Но японец сам нарушил молчание, ответил Савиджу на застывший у него на кончике языка вопрос.
- Они его видели.
- А-а. - Савидж откинулся на спинку сиденья.
Но напряжение на спало. Он представил себе прекрасно подготовленных учеников Таро, мастеров камуфляжа, рассредоточившихся на улицах, влившихся в поток пешеходов и наблюдающих за всеми входами и выходами из здания, в котором находился Сираи. Акира описал лимузин Сираи и сообщил его номера. Таро же снабдил своих учеников фотографиями Сираи, которые обнаружил в журналах. Те, в свою очередь, вспомнили, что видели его в телевизионных репортажах о созданной Сираи новой консервативной партии, и о его решимости добиться изоляции Японии от мира, как это было в эпоху Токугавского сёгуната. Так что они прекрасно знали, за кем должны следить.
- Значит, лимузин Сираи наконец-то выехал из подземного гаража?
Акира аккуратно съехал на другую полосу и обошел очередную машину, ловко прокладывая путь в потоке автомобилей, и даже не потрудился ответить.
- Но это отнюдь не значит, - возразил Савидж, - что Сираи был в лимузине. И как бы нам ни хотелось обратного, мы обязаны допустить такую возможность.
- Нет, он был в лимузине. Это точно, - уверенно заявил Акира. Его глаза были устремлены в поток машин, а руки крепко держали руль. "Тоёта" вильнула вбок.
- Точно?
- Его видели.
- Что? Но каким образом? Ведь это невозможно. Задние стекла занавешены, а ученики Таро вряд ли могли пробраться в подземный гараж, чтобы увидеть, кто именно садился в лимузин.
- Именно так. Видели, как Сираи садился в машину. Но это было не в подземном гараже.
- Тогда - где?..
- Две минуты назад, - сказал Акира, - лимузин подъехал к подъезду на северной стороне здания. Охрана сразу же образовала заслон. Сираи вышел из здания и сел в лимузин. Сейчас он направляется на запад.
И снова послышался треск из "уоки-токи". Акира послушал едва различимую сквозь шум японскую речь и кратко ответил:
- Хай. Лимузин продолжает двигаться на запад. Позади и впереди лимузина едут набитые охраной автомобили.
- Стандартная процедура. - Савидж представил себе, как ученики Таро на мотоциклах преследуют лимузин, держась от него на безопасном расстоянии. Они будут продолжать наблюдение и докладывать по радио о передвижении Сираи до тех пор, пока Акира не догонит их и сам не продолжит преследование. Обо всех изменениях маршрута Сираи будет немедленно доложено Акире.
- Как мы и предполагали, Сираи все-таки не выдержал, - сказал Акира. - Понял, что мы и не собираемся являться на встречу с ним.
- Он, видимо, ошеломлен или в ярости. Главное, что мы заставили его нам ответить, - сказал Савидж. Постепенно успокаиваясь, он наблюдал, как Акира поворачивает за угол и пытается влиться в очередной густой поток движущихся автомобилей. - Но если Сираи направляется в какое-нибудь общественное место, нам не удастся переговорить с ним наедине, в спокойной обстановке.
- Это не важно, - живо отозвался Акира. - Мы будем всюду следовать за ним. И рано или поздно такая возможность представится. И это произойдет в таком месте, где он нас не ждет. Где у него не будет ни охраны, ни оружия.
- Другими словами, ты хочешь сказать - расслабься, успокойся и наслаждайся поездкой.
- Успокойся? - Акира взглянул на Савиджа, и его брови поползли вверх. - Никогда не привыкну к вашим американским шуточкам. - Из "уоки-токи" послышался мужской голос, Акира снова взглянул на Савиджа. - На следующей улице, повернув налево, я окажусь за два квартала от лимузина.
- В таком дорожном хаосе мы не сможем увидеть автомобиль.
- Ученики Таро-сэнсэя будут продолжать наблюдение. Их мотоциклы также стоят на всех параллельных улицах. Если водитель Сираи изменит маршрут, нас немедленно поставят в известность.
Глава 10
Они продолжали пробиваться на запад, порой съезжая с главной улицы на боковые по сигналу "уоки-токи", полученному от учеников Таро. Сгущались сумерки, машин становилось все меньше. Они добрались до хайвэя, набрали скорость и тут увидели лимузин, эскортируемый впереди и сзади "ниссанами". Акира радировал группе наблюдения, что теперь почти все свободны и могут возвращаться к Таро. Лишь несколько человек остались, чтобы продолжать наблюдение за Сираи. Акира двигался за автоколонной Сираи на максимально приближенном расстоянии.
Савидж потер ноющее плечо.
- Не иначе, как Сираи намерен отправиться за город.
Акира пожал плечами.
- Рядом много примыкающих к столице городков.
- У Сираи, по всей вероятности, есть веская причина для столь дальней поездки. - Подумав, Савидж добавил: - Эти люди на демонстрации… знаешь, я не перестаю удивляться, сколько же у него последователей.
Акира, не отрываясь, следил за противником, едущим впереди.
- Не заблуждайся. Главное сражение еще впереди. Несмотря на то что влияние его возрастает день ото дня, большинство японцев с ним не согласны. Экономическое чудо, новый класс богатеев, благосостояние - все это радует моих соотечественников. Им нравится сотрудничать с зарубежными фирмами, пока такое сотрудничество им выгодно. Пагубное влияние Запада на японскую культуру, как бы оно ни возмущало Сираи, для послевоенного поколения японцев - всего лишь заманчивая перспектива выхода в мир - и не более того.
- Тогда почему эти демонстрации столь многолюдны? - спросил Савидж.
- Многолюдны по сравнению с чем? В шестидесятых годах нашего столетия сотни тысяч японцев вышли на улицы, протестуя против возобновления договора с Америкой. Одного политика проамериканской ориентации публично зарубили мечом. Демонстранты требовали ухода американцев лишь потому, что не хотели присутствия на японской земле атомного оружия. Как сказал вчера вечером Таро, мы никогда не забудем, что являемся единственной нацией на земле, пережившей атомную бомбардировку. В 1965-м американский бомбардировщик "потерял" водородную бомбу возле японского побережья. Ваше правительство не признавалось в этом вплоть до 1981-го, но и тогда утверждало, что бомба упала в пятистах милях от берега. Ложь. В 1989-м мы наконец узнали, что бомба залегла всего лишь в восьмидесяти милях. Подобные инциденты и ложь только подливают масла в огонь наиболее радикальных антиамериканских оппозиционеров… Ты что-нибудь слышал о Мисиме?
- Конечно, - отозвался Савидж.
Мисима был одним из известнейших писателей Японии. Говоря о личности и творчестве Мисимы, Савидж считал его достойным стоять в одному ряду с Хемингуэем. Кодекс чести Мисимы привлек к нему огромное количество сторонников, сформировавших что-то наподобие армии. В особых случаях они носили весьма замысловатую военную форму, модель которой разработал сам Мисима. Отдавая должное известности и авторитету романиста, офицеры одной из наземных баз Сил самообороны Японии позволили Мисиме и его соратникам заниматься на своей учебной базе воинскими искусствами.
В 1970 году Мисима с горсткой ближайших сторонников прибыл на базу и попросил командующего базой принять его. Мисима связал беднягу, захватил командный пункт и потребовал вывести весь личный состав базы на плац, где он обратился к ним с речью. Власти, неспособные освободить заложника, согласились с условиями Мисимы. Речь превратилась в злобные разглагольствования по поводу того, что Япония разваливается, что ей необходимо вернуть былое величие и чистоту, дабы она могла исполнить свое божественное предназначение. Словом, это был чистейшей воды милитаристский демарш под прикрытием лозунга о возрождении исконных японских традиций. Солдаты же, вынужденные собраться на плацу, чтобы слушать бредни Мисимы, стали смеяться и всячески издеваться над ним.
Униженный и оскорбленный, Мисима вернулся на командный пункт, вытащил меч - дань самурайской традиции, - опустился на колени… И совершил сэппуку, вспоров себе живот.
Но перед этим он приказал самому преданному из своих почитателей обнажить меч, встать у него за спиной и довершить дело - отсечь ему голову.
- Этот случай вызвал шумную дискуссию, - сказал Акира. - Многие японцы восхищались отвагой Мисимы и его приверженностью традициям. Но в то же время сомневались в необходимости совершения подобного акта. Какая польза от ритуального самоубийства? Неужели он не мог отыскать более эффективный и конструктивный способ выразить свое отчаяние? Или же он действительно верил, что самоубийство вдохновит его приверженцев продолжить начатое им дело?
Савидж не знал, как ответить на эти вопросы. Он думал об отце, но не о том незнакомце, с которым встретился в Балтиморе, а о человеке, которого помнил с детства, которого любил и который однажды ночью пустил себе пулю в лоб. Да, отчасти Савидж понимал его отчаяние.
Но Савидж вырос в Америке и усвоил ее систему ценностей. Прагматизм. Выживание, даже ценой позора. Долготерпение, даже в ущерб гордости. Не позволить негодяю одержать над тобой верх.
Боже!
Акира прервал затянувшееся молчание:
- Мисима - великолепный пример. Символ. Его помнят спустя двадцать лет после самоубийства. Уважают. Так что, быть может, он все-таки достиг желаемого. Не тогда, когда он вспорол себе живот, и не тогда, когда замышлял свою акцию, а позже. Ты должен понять, в Японии демонстрации левых разгоняют. Их - левых - приравнивают к коммунистам, а коммунистов ненавидят. Чтобы все стали равны? Не-ет. В Японии существует строгая иерархия. Сёгун - даймё - самурай… Это иерархия на государственном уровне. Но демонстрации правых радикалов - иное дело. Власти их терпят, позволяют их проведение, а все потому, что они выступают за строгий государственный контроль и общественный порядок. Они хотят, чтобы каждый человек знал свое место, чтобы взаимоотношения на уровне: муж - жена, отец - сын, наниматель - служащий были прочными и неколебимыми.
- Можно подумать, - нахмурился Савидж, - что ты с этим согласен.
- Я просто пытаюсь объяснить, что правых у нас не так уж много, но они весьма влиятельны и составляют ядро последователей Сираи. Ему, разумеется, хочется превратить умеренных в экстремистов, но пока это не удается. Так вот: большинство японцев относятся к демонстрациям с интересом и сочувствием, однако они пока не созрели для активных действий.
- Пока.
Акира пожал плечами.
- Мы можем извлечь урок из истории, но не можем повернуть ее вспять. Я ненавижу "черные корабли" коммодора Перри и то, что в результате стало с моей страной, но я не верю, что Сираи способен возродить японскую культуру, возникшую во времена Токугавского сёгуната в ее первозданном виде. Ему нужна какая-то новая идея, способная стать катализатором общественного сознания, но он оказался неспособным выдвинуть такую идею, как не смог этого сделать и Мисима.
- Но это отнюдь не означает, что он не стремится к этому.
Акира кивнул в знак согласия, и вновь его печальный взгляд переключился на лимузин Сираи. Солнце зашло. В темноте фары встречных автомобилей высвечивали кортеж Сираи. Лишь изредка просвет между несущимися по шоссе машинами позволял Акире увидеть задние огни лимузина и "ниссанов". Он оставался на том же безопасном от них расстоянии.
Савидж не заметил признаков того, что кто-то в кортеже обнаружил их преследователей.
- Что же касается твоего замечания, - возобновил разговор Акира, - то я отвергаю тактику Сираи, но уважаю его как личность. И меня это беспокоит. Человек, с которым при нормальных обстоятельствах я мог бы солидаризироваться… А обстоятельства сегодняшнего дня вынуждают меня относиться к нему, как к потенциальному врагу.
- Может быть, он - жертва. Как и мы.
- Вскоре мы это выясним. Его кошмар может послужить ключом к разгадке нашего.
Глава 11
Кортеж Сираи съехал с хайвэя. Акира поехал следом, еще более тщательно соблюдая дистанцию. Время от времени "тоёту" обгоняли машины, не позволяя охране Сираи засечь неотступно следующих за ним Акиру и Савиджа.
Одна дорога сменяла другую - объезды, повороты, круги.
"Словно в лабиринте", - думал Савидж, совершенно запутавшись и не понимая, в каком направлении они двигаются. Яркие огни городов сменились тусклым светом фонарей вдоль дороги да пятнышками света вдали. Это зажженные на окнах деревенских домов лампы. Савидж не на шутку заволновался, увидев впереди какие-то гигантские смутные тени.
- Это что, горы? - Дурные предчувствия закрались в душу Савиджа.
- Мы въезжаем в японские альпы, - пояснил Акира.
С еще большей тревогой Савидж стал озираться по сторонам. Он весь съежился, когда "тоёта" проскочила по узенькому мосту, перекинутому через горную речку. Бурлящие воды, серебристые от лунного света, рождали неприятное чувство. Узкое ущелье уходило круто вверх, туда, где виднелись темные вершины гор, поросшие лесом.
- Альпы?
- Ну, это я преувеличил. Потому что они не похожи ни на скалистые горы Европы, ни на отлогие холмы в восточной части Соединенных Штатов.
- Но ты не?.. Мне внезапно показалось… черт побери, что словно мы опять в Пенсильвании. - Савидж почувствовал озноб. - Тьма. Не апрель, а октябрь. Вместо набухающих почек - листопад. Деревья такие же голые, как и…
- …тогда, когда мы везли Камити в "Мэфорд-Гэпский Горный Приют".
- Чего мы на самом деле никогда не делали.
- Верно, - сказал Акира.
Савиджа охватила дрожь.
- Я тебя понимаю, - проговорил Акира подавленным голосом. - У меня такое же жуткое ощущение, будто я здесь уже был, хотя это и бред.
"Тоёта" проехала очередное обрывистое ущелье. Почувствовав головокружение, Савидж постарался взять себя в руки.
Но на сей раз он оказался во власти не jamais vu, a déjà vu. Или их комбинации, при которой первая привела в действие последнюю. В животе заурчало от страха, и с ужасающим ощущением обволакивающей его нереальности Савидж стал разглядывать Акиру - человека, которого он видел обезглавленным.
Дорога продолжала петлять, поднимаясь все выше и выше, и эти поросшие деревьями склоны гор казались им невероятно знакомыми.
Япония. Пенсильвания.
Сираи. Камити.
Ложная память.
Призраки.
Ужас в душе Савиджа подавил все остальные чувства. Ему страшно захотелось схватить Акиру за руки, заставить его остановиться и повернуть обратно. Все инстинкты защитника требовали забыть о поисках правды, вернуться назад, к Рейчел, и научиться жить с кошмарами.
Потому что Савидж нутром чуял, что ему предстоит увидеть нечто еще более ужасное.
Акира, судя по всему, прочитал его мысли или же испытывал точно такой же животный ужас.
- Нет, - сказал японец. - Мы слишком далеко зашли. Мы столько пережили. И не можем остановиться. Мне необходимо выяснить все досконально. Я не хочу всю оставшуюся жизнь бегать от призраков.
И когда Савидж вздрогнул, вспомнив, как сверкнуло лезвие, отсекшее голову Акиры, иное чувство взорвалось где-то внутри. Его затопил новый импульс, пересиливший чувство страха.
Ярость. Такая сильная, какой он не испытывал никогда в жизни.
Никогда он не испытывал подобной злости. Грэм был бы в шоке. "Не давай волю эмоциям, - говорил учитель. - Именно так должен поступать профессионал. Иначе ты не сможешь объективно оценивать ситуацию. А это, в свою очередь, приведет к ошибкам".
"Но в этот раз все будет по-другому! - думал Савидж. - Ярость убережет меня от ошибок! Я буду держать ее под контролем! Я ее использую! С ее помощью я избавлюсь от страха! Она придаст мне сил!"
- Ты прав, - сказал Савидж Акире. Вонзив ногти в ладони, он почувствовал, что боль придает ему новую силу. - Кто-то вмешивался в мою память, и я, черт побери, желаю знать, кто это сделал и почему. И этот кое-кто, дьявол его возьми, мне заплатит сполна.
Глава 12
Выехав из-за поворота, Акира внезапно ткнул пальцем вперед. Затем ударил по тормозам. Дорога была подозрительно темна. Не было видно задних фар идущих впереди автомобилей. Савидж ощутил легкую дрожь.
Кортеж Сираи исчез без следа.
Савидж вытащил "беретту".
- Ловушка. Они поняли, что за ними следят.
- Нет-нет, я соблюдал осторожность.
- Но в течение последних десяти минут никто кроме нас за ними не следовал. Может быть, просто из любопытства или из принципа они решили проверить, кто это за ними едет. Съехали с дороги, выключили фары и теперь поджидают нас в каком-нибудь укромном месте… Если мы проедем мимо, охрана возьмет нас в клещи, заставит свернуть на обочину, чтобы выяснить, кто мы такие.
Акира вглядывался в беспросветную темень, простирающуюся за фарами "тоёты".
- Если твое предположение верно, то, надо полагать, сейчас они уже наверняка знают, что за ними следили. Потому что как только исчезли их задние огни, мы сразу же остановились. Савидж опустил стекло.
- Выключи мотор.
Акира послушался, не спрашивая, что именно намеревается делать Савидж.
Во внезапно наступившей тишине Савидж стал внимательно прислушиваться к звукам там, впереди, на дороге или на ее обочине: не заворчит ли двигатель, не заскрипят ли башмаки на гравийной дорожке, не хрустнет ли ветка кустарника, растущего вдоль дороги.
Но услышал он лишь привычные звуки ночи - стрекотание сверчка, редкое похлопывание крыльев птиц, покачивание на нежном ветерке сучьев деревьев.
- Я тоже могу выключить фары, - сказал Акира. - Нет необходимости изображать из себя мишень.
Почти ровный диск луны скрыло мимолетное облачко, а затем - огромная туча. Сделалось совершенно темно.
От дурноты у Савиджа пересохло во рту. Он сильнее сжал рукоятку "беретты".
- Они даже без зажженных фар знают, где мы находимся.
- Если они действительно нас поджидают.
- Это легко предположить. А если у них и оружие имеется, они вообще могут начать обстреливать этот участок дороги.
- Ну, придется стрелять наугад, а следовательно, непрофессионально.
- Зато это отвлечет наше внимание, а тем временем кто-нибудь подберется поближе к нам и выпустит всю обойму своего пистолета в это открытое окно.
Акира завел машину и, подав ее назад, вернулся за поворот. Он никак не мог выключить подфарники, зато был уверен, что теперь машину не видно с прямого участка дороги. Гипотетические охотники остались за поворотом, а подфарники были нужны, чтобы не свалиться в канаву. Припарковавшись на обочине, он снял ногу с педали, выключил подфарники и снова вырубил двигатель. И вновь их окружила непроглядная тьма.
- Возможно, мы переусердствовали, - сказал Акира. - Ведь я двигался на довольно значительном расстоянии от кортежа. Ведь вполне возможно, что они свернули на следующий поворот, в то время как мы еще не вышли на этот. Так можно было бы объяснить отсутствие задних огней.