- Ещё бы! Это же очень просто, - пожал плечами Трайче.
- Вот и отлично! Увидев табличку, постучи в ворота, - продолжал Горян. - Из ворот выйдет мужчина средних лет, с усами. Ты ему скажешь: "Дядя Тале, меня прислали к тебе с этими дровами Горян и Огнен. За дрова ты должен мне дать соли, а заодно и заштопать седло". Понял?
- Ну конечно, понял…
- Хорошо. Когда вернёшься из Струги, приходи сюда. Надо же нам знать, достал ты соли или нет!
- Ладно, приду, - улыбнулся Трайче.
Они распрощались, и Трайче вместе со своим Дорчо двинулся в деревню.
Горян же с Огненом остались в лесу.
Маленький продавец дров
Едва забрезжил рассвет, как Трайче уже пустился в путь по дороге, ведущей от Караормана к Струге. Перед ним мерно вышагивала лошадка Дорчо, гружённая сухими буковыми поленьями. Внизу, у самой дороги, пенилась и гудела строптивая, бурная речка Сатеска. Время от времени Трайче останавливался, вытряхивал из своих рваных опинок песок и снова шагал дальше.
- Живей, Дорчо, живей! Пошевеливайся! Ведь до Струги-то ещё далеко, - поторапливал Трайче свою лошадку.
А та, будто понимая, о чём идёт речь, и в самом деле ускоряла шаг.
Уже совсем рассвело. Небо со стороны Ильиной горы слегка зарумянилось, словно где-то далеко разожгли огонь, потом стало золотисто-жёлтым и, наконец, окрасилось багрянцем. Крупные капли росы, рассыпанные по зелёной траве, засверкали переливчатыми жемчужинами. Защёлкал соловей, засвистел дрозд. Опустилась на верхушку высокого дуба кукушка, повертела своим длинным хвостом, и над лесом разнеслась её заунывная песня: "Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!.."
Шелест листвы, пение птиц, весёлое чириканье воробьёв - всё это сливалось в одну волшебную утреннюю песню, славящую рождение нового дня.
С востока донёсся слабый порыв ветра. Зашумел лес. Заклокотала в ярости речка Сатеска…
А Трайче задумчиво прислушивался к пению птиц, к глухому шуму леса, к сердитому бормотанию разбуженной речки, и странное чувство безмятежного покоя охватывало его. Ему вдруг пришли на память слова песни: "Уже рассветает, начинается день…"
По дороге его нагнали несколько незнакомых ему крестьян из верхних деревень. Они тоже везли в город дрова.
- Ты откуда? - поинтересовались они.
- Из Мацково.
- Говорят, будто в ваших краях есть партизаны. Это так? - спросил у Трайче один из крестьян.
- Откуда мне знать? Может, и есть.
- Напрасно тебя отпустил отец одного. Теперь мальчишкам не стоит ходить на базар без взрослых, - заметил второй спутник.
- Это верно… Да нет у меня отца. Живём вдвоём с мамой, - грустно улыбнулся Трайче.
- Тогда иди вместе с нами, так оно лучше будет. Разве сам не видишь, какие крутые времена настали?
- Я бы, конечно, не пошёл в город, если бы не кончилась у нас соль… - признался Трайче.
- Эх, сынок, соли-то нигде нет. Ты и в городе её не найдёшь, - ввязался в разговор третий крестьянин. - Напрасно только идёшь…
Так, за беседой, незаметно они подошли к Струге.
У въезда в город их встретил караул.
Один из итальянских солдат, осклабившись, крикнул:
- Стой, македонское отродье!
Крестьяне остановили своих лошадей и стали ждать. Потом всех их, одного за другим, тщательно обыскали: вывернули карманы, обшарили дорожные котомки, даже дрова и те осмотрели. Но как ни усердствовали солдаты, ничего подозрительного не нашли.
Какой-то черноволосый, бородатый итальянский солдат подошёл к Трайче, погладил его по голове и ласково проговорил:
- Бамбино, бамбино!
После обыска их пропустили в город. По дороге Трайче спросил у пожилого крестьянина, который недавно разговаривал с солдатом по-итальянски:
- Дядя, а что такое "бамбино"?
- "Бамбино" - значит "мальчик". А "спасибо" по-итальянски будет "грацио"…
- Откуда ты знаешь итальянский?
- Был я когда-то горняком, сынок. Добывал руду вместе с итальянцами. Вот тогда и научился малость болтать по-итальянски.
Вскоре они оказались в центре города.
По маленькому городку разгуливали итальянские солдаты. У каждого из них за плечом висела винтовка с примкнутым штыком. По мосту через реку Дрим проносились с грохотом грузовики и мотоциклы, направляясь в сторону Албании.
Трайче отделился от группы крестьян и повернул в другую сторону.
- Поедем вместе с нами на базар, - предложил ему тот самый пожилой крестьянин, что умел говорить по-итальянски.
- Никак не могу, дядя. Мне уже заказали эти дрова, - развёл руками Трайче и двинулся вперёд по правому берегу Дрима.
Река Дрим текла медленно и спокойно. В её тёмно-зеленоватой воде играли маленькие рыбки. Ловко переворачиваясь, они поблёскивали под солнцем своей серебряной чешуёй.
Трайче неторопливо шёл вниз по улице, поглядывая на номера домов. Вот и номер сто двадцать пять. Трайче негромко постучал в ворота. Из ворот вышел мужчина лет сорока с чёрными густыми усами. Взглянув на него, Трайче спросил:
- Ты дядя Тале?
- Верно, это я. А тебе что надо? - прищурился Тале, рассматривая мальчика.
- Меня прислали Горян и Огнен. Они велели привезти тебе дрова, попросить соли и заштопать мне седло.
- Понятно. Между прочим, ты вовремя приехал, - рассмеялся Тале. - У меня как раз дрова на исходе.
Тале взял под уздцы лошадь, провёл её во двор и привязал там к столбу. Потом, разгрузив дрова вместе с Трайче, заметил:
- Пока я заштопаю седло, ты пообедаешь и немного отдохнёшь. Хорошо?
Трайче согласно кивнул головой, и они вошли в бедно обставленную комнату. На пороге их встретила какая-то старушка.
- Добро пожаловать, сынок, - приветливо обратилась она к Трайче. - Как тебя зовут?
- Трайче.
- Вот и хорошо. Значит, познакомились. Будь здоров, сынок, и расти большой, - ласково проговорила старушка, подставила ему скамейку и спросила: - Ты откуда?
- Из Мацково, с самого Караормана.
- Издалека… Да ты сиди, сиди, - озабоченно захлопотала она. - Устал небось. Ну ничего, сейчас бабушка тебя накормит.
Трайче поудобнее уселся на скамейке. Старушка дала ему большой кусок пирога, пододвинула глиняный кувшин с холодной водой, а дядя Тале тем временем взял иглу с суровой ниткой и вышел во двор.
Когда немудрёный обед был закончен, старушка крикнула:
- Эй, Тале! Готово?
- Да, да… готово! - отозвался Тале.
Выйдя во двор, Трайче увидел, что Тале уже надел на спину Дорчо седло и подтянул подпругу. Заметив мальчика, Тале спросил:
- Скажи, дружок, как зовут твоего отца?
- Отца звали Тане.
- Как-как?.. Ты сын Тане? Того самого, что погиб в Белграде? - удивился Тале.
- Точно. Я его сын, - подтвердил Трайче.
- Эх, дружок… - вздохнул Тале. - А ведь мы с твоим отцом были добрыми друзьями. Вместе работали в Белграде…
Когда пришло время прощаться, Тале подошёл вплотную к Трайче и многозначительно сказал:
- Вот тебе деньги за дрова. Держи! В котомку я положил тебе соли. И привези мне ещё дров. Понятно? Кстати, передай большой привет Горяну и Огнену и скажи им так: "Дядя Тале заштопал седло и велел опять привезти ему дров".
- Я всё запомнил, дядя Тале. Не беспокойся. Сделаю всё точно, - уверил его Трайче и двинулся в обратный путь по берегу Дрима.
На краю города, у заставы, стояли те же самые итальянские солдаты. Они остановили его, тщательно обыскали - даже в соли порылись. Самый молодой из них пересчитал деньги, полученные Трайче за дрова, и собирался было уже положить к себе в карман, когда другой солдат - постарше, с чёрной кудрявой бородкой - отвёл его руку в сторону и что-то ему сказал. Молоденький солдат смутился, покраснел и возвратил деньги Трайче. Тот выдавил из себя:
- Грацио.
- Хороший бамбино! - похвалил его бородатый солдат, погладил по голове и махнул рукой: проходи, дескать.
Трайче вскочил на лошадь и затрусил по дороге…
Миновав поля, он оказался в долине, как бы рассечённой речкой Сатеской. По обеим её сторонам громоздились голые, каменистые скалы. Солнце стояло в самом зените. Речка теперь бежала спокойно, без всплесков. В её зеленовато-синей воде отражались раскидистые ивы.
Радуясь, что поездка в город удалась, Трайче, как обычно, вынул из-за пояса свирель и весело заиграл…
Волшебное седло
Солнце уже клонилось к западу, когда Трайче попал в деревню. Привязав Дорчо во дворе, он крикнул во весь голос:
- Мама! Где ты? Почему меня не встречаешь?
Мать в чёрном платке на голове вышла из дома.
- Ты уже вернулся, сынок? Быстро же ты управился.
- А чего мне болтаться в городе? Продал дрова, купил соли - и марш обратно. Вот тебе деньги, - похвастался Трайче.
- Смотри-ка!.. И соли где-то достал! - радостно всплеснула руками мать и со слезами на глазах обняла сына. - Соли-то, говорят, нигде нет. Где же ты её раздобыл?
- Понимаешь, тот самый человек, который купил у меня дрова, спросил, кто я такой. Услыхав, что я сын Тане, он очень обрадовался и сказал, что они с папой были друзьями и вместе работали в Белграде. Потом он привёл меня в дом, накормил, заплатил за дрова и дал мне немножко соли.
- Эх, - вздохнула мать, - хороший был человек твой отец… Все его любили…
- Конечно, любили… - помолчав, отозвался Трайче. - Однако солнце ещё не село. Пойду-ка я отведу Дорчо в лес, пусть пощиплет травку…
- А ты не устал?
- Вроде бы нет. Из города-то я ехал всё время верхом.
- Ну тогда сходи с ним. Только долго не задерживайся, - заметила мать и, забрав соль, пошла к дому.
Трайче отвязал Дорчо, сел верхом и, подгоняя его прутиком, двинулся к Веляновой поляне…
Не прошло и получаса, как он был уже на поляне.
Он соскочил с лошади, отпустил её, а сам, подойдя к роднику, уселся на траву.
Немного отдохнув, он глубоко вздохнул, нагнулся над водой, напился и вытер рот. Потом отыскал большой камень, сел на него, вынул из-за пояса свирель и заиграл.
Вдруг кто-то обхватил его за плечи. Трайче вздрогнул и мгновенно повернулся. Позади него стояли улыбающиеся Горян и Огнен.
- Испугался небось? - засмеялся Горян.
- Да нет, не очень… Просто вздрогнул от неожиданности.
- Ну как, съездил в Стругу? - спросил Огнен.
- Конечно, съездил. Нашёл там вашего друга, дядю Тале. Он заплатил мне за дрова, дал соли и даже накормил обедом. А пока я обедал, он пошёл во двор и там заштопал моё седло.
- Я же говорил тебе, что всё будет в порядке, - хлопнул рукой Горян по плечу Трайче. - Тале - человек хороший.
- Точно… Он дядька хороший, - согласился Трайче. - Оказывается, он даже знал моего отца. Говорит, вместе работали в Белграде.
- Он ничего не просил нам передать? - будто мимоходом поинтересовался Горян.
- Как же, как же… Он велел передать вам большой привет, а мне сказал, чтоб я на днях опять привёз ему дров.
- Хм… Чёрт возьми, сигареты кончились! - спохватился вдруг Огнен. - Трайче, если не трудно, сбегай в деревню, купи там для нас две пачки сигарет. Ты в два счёта обернёшься…
- Хорошо, я сбегаю, только…
- Ладно, ладно… Знаю, что ты хочешь сказать. О лошади не беспокойся. Мы приглядим за ней. Ну, а завтра снова нарубим тебе дров, - сказал ему Горян и протянул деньги.
Трайче взял деньги, зажал их в кулаке, весело присвистнул и побежал к деревне.
Когда он скрылся за деревьями, Горян усмехнулся:
- Ну, а теперь, Огнен, надо поторапливаться.
Они подошли к лошади, сняли с неё седло и быстро зашагали к лесу, где в самой глухомани находилась громадная пещера.
Не доходя до неё, Огнен трижды свистнул на манер дрозда. Из зарослей послышался ответный свист, а вскоре из-за толстого бука вынырнул какой-то человек с винтовкой в руке. На его потёртой жилетке ярко выделялась красная матерчатая пятиконечная звёздочка.
- Это вы? - спросил у них часовой.
- А кто ещё! - насмешливо отозвался Огнен.
- Ясно… Проходите, - сказал часовой, пропуская их вперёд.
Огнен и Горян с седлом в руке, не задерживаясь, прошли прямо к пещере.
Вся пещера была покрыта зелёным мхом, похожим на бархат. По каменным стенам змеился зелёный плющ. В трещины были вбиты колышки, и на них преспокойно висели автоматы и винтовки. Само дно пещеры было выстлано соломой, а поверх соломы лежали одеяла. Посередине ярко горел костёр. Возле полыхающего огня сидели партизаны и, поглядывая на варившийся в котле ужин, вполголоса разговаривали.
Войдя в пещеру, Горян опустил наконец седло и воскликнул, обращаясь к сидевшим:
- Вот и почта прибыла!..
- Хватит болтать, Горян. Нам не до шуток, - прервал его один из партизан.
- А мы и не собираемся шутить, - заметил Огнен. - Терпение и труд всё перетрут. Вот тогда-то и будет всё в порядке.
Горян быстро подпорол подкладку седла, перевернул его вниз и встряхнул.
Все замерли от удивления.
Впрочем, было чему удивляться! Из седла высыпались сигареты, сахар-рафинад, бинты, таблетки аспирина, пузырьки с йодом и много других самых необходимых и полезных вещей.
- Ура! Ура! - раздались возгласы.
- Тише, товарищи! Вы не на митинге! - прикрикнул на них командир Планинский.
- И всё равно да здравствует "волшебное седло"! - чуть ли не шёпотом воскликнула медсестра Стевка. - Ведь всё это как в сказке!
- Верно, ну прямо как в сказке. Молодчина, товарищ Горян, удачно ты провёл эту операцию! - похвалил Горяна комиссар. - Глядите, как умело он организовал необходимую нам связь с тылом.
Внутри седла партизаны нашли письмо. Горян вскрыл его и прочитал:
- Дорогой Горян, прежде всего поздравляю тебя с удачным изобретением. Письмо твоё я, разумеется, получил. Имейте в виду: через наш город проходит много немецких войск, которые следуют в Дебар, а дальше - в Албанию. В городе пока всё тихо. Посылаю в седле кое-что из медикаментов и прочих мелочей. Пишите, в чём нуждаетесь.
Братский привет.
Тале.
Ну, а сейчас, друзья, надо торопиться, - заметил Горян, - а то Трайче вернётся. Ведь мы специально отправили его в деревню за сигаретами.
И, не откладывая дела в долгий ящик, Горян принялся набивать соломой седло, а командир отряда взял лист бумаги и написал на нём:
Дорогой Тале!
"Волшебное седло" благополучно прибыло на место. Всё, что ты нам прислал, получили. Если возможно, пришли нам в седле патроны для пистолетов. Купи Трайче пару опинок, а то он ходит чуть ли не босиком.
С товарищеским приветом
Планинский.
Когда седло было набито соломой, Горян засунул в него письмо, взял иголку с ниткой и аккуратно зашил подкладку.
Потом вскинул седло на плечо и вместе с Огненом быстро зашагал к Веляновой поляне. Подойдя к поляне, они тут же увидели лошадку Трайче, которая спокойно паслась в густой траве. Они надели на спину Дорчо седло, затянули ремни и будто ни в чём не бывало спустились к лесному роднику.
Не прошло и нескольких минут, как на дороге, наигрывая на свирели, показался Трайче.
- Уже пришёл? Быстро обернулся! - похвалил мальчика Огнен.
Когда Трайче, покраснев от удовольствия, передал им сигареты, Горян вытащил из своей кожаной сумки какую-то книгу в пёстрой обложке и передал её Трайче:
- Книга эта очень хорошая. Читай на здоровье, когда будет время.
- Спасибо, - поблагодарил Трайче и крепко зажал книгу под мышкой.
- Не за что… Значит, опять поедешь в Стругу? - как бы невзначай спросил его Горян.
- Конечно, поеду. Дома у меня припасено немного дров. Вот их-то я и отвезу в город.
- Ну коли так, вези их прямо к дяде Тале. И передай ему от нас привет, - засмеялся Огнен.
Трайче согласно кивнул головой, взял лошадь под уздцы и зашагал домой…
Солнце почти зашло.
Небо на западе отливало тяжёлой кроваво-красной медью. Вершина Караормана ярко пламенела в вышине, будто вся охваченная пожаром.
Над лесом с криками кружила стая галок. На высоких ветках буков рассаживались на ночь лесные голуби. В траве заливисто стрекотали кузнечики: "зыр-цыр… зыр-цыр… зыр-цыр…"
Когда Трайче подошёл к Мацково, в деревне уже зажигались огни.
Откуда-то издалека, видимо из овечьих отар, доносился едва слышный лай пастушьих собак. В воздухе, словно рой искр, танцевали, вертелись, кружились бесчисленные светлячки…
У родного очага
В маленьком домике Трайче посреди комнаты был устроен очаг. Над очагом намертво была вделана чёрная железная цепь. Вот на этой-то цепи и висел над огнём медный котелок с кипевшей водой. Мать Трайче беспокойно расхаживала по комнате с зажжённой в руке лучиной, что-то перекладывала с места на место и всё удивлялась:
- Куда это запропастился мой Трайче? Ума не приложу, почему он так опаздывает!
В этот момент дверь со стуком отворилась и в комнату вошёл Трайче.
- Ну где ты бродишь по ночам, сынок! - упрекнула его мать. - Разве так можно? Неужели нельзя возвращаться вовремя?
- За меня ты не бойся, мама, - спокойно и рассудительно, как большой, сказал ей Трайче. - Я ведь не овца, чтоб меня волки съели.
- Так-то оно так… Знаю, сынок, но боюсь я за тебя… Ну ладно, иди-ка лучше сюда, возьми лучину и посвети мне. Приготовим на ужин немного мамалыги. Вода уже давно закипела.
Трайче посветил матери, а та взяла с гвоздя сито, сняла крышку с деревянной квашни и стала просеивать муку.
- Ты не забыла посолить воду? - спросил Трайче.
- Ах, а ведь и впрямь забыла! - спохватилась мать. - Хорошо, хоть ты напомнил.
Просеяв муку, она посолила воду и достала скалку. Тогда Трайче начал сыпать кукурузную муку в кипящую воду, а мать медленно размешивала всю эту мучнистую массу скалкой…
Вскоре мамалыга была готова.
Мать выложила её прямо на софру. Над софрой поднялся тёплый пар. Приятный запах разнёсся по дому.
- Жалко, нет у нас хоть кусочка сала… - с сожалением вздохнул Трайче. - Поджарить бы его до шкварок, а потом сдобрить им мамалыгу. Вот тогда-то она сама бы шла в рот… и глотать не надо.
- Да, хорошо бы… - отозвалась мать. - Но чего нет, того нет…
Рядом с мамалыгой появились на софре соль и перец. Поглядывая на мамалыгу, Трайче вспомнил один смешной стишок и принялся его декламировать:
Мамалыга, мамалыга,
Наша главная еда.
Станем есть её сегодня,
Как вчера и как всегда.
- Вкусная штука эта мамалыга. Правда? - спросил у матери Трайче.