- Может, хуже не бывает. - Савидж коснулся пальцами толстого конверта, оставленного Хэйли. - У меня под рукой нечто, тянущее на пятнадцать тысяч долларов, так что…
- Можешь об этом позабыть. Если бы не ты, быть мне тогда покойником. Я - твой должник. Поэтому работаю бесплатно.
- Я тебя не об одолжении прошу, Тони. Речь идет о деле. Тебе предстоит отработать каждый доллар. Возьми с собой надежного друга. И главное, не забудь оборудование.
- С оборудованием проблем нет. Но вот с друзьями сейчас напряженка.
- Когда нужно, они находятся. Дуй сюда.
Глава 19
Спустя три часа - нервных, изматывающих - Тони с одним итальянцем уже входил в палату Савиджа. У обоих лица, заросшие щетиной, и грудь колесом.
- Вот это да, Савидж! Мне нравится, как тебя отделали. Выглядишь точно так же, как я после Гренады. Что случилось? Кто?..
- Не нужно вопросов. Наблюдай за дверью. Врач-блондин - в норме. Медсестры работают посменно. Проверь их всех. Если кто-нибудь еще…
- Я все понял.
Чувствуя себя наконец-то в безопасности, Савидж позволил доктору Хамилтону, явно недовольному появлением стражей, вколоть ему дополнительную дозу демерола. Савиджа окутал туман, и боль исчезла. Но и с телохранителями на посту, находясь даже в бессознательном состоянии, он не смог избавиться от ужасных видений. Отрубленная голова Акиры - в который раз уже - возникла перед ним и принялась ему подмигивать.
И Савидж очнулся. Страх пронзил его. Но, едва открыв глаза, он успокоился - Тони со своим напарником были рядом. Оба катетера - убраны. А из коридора доносился возмущенный, с сильным английским акцентом голос:
- И вы хотите, чтобы я загасил кубинскую сигару?
Грэм! Наконец-то!
Лысый, дородный, безупречно одетый наставник вошел в палату.
- Ого, - только и произнес он, обозревая спеленатого бинтами Савиджа.
- Верно, - проговорил Савидж. - Я не слишком хорошо выгляжу.
- Твои друзья?..
- Вполне надежные.
- Я приехал сразу же, как только узнал…
- Не сомневаюсь, - сказал Савидж. - А теперь как можно быстрее вытащи меня отсюда.
Глава 20
Коттедж в южном пригороде Аннаполиса стоял на вершине поросшего лесом холма, откуда открывался умопомрачительный вид на Чесапикский залив. Кровать Савиджа находилась рядом с окном, и, лежа на высоких подушках, он мог любоваться белыми гребнями нагоняемых ветром волн. Ему нравилось наблюдать за парусниками, количество которых по мере приближения лета росло с каждым днем. Скованный гипсом Савидж предавался фантазиям. Он представлял себе, будто стоит на навесной палубе одной из таких лодок, положив руки на рулевое колесо, а волосы его теребит ветер. Ему казалось, он ощущает вкус соленых брызг на лице и слышит хриплые крики чаек. И вдруг вспомнил катящуюся к нему голову Акиры. Парусники сразу же исчезали, и перед его мысленным взором возникли изрубленные тела и потоки крови. И снова он возвращался к печальной реальности.
Рядом с ним все время находились двое телохранителей. По иронии судьбы, он, защитник, сам нуждался в защите. Телохранители были уже другие, не Тони с приятелем. Так как Савидж вызвал Тони по больничному телефону, при желании не составило бы труда установить номер телефона Тони, добраться не только до него, но и вычислить местонахождение коттеджа, а значит, и Савиджа. Поэтому Грэм заменил телохранителей. Кроме того, он счел необходимым сменить номер своей справочной службы, потому что его тоже можно было вычислить с помощью того же больничного телефона.
И наконец, Грэм нанял надежного врача, ежедневно посещавшего Савиджа, и не менее надежную медсестру, находившуюся с больным круглосуточно. Каждую пятницу Савиджа возили к рентгенологу, следившему за тем, как идет сращение костей.
Грэм навещал Савиджа каждую субботу, привозил крапчатых устриц, белужью икру и мэнских омаров. И хотя никто не запрещал ему курить, все же он предусмотрительно распахивал окно. Теплый майский ветерок, сдобренный дымом гавайской сигары, становился сладковатым на вкус.
- Этот коттедж и прислуга должны влететь тебе в копеечку, - заметил однажды Савидж.
Грэм отпил холодного "Дом Периньона" и затянулся сигарой.
- Ты стоишь того. Ведь ты лучший из всех защитников, которых мне доводилось встречать. Расходы эти - сущая мелочь по сравнению с гонораром агента, который я получаю благодаря тебе. Ко всему прочему, это - свидетельство чувства верности или преданности, связывающего учителя с учеником. Друзей. Я бы даже сказал - равного с равным. Ты ни разу не поколебал моей веры в тебя. Я не хочу поколебать твою веру.
- …Я ведь могу попроситься в отставку.
Грэм поперхнулся.
- Не надо портить такой прелестный полдень…
- Где гарантия, что, когда снимут гипс, я окажусь таким же, как прежде. А если вдруг я стану менее проворным. Или хромым. Или… - Савидж замялся, - не буду способен на рискованные операции.
- Это все проблемы будущего.
- Но они существуют реально уже сейчас… Когда я увидел разрубленное пополам тело Камити…
- Во время службы в СИИЛз ты видел вещи пострашнее.
- Верно. Ребят, моих друзей, разрывало в клочья, так что потом невозможно было даже определить, где та или иная часть тела. Но там мы противостояли врагу. И если была возможность - приходили друг другу на помощь и защищали друг друга. Но главная наша задача состояла все-таки не в этом.
- Не в защите? Понимаю. Ты впервые не смог защитить своего принципала.
- Если бы я был более осторожен…
- "Если" - словечко из лексикона игроков. В данном же случае ты оказался перед лицом, значительно превосходящим тебя по силе. В такой ситуации самый лучший защитник может потерпеть фиаско.
- Но я принял на себя обязательство защищать своего принципала.
- И доказательством того, что ты выполнил его до конца, является твое израненное тело. Ты сделал все, что мог.
- И все-таки Камити мертв. - Голос Савиджа дрогнул. - И Акира тоже.
- А почему ты сокрушаешься по поводу телохранителя принципала? У него было такое же обязательство перед хозяином, как и у тебя. Беря на себя охрану принципала, он прекрасно сознавал все возможные последствия этого.
- Почему меня тревожат мысли об Акире? - задумчиво произнес Савидж. - Мне кажется, я испытывал по отношению к нему нечто вроде кровного родства.
- Это вполне естественно. Отдай ему полагающиеся почести. Но не вздумай из-за этого бросать профессию.
- Мне необходимо все тщательно обдумать.
- Порой размышления бывают губительными. Сосредоточься на том, что тебе необходимо вылечиться и полностью восстановить силы. Думай о ближайшей пятнице. В следующий свой визит я буду иметь удовольствие лицезреть твои руки-ноги без гипсовых доспехов.
- Точно. И вот тогда-то начнется настоящая боль.
Глава 21
Если бы у Савиджа была сломана одна рука или одна нога, он чувствовал бы себя вполне дееспособным и смог бы тренировать остальные части тела. Но с такими чудовищными ранениями он и без гипса оставался недвижим. Руки-ноги усохли, мышцы, поражавшие когда-то упругой эластичностью и твердостью, совершенно размякли. У него не было сил даже поднять руку. А о том, чтобы согнуть ее, не могло быть и речи… От такой мучительной боли можно было впасть в агонию. Безвыходность ситуации затягивала его в болото отчаяния.
В течение часа ежедневно сиделка легонько поворачивала конечности Савиджа, а затем начинала их поднимать до тех пор, пока он не стискивал зубы от боли. Колени и локти казались деревянными. Но почему же дерево так остро ощущает боль?
Наблюдая за этой процедурой в одну из суббот, Грэм только сочувственно покачал головой.
- А я привез подарок, - заявил он в следующий свой приезд.
- Резиновые мячи?
- Сжимай их не переставая. Они помогут восстановиться мышцам предплечий. - Грэм прислонил к изножью кровати доску. - Упрись в нее ступнями. И нажимай. Это поможет укрепить лодыжки и бедра.
Савидж попробовал и моментально вспотел: каждое движение отдавалось болью в груди, дыхание судорожно вырывалось из гортани.
- Наберись терпения, - сказал Грэм.
Сквозь распахнутое окно в комнату ворвались какие-то голоса. А потом послышался треск.
- Боже. Что?..
- Не волнуйся. Просто еще один подарок тебе. Я нанял команду, они сооружают в саду ванну с горячей водой. Эти люди не знают о твоем присутствии здесь. Но даже если бы и знали, не беда, им можно доверять - я частенько прибегал к их услугам. Ванна, или, точнее, бассейн с горячей водой для подводного массажа будет оснащен специальным приспособлением. Таким образом, ежедневно, после упражнений, потоки горячей воды будут успокаивать твои ноющие мышцы.
Савидж, все еще занятый мыслями о Камити и Акире, вспомнил о японском обычае "отмокать" чуть ли не в кипятке.
- Спасибо, Грэм.
- А кроме того, водные процедуры хорошо влияют на восстанови тельные процессы организма.
- Ты, как всегда, находчив.
- Просто знай тискай свои яйца.
Савидж расхохотался.
- Отлично, - сказал Грэм. - По крайней мере, с чувством юмора у тебя все в порядке.
- Только вот поводов для смеха маловато.
- Ты о своем состоянии или о Камити и Акире?
- И о том, и о другом.
- Надеюсь, ты больше не помышляешь об уходе на покой.
- Кто напал на них, Грэм? Почему? И еще одно. Ведь ты всегда говорил, что обязательства защитника по отношению к клиенту не заканчиваются в случае смерти последнего.
- Но человек по имени Филипп Хэйли избавил тебя от всех обязательств. Он сообщил, что будет проведено расследование с целью установления виновных в смерти Камити. Он заверил тебя, что твой принципал будет отомщен. Более того, он сказал, что твое вмешательство лишь повредит расследованию.
- А что, если Хэйли постигнет неудача?
- Значит, позор падет на него. Ты должен думать сейчас только об одном - как поскорее выздороветь. Отдыхай. Спи. Надеюсь, что сны твои спокойные.
- Ни черта подобного.
Глава 22
Постепенно, заставляя себя преодолевать мучительнейшую боль, Савидж научился-таки сгибать колени и локти. После агонии, продолжавшейся многие дни, он мог поднимать ноги и даже садиться. Первые попытки встать и начать ходить с костылями закончились весьма печально: он едва не упал, сиделка успела в последний момент его подхватить.
Савидж попросил телохранителя приладить к потолку над кроватью гимнастические кольца и стал пытаться дотягиваться до них, а затем с их помощью слезть с кровати. Нарастающая сила в руках помогла ему крепче держать костыли. И вот наконец ноги тоже перестали быть деревянными. Савиджа распирало от гордости в тот вечер, когда, не прибегая к посторонней помощи, он смог дотащиться до туалета и помочиться самостоятельно.
И все это время он не переставал благословлять Грэма за драгоценнейший подарок - горячую ванну. "Отмокая" в бурлящей, источающей пар воде, он старался выбросить из головы обуревавшие его проблемы, обрести душевное спокойствие. Но воспоминания об Акире и Камити не давали покоя, и каждый раз он испытывал при этом жгучий стыд за гибель принципала и гнев против тех, кто его убил. Все его физические страдания, казалось, не могли искупить его вины за гибель принципала. И Савидж решил не щадить свое тело, чтобы физическая мука не затихала ни на секунду.
Снова приехал Грэм и расположился в шезлонге рядом с ванной, в которой лежал Савидж. Его костюм-тройка и темные очки "Рэйбан" казались неуместными в царившей здесь сугубо сельской атмосфере.
- Так, значит, твой отец служил в ЦРУ.
Савидж быстро взглянул на своего учителя.
- Этого я тебе никогда не говорил.
- Верно. В первую нашу встречу ты уклонился от разговора об отце. Но надеюсь, ты же не думал, что я на этом успокоюсь? Мне, разумеется, пришлось, прежде чем взять тебя в ученики, провести тщательнейшую проверку.
- Впервые за все время нашего знакомства, Грэм, ты здорово меня рассердил.
- Наверное, мне не следовало бы рассказывать тебе, что я сделал. Я не рискнул бы навлечь на себя твое недовольство, если бы меня не вынуждали к этому обстоятельства.
Савидж поднялся из ванны.
- Погоди-ка… Я сейчас подам тебе костыли.
- К черту их, не волнуйся. - Савидж ухватился за поручни. Его тощие ноги задрожали. Осторожно ступая, мелкими шажками он пересек помост и опустился в шезлонг рядом с Грэмом.
- Впечатляюще. Я и не подозревал, что ты достиг таких грандиозных успехов.
Лицо Савиджа пылало гневом.
- А твоего отца я упомянул в связи с тем, что он имеет прямое отношение к твоему решению уйти в отставку. Тысяча девятьсот шестьдесят первый. Куба.
- Что с того?
- Работая на ЦРУ, твой отец был одним из организаторов высадки американского десанта. Но администрация Кеннеди здорово перетрухнула. И изменила план. Вторжение, увязшее в болоте, обернулось катастрофой. Белый дом не смог признать свои ошибки. Надо было найти виновного. Какого-нибудь чиновника ЦРУ. Козла отпущения, настолько лояльного к властям, что ему и в голову не придет возражать против обвинения в свой адрес и назвать истинных виновников неудачи.
- Моего отца.
- На его голову обрушились все громы и молнии господни. Так все выглядело внешне. Ну а если говорить о закулисной стороне дела, то он получил довольно приличное вознаграждение.
- Мой замечательный отец. - Голос Савиджа сделался совсем глухим. - Он так любил свою страну. Как гордился принесенной на верность ей клятвой. Я-то был тогда еще мальчишкой. И не мог понять, почему он вдруг стал все время находиться дома. Ведь прежде он был ужасно занят. Ни минуты свободной. Все время в каких-то поездках. Можешь себе представить, что когда он прилетал, то старался наверстать упущенное… Устраивал вечеринки. Ходил со мной в кино. Покупал пиццу. В общем, осыпал меня королевскими милостями. "Я люблю твою мать, - говаривал он, бывало. - Но гордость моя - это ты". И вдруг все изменилось. Чем дальше, тем больше. Ему теперь некуда было спешить, нечего делать, и он только и знал, что пить пиво и смотреть телевизор. Затем пиво заменил на бурбон. Потом перестал смотреть и телевизор. И наконец, застрелился.
- Прошу прощения, - сказал Грэм. - Воспоминания, видимо, причиняют тебе боль. Но я обязан был напомнить тебе о твоем прошлом.
- Обязан? Грэм, да Я не просто рассержен. Я начинаю тебя ненавидеть.
- На то есть причина.
- И хорошо бы ей быть, черт побери, поосновательнее!
- Твой отец сдался. Признал свое поражение. Без сомнения, он очень хорошо взвесил все "за" и "против". Но отчаяние взяло верх над здравым смыслом. В Японии суицид является благороднейшим способом разрешения, казалось бы, безысходных проблем. Но в Америке это считается позором. Не хочу показаться некорректным, но много лет назад, узнав о твоем прошлом, я всерьез забеспокоился: а что, если, чувствуя ответственность за смерть отца, ты решил посвятить себя службе в самом крутом военном подразделении Соединенных Штатов. В СИИЛз. И я задался вопросом - почему? И пришел к выводу… пожалуйста, прости… что ты стараешься как-то компенсировать самоубийство своего отца, его неспособность перенести поражение.
- Достаточно!
- Нет, не достаточно. Когда я узнал о твоем прошлом, я спросил себя: "А достоин ли этот кандидат - по всем меркам достойный - стать защитником?" И пришел к выводу, что твое намерение преуспеть там, где потерпел фиаско отец, будет главным побудительным мотивом твоего успеха на этом поприще. Поэтому я принял тебя в ученики. И теперь могу признаться, что после случившегося с тобой я всерьез опасался, что ты покончишь с собой, как твой отец. Заклинаю тебя не впадать в отчаяние. Несколько лет назад ты сказал: "В мире так много боли". И был совершенно прав. Да. Столько людей, попавших в беду. Нуждающихся в твоей помощи.
- А что будет, если помощь понадобится мне самому?
- Разве я не пришел тебе на помощь? В следующую субботу надеюсь увидеть тебя в значительно лучшем настроении.
Глава 23
Савидж начал тренироваться с удвоенной энергией не для того, чтобы умерить отчаяние, а чтобы наказать себя за неспособность защитить Камити. К тому же боль и усталость позволяли подавить воспоминания об отце.
"Но в СИИЛз, а затем и в телохранители я пошел вовсе не затем, чтобы взять как бы реванш за его смерть, - думал он. - Я делал все это, чтобы испытать себя, чтобы мой отец - будь он жив - мог мной гордиться. Хотел показать всей этой сволочи, загнавшей отца в угол, что он научил меня стойкости.
А может, все это действительно оттого, что я хочу вычеркнуть из памяти поражение отца, и Грэм, таким образом, опять прав. Прав он и в том, что я, как и отец, оказался несостоятельным".
Упражнения по накачке пресса. Начнем с пяти. Каждый день прибавляя по одному. Гимнастические кольца над кроватью помогли восстановить в руках силу и позволили Савиджу приступить к отжиманию, опять-таки в определенной прогрессии. На костылях он ухитрился спуститься по поросшему травой склону вниз, к Чесапикскому заливу. Потребность в визитах врача отпала. Равно как и в сиделке. Савидж остался на попечении двух его телохранителей.
Тем временем наступил июнь, и Грэм каждую субботу констатировал достигнутые Савиджем за неделю успехи. Время от времени Грэм возвращался к болезненной для него теме, касающейся самоубийства отца, и он решил скрывать депрессию и демонстрировать учителю бодрость духа.
Четвертого июля Грэм привез фейерверки. С наступлением темноты учитель с учеником принялись за дело. Весело смеясь, они подожгли "бутыльбахи", "дамапальцы" и "мортироядра". У разбросанных ниже по склону коттеджей также гремел салют и виднелись крутящиеся огненные колеса. С оглушительным треском в небе над заливом взорвалась каскадом цветных огней гигантская ракетища.
Грэм наконец угомонился, хлопнул пробкой, открывая очередную бутылку "Дом Периньона", и плюхнулся прямо на газон, пренебрегая опасностью попортить брюки росой.
- Я в полном восторге.
- От чего? - спросил Савидж. - Значит, эти фейерверки были не просто подарком, а проверкой?
Грэм нахмурился.
- Не понимаю, о чем ты.
- Взрывы салюта подобны звукам огнестрельного оружия. Ты хотел проверить, насколько крепки мои нервы.
Грэм громко рассмеялся.
- Я неплохо тебя изучил.
- Ты все-таки здорово умеешь находить нестандартные подходы.
- Ну и какая беда, если так?
- Никакой. До тех пор, пока мы понимаем друг друга.
- Но я просто хотел убедиться.
- Все правильно. Учитель должен постоянно убеждаться в способностях ученика. Но ты здорово проверил прочность нашей дружбы.
- Друзья всегда проверяют друг друга на прочность. Просто никогда в этом не признаются.
- Ты можешь не волноваться. Разве телохранители не сообщили тебе, что я начал упражняться в стрельбе?
- Сообщили. Ты занимаешься этим в близлежащем тире.
- Значит, ты должен знать, что я достиг почти той же меткости, что и раньше.
- Почти? Это не то.
- Будет лучше.
- Ты до сих пор опасаешься, что убийцы Камити или люди Хэйли могут достать тебя?
Савидж покачал головой.
- Они сделали бы это, пока я был абсолютно беспомощным.