачем ждать аварийную, - сказал он, просунув проволоку за сетку и нажав на рычаг выключателя. - Пожалуйста, оп-ля! Н Дверь щелкнула и открылась.
- Подумаешь, - хмыкнул Горикин, а сам бросился из лифта первым. - С проволокой и дурак сумеет!
- Выпустил бы я тебя! - обозлился Олег. - Если бы не Виктор Сергеевич...
- Да ты мастер! - удостоил похвалы Виктор Сергеевич. - Спасибо.
- Погоди, - остановил он Олега. - Ты свободен?
- Я? Конечно!
Доктор посмотрел на часы.
- Сейчас не очень удобно, - сказал он и добавил сердито, повернув голову в сторону лифта: - Теряешь бесценное время! Безобразие!
- Я... я могу потом зайти, скажите только, когда, - заторопился Олег. - Я в любое время могу. Вы что-нибудь узнали, да?
Виктор Сергеевич еще раз поглядел на часы.
- Впрочем, пойдем. Я не виноват, пусть спрашивают с домоуправления!
Наверное, он опоздал на какое-нибудь очень важное заседание из-за этого лифта. А может быть, он должен был принимать больных? Вон как сердится. Но если все равно не хочет откладывать разговора, - значит, узнал что-то.
Нажав на кнопку звонка, Виктор Сергеевич не отпускал, пока дверь не открыла его жена, женщина с суровым лицом, бывшая на полторы головы выше его. Жену его звали Зинаида Васильевна. Она любила сидеть у соседей. Часто приходила и к маме. Всегда придет на минутку, а просидит весь вечер. Виктор Сергеевич по три раза звонит по телефону, зовет ее домой, а она все сидит и сидит.
- Виктор! - крикнула, открывая дверь, Зинаида Васильевна. - Я тебе не слуга! Учти, мы уже пообедали, Алена ушла гулять. Да, да! Ешь теперь сам!
- Но ведь лифт не работал, вернее, застрял! Если бы не Олег...
Она не дослушала, махнула рукой и ушла в комнату.
- Итак, Олег, я должен тебе кое-что сказать. Но, - он поднял палец, - не очень приятное.
Виктор Сергеевич позвал Олега на кухню и заглянул в кастрюли, стоящие на газовой плите.
- Вот те на... - пробормотал он обиженно и полез в холодильник, оттуда достал тарелку с сыром, и стал делать себе бутерброды. Потом нашел холодильнике молоко, налил в стакан и, жуя бутерброд, продолжил: - Война была давно. Ты знаешь о ней лишь по книгам. А я... пусть я не был на самой передовой, но и к нам поступали раненые. И мы работали, знаешь как?
Для чего это он? Ведь речь не о нем.
- Мы работали, Олег, день и ночь и жалели, что у суток нет еще времени. Тогда я и полюбил свою профессию до конца. И мои товарищи, врачи, и для меня самыми прекрасными людьми на земле. Понимаешь?
- Конечно, это любому понятно.
- Поэтому, когда ты рассказал о Волкове, я постарался сделать все, чтобы найти его, но... Это подозрительно!
Ладони у Олега вспотели от волнения. Да что же это такое? Почему он тянет?
- Волков спас папе жизнь. Он нашел папу раненым и замерзшим и тащил его на себе. А немцы по ним стреляли. И ранили Волкова.
- Легко ранили, - вставил Виктор Сергеевич. - Легко.
- Так вы знаете! Нашелся? - Олег вскочил со стула.
- Тебе это отец рассказывал? Когда? - в свою очередь спросил Виктор Сергеевич.
- Да только что.
- Почему же он не сказал тебе остального?
- Остального?
Печально усмехнувшись, Виктор Сергеевич терпеливым тоном стал пояснять:
- Помнишь, я говорил, что на войне люди вели себя совершенно по-разному?
- Это вы о наводчиках?
- С этими-то все ясно! А вот еще были... они не переходили на сторону врага и не прятались от призыва в армию... - Виктор Сергеевич открыл холодильник и, достав два яблока, предложил одно Олегу. - Но это были дезертиры моральные! Понимаешь?
- Нет.
- Ну... умели устраиваться люди. Добывали всякие справочки, отсрочки. Находили места тепленькие, безопасные... - Виктор Сергеевич принялся за яблоко. Потом продолжал: - Военный хирург - это десятки операций в день в тяжелейших полевых условиях. Это страшная должность, Олег! Так вот... студент Волков был легко ранен и должен был явиться в институт. Их должны были выпустить за десять месяцев. Условия военного времени. Но студент Волков не явился в институт! Почему?
- Почему? - машинально повторил Олег. - Вы думаете, он устроился куда-нибудь?
- Поработал, видимо, в полевых условиях немного, испугался и... Нет, отец твой все же что-то знает! Все это не просто!
- Ну, а потом?
- Потом он, видимо, погиб, - пожал плечами Виктор Сергеевич. - Там написано: "Считать погибшим при неизвестных обстоятельствах..." Что с тобой, Олег?
- Считать погибшим... при неизвестных обстоятельствах! - У Олега перехватило горло от волнения. - Считать погибшим! А вы говорите: дезертир!
- Я этого не утверждаю! Волков мог погибнуть и под обстрелом, мог умереть от голода, замерзнуть... Блокада! Все могло быть.
- Да вы же говорили...
- Почему ты на меня кричишь? Я говорил, что Волков в институт не явился. Кто знает...
- Про Экзюпери тоже написано: "Пилот считается утерянным"!
- Экзюпери?.. При чем тут...
- А если доктор Волков - герой? - не отступал Олег.
- Слушай, оставь меня в покое! Столько лет прошло. Я уверен, что этого дела лучше не касаться!
Вечером Олег смастерил еще один альбом. Копию того, в котором у него были собраны материалы об Экзюпери. Только обложку пришлось сделать красной, синего картона дома не нашлось.
На первой странице он написал: "Борис Федорович Волков 1921 г. р. студент-медик, знакомый Кислицына Н. В., которого в феврале 1942 г. вынес раненым с поля боя. Был хирургом под Пулковым. Ранен (легко) в феврале 1942..."
На этом кончалось все, что было известно достоверно. Прочитав написанное, Олег приписал дрогнувшей рукой: "После ранения находился где-то в Ленинграде. По некоторым сведениям Б. Ф. Волков мог уклониться..."
Не хотелось Олегу писать о нем ничего плохого.
Экзюпери, сощурившись, белозубо улыбался со стены, как бы говоря: "Не отступай!"
Не докончив фразы, Олег провел под ней резкую черту и написал: "Б. Ф. Волков считается погибшим при неизвестных обстоятельствах".
Глава VII
ПАКЕТ ИСЧЕЗ
Да, Олег решил еще раз взять пакет с письмами доктора Волкова. Слова Айболита совершенно сбили его с толку. Он больше не мог думать о том, что будет, если родители об этом узнают. Он решил: как только наступит подходящий момент, вытащить пакет из шкафа, дождаться ночи и, запершись в своей комнате, тайно прочитать хотя бы одно письмо. Плохо только будет вскрывать конверт. Бумага его, конечно, уже ломкая от времени, и придется проявить великую осторожность, чтобы не порвать ее. Ничего, что-нибудь уж он придумает. Завтра он никуда не пойдет весь день. Пусть только родители куда-нибудь уйдут хоть на полчаса. Он возьмет пакет, а потом посмотрит, как быть с конвертом...
С этим твердым решением он рано лег спать, чтобы поскорее наступил завтрашний день. Но когда проснулся и взглянул на часы, было уже десять. Отец и мать не разбудили его к завтраку. Они с кем-то разговаривали на кухне. Олег прислушался и узнал журчащий голосок Нины Эдгаровны. Значит, пьют кофе, и это надолго.
Рывком соскочив с тахты, Олег открыл настежь балкон, быстро убрал в ящик постельное белье и стал делать зарядку. Он любил делать зарядку долго, пока "не проснутся все мышцы".
Потом он пошел под душ и вымылся сперва с мылом под теплой струей, а затем пустил одну холодную и крепко растерся губкой.
После душа он достал из шкафа чистую тенниску. Приятно было ощутить холодок легкой ткани на разгоряченном теле. Брюки он отутюжил еще с вечера, а сейчас, стоя перед зеркалом, убедился, что стрелки сделаны правильно, просто замечательные стрелки.
Только после этого, уверенный, что все у него в порядке, Олег вошел на кухню и, поздоровавшись, сел за стол на свое место.
- У меня есть печенка с гречкой, черешня, творог, и могу дать тебе кофе, - сказала мама.
- Кофе? Ему? - спросила Нина Эдгаровна, оглядев его внимательно. - Не советую... В Чехословакии, например, детям не дают кофе до шестнадцати лет. Кофе возбуждает. Ему еще надо пить молоко или какао.
Сама она пила кофе из крохотной чашечки, красиво держа ее перед собой. На коленях у нее сверкала узкая, из серебряного бисера сумочка. Возле ее блюдца лежала серебряная пачка сигарет и прозрачная изящная зажигалка. Крепкий аромат ее духов не мог заглушить даже сильный запах свежего кофе.
- А он будет красивым, - прожурчала Нина Эдгаровна. - Только пусть не увлекается спортом. От спорта неравномерно развиваются плечи и спина.
- Парню не надо быть слишком красивым, - заметил отец.
- Ерунда, Николай! Красивыми все хотят быть, да не могут, - возразила Нина Эдгаровна. - Во-первых, это приятно. Олег, за тобой девочки уже бегают?
- Нина Эдгаровна, вам еще кофе налить? - мягко вмешалась мама.
- За мной-то бегали... Мальчишки двойки получали. Но из всех лишь один мне нравился... Бедный Борис...
"Доктор Волков", - понял Олег.
Глухим голосом отец сказал, что ему необходимо позвонить, и вышел из кухни.
Позавтракав, Олег пошел в свою комнату и с удивлением обнаружил, что отец сидит за его письменным столом и, подперев рукой щеку, что-то внимательно разглядывает. Олег сделал шаг к столу. Перед отцом был раскрыт альбом. Тот самый, что Олег смастерил вчера.
- Откуда ты это выписал? - Отец постучал пальцем по неоконченной странице.
Не мог же Олег рассказывать о беседах с Айболитом!
- Откуда эти нелепые сведения, а? "Мог уклониться..."
- Ну... это всегда так делают, - принялся оправдываться Олег, - пишут всякие предположения... версии.
Подняв голову, отец долго и хмуро смотрел на Олега.
- Где это так делают? В кино? Я тебя спрашиваю? "Версии"! Все в игры играешь!
- Папа, если тебе не нравится... Что я плохого делаю? Хочу тебе же помочь.
- Не надо. Играй, читай книги, смотри кино. Но его, - отец провел пальцем по фамилии Волков, - я тебе запрещаю трогать. Вот вернусь домой, выкрою время и сам займусь.
- Когда ты вернешься!
- Если бы я мог узнать о последних днях Бориса... Но ведь многие погибли безвестно...
- Скажи, почему ты мне не доверяешь? Не играю я вовсе!
Но отец не стал отвечать. Он надолго задумался. Рука его все так же лежала на альбоме. Наверное, он подыскивал самые убедительные слова, потому что несколько раз поднимал голову, чтобы заговорить, но все не решался.
- Слушай, сын! - наконец твердо отчеканил он. - Если я тебе говорю, что мой друг, Борис Федорович Волков, никогда не мог стать трусом, то нечего тут! И никакие справки тут не нужны!
- Справки?..
Значит, не выдумывал Айболит - какие-то справки в самом деле есть! Но отец требует, чтобы ему верили: его друг - честный человек. Олег-то верит, конечно. А другие? Такие, как Айболит. Он-то никогда Не поверит! Не зря же он тогда про бухгалтера речи заводил. Ему надо Доказать!
- Пап, а если еще попробовать? Зачем же так оставлять? А если... Волков - герой?
- Несомненно! - с уверенностью отозвался отец. - Человек отдал жизнь. Я не хочу, чтобы возле его имени кружились какие-то нелепые слухи. Волков был наш, советский человек. Таким, я уверен, он оставался до конца. Если бы я мог что-нибудь узнать о его последних днях... Что же, многие погибли безвестно, не один Борис...
- А скольких находят, пап! Отец только вздохнул.
- Мал ты еще, Олег! Война. Подвиг. Любовь. Смерть. Измена... - Отец произносил каждое слово после паузы, как бы с большой буквы. - Это все огромно, сынок! Ты не обижайся, но тебе это пока не по силам. Тебе, сынок, мало, что Экзюпери насмерть дрался с фашистами. Непременно нужно, чтобы он таранил парочку "мессеров"!
Олег дождался часа, когда родители ушли из дому, и полез в шкаф за пакетом. Но его ждало разочарование. Пакета в шкафу уже не было.
Глава VIII
В ШКОЛЕ ЕГО ЗВАЛИ ДОКТОР
- Тону-уу-у! Ой, тону! - неслось над Финским заливом. - Спа-сите-е!
Лениво подняв голову, Олег поглядел в сторону тонущего Андрея Горикина и снова прижался к горячему песку. Шевелиться не хотелось. Два тайма в нападении без замены отыграл, четыре гола забил и еще три забиты с его подачи. Может он отдохнуть?
- Вправду тону-уу...
- А если и верно тонет? - обеспокоился Генка, лучший вратарь всех пионерских лагерей. Он приподнялся на локте, чтобы лучше видеть, что там с Горикиным.
- Да ну... - сказал Олег. - Такой толстый разве потонет... Главный болельщик команды! Вот мяч порвем, можно им играть! Ну, что ты орешь? - крикнул Олег, наконец поднявшись и подходя к воде. - Что надрываешься?
- Я то-тону, - отдуваясь, заявил Горикин. Он отчаянно барахтался, поднимая брызги.
- А ты не тони. Перестань, - пожал плечами Олег.
- Издеваешься? Спасать должен! Обязан!
- Встань на ноги, пловец. Здесь же мелко. Да не бойся, вставай.
Горикин встал. Вода оказалась ему до пупка. Все футболисты рассмеялись. Олег громче всех.
- Подумаешь! Смеется над людьми, а самого без няни даже в лагерь не отпускают! - окрысился Горикин.
Это он намекал на Нину Эдгаровну, которая слишком часто приходит навещать Олега.
- Зачем она копну на голове носит? Твоя няня!
Шляпа Нины Эдгаровны вызывала удивление всего лагеря. Она была сделана из желтой соломы и напоминала птичье гнездо.
- Французской шляпы не видал, что ли?
- Каждый день проверяет, - не унимался Андрей, явно завидующий громкой футбольной славе Олега. - Французская шляпка!
- А тебя слюнявый Барбос навещает? - Олег снова улегся на песок. Отец Андрея приезжал в лагерь на гоночном велосипеде. И всегда с Мезоном на поводке.
- Да хватит вам спорить, - сказал Генка. - Такой матч выиграли. Здорово ты с углового забил!
- Случайно, - нахально заявил Горикин, выбираясь на берег. - Случайно забил. - Он подошел к своей одежде, достал из брюк большой коричневый бублик и с аппетитом набросился на него. - А ты знаешь, что с твоим котом? - спросил он Олега. - "Брак природы" исчез! А по-моему, твоя мамаша его выбросила или продала.
- Гешка исчез? Откуда ты знаешь?
- А ты не знал? Мне отец уже давно сказал.
- Это он без меня не может, - сказал Олег. - Всегда убегает, когда меня долго нет.
- Ты еще скажи, что он тебя ищет! - фыркнул Горикин и, подавившись бубликом, закашлялся. - По следу твоему и... идет!
Вечером Олега разыскал дежурный и сказал, что его срочно вызывает начальник лагеря.
Начальник лагеря - преподаватель физкультуры из школы, где учился Олег, возился с мотоциклом у своей палатки.
- Кислицын! В город со мной поедешь? Отец твой позвонил. В двадцать три у него самолет. Просил передать тебе.
- Уже восемь. Успеем ли? - заволновался Олег.
Ему так захотелось увидеть отца! Перед отъездом в лагерь они снова поспорили из-за Волкова. Отец каким-то образом узнал, что Олег был у Айболита. И конечно, сильно рассердился. Он даже не поехал на вокзал проводить Олега в лагерь. Только один раз приехал в родительский день, но все время старался или купаться, или искать грибы - словом, сторонился Олега.
- А когда он звонил?
- Да уже минут сорок. Нам до города всего час езды. Только "Ява" моя не в форме. Как назло, когда срочно надо...
Если бы "Ява" была "в форме", если бы их не задержали на шоссе дружинники за превышение скорости, если бы на перекрестке, как назло, не загорались так часто красные огни, то, возможно, и удалось бы застать отца дома.
Но дома никого не оказалось. И даже Гешка не выскочил навстречу, не прыгнул с урчанием на плечо.